Тоталитарный человек и государство 4 страница

Наряду с Челленом основателями и главными адептами геополитики в ее традиционном понимании считаются американский историк морской стратегии Великобритании и певец морской мощи А.Т.Мэхэн, британский географ и политик сэр Г. Маккин-Дер, британский географ сэр Дж. Фейргрив, дополнивший схему Маккиндера, американский исследователь международных отношений Н. Спайкмен, германский исследователь К.Хаусхофер. Свое геополитическое видение современного мира в первые десятилетия XX в. предлагали Л.С.Эмери, лорд Керзон, И.Парч и др. Но в целом их работы имели эпигонский характер и не внесли чего-либо качественно нового по сравнению с работами классиков геополитики.

Классические представления о международных отношениях держались на трех китах - территории, суверенитете, безопасности государств. В трактовке основателей геополитики цен. тральное место в детерминации международной политики того или иного государства отводилось его географическому положению. Смысл геополитики виделся им в выдвижении на передний план пространственного, территориального начала. Первоначально геополитика понималась всецело в терминах завоевания прямого (военного или политического) контроля над соответствующими территориями. Одним из первых, кто предпринял попытку связать политику и географию и изучать политику того или иного государства исходя из его географического положения, занимаемого им пространства, был немецкий географ Ф.Ратцель конца XIX - начала XX в., основатель политической географии.

В своей "Политической географии", опубликованной в 1897 г., он обосновывал тезис о том, что государство представляет собой организм, действующий в соответствии с биологическими законами. Ратцель видел в государстве продукт органической эволюции, укорененный в земле, подобно дереву, и поэтому считал, что сущностные характеристики государства определяются территорией и месторасположением и его успех зависит от того, как оно приспосабливается к условиям среды. Одним из основных путей наращивания мощи этого организма, по мысли Ратцеля, является территориальная экспансия, или расширение жизненного пространства (Lebensraum). С помощью этого понятия он пытался обосновать мысль, что главные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми, слишком тесными границами, сдерживающими ее развитие.

Одной из важных вех в формировании геополитических идей считается появление в конце XIX в. работ американского адмирала А.Мэхэна, среди которых центральное место занимает книга "Влияние морской силы на историю (1660-1783)", опубликованная в 1890 г. и имевшая огромный успех. Главная идея Мэхэна, настойчиво проводимая во всех его работах, состояла в том, что морская мощь в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании в конце XIX в. над другими государствами ее морской мощью, Мэхэн писал [47, с. 110]:

Должное использование морей и контроль над ними составляют лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого <страны> аккумулируют богатства,...но это центральное звено.

Мэхэн выделял следующие условия, определяющие основные параметры морской мощи: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер, государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхэн, в действие вступает формула: N+MM+NB=SP, т.е. военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морское могущество. Исходя из таких постулатов Мэхэн обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать с самыми крупными и сильными государствами того периода.

Существенный вклад в разработку геополитической трактовки внешней политики государств внес Х.Маккиндер. На заседании Королевского географического общества он выступил 5 января 1904 г. с докладом "Географическая ось истории". Определенные коррективы в сформулированную в этом докладе концепцию были внесены ее автором в 1919 и 1943 гг. Как считал Маккиндер, сначала в качестве осевой области истории - хартленда - выделилась Центральная Азия, откуда татаро-монголы благодаря подвижности их конницы распространили свое влияние на Азию и значительную часть Европы. Со времени Великих географических открытий баланс сил изменился в пользу приокеанических стран, в первую очередь Великобритании. Однако, считал Маккиндер в 1904 г., колумбова эра подходит к концу, и новые транспортные пути, прежде всего железные дороги, снова изменят баланс сил в пользу сухопутных держав. Исходя из этого он сформулировал свою концепцию хартленда (или серединной земли), каковым считал Евразию. Маккиндер оценивал последнюю как гигантскую естественную крепость, не проницаемую для морских империй и богатую природными ресурсами, а в силу этого - как "ось мировой политики". В 1919 г. он сформулировал свой знаменитый тезис [137, с. 150]: "Тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир".

