Раньше я тоже думал, вероятно, и под твоим, в частности, влиянием, что лишь бы крутилось: заработную плату, и налоги владелец отдаст обществу. 12 страница

Вопрос создания конкурентоспособной техники киданием шапок не решается. Нужен протекционизм, нужно жить в рамках того, что умеем, на что способны. К слову, если бы в горбачевские времена власть руководствовалась правильной ценовой политикой и весь отечественный и покупаемый за нефтедоллары дефицит (и все остальное из области такого же знака услуг) продавала (предоставляла) по действительной их ценности, не исключено, что мы бы еще и сегодня жили при социализме.

В 80-е годы в Китае имело место огромнейшее, иногда буквально раз в 10, расхождение в цене на товары и продукты иностранного и местного производства, довольно часто даже без видимого отличия в их качестве. А что сотворили мы? Не имея на то реальных возможностей, учинили «здоровое» соревнование со всем миром. Закрыли чуть не полностью собственное производство, особенно потребительских товаров. Думаю, Вы согласитесь, что, лишившись последнего, мы загнали сами себя в угол. Восстановление их производства на любом уровне, и даже в «родной» дрянной упаковке, – не есть ли задача наипервейшая, самая главная для подъема страны? Что касается средств производства, то почему просто законодательно не запретили покупать за кордоном то, что умели худо-бедно делать сами и что еще можем делать сейчас?

Почему не оградили себя от бутылочно-упаковочных инвестиций, сегодня вытаскивающих из кармана покупателя 30 процентов его нищенского дохода, а от неумения утилизировать и низкой культуры, буквально захламивших и замусоривших всю страну? Почему позволили производителям продуктов и товаров объяснять нам повышение цен на продукцию установкой иностранных упаковочных линий, специально сделанных под того же происхождения материалы? Разве мы только по одному этому факту не оказались в положении некоей африканской державки?

Почему теперь, уже при Вашем управлении страной, принимается неведомый доселе (да еще после воровской приватизации, при которой такой гигант, как Уралмаш, акционировался по цене пяти его станков) одинаковый для всех налог на доход? Разве он отвечает интересам государства и народа? Или, под придуманным лозунгом якобы «лучшей» его собираемости, не облагодетельствует целенаправленно все тех же господ, одержимо настроенных на обогащение и захват места под солнцем?

Проблема монополии. Она возвращает меня к чувству обиды за свершаемые ошибки, за неумение задать себе вовремя лишний вопрос, за непонимание той истины, что очень легко допустить ошибку и, ой-ой, как тяжело ее исправить. И, тем не менее, почему не возвращаемся, чего бы это ни стоило, к государственной монополии на энергетику и всё, что связано с использованием недр? Ведь это позволило бы, кроме того, обуздать и как-то стабилизировать развращенный полной свободой частный рынок.

Разве с первых подвижек к рынку, было не ясно, что на переходных рубежах должно иметь место разумное сочетание государственной и частной собственности и что если этого не сделаем, – низкая культура и рваческий настрой собственника будут неизбежно вызывать сокращение производства жизненно необходимых предметов за счет повышения их цены? Неужели не ясно, что без активного вмешательства государства такой процесс «удовлетворения» покупательной потребности населения чреват социальным взрывом? В ажиотажный период спекулятивного взлета доллара, рынок прямо не работал, да и продолжает ли работать, по названной формуле, руководствуясь уже и чисто житейским эгоизмом: зачем готовить и везти на рынок тонну товара, когда можно доставить половину, но при двойной цене?

К сожалению, это делается порой наглым образом и, такое впечатление, весьма бесконтрольно со стороны власти, по законом запрещенным моментам, например, мгновенному изменению продавцом цены наличного товара, продажи товара по цене выше утвержденной прейскурантом и т. д.

Почему до сих пор не отказались от безобразной практики крупного и мелкого надувательства людей, их мелочного обмана, не исполнения вчера им обещанного? Раньше нас мало обманывали, нам лгали идейно. Сейчас с нами жульничают, на чисто житейском уровне.

