Раньше я тоже думал, вероятно, и под твоим, в частности, влиянием, что лишь бы крутилось: заработную плату, и налоги владелец отдаст обществу. 8 страница

Ты спрашиваешь, почему о Союзе с его большим, чем в любой другой стране числом людей с высшим и средним образованием думают, как о стране отсталой. Спрашиваешь и наверняка знаешь ответ. Мы действительно отстали, и давно уже начали отставать из-за непомерно долгого строительства марксистско-распределительного общества с уравниловкой и беззаботно бедной обеспеченностью. Общества абсолютной утопии, которое, вне придуманной природой естественной борьбы за существование, просто неспособно нормально функционировать и тем более соревноваться с теми, кто живет в постоянном противостоянии друг другу и заботах.

Мы сейчас переживаем период необузданного капитализма – своеобразной платы за утопию. Идет процесс отбора и ухода со сцены не умеющих бороться и жить. Таковы законы природы. Частности тактические возмущают пока больше и чаще, чем радуют. Но зато как радуют. Сегодня в Екатеринбурге бензоколонок и кабаков, где можно выпить и закусить, больше чем в Америке, давно уже не бьют стекол и не жгут киоски, тщательно выметены все обочины всех городских дорог, даже уралмашевского шоссе. Заметно, как все начинает работать на человека. Плохо, еще с кучей недостатков, но работать. Но не это главное. Главное, что начинается процесс истинного созидания, милого нам с тобой, и, конечно же, не на «Уралмашах».

Вот один пример. Может тебе известный, Дамир Гайнанов (выходец из нашего ниитяжмашевского коллектива, что вдвойне занимательно) организовал с другими нашими же, в основном, сотоварищами фирму «ДАТА ЦЕНТР». И чем, думаешь, они занялись? Влезли в банковское оборудование, в три года соорудили почти чудо, и вышли на рынок и международные выставки с поставленной на приличное производство машиной... для сортировки денежных купюр, с почти мгновенной перестройкой на любой их вид, и выполнением диагностики купленных у них машин через Интернет. Получив кое-какие дивиденды, занялись дополнительно другим банковским хозяйством – автоматизированной системой хранения ценностей. А сейчас мы с Нисковских, дабы влезть им в автоматизацию наших процессов на современном уровне, разрабатываем техпроект сортовой МНЛЗ для одного из метзаводов.

В конторе у Дамира 60 персональных самых лучших компьютеров, с самыми последними программами автоматизированного проектирования, подключенных к Интернету. То же он сделал для ведущих работников на дому.

Обработка документации, информационное обеспечение – все машинизировано, никаких шкафов и архивов. Пришел я на завод в свой отдел привлечь ребят к разработке упомянутого проекта – стыдобина, как было, так и осталось: сидят девочки и пишут спецификации, а мальчики (и только некоторые) работают на Автокаде времен Ласточкина. Это тогда, когда на ДАТА-вском экране изделие крутится во всех мыслимых проекциях, а в ответ на мою просьбу показать разрез достаточно сложного узла по произвольно выбранному мною наклонному сечению, машина выдала его (правда минуты за три) со всеми действительными размерами всех элементов узла, попавших в назначенное сечение. Об остальных возможностях системы я не говорю: кажется, она может абсолютно все представляемое, что мне нужно для работы. Я был умилен, примерно так же, как от возможностей Word, когда впервые сел за него после работы на нашем отдельском крокодиле, но только в степени, показатель которой вытекает из соотношения сложностей данных двух программ.

К сожалению, подобное пока исключение, ибо, как я давно установил, по таким законам очень медленного подъема начинаются все новые полезные процессы. Тем не менее, это есть прямое подтверждение наличия у нас, как ты изволил заметить, действительно многих «очень грамотных специалистов». Беда в том, что, как в том каламбуре, «у нас пока один, то умница и почти гений, а как вместе – то стадо дураков». Последствия прямые системы. Кто в ней был тот же Дамир? Выделялся, конечно, и только. А теперь он бог, не только в одиночку, но и в компании. Видны в ней у него и многие другие. Чувствуется заметный ветер перемен.