Немалая заслуга в разработке данной проблематики принадлежит германской Geopolitik. Она выросла из интеллектуальной традиции Пруссии и Второго рейха, рассматривавшей использование силы в качестве prima ratio в отношениях между государствами. Среди немецких геополитиков необходимо упомянуть Э.Ванзе, В.Зиверта, К.Росса, И.Кюна, Р.Хеннига и К.Фовинкеля. Центральное место среди них занимал профессор К..Хаусхофер (1869-1946) - сын генерал-майора германской армии. Он так же, как Г. Маккиндер и Р. Челлен, был убежден в том, что местоположение и территориальные характеристики государства составляют главные детерминанты его политической и исторической судьбы. Хаусхофер сыграл ключевую роль в основании Института геополитики в Мюнхене и "Журнала геополитики" там 1924 г. Сын Хаусхофера Альбрехт, находившийся в дружеских отношениях с Р. Гессом, небезызвестным заместителем А. Гитлера, способствовал распространению геополитических идей среди нацистского руководства. После прихода к власти нацистов в 1933г. Институт геополитики получил признание в высших эшелонах власти Германии. Тем не менее Хаусхофер в 1944 г. был заключен в концентрационный лагерь Дахау, а его сын казнен по обвинению в причастности к июльскому заговору 1944 г.

В центре внимания Хаусхофера и его коллег стоял вопрос о conditia Germaniae - положении Германии в системе европейских и мировых держав. Это объяснялось тем, что для Германии вопрос о границах и жизненном пространстве всегда был актуален Особый интерес Хаусхофер проявлял к Дальнему Востоку, прежде всего к Японии. Среди его работ необходимо упомянуть следующие: "Японская империя в ее географическом развитии", "Геополитика Тихого океана", "Геополитика пан-идей", "Мировая политика сегодня".

Ключевыми в построениях Хаусхофера были понятия "кровь и почва" (Blut und Boden), "пространство и положение" (Raum und Lage), "сила и пространство" (Macht und Raum), "жизненное пространство" (Lebensram). Главными движущими силами государства он считал обеспечение и расширение жизненного пространства. Увеличивая жизненное пространство, динамическое государство создает себе экономическую автаркию и независимость от соседей. Завоевание такой свободы является показателем истинно великой державы, основным способом территориального расширения которой было поглощение более мелких государств. В этом отношении Хаусхофер был солидарен с основателями геополитики в их приверженности установкам социал-дарвинизма.

По схеме Хаусхофера, упадок Великобритании и менее крупных морских держав создал благоприятные условия для формирования нового европейского порядка, в котором доминирующее положение занимала бы Германия и который должен был стать основой новой мировой системы, базирующейся на так называемых пан-идеях. Среди последних он называл панамериканскую, паназиатскую, панрусскую, пантихоокеанскую, панисламийсскую и панъевропейскую идеи. К 1941 г. Хаусхофер подверг пересмотру, в результате чего было оставлено лишь три региона, каждый со своей особой пан-идеей: пан-Америка во главе с США, великая Восточная Азия во главе с Японией и пан-Европа во главе с Германией [122]. Главный пафос построений Хаусхофера и его коллег из Института геополитики в Мюнхене и "Журнала геополитики" состоял в том, чтобы сформулировать доводы и аргументы в пользу притязаний Германии на господство над миром.

Во время второй мировой войны американские политологи (Г.Уайджерт, Н.Спайкмен, Р.Страус-Хюпе, В.Стефанссон, О.Латимор, Д. Уилси и др.) приступили к разработке новой американской глобальной внешнеполитической стратегии, пытаясь сформулировать "гуманизированную версию геополитики". В качестве отправной точки для них служил тезис об особой роли Америки в мире. Для реализации этой роли обосновывалась мысль о необходимости разработки особой американской геополитики. Например, Р. Страус-Хюпе считал, что "геополитика представляет собой тщательно разработанный план, предусматривающий, что и как завоевать, указывая военному стратегу самый легкий путь завоевания". Таким образом, утверждал Страус-Хюпе, "ключом к глобальному мышлению Гитлера является германская геополитика" [147, с. 41].

