Важнейшей особенностью средневековой культуры является особая роль христианского вероучения и христианской церкви. В условиях всеобщего упадка культуры сразу после распада Римской империи, только церковь в течение многих веков оставалась единственным социальным институтом, общим для всех стран, племен и государств Западной Европы. Церковь была не только главенствующим политическим институтом, но и имела доминирующее влияние непосредственно на сознание населения. В условиях тяжелой и скудной жизни, на фоне крайне ограниченных и малодостоверных знаний об окружающем мире, церковь предлагала людям стройную систему знаний о мире, его устройстве, действующих в нем силах. Эта картина мира целиком определяла менталитет верующих селян и горожан и основывалась на образах и толкованиях Библии. Вся культурная жизнь европейского общества этого периода в значительной степени определялась христианством. Огромную роль в жизни общества того времени играло монашество: монахи брали на себя обязательства «ухода из мира», безбрачия, отказа от имущества. Однако уже в VI веке монастыри превратились в сильные, нередко - очень богатые центры, владеющие движимым и недвижимым имуществом. Многие монастыри были центрами образования и культуры. Однако не следует думать, что становление христианской религии в странах Западной Европы проходило гладко, без трудностей и противоборства в сознании людей со старыми языческими верованиями Население было традиционно привержено к языческим культам и проповедей и описания жития святых было недостаточно для обращения его в истинную веру. В новую религию обращали с помощью государственной власти. Однако и долгое время спустя после официального признания единой религии, духовенству приходилось бороться с устойчивыми пережитками язычества в среде крестьянства. Церковь уничтожала капища и идолов, запрещала поклонятся божкам и совершать жертвоприношения, устраивать языческие праздники и ритуалы. Суровые наказания угрожали тем, кто занимался гаданиями, прорицаниями, заклинаниями или просто верил в них. Многие языческие обычаи, против которых боролась церковь, были явно аграрного происхождения. Так, в «Перечне суеверий и языческих обычаев», составленного во Франции в VIII веке, упоминаются «борозды вокруг деревень» и об «идоле, по полям носимом». Преодолеть приверженность, к такого рода ритуалам, было нелегко, поэтому церковь пошла на сохранение некоторых языческих обрядов, придав этим действиям окраску официальных церковных ритуалов. Так, ежегодно на Троицу устраивались процессии «крестного хода» по полям с молением об урожае взамен языческого «ношения идола». ([1], стр. 65) Формирование процесса христианизации было одним из источников острых столкновений, т.к. со старой верой у народа нередко связывались понятия народной свободы, между тем, как связь христианской церкви с государственной властью и угнетением проступало достаточно отчетливо. В сознании масс сельского населения, независимо от веры в тех или иных богов, сохранялись установки поведения, при которых люди чувствовали себя непосредственно включенными в круговорот природных явлений. Это постоянное воздействие природы на человека и вера в воздействие человека на ход природных явлений при помощи целой системы сверхъестественных средств было проявлением магического сознания средневекового сообщества, важной чертой его мировоззрения. В сознании средневекового европейца мир виделся как своеобразная арена противоборства сил небесных и адских, добра и зла. При этом сознание людей было глубоко магическим, все были абсолютно уверены в возможности чудес и воспринимали все, о чем сообщала Библия, в буквальном смысле. В самом общем плане мир виделся людям в соответствии с некоей иерархической лестницей, вернее - как симметричная схема, напоминающая собой две сложенные своими основаниями пирамиды. Вершина одной из них - Бог. Ниже идут уровни священных персонажей - Апостолы, архангелы, ангелы и т.п. На каком-то уровне в эту иерархию включаются люди: сначала папа и кардиналы, затем клирики более низких уровне, затем - миряне, начиная со светской власти. Затем, дальше от Бога и ближе к земле, располагались животные и растения, потом - сама земля, уже полностью неодушевленная. А дальше шло как бы зеркальное отражение верхней, земной и небесной, иерархии, но в ином измерении, как бы со знаком «минус», по нарастанию зла и близости к Сатане, являвшемся воплощением Зла. Церковь рьяно боролась со всеми пережитками язычества, вместе с тем принимая их. Так, называя язычеством всякие обряды, заговоры и заклинания, церковь, тем не менее, вела настоящую охоту за людьми, якобы обладающими способностью эти заговоры и заклинания творить. Особенно опасными церковь считала женщин, занимающихся изготовлением всякого рода снадобий и амулетов. В пособиях для исповедников большое внимание уделялось «способностям некоторых женщин летать по ночам на шабаши». Таким образом, признаками раннесредневековой культуры можно считать приверженность традиции, консерватизм всей общественной жизни, господство стереотипа в художественном творчестве, устойчивость магического мышления, которое было навязано и церкви.
