ЖУРНАЛИСТ» /1992 г. /№8-10
Среди звёзд американской тележурналистики в последние годы появилось немало женщин. Но в этом блестящем созвездии одна звезда сияет ярче всех. Это Барбара Уолтерс, непревзойденный мастер телевизионного интервью. Особенно удаются ей интервью со знаменитостями, американскими и зарубежными, - президентами и премьер-министрами, коронованными особами и актерами. Она брала интервью у всех президентов США, начиная с Никсона. Её недавнюю беседу с Б. Ельциным смотрели более 25 миллионов человек. Уолтерс – обладательница всевозможных престижных премий и наград, в том числе статуэтки Эмми (телеэквивалент кинематографического Оскара). Её имя вписано в «Пантеон славы» Академии телевизионных искусств и наук США – честь, которой удостаиваются лишь те немногие, кто «делает телевидение», то есть влияет на ход его развития и формирует тенденции.
Книга «Как беседовать со всеми практически обо всём», с некоторыми главами из которой «Журналист» решил познакомить читателей, писалась Барбарой в 1970 году, когда она уже была известной рядовому американцу больше, чем девять десятых тех, кого она интервьюировала в утреннем шоу Эн-би-си «Сегодня».
Американским зрителям импонируют характерный для Уолтерс шарм деловой женщины, её эрудиция и компетентность, основанные на скрупулёзной подготовке к каждой телевизионной встрече. Перед началом съемок она старается расковать собеседника – иногда поёт с ним дуэтом, танцует, с Ринго Старром (из «Битлз») ей пришлось даже сыграть на барабане. Если перед записью собеседник просит её не затрагивать некоторые неприятные для него темы, она соблюдает договорённость. «Главное, - говорит Уолтерс, - это что бы по окончании интервью зритель ощущал, что он побывал на полезной сердечной встрече». Дважды знаменитости появляются в выпусках Уолтерс редко – только в том случае, если их жизнь резко изменилась.
Перед камерой Уолтерс разговаривает со знаменитостями обычно два часа. Запись при монтаже урезают до часа, и Уолтерс лично следит за тем, чтобы швы не были заметны и вся беседа шла как бы на одном дыхании. Огромное значение она придаёт итоговому вопросу. Нередко в конце интервью спрашивает: «Где вы надеетесь быть лет через двадцать?»; или «Если бы о вашей жизни делали фильм, то какое название для него вы бы предпочли?» Джони Карсону, ведущему популярного шоу «Сегодня вечером», Уолтерс предложила: «Пожалуйста, закончите за меня фразу: «Джони Карсон – это …» Карсон, создавший себе экранный имидж деревенского простака и рубахи-парня, помолчал и, глядя Уолтерс прямо в глаза, объявил: «… это человек, у которого от долгого сидения устала ж…» Впрочем, о происшествиях подобного рода и о секретах своего мастерства лучше расскажет сама Барбара Уолтерс.
Николай ГОЛЯДИН,
кандидат филологических наук
БАРБАРА УОЛТЕРС
«ЛИЦО ПРИНЦА БЫЛО НЕПРОНИЦАЕМЫМ» («Журналист», № 8)
Когда ноябрьским утром 1969 года английский принц Филипп давал мне своё интервью, он пребывал в дурном расположении духа. В отличие от своей жены, королевы Елизаветы второй, принц не считал, что королевской особе непременно надо скрывать своё плохое настроение.
Корреспондент Эн-би-си и я сидели в ожидании принца Филиппа в президентских апартаментах Уолдорф Тауэр (который неожиданно оказался менее внушительным, чем мне представлялось), и я была почти уверена, что знаю причину недовольства королевской особы. Принц проснулся в прекрасном расположении духа: наконец-то его изнурительный визит в Соединенные Штаты окончен, осталось только доехать до аэропорта, сесть в самолёт, набрать высоту и приземлиться в милом его сердцу Лондоне. И вот в такой момент к принцу входит адъютант и напоминает: вчера вечером он пообещал дать интервью ведущей телешоу. Принц воскликнул что-нибудь вроде «О, горе!» и разразился проклятиями. Примерно такую картину рисовало мне воображение, он был в спортивном костюме и показался ещё выше и бледнее, чем я его себе представляла.