Наиболее показательны позиции Н. Спайкмена, который выделял три крупных центра мировой мощи: атлантическое побережье Северной Америки, европейское побережье и Дальний Восток Евразии. Он допускал также возможность четвертого центра - Индии. Подвергнув некоторому пересмотру концепцию Маккиндера, Спайкмен переформулировал его тезис: кто контролирует римленд (побережье), тот контролирует Евразию, а кто контролирует Евразию, тот контролирует судьбы всего мира. Позиция американских геополитиков явно или неявно имела своим предназначением обоснование лидирующей роли США в послевоенном мире. Об этом недвусмысленно говорил Г. Уайджерт. Призывая учиться у германских геополитиков, он подчеркивал, что в послевоенный период Америка должна способствовать освобождению Евразии от всех форм империализма и утверждению там свободы и демократии американского образца. Предполагалось, что США, будучи океанической державой с мощными военно-морским флотом и авиацией, в состоянии установить контроль над "Рибрежными зонами евразийского континента и, заблокировав вразийский хартленд, контролировать весь мир.

Внешнеполитические исследования, в частности геополитические, после второй мировой войны оказались заложниками холодной войны и биполярной трактовки мирового порядка. Сильнейшее влияние на разработки почти всех направлений, будь то крайний реализм или крайний идеализм, оказали системный конфликт эпохи, состояние конфронтации между двумя противоборствующими блоками во главе с двумя сверхдержавами - СССР и США - и то, что этот конфликт и конфронтация были пронизаны идеологией. В результате значение территориального аспекта геополитики оказалось искажено и в определенной степени подчинено идеологическим императивам борьбы двух систем и блоков.

Немаловажную роль при этом сыграли впечатляющие успехи военных, транспортных и телекоммуникационных технологий Так, при сохранении влияния традиционных идей и концепций возникли новые разработки и конструкции, учитывающие то, что с появлением авиации и особенно ядерного оружия и средств его доставки традиционные модели, в основе которых лежал географическо-пространственный детерминизм, устарели и нуждаются в серьезной коррекции. Наиболее обоснованные аргументы в пользу этой точки зрения выдвинул А..П.Сееерски. В его геополитическом построении мир разделен на два огромных круга воздушной мощи, сконцентрированных соответственно на индустриальных центрах США и Советского Союза. Американский круг покрывал большую часть западного полушария, а советский - большую часть мирового острова. Оба круга обладали приблизительно равной силой соответственно над Северной Америкой и Северной Евразией, которые в совокупности являются ключом к мировому господству.

Большинство исследователей как западного, так и советского блока независимо от своих симпатий и антипатий трактовали мировые реальности в контексте биполярной геополитики, поэтому здесь мы не будем сколько-нибудь подробно анализировать их концепции. Отметим лишь, что по мере ослабления жесткой структурированности биполярного мира и выдвижения на политическую авансцену новых стран и регионов идеи зачинателей геополитики начали подвергаться существенной корректировке. Это отчасти было связано с осознанием все большим числом исследователей конца евроцентристского мира и нарастанием тенденций к региональному сотрудничеству в различных частях земного шара.

В послевоенные десятилетия, особенно в 70-е - 90-е годы" предпринимались также попытки переосмысления методологических основ геополитических трактовок международных отношений. Так, американский исследователь Л. Кристоф утверждал: "Современные геополитики смотрят на карту, чтобы найти здесь не то, что природа навязывает человеку, а то, на что она его ориентирует". Другой американский политолог К.Грей, посвятивший этой проблеме несколько работ, в середине 70-х годов назвал геополитику наукой "о взаимосвязи между физической средой в том виде, как она воспринимается, изменяется и используется людьми, и мировой политикой" [116, с. 5].