Характерный пример. Узаконенная Центробанком в 1998 г. процедура перевода вкладов из ряда коммерческих банков в Сбербанк на условиях, дополнительного к основному, ограбления вкладчиков. Разговоры о планируемой на 99 год 30-процентной инфляции при установленной 60-процентной ставке рефинансирования и явно искусственной в спекулятивных целях трехкратной девальвацией рубля. Или, в последнее время, вдруг мгновенное повышение более чем в полтора раза платы за коммунальные услуги при одновременном столь же нахальном назначении дополнительных статей оплат за некие «найм жилья» и «капитальный» его ремонт. И все при семипроцентном, кстати, повышении размера пенсий. Аналогичное творится с трудовыми вкладами населения, компенсируемыми сегодня, с одобрения Государства, на уровне двадцатой части их фактического размера, вне какого либо, исключая вклады умерших, учета сегодняшней реальной стоимости рубля.

А ведь еще небезызвестный Гамильтон, в аналогичной ситуации строительства новой Америки, категорически отметал все «легкие» варианты ликвидации или уменьшения государственного долга. Считал неприемлемым для государства отступление от своих обязательств, дабы «не опрокинуть всю общественную мораль. Иначе, – добавлял он, – у вас будет что угодно – анархия, деспотизм, но только не справедливое и налаженное государство».

Думаю, что во всем – и в налогах, и в решениях частных моментов жизни требуется дифференцированный подход, особо в части изменений вполне разумного, что имело место ранее. Не создать ли специальную комиссию, и не посмотреть ли ей – какими излишними процедурами, какими «свежими» бумажками и прочими неразумными требованиями, в сравнении с «бюрократическими» советскими временами, обросла жизнь рядового гражданина в век свободы и демократии?

О доверии между народом и государством, между предприятием и работником у нас говорили и говорят много, но практически мало что делается, и ладно бы по случаям, когда кто-то действительно пролетел, а признаться в том трудно. Нет, – и в большинстве случаев тогда, когда избежать мелкой лжи или такого же размера надувательства, ничего не стоит. Разве в настоящей ситуации заявления о создании атмосферы доверия к правительству не являются пустыми словами?

Почему увлеклись помпезностью, роскошью, дворцами приемов, коврами, люстрами, цветами даже в местах сугубо служебных и деловых совещаний? И всё это на фоне разорения страны и нищеты населения. Разве напыщенный интерьер дома Государственной думы хоть сколько-то похож на строгий деловой вид прежнего Госплана? Разве не так же отличаются кабинет теперешнего Премьера от такового бывшего Председателя Совмина? Да и Вы лично, кажется, здесь не отстаете и действуете вполне в ногу со временем. Почему народные деньги тратятся на излишества, на то, что отнюдь не работает на доверие народа к власти, а вызывает у людей чувство неловкости, а то и прямое озлобление?

Текущее состояние общества есть функция его культуры. Это аксиома. Поскольку культура общества (в полном интегральном значении) не может измениться ни в день, ни в год, становится очевидно понятным нами сотворенное за годы советской власти, а сегодняшнее положение есть следствие данного творения. И, наоборот, наше мощное становление в начальные три-четыре десятилетия предыдущего правления, обязано высокой культуре первого (и, отчасти, еще мало испорченного второго) поколений людей, воспитанных прямо (или косвенно) деловой дореволюционной средой.

Почему же сейчас после мощнейшей критики стратегии прошлого ринулись в другую крайность – разнузданности и этакой пропаганды пошло легкой жизни, глупейших фильмов и рекламы, телевизионных игр во все, что только можно придумать? В том же Китае в годы его становления китайское телевидение чуть не половину времени было «забито» уроками и лекциями для учащихся и студентов, для желающих получить знания в самых разных областях. Мы, что глупее китайцев? Разве не ясно, что всеми средствами информации мы должны настраивать народ на преодоление трудностей, на работу, а не на пустое времяпрепровождение, танцульки и десятилетнее отгадывание слов в Поле Чудес?

Почему это мы так самозабвенно ринулись в демократию и почему она так сильно защищается не только кое-кем из нас, но и западным миром?

