О том, как халиф увидел лейли

Н.Османов. Руми (Предисловие к сборнику стихов, 1957г.)

В начале ХIII века на Среднюю Азию и Ираннеумолимой лавиной надвигались орды Чингиз хана.Огромная империя хорезмшахов могла выставить зна-чительно больше войск, чем монгольские полчища, ногосударство хорезмшахов раздиралось внутреннимипротиворечиями и междоусобицами. Слабовольный шахМухаммед не смог собрать свои военные силы, чтобыдать решительное сражение. Правители отдельныхчастей государства были разбиты монголами поодиноч-ке, такие большие города, как Бухара, Самарканд,Ургенч и другие, были взяты штурмом. Попытки талант-ливого полководца, сына шаха Джалалуддина, объеди-нить силы и оказать сопротивление натолкнулись напротиводействие влиятельных феодалов и придворных,не заинтересованных в возвышении и восшествии напрестол сильной личности. Предвидя надвигающуюся опасность, отец будущегопоэта Руми Бахауддин в 1220 году покинул древнийгород Балх (ныне на территории Афганистана). Егосыну Джалалуддину тогда было четырнадцать летБахауддин намеревался совершить паломничество вМекку, а затем поселиться где-либо в отдаленной стра-не, не подвергая себя и семейство жестоким гоненияммонгольских завоевателей. По отцу род Бахауддина возводили к первому ха-лифу Абу-Бекру (632-634). Существует предание, чтомать Бахауддина была принцессой из дома хорезмша-хов и что шах Мухаммед покровительствовал Бахауд-дину как выдающемуся суфийскому проповеднику. Биографы Руми утверждают, что по пути в МеккуБахауддин остановился в городе Нишапуре у крупней-шего поэта и теоретика суфизма Фаридуддина Аттараи что престарелый поэт подарил мальчику рукописьпоэмы "Асрар-наме". Однако источники не соообщаютоб этом факте достоверных сведений. По-видимому, эталегенда обязана своим происхождением тому факту,что Аттар и Бахауддин принадлежали к одному тече-нию суфизма. Через Багдад Бахауддин отправился в Мекку и че-рез Сирию направился в Эрзинджан (в Малой Азии).Правитель этой области Бахрамшах * оказал ему своепокровительство. Бахауддин пробыл несколько лет вЛаренде. В этом городе Джалалуддин женился в воз-расте восемнадцати лет на Гоухархатун, дочери выход-ца из Самарканда. От этого брака впоследствии роди-лись сыновья Султан-велед (писавший стихи по-турецки)и Алауддин. ---------------------------------------------------------------* Бахрамшаху была посвящена поэма Низами "Сокровищница тайн".--------------------------------------------------------------- В 1229 году Бахауддин был приглашен в Коньюсултаном Алауддином Кей-Кубадом, при котором сель-джукское государство в Малой Азии достигло вершинысвоего могущества. Этот правитель вел успешные вой-ны с соседями (главным образом, с Византией и кресто-носцами) и расширил свои владения. При нем вырослигорода, строились большие здания, развивалась торгов-ля. Султан Алауддин покровительствовал ученым, по-там, суфиям, стараясь через их посредство завоеватьсимпатии широких кругов населения. В Конье Бахауд-дин стал официальным проповедником и преподавате-лем медресе. В 1231 году, после его смерти, Джалалуд-дин занял место отца. В течение нескольких лет Руми совершенствовалсвои знания в светских науках в различных городахСирии. Вернувшись в Конью в 1238 году, Руми сталпреподавать в медресе богословские дисциплины и чи-тать проповеди. Жизнь его в кругу семьи протекаласпокойно, в достатке. В 1239 году Руми подружился с прибывшим вКонью странствующим суфием Шамсом Табризи. Подвлиянием бесед с Шамсом Руми бросил свои занятия идолжность. Это вызвало недовольство его друзей,обвинявших странствующего суфия в колдовстве и не-верии, а его нового последователя - в умопомешатель-стве. Духовенство также было возмущено тем, что Румипревратился в монашествующего суфия и проводилбольшую часть времени в мистических радениях. В 1242 году Шамс Табризи исчез во время улич-ных беспорядков, труп его не был обнаружен. Руми двагода безуспешно искал своего друга. Отчаявшись найтипотерянного наставника, Руми вернулся в Конью ицеликом посвятил себя суфийским проповедям. Он незанимал официальной должности, но слава и почет егоросли с каждым днем. Он пользовался большим авто-ритетом среди многоплеменного населения Коньи, к не-му стекались люди разных вероисповеданий. Руми имелвлияние при дворе; всемогущий сельджукский везирМуинуддин Парвана считал себя его учеником. К этомувремени относится основание им суфийского орденамоулави (хотя сам он не встал во главе его). В этот второй период жизни были написаны фило-софские и поэтические произведения Руми. Свои газелион подписывал именем Шамса Табризи, и потому еголирический сборник называется "Дивани Шамси Таб-ризи". По просьбе главы ордена Хусамуддина Румивзялся написать книгу, которая излагала бы основысуфизма наподобие "Хадика" известного суфийскогопоэта Санаи. Он назвал свой труд "Маснави"** (1273)."Маснави" состоит из шести книг и содержит околопятидесяти тысяч стихотворных строк. Руми оставил также философские сочинения, изкоторых наиболее значительным является "Фихи мафихи" ("О вещи в себе"). Руми называют соловьем созерцательной жизни.Его лирика - вершина суфийской поэзии, а "Мас-нави" - энциклопедия суфизма, хотя ей не хватаетсистематичности. --------------------------------------------------------------- * От арабского слова "моулана" (наш господин) - почетного титула Руми. ** "Маснави" (сдвоенный) называются поэмы с парной рифмой--------------------------------------------------------------- Суфизм зародился в ремесленных городскихкругах, недовольных богатством и роскошью феодаль-ной знати. Суфии порицали земные богатства, осуж-дали показное благочестие официального исламскогодуховенства, учили, что любовь к людям и добрыедела значат неизмеримо больше, нежели отправлениевнешних религиозных обрядов. Вместе "с тем онипроповедовали, что личность может совершенство-ваться лишь путем отречения от земного, сосредото-ченностью в себе. Первые суфии были аскетами, но в дальнейшем всуфийские ордена вступили и богатые феодалы ипридворная знать, лишь на словах признававшие су-фийские положения о любви к людям. Суфизм как философское течение не был про-грессивным явлением, поскольку он парализованактивность человеческой личности. Вместе с темвначале он не был и реакционным, так как в первыевека своего существования еще не стал на защитуфеодальных устоев, выступал против несправедли-вости. Творчество таких больших поэтов-суфиев, какСанаи, Аттар, Руми, их историко-литературное значе-ние не следует ограничивать рамками суфизма. Онив своей поэзии страстно бичевали жестокость и тираниюправителей, осуждали алчность и корыстолюбие бога-гых, лицемерие и ханжество духовенства, призывали кдружбе и братству между людьми. Основным мотивом суфийской поэзии была любовьк божеству, выступавшему под именем "истины","возлюбленной", "друга". Была разработана мистиче-ская терминология, которая со временем утратила своезначение, и в иных стихотворениях даже трудно опре-делить, о мистических категориях идет речь или о зем-ных. Так обстоит дело и со многими газелями Руми Сборник газелей Руми "Дивани Шамси Табри-зи" - зов сердца, голос души. Об источниках своеговдохновения он пишет: Я милостыни у людей не брал, То, что велело сердце, я сказал. (Перев. В. Державина) Обращений с начала месяца: 24, Last-modified: Sat, 23 Jan 1999 11:27:41 GMT Оцените этот текст: Не читал 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 Оцените этот текст: Не читал 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 Содержание Fine HTML Printed version txt(Word,КПК) Lib.ru html