Что делаю, работаю ли? – второй твой вопрос. Частично его уже коснулся. В прошлом году и нынче был приглашаем на ГЭК по нашей специальности, иногда привлекаюсь на разные консультационного характера встречи. Пропагандирую такие фирмы, как ДАТА ЦЕНТР, где возможно, таскаюсь, при возможности, в разные походы, а больше всего, особенно зимой, пишу свои очередные заметки. Заедает лень и отсутствие видимого конца рукописи.

О делах отдельских, – третий вопрос. Общая стратегическая оценка примерно сохраняется той, о которой я писал тебе в 97 году. Сегодня, правда, имеет место некоторое оживление, вызванное резким прошлогодним инфляционным скачком. Однако в моем представлении это чисто эфемерное явление, очередной бросок в бездну дальнейшей инфляции.

Почему я так критически настроен? – четвертый твой вопрос. Ответ на него в моей книжке. Пока все идет в полном соответствии с моими предсказаниями, и как не печально и как не хотелось бы, видимо, и далее будет продолжаться в том же духе. Из трагедии нас вытащит только время и повышение общей культуры нашего общества, а такой продукт, ты знаешь, за сезон не выращивается. На днях его у нас пропололи, воздав должное памяти гениального Витте. Я тебе две своих выдержки о двух антиподах – для сравнения и на твой суд.

О последних сплетнях. Поговаривают, что Орлова отправляют на пенсию. Он необычно ушел в отпуск, а сейчас еще взял пару месяцев без содержания. Зачем, не понял.

 

26.09

Сегодня исполнилось150 лет со дня рождения физиолога Ивана Петровича Павлова, который состоявшими на службе прагматика «всех времен и народов» Сталина, был превращен чуть не в главного апологета естественнонаучных основ диалектического материализма. Знаменательны в этом плане взаимоотношения между марксистским ортодоксом Бухариным и таким же фактически ортодоксом, но в физиологии, Павловым.

Начались они с взаимной критики: одного – «в догматическом характере марксизма», а второго, как и должно в подобных спорах, – в столь же догматической обывательской «точке зрения». Павлов при этом, надо признать, выглядел, несмотря на всю его ортодоксальность, много сильнее, чем Бухарин, писавший все в стандартном виде: красивых словосочетаний и несбывшихся мечтаний, вне логики и здравой аргументации. Так в споре прошло несколько лет, пока Бухарин не получил «соответствующих указаний». Он встречается с Павловым «на равных», поет ему разные приятности, в чем-то соглашается, чего-то обещает… и между ними мгновенно, в полном согласии с марксистским «бытием, определяющим сознание», учиняется тесная дружба. Павлов становится защитником советской власти, а Бухарин избирается Академиком, возглавляет Институт истории науки и техники, регулярно наезжает в Ленинград и встречается там со своим новым коллегой. Такова метаморфоза!

Условные рефлексы, пригодные, разве, для объяснения поведения червяка; диалектический материализм вне природного естества всего живого – прямое следствие человеческой одержимости. Не зря еще один ортодокс, Троцкий в прямой спор с Павловым не вступал и просто полуиздевательски написал ему в частном письме, что его учение, «как частный случай, охватывает теорию Фрейда, с ее сублимированием сексуальной энергии». Но, в отличие от фрейдистского «полунаучного, полубеллетристического метода вприглядку, сверху вниз, оно, – писал Троцкий, – опускается на дно и экспериментально восходит вверх», а потому «оценка психоаналитической теории Фрейда под углом зрения теории условных рефлексов составила бы благодарную задачу для «одного из Ваших учеников…». Такова в данной истории реакция Троцкого!

До чего же приятно чувствовать себя, не зацикленным на чем-либо, нормальным человеком. К этим трем одержимым «светочам» мировой мысли я относился всегда критически и не менял взглядов на них со студенческих лет.

Ну, а причем тут Сталин? Все говорит о том, что именно по его указанию Бухарин «влетел» в очередной раж демонстрации своих «интеллектуальных» возможностей перед Павловым, неадекватно воспринятых последним… Но в полном соответствии с желаниями Сталина по использованию имени ученого для пропаганды достижений страны Советов и ее Главного строителя. Горький, Толстой, Куприн, теперь еще и Павлов – все для одного и того же. Драчка Бухарина началась при Ленине, а мир между ними – при Сталине.

 

12.12

Дорогой Андрей Владимирович! Твое последнее письмо получено мною почти полгода назад. Я приношу извинения за свое непомерное свинство, тем более, что ему, помнится, как бы предшествовали кое-какие мои претензии к тебе за аналогичную задержку с ответом. У тебя на то были вроде причины, у меня их нет, хотя и увлечен был прилично как раз в это время работой.