Как ответить на все эти и другие, тут не названные, вопросы? Будь один два – их можно было бы списать на незнание, на ошибки исполнительной власти. В данном случае и само количество, и характер вопросов позволяют нам сделать только одно единственное заключение. Они – результат явно сознательных эгоистических решений и действий вполне определенного круга лиц, следствие предоставленной им системой свободы вне общепринятых и отработанных жизнью правил поведения, отвечающих интересам подавляющего большинства созидательной части общества. Они прямо вытекают из ответов на последние два вопроса.

Эксплуатация, хоть при социализме, хоть при рынке, не есть признак испорченного или несовершенного общества: она – одна из характеристик, почти физиологическая функция, всего живого. Но… до тех пор, пока эксплуатация не превращается, – вспомним больного Ницше, – в цель жизни, в пресловутый продукт «следствия воли к власти», его культ «сверхчеловека», ненависть к «посредственности» и озлобленное противопоставление одного другому.

Жизнь строится на компромиссе, на разумном сочетании всего и вся и дополнении одного другим. В плане нас интересующем следует.

Что имеется в виду такая норма эксплуатации, при которой богатые и умные, знающие и умеющие должны получать несколько, соразмерно, меньше, чем они обществу дают, и компенсировать тем ущербность «несостоявшихся».

Что последние являются продуктом социума, ответственного за всю совокупность живого и, в том числе, за организацию первыми названного компромисса. Что, наконец, сверхэксплуатация рано или поздно вызывает деградацию общества, прежде всего, его «аристократических» верхов, их разложение, ожирение и неспособность к достойному использованию и воли, и власти.

Что отсюда проистекает ненависть «черни», а из нее – жажда мести, террор (о котором все заговорили), бунты и революции.

Вне надлежащей культуры общества установление демократической формы правления чревато колоссальными издержками, соизмеримыми с издержками советской власти. Демократия без культуры – та же утопия, что и социализм. Это грабеж государства и народа, национализм, массовая преступность, бессмысленная политическая борьба, неконтролируемое зверское обогащение меньшинства. Подобная демократия выгодна только этому меньшинству.

Не относится ли в полной мере к нашей развращенной сегодняшней действительности предупреждение Макиавелли, сделанное им 500 лет назад?

«В развращенных городах сохранить республику или же создать ее – дело трудное, а то и совсем невозможное. А ежели все-таки ее в них пришлось бы создавать или поддерживать, то тогда необходимо было бы ввести в ней режим скорее монархический, нежели демократический, с тем, чтобы люди, которые по причине их наглости не могут быть исправлены законами, в какой-то мере обуздывались властью как бы царской».

Не будем говорить о монархии: обратная дорога не легче дороги вперед.

Главный вывод о выходе из создавшегося положения напрашивается определенный.

Мы должны жесточайшим образом усилить роль государства, причем не только в плане упомянутого обуздания всякого рвачества, но и в плане организующего влияния, вытекающего прямо из требований переходного периода жизни страны, периода не установившихся связей и не полностью отработанных процедур. Того влияния, которое необходимо было бы сохранить и обеспечить с первых дней всех наших перестроек.

Для ускорения строительства социально справедливого и самостоятельного государства, бросить все силы на подъем культуры людей, подчинить ему среднюю и высшую школы, поднять престижность преподавательского труда и привлечь в эту сферу наиболее талантливых людей, подчинить средства массовой информации и пропаганды настрою на учебу и созидание, на повышение культуры жизни и работы. Сегодня ищут общенациональную идею. Начать всем учиться, начать строить собственными силами, – не есть ли эта самая объединяющая всех идея?

Дабы уменьшить хаос, исключить заведомо ошибочные волевые шаги и не создавать нежелательных ситуаций для противоправных и нечестных поползновений, подчинить все наши решения, постановления, иные организационные мероприятия и даже наши желания инерционным возможностям хозяйственной системы по скорости ее перевода из одного состояния в другое. Наглядный пример обратного – все финансовые пертурбации последних лет, что не соответствовали текущему реальному состоянию хозяйства страны и потому становились базой для безобразных своей открытостью разных махинаций.

Добиться таких государственных решений, которые бы максимально соответствовали интересам делового большинства населения. Пока не будет хотя бы видимого соответствия между интересами государства и личности – не будет ни доверия между ними, ни настроя на дело. Люди будут обсуждать проблемы их обмана, надувательства или ущемления интересов, а не думать о работе. Между государством (представляющей его организацией) и конкретной личностью должен иметь место определенный минимум адекватности в оценке того, что касается их интересов. Чем больше последние будут сближены между собой, тем более созидательным будет дух народа. В этом деле, когда нет возможности сделать как нужно, всегда лучше самая плохая правда, чем любая ложь. Сейчас, похоже, эта житейская истина предана полному забвению.