На самом же деле не я попросила об интервью, а позаботился об этом сам Президент Соединенных Штатов. Накануне я была в Белом доме и беседовала с Патрицией Никсон. Мне повезло – я встретила и самого Президента. Сказала ему, что читала об обеде в честь принца Филиппа, который устраивает Президент, и что там будут присутствовать только мужчины. «Это же дискриминация женщин!» - воскликнула я.
Президент рассмеялся, сослался на то, что ещё жены Джорджа Вашингтона слишком суетились на таких обедах, и примирительно добавил: если я хочу, то могу получить возможность подробно побеседовать с принцем в нашей программе «Тудей-шоу». Я объяснила: принц уже отклонил предложение стать гостем программы, сказав, что выступит только в одном телешоу – это будет «Meet the Press». Президент Никсон искренне огорчился, заметив, что раскованное интервью в «Тудей-шоу» как раз отвечает стилю принца. Президент обещал попытаться завести речь об этом в посольстве Великобритании. И действительно: в разговоре с британским послом он упомянул о моей просьбе, и посол вежливо отклонил предложение, сославшись на то, что принц утром уезжает.
Но никогда не приуменьшайте возможностей Президента. Ночью, в час или около того, британский посол позвонил мне и сказал: принц перед самым отлётом на родину согласен дать интервью в своих Уолдорфских покоях.
Я сразу же бросилась наводить справки, как лучше обращаться к принцу. Мне сказали, что в равной мере допустимы три формы обращения: «Ваше королевское высочество», «принц Филипп» или «Сэр». «Герцог» - исключено. Я спросила также, какие темы принц особенно охотно согласился бы обсудить, и мне дали исчерпывающие информацию. Итак, следующим утром я была на месте.
Нелегко проходило то достопамятное интервью. Принца не устраивало все: свет, стул, на котором он должен был сидеть, камеры, словом, всё. Я спросила, какой вопрос он охотней всего хотел бы обсудить, на что принц Филипп кратко ответил: «Никакой». Однако я постаралась как-то улучшить его настроение. Рассказала, что летом вела репортаж с церемонии посвящения в должность его сына, принца Уэльского, и американцы были в восторге от этого торжественного акта. Принц посмотрел на меня уже более дружелюбно. «Не можем ли мы начать именно с этого?» – спросил он.
Ещё бы! Я попала в точку. Камера была включена, и я начала разговор и о том, что узнала от Президента Никсона и что наверняка было небезразлично принцу. Социологический опрос жителей Великобритании показал, что если бы они выбирали Президента, то выбрали бы именно принца Филиппа. Я упомянула и об интересе американского Президента к его особе, столь популярной у себя в стране. Сделав такое комплиментарное вступление, спросила: нравится ли принцу Филиппу быть политическим деятелем? Он отозвался довольно сухо: «вопрос этот носит гипотетический характер, и обсуждать его не имеет смысла».
Я потерпела фиаско, но приобрела ценный опыт: следует избегать вопросов, начинающихся словами «если бы». Так можно обращаться к людям творческих профессий: для них заманчиво «расшифровать» ситуации, требующие работы воображение. Для практических, неэмоциональных людей подобная «работа» – пустая трата времени.
С принцем Филиппом я быстро перешла к прямым, которые не могли не беспокоить его лично. Наградой стало одно из лучших интервью за всю мою журналистскую практику. Например, я спросила, расстраивается ли принц, когда его полемические заявления вызывают бурную негативную реакцию общественности (он ответил, что предпочел бы быть серой посредственностью, чем постоянно находиться под обстрелом критики); я выяснила, что он думает о родительском благословении (он против него); тактично уточнила, не устарела ли монархия (с его точки зрения, нет); спросила об интеллектуальных способностях королевских отпрысков ("Они не глупы", последовал ответ).