Прежде всего, разделался с В. М. и закончил в обещанный срок проект участка резки и уборки заготовок для Мнлз. Не успел закончить, как меня пригласили на старое место работы под предлогом заняться станом 5000 для известной, наверное, тебе затеи с производством собственных одношовных труб для Газпрома.

Приглашен я был чуть ли не на следующий день после увольнения на пенсию Орлова (он сейчас устроен в информационной службе нашего Бизнес-центра по прокатному оборудованию, где стал теперь начальником мой воспитанник В. Скабин). Так вот значит, пригласили, а я с хода к меня принимавшим с двухчасовой лекцией об этом проекте века.

Через пару дней мы договорились о реальной программе действий, и я сейчас делаю, им в рамках заключенного контракта, два реальных приземленных небольших аванпроекта осовремененных правильных машин для листа и профильного проката, в том числе для рельсов. Разговоры о трубе со мной пока прекратились.

Заканчивается второе тысячелетие. Поздравляю тебя с ожидаемой сверхкруглой исторической датой, свидетелями которой мы скоро окажемся волею предпосланной нам Богом судьбы. Всех тебе благ, здоровья и отличного настроения. Того же всем твоим родным и близким. Крепко жму твою руку и остаюсь с мечтой о встрече.

 

Копия письма Росселю, в связи с упомянутым «проектом века».

«Уважаемый Эдуард Эргартович! Последнее время Вы уделяете много внимания проблеме производства труб большого диаметра. Однако названная проблема с точки зрения ее технического решения сформулирована, как мне кажется, абсолютно в безальтернативном варианте, продиктованным односторонними интересами Газпрома, причем интересами, полагаю, не совсем безупречными.

Почему только одношовная труба?

Насколько помнится, в свое время первый зарубежный комплекс по производству одношовных труб из сверхширокого листа (потенциальная возможность получения которого в те времена представлялась самостоятельной стратегически важной задачей) был построен специально для нашей страны, под ее неограниченные тогда финансовые возможности. Новая технология, новое оборудование и отлично поставленная реклама сделали свое дело, и просто высокое качество труб во всей их совокупности было отнесено к одному на трубе шву. Дорогая труба стала приобретаться не только от нашей безысходности, но и как бы ради моды.

Спрашивается, если по достойно хорошей технологии можно сделать весьма надежную и добрую одношовную трубу, то почему ее нельзя сделать таковой же, но весомо более дешевой, например, с двумя швами? Ведь при высокой вероятности получения качественной одношовной трубы (даже если мы отнесем ее, вероятность, только к одному шву, не считая остальной металл) вероятность получения брака при двухшовной трубе не выйдет на другой уровень; она останется, при сравнимых способах и технологическом обеспечении, практически того же порядка, а если при этом будут учтены все факторы, определяющие качество и надежность данной продукции, то тем более.

А вот комплекс сооружений для производства одношовных труб, особенно его листовой стан 5000 будет стоить, по самой скромной оценке, раза в два-три дороже. При увеличенной в два раза (по сравнению с двухшовной трубой) исходной ширине листа масса стана возрастет в квадрате, а сложности по его созданию чуть ли не в кубе. Почти каждый определяющий узел станет уникальным сооружением, а изготовление их окажется на пределе возможностей машиностроительных предприятий. Значительно, хотя и не в такой степени, будет тяжелее и сложнее в изготовлении собственно трубосварочный комплекс. Аналогичным образом усложнится и эксплуатация названного оборудования.

Кажется, есть смысл посмотреть на проблему глубже, в исходном техническом плане. Решить, или, во всяком случае, более взвешено подойти к ней, учитывая занятую тут Газпромом ведомственную позицию, можно только путем рассмотрения соответствующей экспертной оценки альтернативных вариантов производства больших труб на высоком правительственном уровне. В состав экспертной группы должны войти представители Заказчика, Гипромеза, металлургов – листовиков и трубников, машиностроительных заводов, работающих в области производства оборудования для листопрокатных и трубных станов.