Наконец, мы никуда не двинемся и никого по настоящему к себе не привлечем, если не сделаем свое государство государством законопослушных людей, не создадим обстановку неотвратимости наказания за совершение противоправного. А в плане последнего, не выработаем систему наказания должностных лиц за любые антинародные действия по оценке их конечного результата – только результата, вне причин его возникновения. Незнание, неумение, ошибка, не все прочие защитительные атрибуты существующего судопроизводства не должны приниматься во внимание при рассмотрении служебного проступка должностным лицом, если только он не вызван форс-мажорными обстоятельствами. Общество в подобных случаях должен интересовать только результат, а не его подоплека. Не знаешь, не умеешь, – не садись за руль государственного управления. Впрочем, и за любой другой руль.

За финансовую аферу 1998г, в недельный срок извлекшую из кармана подавляющей части населения две трети его дохода в угоду обогащения ничтожной кучки людей, должны были бы понести самое жесточайшее наказание вполне известные, однозначно к сему делу причастные, должностные лица. Преступно оправдывать их действия некими привходящими обстоятельствами. Должно действовать, аналогичное давно признанному, правило: любое «незнание» должностного лица не должно освобождать его от ответственности за должностной проступок. Другого выхода из вакханалии государственных преступлений, в которой оказалась наша страна, кажется, – и нет.

Что касается остальных предложений, то они прямо вытекают из мной поставленных выше вопросов. Их нужно просто снять соответствующими решениями и действиями».

 

06.03

Дорогой Матус! Прежде всего, мои соболезнования по поводу происходящих у вас событий. Пару дней назад передали о самоподрыве и куче убитых и раненых. Не успел написать эту фразу, как слышу о взрывах и стрельбе, и опять с жертвами, причем палестинцы вас опережают. Я как-то писал, что не знаю, как поступать в подобных делах. А сейчас вот подумал, и пришел к выводу: либо полная сдача позиций, либо непримиримая, бескомпромиссная макиавеллевская война на полное уничтожение противника, с институтами заложников, расстрелами каждого десятого и прочими атрибутами времен настоящих революций. При культурной борьбе по «закону» прямых жертв больше, а косвенных в виде всевозможных лишений, переживаний – тем более. Ленин и его подвижники действовали «правильно», во всяком случае, вполне обосновано. Либо – либо.

Недавно в СМИ кто-то вспоминал о событиях в Чечне сталинского периода. Весьма одобрительно, если так можно сказать, и воспринимаемо в плане большой истории, вне личностных обид, переживаний и прочих субъективностей. Оценка историческая будет всегда одна – по совокупному негативу подобных событий, то есть по величине отрицательного всплеска на кривой эволюции. А если этот частный негатив рассматривать в рамках всей системы, каковой является в данном аспекте наша Земля, то соответствующий ему совокупный всплеск может быть едва заметен, а то и перевалить в плюсовую сторону. Ибо любые события надо рассматривать с двух сторон: нашего видимо ощущаемого их проявления, и как следствия скрытых от нас «глубинного мира причинных связей». Ничего не делается без оснований.

Все подчинено закону борьбы. Жизнь нормально развивается только при разумном компромиссе, при разумном сочетании всего и вся и дополнении одного другим. Она, живая, строится, как говорил физик-теоретик Я. Френкель, на «поддержании неустойчивого равновесия», но (добавлял другой не менее известный И. Тамм) какой бы причиной не было последнее порождено, «всегда рождается сила, стремящаяся уменьшить и противодействовать этой неустойчивости». Природа жаждет быть устремленной к некоему равновесному состоянию.

У нас, слава богу, сейчас таких стрессовых ситуаций нет, идет медленный процесс затухания с одновременной подготовкой рубежей для будущего наступления. «Литературка», ее интернетовский сайт заполнены злейшей критикой демократов и обращением взоров на советские времена. Вчера интеллигенция, этот вечный возмутитель спокойствия, однобоко критиковала советскую власть, не замечая ее плюсов, а сегодня таким же образом – демократов с их рынком. Остановимся на золотой серединке, и тогда начнем двигаться вперед до очередного взрыва.