Неожиданно легко я получила ответ и на самый "деликатный" вопрос, правда, постаралась, облечь его в максимально корректную форму. Речь шла о его положении второстепенном при ведущей роли его жены королевы. "Ваше высочество, - сказала я, - вы настолько независимая личность, что мне интересно, как в первые годы своей женитьбы относились к..." Пока я искала подходящее слово, он рассмеялся и сказал: "Было трудно... И это очень уязвляло мое самолюбие". "Но, - продолжала я, - вы привыкли?.." Он с улыбкой кивнул: "О, да! Мы ко всему привыкаем".
...Вопрос, который попал в заголовки почти всех английских газет, касался возможности отречения от престола королевы в пользу ее сына (если бы это произошло, принц Филипп имел шанс править в этот период). "Шансы невелики, но кто знает, что может произойти?" - ответил принц.
Британская пресса была буквально наэлектризована таким заявлением пусть даже намеком на то, что это может когда-нибудь произойти. Чтобы унять поднявшийся шум, Букингемскому дворцу пришлось выпустить специальное коммюнике с официальным заявлением, что королева не собирается слагать своих полномочий. Я послала принцу письмо с извинениями по поводу такого всплеска эмоций и получила очаровательное письмо в ответ. Он поблагодарил меня за участие и попросил не волноваться: первоначальная реакция основывалась на неточном восприятии сказанного. Он добавил также, что посмеялся над теми журналистами, которые "слишком заняты, чтобы внимательно прочитать речь или интервью, прежде чем комментировать их". Подписал он письмо просто "Филипп" (королева тоже подписывается "Елизавета"). В ответ и я подписала свое следующее письмо "Бэб".
Однако в нашей журналистской практике особа из королевской семьи – редкая птица. Большинство "очень важных персон", с которыми время от времени выпадает счастливый случай общаться, это дипломаты, политики, военные или священнослужители. В разговоре с любым из них важно помнить: они также испытывают усталость, раздражение, разочарование, скуку, радость. Каждый из них не оракул, а, как и ты, обыкновенный человек.
Поговорим о политических деятелях. Раньше было принято считать: в приличном обществе запретными являются три темы - политика, религия и секс. В последнее время религия стала одной из самых популярных и безопасных тем для разговоров, а о сексе говорят так много, что это уже навязло на зубах.
Остается политика, которая еще несколько лет назад заставила бы погрузиться в сон гостей на любой вечеринке. Сегодня это «горячая тема». Она не только "яблоко раздора", но и может развести друзей, помешать работе, в продвижении по службе и т.д. Я думаю, если бы нам удалось обуздать страсти, раздирающие политический мир, нам бы не понадобилась и атомная бомба.
Поразмышляем же о том, как общаться с политическим деятелем без полемики. Первое правило: не возбуждаться, вести себя естественно, сохраняя "нормальную температуру" разговора. Если у вас вызывают резкую отповедь все взгляды вашего собеседника, если сам его спокойный вид и размеренное похаживание взад-вперед по комнате кипятят кровь, лучше возьмите шляпу и уйдите.
Вы можете, конечно, попытаться воздействовать, на своего собеседника силой аргументов, действовать "напором", пытаясь переубедить его. Можете питать благородные, но слабые надежды, что, когда вы сообщите ему "всю правду", он бросится к вам на шею со словами благодарностями. Однако скорее всего встреча может кончиться тем, что на почве политических разногласий собеседники постараются уничтожить друг друга. Ведь если чьи-то политические мысли родственны нашим – этот человек хороший. Если нет, ничто – ни его остроумие, ни доброта, например, ни забота о матери-инвалиде или увлечение серьезной, скажем, симфонической музыкой – не может переубедить: перед нами – дурной человек.