Трубадуры
Средневековые люди относились к артистам со смешанным чувством восхищения и недоверия. Некоторая подозрительность вызывалась тем, что и певец, и сказитель, и площадной забавник -- все они были «лицедеями», т.е. представляли в лицах других людей; они как бы заменяли своих персонажей собою, отказываясь от своего собственного лица и надевал чужие маски. По средневековым представлениям, профессия артиста была сродни дьяволу -- притворщику и обманщику. Поэтому церковь советовала верующим держаться подальше от артистов и музыкантов: священникам запрещалось разделять с ними трапезу, а простым христианам лучше было смотреть только те театральные представления, в которых изображались события из жизни Иисуса Христа, богоматери или апостолов. Уличных певцов церковь считала людьми, сбившимися с пути, и обещала им вечные муки на том свете.
Но развлечений у горожанина, крестьянина и рыцаря было не так уж много, поэтому появление фокусника на городской площади, певца и поэта -- в рыцарском замке всегда становилось праздником. Жизнь средневекового человека шла в основном однообразным путём, проложенным отцами и дедами; каждое новое лицо было в диковинку, оно становилось окном, открытым в широкий мир. А уж если пришелец знал сказания о короле Артуре и его рыцарях, о доблестном Роланде и героях крестовых походов -- городская площадь щедро сыпала ему в шапку серебряные и медные монеты, а рыцарь давал приют у своего очага на несколько вечеров. Особенной славой пользовались трубадуры -- поэты, исполнявшие свои стихи под музыкальный аккомпанемент. В основном они вели бродячую жизнь, переезжал от двора одного знатного сеньора к другому. Расцвет искусства трубадуров наступил в Южной Франции в 12-15 вв. Происхождение слова трубадур связано вовсе не с трубой, как можно подумать, а со старым французским словом троб, означавшим «искусный приём» особое изящество. действительно, многие трубадуры умели сочинять прекрасные песни, изящные, со сложными рифмами и богатой игрой слов. Среди трубадуров было немало рыцарей, людей знатного происхождения; одним из лучших поэтов-рыцарей был герцог Гийом Аквитанский. Стихи трубадуров, воспевавших беззаветное служение рыцаря избранной им даме сердца, быстро вошли в моду. Неудивительно, что они очень нравились женщинам; знатные дамы стали требовать от своих поклонников поведения, описанного в стихах. Рыцарь, умевший лишь размахивать мечом, стал теперь предметом насмешек; дамам были милы кавалеры, умевшие выразить свои чувства словами и тайными знаками, способные разобраться в тайнах женского сердца. Поэзия трубадуров оказала исключительно большое влияние на формирование особой рыцарской культуры, широко распространившейся в Европе одним- двумя веками позже. Поэтические находки трубадуров широко перенимались и использовались певцами попроще, исполнявшими на городских площадях так называемые «жестых» стихотворные повести о героях минувших времён). [6 с.323] Лучшее время трубадуров последняя четверть ХII и первая четверть II века. Это была благодатная пора. Один из наиболее сильных поэтов Бертран де Вентадорн воспевал любовь как величайшее благо жизни, дарованное людям, воспевал весну, природу, солнце. Он признавался в одной из своих канцон: «Поэзия имеет для меня цену лишь тогда, когда она исходит из глубины сердца, но это возможно лишь тогда, когда в сердце царит совершенная любовь. Вот почему мои песни выше всех других песен, ибо любовь заполняет все мое существо - рот, глаза, сердце и чувства». Бертран де Вентадорн вышел из низов, был воспитан при дворе виконта де Вентадорна. Сначала он воспевал жену своего сеньора, потом английскую королеву Элеонору, при дворе которой он одно время жил. Другой трубадур этого периода Пейре Видаль известен как остроумнейший весельчак, бахвал, экстравагантный хвастун. «Я один взял в плен сто рыцарей, а у ста других отнял доспехи; я заставил плакать сто дам, а ста другим оставил радость и веселье», -- распевал Видаль. Его стихи покоряют легкостью языка, свежестью образов, веселым озорством и задором.