Наиболее далеко идущую попытку пересмотра традиционных геополитических идей в условиях ракетно-ядерного века предпринял французский генерал и исследователь П.Галлуа. По его мнению, важными параметрами геополитического изменения современного мира наряду с пространственно-территориальными характеристиками государства стало появление и распространение ракетно-ядерного оружия, которое как бы уравнивает силу владеющих им государств независимо от их географического положения, размеров, удаленности друг от друга и т.д. Галлуа обратил внимание на то, что развитие средств массовой информации и телекоммуникации, а также возрастающее непосредственное вмешательство масс населения в политический процесс чреваты последствиями для геополитического будущего человечества. Заслуга Галлуа состоит также в том, что помимо суши, морей и воздушного пространства он отнес к важным параметрам геополитики освоение космического пространства [113].

Определенный вклад в разработку проблем геополитики в последние годы внесли российские исследователи. Среди них прежде всего следует отметить К.В.Плешакова, К.Э.Сорокина и др., которые предприняли попытки пересмотреть традиционное понимание геополитики как дисциплины, призванной изучать исключительно или преимущественно пространственный аспект международных отношений, и лежащий в основе этого подхода географический детерминизм, а также обосновать необходимость отказа от трактовки геополитики как внешнеполитической стратегии, направленной всецело на экспансию и гегемонию. И действительно, назрела необходимость пересмотра фундаментальных принципов, параметров и методологии изучения современного мирового сообщества. Проблема состоит в том, как и на каких путях этого можно достичь. Одно из направлений ее решения видится в том, чтобы по-новому интерпретировать сам префикс "гео-" в понятии "геополитика". В современном мире географические и пространственно-территориальные параметры Мирового сообщества и соответственно отдельных стран и народов в их отношениях друг с другом подверглись существенной трансформации. Особенно важно, что традиционная геополитика, при всех расхождениях между ее адептами, была разработана в рамках евроцентристской парадигмы, исходя из реальностей и в интересах евроцентригтского мира. Попытаемся обосновать этот тезис более подробно.

Территориальный императив

Географический, или пространственно-территориальный фактор имеет множество аспектов: масштабы территории, место расположения, топография, климат, условия для сельскохозяйственного производства, наличие природных ресурсов, доступ к морям и океанам и т.д. Эти аспекты определяют целый ряд параметров, которые указывают на реализованные и скрытые возможности государства, обусловливающие его место в мировом сообществе. Как показывает исторический опыт, сама земля, территория государства составляет тот стратегический ресурс, который по значимости, возможно, превосходит все остальные. Размеры территории так или иначе влияют на характер и основополагающие параметры интересов государства. Ландшафт, степень плодородия почвы, природные ресурсы и т.д. самым непосредственным образом сказываются как на структуре и отдаче народного хозяйства, так и на плотности населения. Топография и климатические условия страны крайне важны для развития путей сообщения, размещения ресурсов и народнохозяйственной инфраструктуры, внутренней и внешней торговли. Положение относительно океанов и морей определяет близость или удаленность от важнейших рынков, центров силы и очагов конфликтов. Немаловажное значение для безопасности и национальных целей имеет также окружение государства. Очевидно, что географическое положение задает определенные параметры при реализации государством многочисленных внутриэкономических и внутриполитических, а также основополагающих внешнеполитических целей, причем их роль и значение претерпевали существенные изменения на различных этапах исторического развития системы международных отношений.

На протяжении всей истории вплоть до недавнего времени камнем преткновения во взаимоотношениях государств и народов была территория. Могущество или слабость сколько-нибудь крупной державы измерялись количеством завоеванных или потерянных ею народов и территорий. До промышленной революции, в период сравнительно стабильной технологии и низкой производительности во всех сферах экономики отдельное государство или группа государств могли наращивать свои богатства путем завоевания чужих народов и территорий. На протяжении тысячелетий (хотя такие города-государства, как Афины, Спарта, Венеция, Любек и др., играли важную роль) история межгосударственных отношений большей частью представляла собой историю конкурирующих и взаимодействующих друг с другом империй. Всегда, во всяком случае со времен античности, стояла сакраментальная проблема: если государство маленькое по своим размерам, оно может быть обречено на исчезновение; если оно большое, то рискует потерять raison d'etre своего существования. В одном случае оно может стать жертвой внешних сил, в другом - жертвой внутренних неурядиц.