Программа "Тудей", поскольку ее выпускает отдел информации, просто обязана быть как можно более нейтральной. Результат: никто не знает наших политических пристрастий. Стараясь быть объективной, я с чистой совестью предлагаю две точки зрения на любой вопрос. Это не мешает иметь и свои собственные взгляды. Однако в момент беседы я стараюсь отвлечься от них, иначе начну думать, что собеседник, который со мной не согласен, полный идиот.
И еще очень важное условие: лучше задавайте вопросы от третьего лица. Начните так: "Есть мнение" или (более корректно) "Обозреватели считают..." И затем уже делайте свое заявление. Это сделает вашу атаку на собеседника менее "личной" и покажет, что вы не антагонист его, а заинтересованный собеседник. Журналист должен стараться ни в коем случае не обнаружить своего предубеждения, своих личных пристрастий. Послушайте однажды вечером комментаторов. Вы заметили, как часто они используют фразы типа: "Информированные источники сообщают", "Существует мнение" и т.п. Отчего бы и вам не воспользоваться подобным приемом?
Однажды, совершенно неожиданно, мне удалось очень дружелюбно и непринужденно поговорить с Президентом Линдоном Джонсоном. Я была в Белом доме и готовила материал о миссис Джонсон, когда ее пресс-секретарь передала мне записку от Президента, где говорилось, что он хочет, чтобы я спустилась к нему.
Я была удивлена и польщена этим. Президент Джонсон восседал в большом овальном зале напротив портрета Франклина Д.Рузвельта в кресле-качалке. (Между прочим, президент Никсон сменил этот портрет на один из портретов Эйзенхауэра.) Я села на кушетку рядом. Президент спросил, люблю ли я "Freska". Я ни разу не еще о таком сорте вина, и, признаться, подумала, что так называется танец, но утвердительно кивнула, продолжая при этом судорожно соображать: о чем же я стану говорить?
Наконец, взяла себя в руки: "Все в порядке. Он ведь тоже человек". Вспомнила, что именно сегодня 33-летняя годовщина его свадьбы. "Мистер Президент, сказала я, ваши отношения с женой предмет восхищения даже для республиканцев. Я замужем только пять лет. Как вы думаете, что способствует счастливой супружеской жизни?" Президент подробно рассказал о своей женитьбе, о том, как хорошо леди Берд воспитывала детей, каким товарищем она была все эти годы.
Наша беседа была так обезоруживающе дружелюбна, что я набралась смелости и спросила: "Мистер Президент, может ли репортер попросить о разрешении поцеловать Президента?... Этот день ваш праздник, а я так хорошо провела время в вашем обществе". Президент вскинул брови и ответил: " Мне нравятся в людях естественные порывы души, и я не люблю условностей этикета".
Если вам предстоит встреча с любой "особо важной персоной", прежде всего найдите правильную форму обращения. Вы можете уточнить это у его секретаря или расспросить кого-то, кто общается с ним, или обратиться к справочникам. Из всех справочников я доверяю только одному, который находится у моего секретаря. Он называется "Communications" – справочник для секретарей Люси Грэвис. В нем есть целая глава о правильных формах обращения. Члена кабинета, к примеру, следует называть "Мистер секретарь" или "Мадам секретарь", а посла США "Мистер посол" или "Мадам посол", иностранных послов – так же или "Ваше превосходительство", архиепископов в Соединенных Штатах – "Ваше преосвященство", «Ваше превосходительство» или "Господин архиепископ". Если вы предстали перед Папой Римским, то называйте его "Ваше святейшество".
Однако вы можете попасть впросак, если ваш собеседник уже не занимает никаких высоких постов. Строго говоря, он должен опять перейти в категорию простых смертных, к кому просто обращаются "мистер", но человеческая натура такова, что ему по-прежнему хочется слышать волшебное звучание своего бывшего титула.
