Тема 3. Основания и пределы ограничения прав человека.

Групповая дискуссия "Конституционна ли ч.3 ст.55 Конституции РФ?" - 4 часа.

Заявитель и заявительница являются родными неполнородными братом и сестрой, в течение 15 лет проживающими вместе и имеющими двоих несовершеннолетних детей. В июле 2011 года заявители в третий раз обратились в органы записи актов гражданского состояния с заявлением о регистрации брака. На основании ст.16 Семейного Кодекса РФ им было отказано. Заявители обжаловали отказ в районный суд, который подтвердил его законность. Тогда заявители обратились в Конституционный Суд РФ с жалобой на неконституционность ст.16 Семейного Кодекса как нарушающей их право на неприкосновенность частной жизни (ст.23 Конституции), а также находящейся в противоречии со ст.38 Конституции. Конституционный Суд отказал в удовлетворении жалобы, сославшись на то, что хотя из ст.38 Конституции и может быть выведено право каждого на вступление в брак, это право не является абсолютным и может быть ограничено в т.ч. в интересах охраны общественного здоровья и нравственности.

Заявители обратились с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Они ссылались на ст.8 и 12 Конвенции, указывая при этом, что если когда-то ограничение на совершение инцеста и имело значение, то в современных условиях (развитая медицина, способная свести к минимуму опасность рождения больных детей или уже на ранних этапах распознать возможные отклонения в развитии эмбриона) оно потеряло всякое значение. В ходе рассмотрения дела мнения судей разделились.

Первый судья считал, что в главном заявители правы - действительно, научно-технический прогресс меняет облик общества, включая пересмотр некоторых табу, чему право как инструмент, обеспечивающий эффективное и рациональное устройство общества должно только способствовать. В ходе рассмотрения настоящего дела, таким образом, необходимо будет изучить возможности медицины на современном этапе ее развития и сделать вывод о том, достаточно ли этих возможностей для провозглашения запрета инцеста не соответствующим Конвенции.

Второй судья категорически не соглашался с первым, утверждая, что право вне всякого сомнения стоит на страже самых различных интересов. В числе прочего защищает оно и общественную нравственность. Какими бы ни были возможности науки, инцест по-прежнему будет рассматриваться большинством общества как нечто безнравственное, разрушающее сами основы совместного существования. Следовательно, в обоснование отказа заявителям в жалобе необходимо положить необходимость защиты нравственности.

Третий судья возражал, что нравственность – понятие чрезвычайно неопределенное, и самым мудрым решением Суда будет по возможности избегать использования итого термина в постановлениях. Упоминание о нравственности попало в ч.2 ст.8 Конвенции (а равно в ч.3 ст.55 Конституции РФ) по недоразумению, поэтому, чем более узкую трактовку этого основания для ограничения прав изберет Европейский Суд, тем лучше. В противном случае судьи претендовали бы на роль не столько профессионалов в своей области, сколько моральных авторитетов для всех стран Европы, а это вряд ли можно признать обоснованным.

Кто прав в этом споре? Рассмотрите соотношение права и нравственности на указанном примере. Компетентен ли суд определять, что есть нравственность, какие средства для этого Вы предложили бы? Подумайте над Вашей системой аргументов и их последовательности в указанном споре.

Групповая дискуссия "Должна ли наука быть политкорректной?" - 4 часа.

Заявитель, российский ученый, лауреат многочисленных премий по биологии и медицине, в своем интервью газете Коммерсант-Ъ заявил:

«Я, вообще-то, вижу мрачные перспективы для континента N, потому что вся наша политика строится на допущении факта, что у них уровень интеллекта такой же, как у нас — тогда как все тесты говорят, что это не так. Жители этого континента глупее нас, и ничего нельзя с этим поделать».

Студент из страны, расположенной на континенте N, обучающийся в российском университете, предъявил к Заявителю иск об опровержении сведений, порочащих его честь и достоинство, и взыскании причиненного ему морального вреда. В своем отзыве на иск Заявитель указал на несколько обстоятельств:

1) Свобода научного творчества (ст.44 Конституции РФ) подразумевает право на проведение любых исследований (за исключением тех, которые прямо запрещены законом, как в случае с исследованиями клеток эмбрионов) и свободное оглашение их результатов.

2) Истец не имеет права на иск, поскольку распространенные сведения касаются всех жителей этого континента, а не одного лишь истца. Удовлетворение иска означало бы, что вслед за ним и другие выходцы с указанного континента смогут обратиться с аналогичными требованиями, которые также будут удовлетворены, в результате чего ответчик окажется обязанным к выплате непомерной в общей сложности денежной суммы огромному количеству лиц. Настолько значительное ограничение свободы слова представляется явно недопустимым.