В противном случае есть опасения, и весьма обоснованные, что Запад втянет нас в авантюру, продаст нам старый инжиниринг, и как только мы в нем увязнем, поставит у себя, базируясь на известные знания и опыт, новый комплекс для производства двухшовных труб, с нормальным листовым станом 2800 (3200 или 3600) и более простым сварочным оборудованием. И, предпослав соответствующую рекламу о превосходном качестве новых труб, да к тому же еще и большего чем у нас диаметра, предложит их нам по цене процентов на 30 ниже наших одношовных. Вот тогда-то Газпром станет покупать заграничные трубы вполне «обоснованно» и даже в плане общенародных интересов страны. А ведь не исключено? Остановившись на берегу, не подумать ли, как мост нам строить – вдоль, или поперек?».

Год

 

14.04

Четыре месяца был занят работой по проектированию новых правильных машин.

Сегодня позволил себе отвлечься, ответить на письмо Цалюка и одновременно послать ему промвариант моего второго сочинения «По страницам прочитанного».

Твое последнее письмо от 11.03 получил. Отвечаю прежде на житейские вопросы.

Работу по контракту закончил и сейчас изредка хожу в отдел только на консультации (без оплаты) в счет компенсации за свободное расписание в марте месяце. Так мы договорились, дабы им продлить «удовольствие» видеть меня у себя еще и в апреле. Примерно на таких же условиях, вне контрактных обязательств, работает и Нисковских, занимаясь консультациями по проектированию установки (на базе той, что мы сделали у Дамира).

Дела поправляются, но пока только в части кое-какой работы. До настоящего дела далеко, как и раньше. РКЛ и Недорезов пока у Зиновьева, а тот в структуре прокатной дирекции – самостоятельной бизнесединицы, входящей в Сбыт, возглавляемый теперь Шалаевым.

Галя, приунывшая было последние месяцы, воспрянула духом на другой же день, если не в тот же, как только я ей сказал об окончании моего контракта.

По философским вопросам. Ты не исправим. Твои недоумения только оттого, что отрываешь их от контекста своего собственного письма (которое ты забыл) и на которое я тебе отвечаю. В отличие от тебя я вытащил твое письмо и свой ответ на него и установил, смею заверить, абсолютную корректность последнего. Это первое.

Второе в том, что твои недоумения и разъяснения мне понятны, я с ними согласен, поскольку я их прочитываю, ставя себя как бы на твое место. И прочитываю с учетом возможных дополнений и ограничений, нужных и необходимых, если полагать, что они от умного человека, а иного я не мыслю. Вот и весь мой секрет, если не говорить о точности, однозначности той или иной отдельной фразы.

Читать надо в контексте, в пределах общей направленности сути излагаемого, уточняемого, вероятно, до бесконечности, но без изменения существа авторской исходной позиции, опять же, если знать, что она исходит от умного сколько-то человека. Не могу же я предположить, к примеру, что ты абсолютно имел в виду, будто «развитие цивилизации обязано, прежде всего, только работе человеческого мозга». Ибо, зацепившись за абсолютность ее, можно действительно влезть черт знает в какой спор. Подавляющее большинство философских споров как раз тому и обязано. Но, кажется, я повторяюсь. Для полноты впечатления посылаю тебе еще один свой маленький опус.

Теперь буду ждать от него реакции. Скорее всего, опять с недоуменными вопросами и надуманными уточнениями.

 

05.05

Отправил второе письмо Росселю по проблеме большой трубы. Интересно, чем кончится эта история, прав я окажусь, или нет?

«Уважаемый Эдуард Эргартович!

Своим письмом от 18.11.99 г. я обратился к Вам с соображениями относительно строительства комплекса по производству труб большого диаметра и, главным образом, толстолистового стана 5000.

Суть их сводилась к тому, что есть весьма и весьма обоснованные сомнения в безальтернативном варианте предлагаемого производства одношовных труб, и потому предлагалось посмотреть на данную проблему более взвешенно и рассмотреть в экспертном порядке иные возможные пути ее решения.

Письмо было направлено Вами на НТМК. К сожалению, ответ оттуда не выдерживает критики, ибо полностью оставляет открытыми все поставленные мною вопросы и предложения, и сводится к одному, по сути, исходному утверждению, что «покупатель (заказчик) всегда прав, и производитель обязан сделать все, чтобы удовлетворить требования покупателя».

