Экономический и политический кризис, в который погрузилась Речь Посполитая в середине XVII в. сопровождался кризисом традиционных социальных структур. Главной чертой социального кризиса можно считать дезинтеграционные процессы в межсословных и внутрисословных отношениях, а также в связях между территориями Речи Посплитой, между центром и периферией. В середине же и второй половине XVIII века вместе с экономическим подъемом и политическими реформами традиционная сословно-классовая структура общества стала перестраиваться. Стал меняться облик главных социальных групп, появились новые социальные слои, стал меняться характер межгрупповых связей и отношений между регионами Речи Посполитой.
Крестьянство во во второй половине XVII-XVIII вв.
Едва ли не главная характеристика в эволюции крестьянства как сословия во второй половине XVII - первой половине XVIII вв. - резкое ухудшение его материального и правового статуса и внутренняя дифференциация. В эти годы заметно увелдичился удельный вес наиболее бедных слоев деревни - загродников, халупников и коморников. Несмотря на законодательные запреты принимать крестьян без земли, в деревне становилось все больше “люзных людей”, в использовании рабочей силы которых были заинтересованы землевладельцы. С другой стороны, из-за сокращения сферы товарно-денежных отношения и сужения контактов с городом ослабли связи крестьян с окружающим миром.
Все это сопровождалось усилением власти землевладельца над крестьянами и ограничением их нефиксированных традиционных сословных прав. Связь крестьянина с землей всё чаще рассматривалось не как эмфитевтическое право (право неотчуждаемого и наследственного пользования), а как бессрочная аренда. Это позволяло феодалу сгонять крестьян с земель, продавать их без надела, хотя последнее не получило широкого распространения. Чаще всего такие случаи были как бы наказанием за самовольный уход. Преступлением считался и не санкционированный брак - землевладелец считался вправе распоряжаться жизнью крестьян и в этом отношении. Община как форма корпоративной организации крестьян практически перестала существовать.
В условиях военных разорений и общего хозяйственного упадка заметно понижалась материальная культура деревни. Заметно ухудшилось качество жилья и питания, привычным стал голод, о гигиене быта не приходилось и говорить (скотину снова стали содержать в избах), повысилась заболеваемость и смертность, крестьянство просто напросто физически деградировало от недоедания, болезней и чрезмерного труда (барщина доходила до 12 дней с лана в неделю).
Все это вело к росту напряженности и социальных конфликтов в деревне. Но до сколько-нибудь сильных и продолжительных классовых конфликтов в собственно польских землях дело не дошло. Даже тогда, когда на Украине вспыхнула крестьянско-казацкое восстание под руководством Богдана Хмельницкого, оно практически не распространилось на польские территории. Правда здесь, в Подгалье в 1651 году действовали отряды крестьян под руководством Костки Наперского, и в этом движении некоторые историки видели продолжение украинского крестьянского восстания. Однако позднейшие исследования (А. Керстена) опровергли мнение об отрядах Наперского как антифеодальном крестьянском движении.
Известны и некоторые другие случаи столкновения крестьян и землевладельцев (например, коллективные отказы исполнять повинности, акты вооруженного сопротивления крестьян произволу землевладельца, организованные совместные уходы на новые территории), однако в целом польская деревня не столкнулась в годы даже самого жесточайшего кризиса с серьезными крестьянскими выступлениями. Причиной была, видимо, возможность уйти на восточные территории, на которых польское государство было бессильно контролировать крестьянские передвижения.
В середине и второй половине XVIII века по мере преодоления хозяйственного положение крестьян стало улучшаться, хотя и очень медленно. Вместе с тем продолжалась социальная дифферециация деревенского населения. Халупники и коморники, которых становилось все больше, иногда уже выступают в качестве рабочей силы в хозяйствах зажиточных крестьян и помещиков. Снова со всей остротой встала проблема “люзных людей”. С другой стороны, стал формироваться слой богатого крестьянства, способного даже участвовать в предпринимательстве. Все это было еще далеко от капиталистического расслоения деревни, но ясно говорило о кризисе феодальных структур и формировании новых социальных групп на селе.
Польские горожане во второй половине XVII - XVIII вв.