Районный суд вынес решение о взыскании с Заявителя 10 тысяч рублей в пользу истца, однако отказал в удовлетворении требования об опровержении распространенных сведений. Суд апелляционной инстанции отменил решение первой инстанции и отказал в иске полностью, указав, что второй из высказанных ответчиком аргументов совершенно справедлив – действительно, защитить свое достоинство в порядке гражданского судопроизводства в тех случаях, когда распространенные сведения касаются общности лиц, невозможно – для этих случаев существует публично-правовая ответственность (ст.5.61, 5.26 КоАП РФ, ст.282 УК РФ). Суд кассационной инстанции согласился с апелляцией по вопросу о возможности компенсации морального вреда, однако изменил ее решение в части требования об опровержении распространенных сведений. Суд подчеркнул, что запрещение дискриминации и другие конституционные права граждан очерчивают те рамки, в которых допустима в т.ч. и постановка проблем для проведения научных исследований. В подтверждение своей позиции суд сослался на абз.1 ч.7 ст.4 "О науке и государственной научно-технической политике".

Заявитель обратился в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение права на свободу научного творчества как составляющую своего права на свободное выражение своего мнения.

Первый судья полагал, что свобода научного творчества носит абсолютный характер. Преследовать ученого за оглашение результатов научных исследований, и тем самым изымать из сферы научного познания целые блоки проблемных вопросов, недопустимо. Нельзя наказывать за стремление к научной истине, даже если порой она может вызвать раздражение или неприятие со стороны какой-либо части общества.

Второй судья указывал, что хотя за наукой в силу исторических причин признается особая роль в европейском обществе, это не означает, что она совершенно свободна от действия права. Никто ведь не ставит под сомнение запрет проведения жестоких медицинских экспериментов, поскольку те могут причинять страдания. Равным образом и оглашение результатов подобных исследований может причинять боль. Кроме того, их всеобщая доступность позволит неонацистам и другим радикально настроенным группам использовать официальную науку для унижения представителей других рас и усиления нежелательных в обществе настроений. Основываясь на вышеизложенном, в настоящем деле следовало бы вернуться к формулировке постановления по делу «Markt Intern Verlag GmbH Aand Klaus Beermann v. Germany» 1989 года, где Суд подтвердил, что “даже публикация правдивых статей, описывающих реальные события, может быть запрещена в некоторых случаях: обязанность уважать личную жизнь другого лица или обязанность соблюдать конфиденциальность определенной коммерческой информации, например”.

Кто прав в этом споре? Могут ли права человека быть основанием для ограничения научных исследований и права на их осуществление? для ограничения опубликования их результатов? Оцените положения Закона "О науке и государственной научно-технической политике" в контексте проблемы, обозначенной в задаче. Постройте систему аргументов, которые использовали бы Вы, принимая решение по этому делу?

Групповая дискуссия "Существует ли право на социальную революцию?" - 4 часа.

В ходе подготовки к выборам в Собрание, единственную палату полландского парламента, Партия добра и справедливости была признана экстремистской и запрещена в связи с тем, что в ее предвыборной программе наряду с прочими была указана следующая цель прихода к власти:

постепенное упразднение Конституции и построение общества на началах всеобщей гармонии и нравственности.

Решение суда первой инстанции о запрещении партии было обосновано следующими соображениями:

Упразднение Конституции (и логично следующий за этим отказ от правовых институтов) - цель, которая в случае ее достижения, разрушит сложившуюся систему народовластия. В случае победы такой партии на выборах, другие партии навсегда лишаться возможности легитимной борьбы за власть. Партию добра и справедливости, таким образом, следует рассматривать в качестве врага свободы и запретить ей участие в политическом процессе.

Верховный Суд Полландии оставил в силе решение о запрещении деятельности Партии добра и справедливости.

Партия обратилась в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение прав, гарантированных ст.10, 11 и ст.3 Протокола №1 к Конвенции.

Первый судья указал, что запрещение деятельности партии, на его взгляд, является совершенно обоснованной мерой, необходимой для защиты демократических ценностей от маргинальных идей и ассоциаций, их распространяющих. Действительно, соображения, высказанные судом первой инстанции и поддержанные Верховным Судом Полландии, находятся в полном соответствии с положениями Конвенции (ее статьями 11 и 17).

Второй судья не соглашался с первым, утверждая, что решения национальных судов находятся в явном противоречии со ст.11 Конвенции. По общему правилу запрещаются лишь призывы к насильственному свержению конституционного строя. Если же в поддержку этой идеи выступит большинство граждан страны, то нет никаких оснований для того, чтобы удерживать Полландию в рамках привычных демократических институтов. В противном случае нам пришлось бы сказать, что ст.17 наделяет Европейский Суд по правам человека функцией пастуха, который не позволяет народам сворачивать с общепризнанного пути развития, даже если альтернативный путь не подразумевает нарушения прав человека.

Третий судья заявил, что хотя ему и не очень по душе термин "пастух", но главной задачей Европейского Суда несомненно является интеграция европейских государств в области прав человека. Это позволяет говорить о необходимости поддержания общего курса развития всех членов Совета Европы, в т.ч. Полландии. Не следует забывать, что Конвенция и возникла как реакция на результат отклонения одного из европейских государств от признаваемых его соседями ценностей, что закончилось плачевно для сотен миллионов жителей всего мира.

Кто прав в этом споре? Существует ли право быть "врагом свободы" в том ее понимании, которое гарантирует Конституция? Поразмышляйте над содержанием ст.17 ЕКПЧ, как Вы оцениваете ее содержание?