Не совсем бесспорный принцип даже в отношении какой-либо электробритвы или стиральной машины. В части же капитальных объектов народнохозяйственной значимости такой подход, считаю, совершенно неприемлемым. Здесь решение должно отвечать стратегическим задачам возможных направлений развития рассматриваемой отрасли производства. Быть компромиссным и отвечать условиям его максимально-возможной совокупной эффективности в рамках всей страны, а не только частным, к тому же не совсем безупречным, интересам Газпрома.

Нельзя согласиться и с дополнительными (не вытекающими из нашей постановки проблемы) доводами НТМК относительно стана 5000, как стана для обеспечения «потребностей в качественном листе машиностроения, судостроения и оборонных предприятий». Это самостоятельный и также не бесспорный в настоящее время вопрос. Однако не в этом дело, а в том, что основное назначение стана в данном случае – производство листа для труб и производство последних с максимальной эффективностью для газовой отрасли и страны в целом с учетом сегодняшних ее возможностей и задач.

Сейчас в связи с принятым решением о строительстве нового трубного завода (вполне реального плана в сравнении с предлагаемым ранее вариантом, просто смешном, использования зданий от блюминга 1500) мне хотелось бы вернуться к затронутому вопросу и просить Вас еще раз внимательно рассмотреть мое письмо от 18.11.99 г.

Новый завод – это здорово! Надо сделать, чтобы он был достойным, еще одним, подтверждением нашего делового потенциала».

 

07.06

Вчера получил от Марка ответ на мой запрос ему о «Трубе», переданный через Белыха. С ним он поддерживает дружеские отношения с момента их совместной работы на Уралмаше.

«Дорогой Володя! Спешу ответить на твой запрос, полученный через Белыха. Не оформляю его официально, т. к. не уверен, что он тебе понравится. (Марк опять на высоте – четко чувствует ситуацию).

Еще до того, как я стал Главным конструктором, было построено несколько трубосварочных станов как для одношовных, так и для двухшовных труб. Станы заработали на Челябинском трубопрокатном заводе, затем – самый производительный в мире ТЭС 1220 на Харцызском заводе, наконец, – в конце 80-х годов ТЭС 1020, для одношовных толстостенных труб, отвечающий самым строгим требованиям мировых стандартов, на Выксунском заводе.

Опыт их проектирования и эксплуатации показал:

1. более надежными являются одношовные трубы. Статистика отмечает, что аварии на газопроводах чаще всего происходят вследствие разрыва шва или околошовной зоны. Длина швов у одношовных труб в два раз меньше, а теория вероятности наука неопровержимая. Даже если применять упрочнение швов, например, раскаткой, все равно некоторое преимущество одношовных труб в этом аспекте остается.

2. Себестоимость одношовных труб ниже, т. к. наибольшие затраты ложатся на сварку, тем более сейчас, когда переходят на трехслойную сварку. Операции контроля также удваиваются.

3. Капитальные затраты (не считая стана 5000) в том и другом случае разнятся незначительно. Стан 5000 нужен сам по себе, хотя бы из стратегических соображений. У японцев их шесть, в Корее – два, строит такой стан Китай.

Однако главную проблему я вижу не в том, какой строить агрегат. Можно и тот и другой, это нам вполне по силам. (Не очень логично?!). Главное, чтобы заказ не ушел за границу!!! Вот в чем опасность и опасность очень реальная. И здесь я вижу только один выход: всем нам заинтересованным в процветании России, надо объединиться и не допустить очередного предательства. Неужели мы не можем решить эту задачу собственными силами? Вот мои соображения по поставленному тобой вопросу».

 

Марк, дорогой, здравствуй! Мне кажется, что мы с тобой несколько отличны в подходах к нашим трудам. Тебе в значительно большей степени свойственен полет мысли, я же приземлен. Твои пристрастия и решения ориентированы на общую схему, ее чистоту, классичность и т. д., мои – на разумный компромисс, простоту, надежность, добротную элементную базу и прочие аналогичные штучки.

Не помню, говорил ли я тебе о своих впечатлениях от посещения в 80-е годы вашего завода. Они подтверждают приведенное. Удивление от красоты и сложности схемных решений по оборудованию, и, одновременно, – от архаизма в элементной базе и методах изготовления оборудования. С ними мы на Уралмаше (горжусь, – не без моего активного участия) расстались еще в 50-х годах У вас же они сохранились, и будто без изменений оказались перенесенными из нашего тех лет 32 цеха. Сверление отверстий на сборке, индивидуальная подгонка деталей и узлов, призонные болты, разъемные зубчатые муфты… К чему это я о вещах, вроде как не имеющих прямого отношения к интересующей нас проблеме? Прямого – да, но они, кажется, налагают, не могут не налагать, отпечаток на наше мышление, на подходы к делу.