О нашем Заводе не пишу, дабы не повторять то, о чем не раз уже тебе говорил. Частности интересны на подъеме, а его пока нет. Отвечаю потому лишь на отдельные твои вопросы.

Ножницы я в силу своей настырности пустил в Череповце. Отлично работали до моего ухода. Сейчас не знаю, но сигналов нет, значит работают. Успели при мне сделать еще видоизмененные, малогабаритные ножницы по совсем оригинальной схеме, но с аналогичным криволинейным движением нижнего ножа, для Кузнецка. Несколько лет уже готовятся к их монтажу.

По последнему моему аванпроекту рельсоправильной машины разработан техпроект, но по причине застоя, а отчасти отсутствия у теперешних руководителей должной настырности, дело дальше не двигается. Хотя в порядке их оправдания скажу, что ножницы ЧерМК я «двигал» целых тридцать лет; столько же, если не больше, бился с Анфимовым, вечная ему память, за разработку и внедрение несчастного стандарта на муфты с безразъемным корпусом; чуть не те же тридцать лет, совместно с Люстибергом, возился с высокочастотным рельсовым термоотделением для Азовстали; немногим меньше в общей сложности ушло на, хорошо лично известный тебе, балочный стан. Разница одна, что все это тогда устраивалось на фоне общего огромного, по теперешним временам, многопланового созидательного процесса, и потому, хотя и требовало внимания, но не докучало и делалось как бы между прочим.

А теперь на спорную тему.

Не понимаю твою логику рассуждений и, будучи согласен со всеми, почти без исключения, частными умозаключениями, не могу согласиться, вернее, воспринять общую концепцию твоего послания.

Ты пишешь, что «подбросил» статейку, дабы узнать мою «реакцию», и ты ее «получил» (пишу в кавычках специально твоими словами). Ясно. А что далее? – «Думаю, что понял. Хорошо, спасибо». Первая и неточность и нелогичность. Как это «думаю»? Согласен или не согласен – понятно, а «думаю»… – не знаю с чем съесть. За что «спасибо» – тоже не корректно. Или за то, что я написал, или за то, что ты «понял». Вот я точно ничего не понял. А далее? Не высказав своего отношения к однозначно выраженной мною трактовке сути «подкинутого» вопроса об интуиции, ты стал раскрывать «ход своих мыслей на этот счет». Но сверх бестолково и фактически вне связи с ней! Вместо да или нет по трем в ней приведенным главным моментам, а именно: что интуиция не только собственный опыт, что она, по-моему, строится на всей накопленной и неким образом обработанной информации и что я упускаю, как не интересующий меня, в общем философском плане, способ попадания ее в наше сознание, ты пишешь, что снова «понял» и что твоими «словами это интерпретируется»… И затем рассказываешь про личный опыт мальчика и приобретенную им «генетическую память». Я про Фому – ты про Ерему. Две разные концепции. Ничего ты не понял и никакой ясности своими «несколькими фразами» – не внес.

Я согласился с тобой, если бы ты залез в рассуждения о самом феномене интуитивного мышления, по поводу которого математик Ф. Клейн заявил, что «математику (лучше и точнее, любой творческий созидательный процесс) движут вперед в основном те, кто отмечен даром интуиции, а не строгого доказательства».

Ты же трактуешь все в расширительном духе и потому далее у тебя следует еще одна проблема, твой конек о некоем принципиально особом мышлении человека (его способности логически мыслить) и ему противоположном, основанном лишь «на приобретенном опыте», мышлении остальных животных (имеется в виду – высших животных – например, коровы). А я думаю, что таким принципиально способом мыслит даже червяк. Все дело только в масштабах мышления, в сложности решаемых задач, а отнюдь не в принципиальной его основе. Пример. Волк разумно уходит от погони, собака срезает путь и бежит по диагонали с явным расчетом на упреждение. Более сложный, почти аналитический случай. Мой дог на лыжне, с полуметровой палкой в зубах, определял расстояние в свету между двумя соснами с точностью до ста миллиметров. Если оно превышало 600 мм, то бежал прямо по лыжне, а если менее 600 мм, то сходил с лыжни и обходил одну из сосен, дабы гарантированно не врезаться концами палки в сосны и не ударить по своим зубам. Заметь, чувствовал и оценивал он не размеры своего тела, что понятно с твоих позиций, а размеры постороннего предмета – палки.