Здесь действует неписаное правило: чем выше пост он занимал, тем больше ему хочется называться своей бывшей номенклатурой пожизненно. Капрал хочет забыть свое звание сразу же после выхода в отставку, но майор вряд ли, а генерал никогда. (Бывший президент Эйзенхауэр, например, просил, чтобы его похоронили в военной парадной форме.) Джозеф Р. Кеннеди любил, чтобы его называли "господин посол", хотя он оставил этот пост 30 лет назад.
По закону, американские президенты сохраняют титул и после того, как они покинули Белый дом, и известны как "Мистер президент" до последних дней совей жизни. Звание судьи также прикрепляется к его обладателю пожизненно. Также происходит и с большинством сенаторов, конгрессменов и членов кабинета. Я брала интервью и Дина Раска спустя два месяца после того, как он оставил кабинет госсекретаря, но обращалась к нему " Господин секретарь".
Заметьте также, что деканы колледжей, профессора, высокопоставленные ученые и некоторые церковные деятели имеют докторские степени в своих областях. Протокол требует обращения к ним не "Мистер!" (это как бы принижает их заслуги), а "Доктор!". Вы должны следовать этому принципу, даже рискуя ввести в замешательство большую группу людей, которые искренне убеждены, что все доктора должны уметь объяснить причины сыпи на коже. Если вы не уверены в форме обращения, лучше прибегните к лести: "Доктор Смит, какую форму обращения вы предпочитаете "Доктор!" или "Мистер!"? Помню, я брала интервью у Джеймса Пайка в последние годы его жизни. Он только что сложил с себя полномочия епископа. "Как вас лучше называть: "господин епископ" или "мистер Пайк"? – поинтересовалась я. На это он ответил: "А что вы скажете насчет Джим?...
"КАК ПОЖИВАЮТ ВАШИ ПОМИДОРЫ, СЕНАТОР?.." («Журналист», № 9)
Для начала приведу самый мудрый из когда-либо слышанных мною. Его дала мне миссис Юджин Маккарти во время президентской кампании ее мужа. Я спросила, как она переносит нежданную славу и всеобщее внимание, которые обрушились на нее. Миссис Маккарти ответила, что сначала очень волновалась, но в один прекрасный день успокоилась, сказав себе: "Пусть принимают меня такой, какая я есть". Итак, правило номер один будьте естественны…
Вы смело можете начинать разговор с любой знаменитостью, поддавшись искреннему порыву выразить свое восхищение. Но при этом не будьте приторны, не перехваливайте своего собеседника. Старайтесь избегать превосходных степеней и восторженных эпитетов: "восхитительный", "легендарный", "божественный". Лучше обратитесь к достижениям знаменитого человека, которое и в самом деле произвело на вас наибольшее впечатление. Он будет польщен и благодарен вам за это.
Но вот вы справились с первыми приветствиями, вашими комплиментами остались довольны, и теперь инициатива в ваших руках. Попробуйте задеть слабую струну собеседника.
Один мой коллега удостоился пятиминутной беседы с королевой Великобритании Елизаветой лишь потому, что поинтересовался, как выдержал ее наряд поездку на открытую железорудную разработку: быль ведь такой сильный ветер! Королева тут же призналась, что была вымазана с головы до ног. Потом рассказала, как пытались привести в порядок ее шляпку и как она беспокоилась, что ее не спасти. "Но, представляете, она и сейчас как новая!..» Дав королеве возможность проявить свою практичность, мой приятель задал затем более серьезные вопросы...
Договорившись о встрече, постарайтесь найти информацию об увлечениях будущего собеседника. В наше время многие знаменитости имеют какое-то хобби. Например, комический актер Орсон Бик серьезно увлечен реформой образования и разработал идею экспериментальной школы. Дин Раск изучает личность Томаса Джефферсона. Кэнди Бергер знаток фотографии. Подобные сведения легко можно почерпнуть из биографических книг или прессы.