Вот ты пишешь о в два раза меньшей надежности двухшовной трубы и ссылаешься на «неопровержимость» теории вероятности. А ведь анализ показывает, что надежность трубопровода (даже, если мы гипотетически отнесем ее только к одним продольным швам трубы, не считая всех остальных факторов) в большей степени зависит от вероятности безотказной работы (качества) трубы и в меньшей степени от количества упомянутых швов. Ведь только при очень низкой вероятности безотказной работы одношовной трубы мы получим действительно в два раза ощутимо меньшую надежность трубопровода определенной длины (ну, например, в 1000 км.) в варианте исполнения последнего из двухшовных труб. А если мы примем упомянутую вероятность безотказной работы одношовной трубы на уровне 0,99999, то количество отказов в таком трубопроводе хотя и будет отличаться также в два раза, но только на уже не ощутимо низком абсолютном уровне, приближающимся к единице. Трубу я взял в расчете длиной 18 м. Что касается надежности шва, то его надо обеспечивать на максимально возможном уровне, в том числе и «небезуспешным», как ты придумал, механическим упрочнением.

Далее у тебя идет речь о якобы более низкой себестоимости одношовных труб.

Но эти твои рассуждения напоминают мне давний спор с Целиковым о, также якобы меньшей, себестоимости двутавровых сварных балок в сравнении с катаными, когда он не принимал в расчет отсутствие в стране свободных листовых мощностей и не отдавал отчет в необходимости, для реализации его проекта, строительства мощного листового стана стоимостью в тот самый балочный стан.

В нашем случае проще. Здесь прямо нужен стан 5000, и говорить о какой-то стоимости трубы вне главной ее составляющей – стоимости исходного листа – просто бессмысленно. А ведь последняя будет ой-ой! С учетом же всеми желаемой приличной окупаемости огромных на листовой комплекс (там ведь еще черт знает, какой чисто металлургический передел!) капвложений – тем более.

Мне трудно судить о затратах на сварку, но думаю все же, что они соизмеримы с затратами на все остальное в трубном комплексе. Ведь его двухшовный вариант проще и легче и по приемной части и по подготовке полуобечаек.

Так что не все здесь однозначно, и потому я приветствую твой главный вывод о том, «чтобы заказ не ушел за границу!!!». Но снова вопрос, какой заказ? Ты имеешь в виду трубный комплекс, а я, исходя из наших возможностей (всех, и конструкторских, и политических, и рваческих), думаю, как бы ни ушла сама труба, о чем я писал губернатору, и на что ты не прореагировал в силу своей увлеченности.

В части комплекса полагаю, что из-за желания, кроме того, сделать все быстро, нам без иностранного инжиниринга (по крайней мере) не обойтись. Нет сил. 15 лет – почти ни одного молодого конструктора. 20 лет (Страшно!) – ни одного более или менее нового комплексного проекта. Не поднять. А если так, то остается техника. Что заказывать с учетом стратегической перспективы, и в том числе, – возможности производства трубы большего (чем 1420 мм) диаметра?

Я не затронул тут еще один вопрос – о самоценности собственно стана 5000, но он освещен мной во втором письме губернатору. Такой стан не только не нужен сегодня, но, думаю, и вообще в наш компьютерно-ракетный век. В порядке дополнительного разъяснения своей позиции посылаю тебе также рукопись статьи, которая, как мне передали, напечатана в майском (сего года) номере журнала «Сталь».

Вот так. Придется тебе черкнуть пару строчек с учетом моих свежих соображений. Согласишься, – хорошо. Нет, – плохо, но не безнадежно.

Пользуясь случаем, посылаю тебе еще одну свою небольшую книжку. Бывай здоров.

 

15.06

После недолгой болезни скончался в Москве Андрей Владимирович Третьяков.

Начиная дневниковые записи, я знал, что в силу свой неорганизованности и периодической чем-либо увлекаемости, буду писать о конкретных в них событиях с тем или иным отставанием во времени. Через неделю, месяц, а то и больше. Так оно и происходило на самом деле: многие здесь записи сделаны мною по воспоминаниям, так сказать задним числом.