Многие авторы не без оснований характеризовали изменения в международной политике в течение тысячелетий как имперские циклы. Мировая политика рассматривалась как непрерывная череда восхождения и упадка могущественных империй, каждая из которых в свою очередь объединяла и структурировала собственную международную систему. Это явно контрастирует с той системой отношений национальных государств, которая сложилась в Европе после Вестфальского мира 1648 г. и приобрела законченные формы в европейской системе баланса сил в XIX-XX вв. И действительно, национальное государство в строгом смысле слова лишь около 200 лет выполняет роль главного субъекта власти и регулятора общественных и политических отношений, в том числе и международных. Германия и Италия, какими мы их знаем в современном мире, вышли на общественно-политическую авансцену лишь в середине XIX в.

Любая цивилизация или мировая держава, продемонстрировавшая свою причастность к истории, самодостаточность и эффективность, неизменно обнаруживала тенденцию к пространственной экспансии. Пожалуй, данный принцип наиболее емко и лаконично сформулировал С. Роде - известный идеолог и практик Британской империи XIX в.: "Расширение - это все". Этот тезис, как считал О. Шпенглер [79, с. 36-37], <воплощает> подлинную тенденцию всякой созревшей цивилизации. Это столь же применимо к римлянам, арабам и китайцам... Тенденция к расширению - это рок, нечто демоническое и чудовищное, охватывающее позднего человека эпохи мировых городов, заставляющее его служить себе независимо от того, хочет ли он этого или Не хочет, знает ли он об этом или нет.

Всякая цивилизация, ставшая мировой, или мировая держава, первоначально возникала в определенном центре, для которого вся остальная ойкумена, населенная варварами, служила объектом экспансии и арены расширения жизненного пространства. Чтобы убедиться в обоснованности данного тезиса, достаточно обратиться к опыту китайцев, персов, арабов, монголов, оттоманцев, русских, американцев и других народов, создавших великие империи путем территориальной экспансии.

Более того, пространственная экспансия, особенно в условиях экстенсивного роста экономики, представляла одну из главных форм самовоспроизводства, продления существования цивилизации, или мировой державы, доказательства ее жизнеспособности. Поэтому естественно, что она неизбежно приобретала имперский характер. Со значительной долей уверенности можно утверждать, что империализм никогда не был монополией Европы или Западного мира в целом, история империй так же стара, как и история человеческих цивилизаций.

Но тем не менее в последние пять столетий инициатива в создании и экспансии наиболее эффективной и динамичной мировой цивилизации, отождествляемой с капитализмом, принадлежала европейцам, а затем Западу в целом. Как писал В.И.Ленин,... капитализм может развиваться, только постепенно расширяя сферу своего влияния. Завоевать страны периферии, затем развернуть их лицом к себе и организовать там специализированное производство - вот задача центров мирового капитализма, необходимая для их развития.

Симптоматично, что хронологически формирование евроцентристской капиталистической цивилизации совпало с началом эпохи Великих географических открытий. В XV в. человечество, образно говоря, открыло земной шар. Европейские мореплаватели, неизмеримо расширив географический горизонт, несли с собой свои ценности, традиции, обычаи, инструменты, орудия и образ жизни в Африку, Азию, Америку. По выражению Гегеля, мир для европейцев стал круглым. Тем самым закончилась изолированность цивилизаций и культур и было положено начало длительному периоду европейского проникновения в неевропейский мир, начало евроцентристскому миру - миру, где доминировала Европа (а затем и Северная Америка). Казалось бы, после открытии Колумба и Васко да Гама Запад должен был представляться одним из регионов обширной ойкумены. Но победу одержала евро-центристская точка отсчета истории и перспектив человечества-