Не надо думать о человеке, как об особенном чуде природы. Животных инстинктов у нас не менее чем у других обитателей земли. Нам только кажется, что мы все делаем осознано, на основе твоего «логического мышления». Часто, полагаю, с его помощью лишь объясняем сделанное.

Затем, вне связи с моими возражениями, начинаешь о Боге и религии, хотя мое отношение к данным категориям прекрасно знаешь. Могу кратко повторить. В мире есть более магическая, расставляющая все по местам, такая субстанция, как бесконечность. В ней все: и таинства мира, и открываемые человеком частные законы жизни и полная непознаваемость последней, прежде всего, относительно исходных причин устройства вселенной, и твое «божественное существо», и многое другое, на что нет и не может быть ответа. Кстати, применительно к данной «проблеме» математик Вейл выразился аналогично, и даже элегантнее. «Бог, как завершенное бесконечное, не может и не будет постигнут разумом. Ни Бог не проникнет в человека путем откровения, ни человек не постигнет Бога путем мистического восприятия. Но… это завершенное бесконечное может быть точно выражено математически». Вот почему я не мучаюсь и не задаю подобных вопросов. Не лови на слове. Я не против даже самых необычных гипотез, но только для направления ума и сил на конкретное исследование в целях попытки открытия еще одной (ограниченной) частности в сфере созидательных деяний.

Придумывать гипотезы, ради частных исследований нам с тобой поздно, а обсуждать в общем виде – нет смысла.

 

07.03

По череповецким ножницам.

«В октябре 1995 года, при разваливающей страну горбачевской «перестройке», на Череповецком меткомбинате были пущены в эксплуатацию долгожданные ножницы.

История создания их поучительна.

В 1963 году нами была подана заявка на рычажные ножницы. Отличительная особенность их заключалась в применении принципа работы обычных кусачек, что используются для выдергивания мелких гвоздей и откусывания проволоки. Эта-то тривиальность, несмотря на прилично аргументированную защиту, и вызвала мощные возражения со стороны многочисленных оппонентов.

В том не было ничего необычного, ибо настоящая конструкторская работа – действительно борьба мнений, жаркие споры, отстаивание позиций, решений. Порой правильных, а порой тенденциозно выдвигаемых из элементарного противопоставления своего чужому в порядке защиты «чести мундира». Особо, когда предложенное хорошо и, к тому же, настолько необычно и нестандартно, что не может не вызвать желания другой стороны предпослать «свои» альтернативы с разносной критикой свалившейся на нее неизвестной идеи.

В результате, первый проект новых ножниц, выполненный в 1970 году для блюминга 1500 – головного стана в комплексе прокатки широкополочных балок на Нижнетагильском меткомбинате, оказался Минтяжмашем и Минчерметом забракован. Не знаю, все ли тогда сделали для обратного, но факт остается фактом – блюминг пускался с ножницами традиционной конструкции Новокраматорского завода. За ним числилась данная номенклатура, и его критика стала определяющей в упомянутом решении. Проект не получился. Саму же заявку признали изобретением… только в 1977 году после 14-летней переписки.

Примерно тогда же появились свежие запросы от металлургов об изготовлении для них ножниц. Но теперь, после смены руководства конструкторским отделом, мы заняли твердую позицию и заявили: старых делать не будем, предлагаем «кусачки». Однако, несмотря на такую решительность, обретенный благодаря настойчивому оппонентскому воспитанию «страх» перед необычной конструкцией ножниц оказался настолько велик, что потребовалось еще лет пять, прежде чем был найден наконец первый Заказчик, согласившийся «рискнуть».

Но и после, быстро сделали только проект реконструкции участка ножниц, к разработке которого привлекли не отягощенных условностями молодых конструкторов. Именно ими, в условиях продолжающейся критики, и даже несколько под ее воздействием, удалось сочинить его весьма удачным. К сожалению, дальше началась «перестройка», дело снова застопорилось. На изготовление и подготовку к монтажу ушел очередной десяток лет.