У меня есть подруга Лола. Как-то мы с ней на вечеринке, которую Алан Кинг и его жена устраивали в своем великолепном доме в Лонг Айлэнд в честь дня рождения Этэлы Кеннеди. Во время обедая сидела рядом с сенатором Бичем Бау. Его прочили на пост Президента, и мне, естественно, не терпелось получить информацию из первых рук. Но во время десерта Лола перехватила инициативу. "Скажите, сенатор, вдруг спросила она, как поживают ваши помидоры?" Сенатор громко рассмеялся и спросил, откуда же она, черт возьми, знает, что он разводит помидоры и очень любит этим заниматься. И тогда Лола, которая полностью завладела его вниманием, откровенно призналась, что, прежде чем встретиться с ним, перелопатила горы справочной литературы.
Однако, не все сенаторы выращивают помидоры. Иными словам, вы должны знать о работе собеседника куда больше, чем о его хобби.
Несколько предостережений. Никогда не претендуйте на компетентность, если ее нет. Скажем, вы слукавите, объявив себя знатоком живописи, а ваш визави, поверив вам, заведет разговор на искусствоведческую тему и немедленно обнаружит в вас профана.
Еще один момент риска. Многие люди знают лишь то, что лежит на поверхности. Например, восхищаются одним-двумя широко известными произведениями знаменитости, которые, с его с собственной точки зрения, могут быть и не лучшими. Рассказывают, что С. Моэма просто бесило, когда хвалили его ранний роман "Бремя страстей человеческих". А Норман Мейлер, раздосадованный тем, что все толкуют только о его первом романе "Нагие и мертвые", пришел в восторг, когда Джон Ф. Кеннеди похвалил его "Олений парк". Рахманинов же, говорят, ненавидел две самые знаменитые свои прелюдии и называл их "плохой музыкой".
Менее опасны вопросы общечеловеческие и продуманно "провокационные"... Спросите у музыканта, стоит ли ходить на концерты, если музыка вообще кажется вам бессмысленной. Или: как воспитывать в детях музыкальность? Может ли музыка формировать вкус? Художнику задайте вопрос, какую свою картину он ставит выше других. Писателя спросите, когда он был впервые напечатан, и никогда не спрашивайте, как рождается идея книги, это раздражающая банальность...
Не меньше волнений доставляют журналистам беседы с крупными промышленными магнатами. Богатство уже само по себе внушает благоговейный страх перед его обладателем, и на первый взгляд может показаться, что между вами и богачом нет ничего общего. Но это не так. Ведь вовсе необязательно говорить о бизнесе.
Например, при встрече с миллиардером Аристотелем Онассисом я спросила о его первой коммерческой удаче. Знайте: многие преуспевающие дельцы находятся в "сердечной связи" со своей карьерой, а о ее начале вспоминают с не меньшим трепетом, чем иные о своей первой любви. Однажды я была приглашена на столетний юбилей нью-йоркского Метрополитен-музеум. За столом меня посадили рядом с человеком, табличка напротив которого гласила: " Сэр Джордж Уиденфильд". Мы разговорились. Он с увлечением рассказывал мне, как по воле случая стал книгоиздателем. Сработал вопрос "а-ля Онассис". Он рассказал, что напечатанная им книга принадлежала перу неизвестного профессора. Имя его... Гарольд Вильсон, впоследствии премьер-министр Великобритании.
Так, любыми путями постарайтесь настроить своего собеседника на волну воспоминаний, на разговор о молодости, о начале его карьеры. Веселее ли было тогда работать? Был ли у него идеал? Как он попал в ту фирму, которую теперь возглавляет? Раздражал ли его начальник? Как он сделал свой первый миллион?
До сих пор помню подробнейший ответ, который дал мне один "цитрусовый король" на вопрос, попавший, как мне казалось, "в яблочко": "Если бы вы захотели стать миллионером в наши дни, куда бы вы вложили деньги?" Он сказал: " Я бы постарался найти на рынке что-нибудь такое, чего людям не хватает. Ну, вот, скажем, все любят ветчину на завтрак, но никто не любит мыть посуду. Значит, надо придумать специальную упаковку, вбирающую жир. После завтрака ее просто выбрасывают. Вот над этим я сейчас и думаю"...