В XV-XVI вв. формировались идеи национального суверенитета и соответственно идеи национального государства. Реформация XVI в., которой было охвачено большинство стран Западной Европы, по своей сущности была реакцией пробуждавшегося национального самосознания этих стран на католический универсализм. Одним из важных шагов в этом направлении стал Аугсбургкий мир 1555 г., утвердивший принцип cujus regio, ejus religio, согласно которому в каждой стране господствует та вера, которой придерживается ее правитель. С точки зрения формирования современной системы международных отношений следующим шагом стал Вестфальский мир 1648 г., который положил конец Тридцатилетней войне и явился началом образования системы межгосударственных отношений в современном смысле слова.

Нужно учесть, что в XVII-XVIII вв. на характер международных отношений по-прежнему большое влияния оказывали династические интересы европейских монархов, стремившихся захватить и присоединить к своим владениям новые земли. Начиная со второй половины XVII в. на передний план общеевропейской жизни постепенно стали выходить возникающие централизованные национальные государства, которые руководствовались скорее национальными или государственными, чем династическими интересами того или иного правящего дома. В XVII-XVIII вв. имело место заметное расширение географии международных отношений европейских стран. Все большее значение приобретала борьба за заморские колонии и овладение морскими коммуникациями. Евроцентристская система стала охватывать отдаленные регионы и континенты - Америку, Дальний Восток, Африку.

С точки зрения геополитического развития современного мира без преувеличения можно утверждать, что история Нового времени, особенно XIX в.,- это история утверждения евроцентристского в более широком смысле западноцентристского мира, поскольку именно Запад разрабатывал, осуществлял и диктовал магистральные направления, пути и средства мирового развития, вовлекая в свою орбиту постепенно все новые регионы, страны и народы. При завоевании и освоении заморских территорий и стран Европа развивалась, как сказал Ф. Бродель, используя "разницу напряжения энергий". Англичане, французы, испанцы, голландцы, заселив гигантские просторы так называемых свободных земель Северной и Южной Америки, Австралии и Южной Африки, положили начало формированию новых наций и государств европейского замеса. Одновременно развернулась большая работа По созданию великих колониальных империй путем завоевания несвободных" земель Азии и Африки. Крупные достижения в навигационном деле, географии и астрономии, а также в судостроении и создание огнестрельного оружия коренным образом изменили технологический баланс сил между европейскими и неевропейскими нациями. Европейские государства одно за другим начали захват заморских территорий. Постепенно морские державы Западной Европы создали великие колониальные

На протяжении всего XIX в. на политической арене постоянно происходили изменения баланса сил между различны ми государствами. Свидетельством этого стал комплекс договоров, заключенных в результате Венского конгресса 1815 г. По условиям этих договоров, несмотря на внутренние споры и разно. гласил, предусматривалось сохранение баланса сил между великими державами. В рамках этого договора каждое государство обеспечивало реализацию своих интересов, постоянно меняя своих союзников и не нарушая при этом общую структуру союзов и характер отношений между государствами. Главным средством и источником усиления мощи и влияния для ведущих европейских держав стали колонии. Территориальная экспансия могла увеличить престиж, военную мощь и дать козыри в дипломатической борьбе. Более того, империалистическое соперничество на периферии позволяло правительствам выступать друг против друга, не подвергая опасности свои позиции в метрополиях. Это стало одной из форм разрешения возникавших между отдельными странами противоречий и конфликтов.

В итоге во второй половине XIX в. главные нации Европы, к которым позже присоединились США и Япония, разделили между собой практически все восточное полушарие. Были созданы величайшие в истории империи, самой крупной из которых стала Британская, раскинувшаяся на громадных пространствах от Гонконга на Востоке до Канады на Западе.