Экономический, политический и военный кризис этого времени еще сильнее ударил по горожанам. Число их в это время заметно сократилось, так как приток новых переселенцев был очень незначительным и никак не восполнял демографических потерь городов. Участие в политической жизни было практически сведено к нулю, хотя Краков, Вильно и Гданьск (а со второй половине XVII века также Львов, Люблин и Каменец-Подольский) имели право посылать своих наблюдателей в сейм и сеймики. Города оказались практически в полной зависимости от шляхты, потому что большая часть их лежала в частных владениях, а в городах на королевских территориях значительная часть земли принадлежала феодалам. В правовом отношении горожане оставались также дискриминированы как и прежде.
Города Речи Посполитой были очень неоднородны в этническом и конфессиональном отношениях. Здесь были представлены поляки и литовцы-католики, православные украинцы и белорусы, немцы, могие из которых были протестантами, евреи, армяне. Одной из особенностей этого периода было быстрое возрастание удельного веса еврейского населения в городах. И именно этно-религиозные конфликты, а не столкновения патрициата и плебса или всех горожан - с феодалами стали преобладающей формой внутренней социальной конфронтации в польском городе.
Материальная культура городов в эти годы деградировала едва ли не больше, чем в деревне. Впрочем многие местечки мало чем отличались от сел. Невежество, жестокость, голод, болезни, страх, темные суеверия стали культурными доминантами городской жизни во второй половине XVII - начале XVIII вв.
Вторая половина XVIII в. принесла стремительное возрастание социального, экономического, политического и культурного значения городского сословия в жизни Речи Посполитой. Это производит особенно сильное впечатление, когда мы сравниваем начавшиеся процессы с кризисом польского города в прежнюю эпоху. Особенно заметна была роль Варшавы. В ней и нескольких других крупных городах стал формироваться с одной стороны, пролетариат (или продпролетариат), с другой - слой зажиточных купцов, предпринимателей, банкиров, по стилю жизни близких магнатерии. Одновременно формировались специфические профессиональные группы учителей, врачей, адвокатов, людей искусства - то есть будущая интеллигенция. В годы Великого сейма и по Конституции 3 мая 1791 года польские горожане получили, наконец, ряд важнейших сословных прав - право владеть землей и занимать государственные должности, неприкосновенность личности, ряд новых прав в судопроизводстве.
Шляхта и магнатерия во второй половине XVII - XVIII вв.
Социальный облик шляхетского сословия переменился в годы кризиса в двух отношениях. С одной стороны, магнаты все более и более отрывались от основной массы шляхты, среди которой все более многочисленной становилась прослойка безземельной или малоземельной шляхты - голоты. Она поподала в прочную зависимость от магнатов и составляла их клиентелу в политической жизни. Но и средняя шляхта в условиях драматического кризиса фольварочного хозяйства оказывалась в жесткой зависимости от магнатов и составлялал другую часть магнатской клиентелы. Та часть средней и мелкой и мельчайшей шляхты, которая оказывалась связана с той или иной латифундией образовала новую группу так называемой “дворской шляхты”. При этом шляхта одной земли оказывалась оторванной от шляхты других территорий, региональные социальные связи усиливались в ущерб общенациональным.
С другой стороны, в шляхетском самосознании все более усиливалось представление об едином “народе-шляхте”. Всякие указания на реальные социальные различия между бедной шляхтой и магнатами тщательно искоренялись из сеймовых документов и официальной политической риторики. Правовая унификация статуса шляхты была доведена до всех мыслимых пределов. Отмена “русского языка” в судах и канцеляриях Великого княжества Литовского сняла последнюю препону на пути полного слияния дворянства двух частей Речи Посполитой. Католическая культура барокко, однородная система воспитания и образования, светская мифология сарматизма и вообще вся сословная субкультура шляхетства обеспечивали живучесть и прочность интегрального шляхетского самосознания. И вместе с тем события первой половины XVIII в. показали, что шляхта как сословие уже не способна управлять Польшей и обеспечить суверенитет польского государства.
Середина и вторая половина XVIII в. принесли быстрые перемены. Стала формироваться так называемая “новая шляхта” и “новая магнатерия”. То, что отличало их от “старого” дворянство состояло не столько в правовом статусе или экономической роли, сколько в культуре, укладе жизни, мировоззрении. Интеллектуально и ценностно это дворянство было ориентировано на Запад. Именно эти социальные группы составили главную опору предпринятых в Польше преобразований.