В данном же случае оказался просто на грани некоего полумистического восприятия всего, что можно связать со смертью и последними месяцами жизни Андрея. Такое ощущение возникло у меня совсем недавно, через полтора года после смерти Андрея, когда я вдруг спохватился и установил, что в моем архиве, в записях этого периода не оказалось ни одного слова о Третьякове, ни одного о нем упоминания, ни моего, ни других, не оказалось ни одного из наших с ним писем, датированных 2000-ым годом. А ведь, знаю, – они были и мои и его, причем мои компьютерные, а его рукописные. И вдруг, ни одного, – ни в компьютере, ни в связке писем. Все письма за 98-99 годы, в том числе, мое последнее от 12.12.99 года есть, а за 2000-ый год – ни одного. Точно какая-то мистика.

Столько переживаний и разговоров первую половину 2000-го года, с момента известия о его болезни, сколько затем последующих устных воспоминаний, даже одно сборище его бывших приятелей-свердловчан в первую годовщину со дня смерти, – и ни одной о том строчки, ни одного слова. Не подстроено ли все это судьбой, чтобы сохранить в памяти светлый образ этого человека, жизнерадостного оптимиста, и устроить специально так, чтобы ни что, затверженное в писаном слове, не напоминало о печальном его конце? Разве только одна эта запись.

 

30.07

Марк, дорогой, здравствуй! Получил твое письмо с книжкой через два часа после того, как опустил в почтовый ящик свое. Естественно, в последнем надо слова об «обиде на тебя» заменить на «благодарность за книжку», поскольку ты послал мне ее ранее сочиненной мной реакции на события тех дней.

Твое письмо меня расстроило: и тем, что тебе уже 76 (и самому мне лишь чуть меньше); и тем, что с глазами у тебя плохо; и что вместо того, чтобы немедленно броситься их лечить, а знающие люди говорят, это нужно делать возможно раньше, ты продолжаешь напряженно работать (будто у нас с тобой еще по одной жизни) и намерен отложить операцию на конец года; и вообще тем, что, будучи неплохими аналитиками, кажется, оба не понимаем элементарных проблем, когда они касаются нас лично. А ведь жизнь одна и ее надо постараться закончить, испытав все прелести. В том числе и свободу от «обязаловки» куда-то бежать, чего-то исполнять. Я прицепил тут себя, вспомнив, что и сам пребываю в таком же положении, таская в кармане уже пять месяцев направление своего терапевта на обследование и замер каких-то не понравившихся ей моих параметров.

Короче, так расстроился, что перестал спать, в голову полезли всякие мысли, вопросы. С дум о жизни перетащился на деловую часть твоего письма, и вот, не выдержав, сегодня поднялся в два часа ночи и сел за ответ. Начну с трубы.

Ты как-то вдруг, без рассмотрения доводов, приведенных в предыдущем письме, не только согласился с моей позицией, но и согласился «абсолютно», а всякое быстрое согласие с чем-либо меня всегда настораживало, от кого бы оно не исходило. Если это сделано тобой взвешенно, то весьма признателен, хотя все же хотел бы услышать от тебя нечто в обоснование своей новой концепции.

В части «недостаточной корректности» наших с Макаровым вероятностных расчетов, думаю, ты не прав. Нас по цели статьи не интересовал конкретный срок службы трубы. Тем более, что в рамках расчета реальной надежности изделия, при определенном исходном качестве его изготовления, эксплуатационная надежность есть функция не только времени, но и массы других факторов: сложности изделия, его многоэлементности, напряженности и качества эксплуатации, расчетного срока работы. Как, например, автомобиля, когда, после приличного пробега, под ним больше приходится лежать, чем на нем ездить, или того же газопровода, когда в нем катастрофически вдруг начинают происходить «деградационные» отказы труб. Наша задача заключалась в том, чтобы, отнеся расчет к любому заданному сроку службы трубопровода (хоть 10, хоть твои 30, хоть все 50 лет), показать, без лишних выкрутас и наиболее наглядно для читателя, зависимость надежности трубопровода не столько от количества стыков, сколько от качества трубы во всей его совокупности. Твой пример расчета только усложняет нужную картину требуемой принципиальной зависимости.