Джалаладдин Руми. Стихи

--------------------------------------------------------------- Изд: Библиотека Всемирной литературы Переводчик - В. Державин---------------------------------------------------------------

СПОР ГРАММАТИКА С КОРМЧИМ

Однажды на корабль грамматик сел ученый,И кормчего спросил сей муж самовлюбленный: "Читал ты синтаксис?" - "Нет",- кормчий отвечал."Полжизни жил ты зря!"-ученый муж сказал. Обижен тяжело был кормчий тот достойный,Но только промолчал и вид хранил спокойный. Тут ветер налетел, как горы, волны взрыл,И кормчий бледного грамматика спросил: "Учился плавать ты?" Тот в трепете великомСказал: "Нет, о мудрец совета, добрый ликом". "Увы, ученый муж!- промолвил мореход.-Ты зря потратил жизнь: корабль ко дну идет".

НАПУГАННЫЙ ГОРОЖАНИН

Однажды некто в дом чужой вбежал;От перепугу бледный, он дрожал. Спросил хозяин: "Кто ты? Что с тобой?Ты отчего трясешься, как больной?" А тот хозяину: "Наш грозный шахИспытывает надобность в ослах. Сейчас, во исполиенье шахских слов,На улицах хватают всех ослов". "Хватают ведь ослов, а не людей!Что за печаль тебе от их затей? Ты не осел благодаря судьбе;Так успокойся и ступай себе". А тот: "Так горячо пошли хватать!Что и меня, пожалуй, могут взять. А как возьмут, не разберут спроста -С хвостом ты ходишь или без хвоста. Готов тиран безумный, полный зла,И человека взять взамен осла".

О ТОМ, КАК ХАЛИФ УВИДЕЛ ЛЕЙЛИ

"Ужель из-за тебя,- халиф сказал,-Меджнун-бедняга разум потерял? Чем лучше ты других? Смугла, черна...Таких, как ты, страна у нас полна". Лейли в ответ: "Ты не Меджнун! Молчи!"Познанья свет не всем блеснет в ночи. Не каждый бодрствующий сознает,Что беспробудный сон его гнетет. Лишь тот, как цепи, сбросит этот сон,Кто к истине душою устремлен. Но если смерти страх тебя томит,А в сердце жажда прибыли горит, То нет в душе твоей ни чистоты,Ни пониманья вечной красоты! Спит мертвым сном плененный суетойИ видимостью ложной и пустой.

СПОР О СЛОНЕ

Из Индии недавно приведен,В сарае тесном был поставлен слон, Но тот, кто деньги сторожу платил,В загон к слону в потемках заходил. А в темноте, не видя ничего,Руками люди шарили его. Слонов здесь не бывало до сих пор.И вот пошел средь любопытных спор. Один, коснувшись хобота рукой:"Слон сходен с водосточною трубой!" Другой, пощупав ухо, молвил: "Врешь,На опахало этот зверь похож!" Потрогал третий ногу у слона,Сказал: "Он вроде толстого бревна". Четвертый, спину гладя: "Спор пустойБревно, труба... он просто схож с тахтой". Все представляли это существоПо-разному, не видевши его. Их мненья - несуразны, неверны -Неведением были рождены. А были б с ними свечи-при свечахИ разногласья не было б в речах.