Время безвозвратно. К моменту, когда поступил сигнал о начале монтажа, из тех, кто стоял у истоков проекта, пускать ножницы пришлось только Смирнову, бывшему заведующему отделом, где велась его разработка. Ушли из жизни или уволились из отдела не только главные исполнители, но и критики проекта. Недавно скончался и сам Смирнов.

Однако жизнь не останавливается никакими ее сопровождающими коллизиями. Пуск ножниц и первые недели эксплуатации подтвердили полностью их генеральную концепцию. «Нарвались» мы через какое-то время после пуска, как всегда на мелочах, из-за нашей российской небрежности. На ножницах стали греться и задираться вкладыши скольжения их главного приводного вала. Первая причина состояла в своевольной, без согласования с Уралмашем, замене материала вкладышей на более дешевую и худшую по качеству бронзу нашим контрагентом по их изготовлению, как это не покажется смешным, тем самым Новокраматорским заводом. Вторая, долго скрываемая от нас и открывшаяся случайно, усугубившая резко последствия первой, заключалась в том, что при очередном вскрытии одного из вкладышей в нем был, естественно, непреднамеренно, оставлен ремонтниками… некий посторонний предмет (не то зубило, не то гаечный ключ), которым один из вкладышей и сам вал были задраны уже окончательно. Произошло будто специально так, как в свое время я заметил, что «если и возникнут неприятности, так будут они следствием совсем иных обстоятельств, а отнюдь не критикуемого оппонентами: «вздрогнем опять от каких-нибудь наших обычных мелких недоработок или всем известной халатности».

Ну, а как другие потенциальные заказчики? Они были обращены в нашу веру задолго до настоящего пуска. Первый кивок ими был сделан, когда они увидели проект в рабочих чертежах. Второй, более сильный, при показе работающей модели. Третий, окончательный, после того, как пригласили их посмотреть ножницы в натуральную величину на площадке сборочного цеха.

Однако заводам тогда было не до ножниц: перестройка «двигалась» во всю мощь. Тем не менее, еще одни ножницы, для Запсиба, в несколько видоизмененном и более компактном варианте мы все-таки успели изготовить. Сейчас они, по тем же причинам, валяются уже чуть ли не пятый год.

Представляете, сколько было наговорено и написано, сколько задано вопросов и приведено доказательств. А ведь так, может не в столь разве гротесковом виде, создавались нами чуть не все объекты и, прежде всего, объекты особо новой техники. Первое рельсотермическое отделение мы ухитрились построить (считая с момента подготовки документации) за четыре года, а его аналог, но по другой технологии, для меткомбината «Азовсталь» потребовал на то четверть века. Примерно столько же ушло на создание балочного стана. Начали было строить его в Липецке, причем по распоряжению, подписанным еще Сталиным в 1951 году, а пустили в эксплуатацию только в 1977 году и в Нижнем Тагиле».

 

06.04

Получил от Издателя второй вариант книжки «Два полюса жизни». Читается много лучше, с большей удовлетворенностью в сравнении с первым вариантом, изданном мною вынуждено два года назад. А произошло тогда следующее.

Как-то, будучи в гостях у Скобелева я познакомился с его приятелем, и на обратной дороге пригласил зайти ко мне. Он оказался интересным молодым (в возрасте моего внука) мужиком, философом по образованию, и мы проговорили с ним чуть не всю ночь. Через месяц, два, по звонку от Скобелева и, как бы, по его протекции, он напросился ко мне сам. Время было позднее, пришел он с бутылкой, и мы снова просидели до утра. Зашел даже разговор о написании нечто вроде совместного труда, а потом – длинный спор о Марксе. В порядке корректного разрешения последнего я предложил посмотреть, что у меня про Маркса написано. Приятель, в свою очередь, обещал представить свое мнение чуть не завтра и также в письменной форме, причем, судя по духу его высказываний, в разносном для меня виде. Дал ему пустую дискету, и не успел оглянуться, как он сдул на нее из компьютера не только Маркса, а и весь файл моего опуса.