Две главные мировые державы второй половины XX в.- Россия и США, ставшие двумя полюсами миропорядка после второй мировой войны, в контексте геополитических реальностей также были имперскими державами. На протяжении нескольких веков вплоть до начала XX в. история этих держав шла под знаком освоения огромного североамериканского континента на западе и бескрайних евразийских просторов на востоке. Страны, каждая из которых проделала путь, равный одному полушарию, встретились на Аляске, как бы в точке пересечения западного и восточного полушарий, Евразии и Америки.

К концу XIX в. завершилась эпоха раздела мира между колониальными империями, на планете не осталось "ничьих" территорий. Г. Макиндер подчеркивал в 1904 г., что "великий период европейской экспансии, эпоха Колумба" закончилась. В течение четырех столетий европейские народы, возросшие численно и увеличившие свои богатства и мощь, установили господство почти над всем земным шаром. Пришел конец войнам за раздел и передел территорий, и началась новая эпоха в том смысле, что оказалось исчерпанным огромное "свободное" пространство, способное поглотить энергию, избыточное население европейских стран. И, действительно, к началу XX в. на смену этапу геополитики, главное содержание которого состояло в борьбе за раздел мирового пространства, пришла фаза территориально доделенного и освоенного мира. Можно сказать, что великие географические открытия и колониальные завоевания вызвали полную трансформацию самого ойкуменического облика (весь земной шар впервые за историю человечества стал единой ойкуменой) геополитической карты планеты.

Прав был французский поэт П. Валери, который в 1931 г. писал, что "начинается эпоха законченного мира" ("le temps du monde fini commence"). Мир действительно стал "завершенным", "закрытым", если понимать под этим прежде всего закрытость мирового пространства, занимаемого человеком. Любая цивилизация в крайнем своем выражении стремилась к закрытости. Однако понятие закрытости, или завершенности мира, о которой говорил П. Валери, реально лишь отчасти - с точки зрения освоения или подчинения "свободных" пространств и остальных стран и народов.

Дело в том, что эпоху Великих географических открытий и колониальных завоеваний условно можно назвать стадией внешнего, или одностороннего, объединения земного шара в условиях, диктовавшихся Западом и в интересах Запада. Разумеется, здесь особая статья - те регионы и территории, которые европейцы заселили и освоили, вытеснив или физически уничтожив местное население. Речь идет прежде всего о Северной Америке, Австралии и Новой Зеландии, а также Южной Америке, где сформировались либо своеобразные дочерние, либо гибридные культуры и общества. Постепенное вхождение последних в единое всепланетарное геополитическое сообщество составляет основную главу современной истории человечества.

Конец XIX - начало XX в. ознаменовались также тем, что если ранее неевропейские народы осваивали европейские научно-технические, экономические, интеллектуальные и другие достижения как бы пассивно, то теперь начался новый этап их активного освоения этими народами как бы изнутри. Началом этого, второго этапа можно считать реставрацию Мейдзи в Японии в 1868 г. Именно тогда началось развитие Страны Восходящего Солнца по капиталистическому пути, систематическое насаждение здесь буржуазных институтов. Поражение, нанесенное Японией России в русско-японской войне 1904- 1905 гг., по сути свидетельствовало о появлении в Азии первой современной Деря, вы, способной в экономической и военно-политической облает бросить вызов западным державам. С этого времени, особенно межвоенный период, Япония стала одним из главных возмутителей спокойствия на Дальнем Востоке, который уже на равны соперничал с западными державами. В декабре 1941 г. Пирл-Харбор (оставим за скобками его последствия для Японии) воочию ознаменовал реальное начало конца евроцентристского мира и начало новой эпохи в мировой истории. Что касается остальной Азии и других регионов земного шара, то процесс их вхождения в мировое сообщество в качестве реальных и активных субъектов общественно-исторического развития и международных отношений принял массовый характер после второй мировой войны с окончательным распадом колониальных империй и развертыванием процессов развития и модернизации. Зримый показатель этого: если первая мировая война велась преимущественно в Европе, то вторая мировая - в Европе, Азии и Африке, а холодная война - в масштабах всей планеты.