Если в разговоре возникла пауза, постарайтесь устоять перед искушением заполнить ее своими глубокомысленными советами. Глава авиакомпании сразу утратит к вам интерес, если вы выложите ему все, что накопилось у вас по поводу обслуживания рейсов, а владелец ресторана вполне может обойтись без ваших советов по улучшению сервиса. Мудрее воздержаться и от рекомендаций представителю шоу-бизнеса, хотя по этой части все мнят себя великими знатоками.
Но бывает, что в беседе вам необходимо затронуть именно вопросы, касающиеся профессиональной деятельности собеседника. Не огорошивайте его вопросом типа: " Вы наверняка знаете, что упаковка вашего мыла ужасна: никто не может открыть пачку. Какого черта, наконец, вы не сделаете ее более удобной?" Если действительно все так плохо, то он наверняка провел уже десятки встреч, чтобы изменить положение. Или может оказаться, что этот ваш вопрос – первая рекламация на его продукцию. И тогда он будет обороняться, стараясь не ударить лицом в грязь. Это поставит в неудобное положение и его, и вас, а нить будет потеряна. Вместо лобового вопроса задайте более дипломатичный: "Некоторые компании упаковывают мыло очень неудобно, так, что почти невозможно открыть пачку. Как вы думаете, почему?" По сути, вы сказали то же самое, но реакция на такую постановку вопроса будет совершенно иной. Вы показали собеседнику, что заинтересованы в решении проблемы, и, кроме того, ничего не имеете против выпускаемой его фирмой продукции. Вы просите совета у компетентного лица, вот и все. И он рад будет поделиться с вами своими мыслями по этому поводу, потому что имеет дело с заинтересованным слушателем, а не воинственно настроенным оппонентом.
Будьте доброжелательно настроены. Перед вами предстанут два разных человека, если вы в одном случае спросите: "Как вам удается содержать в порядке свой кабинет, ведь здесь за день бывает столько народу?" И в другом: " Ну и беспорядок у вас! Что, здесь совсем не убирают?.."
Беседа – не соревнование. Бизнесмен все свое время посвящает погоне за удачей, ревниво сравнивая свое состояние с состоянием своих конкурентов. Это борьба за существование, и лишь немногие преуспевают в бизнесе настолько, что оказываются, по нашим понятиям, баловнями фортуны. Они ищут любой возможности поговорить с любым человеком, который не является их соперником. Не будут здесь лишними и комплименты. Подумайте только, что значит для него признание его заслуг! Он расцветет на ваших глазах!
Но не будьте и сами "нулем". В свою очередь, расскажите собеседнику о ваших достижениях, о том, что вас лично интересует. Если вы задали бизнесмену вопрос о начале его карьеры и, оживившись, он рассказал вам, как впервые пришел на станцию техобслуживания или в супермаркет, который потом возглавил, расскажите ему, какие чувства вы испытали, когда получили ключи от первого дома. Вы тоже человек и тоже представляете интерес для собеседника, помните об этом...
За годы работы в программе "Тудей шоу" я выработала для себя несколько основных правил и обобщила в формулу наподобие той, что мы заучиваем в школе для соблюдений правила дорожного движения: "Стой! Смотри! Слушай!"
"Стой!"– это проведи подготовительную работу, узнай о ситуации или о собеседнике как можно больше. И не бросайся сразу же в сложные запутанные проблемы. В начале беседы необходимы подогрев, раскачка. В своей телепрограмме я делаю так: перед выходом в эфир в течение нескольких минут разговариваю с человеком, чтобы он имел возможность привыкнуть к моей манере ведения интервью. Я, в свою очередь, привыкаю к его манере ответов. И если время не очень поджимает, стараюсь как можно на больший срок оттянуть неприятные вопросы. Если они будут заданы в начале разговора, то в собеседнике можно вызвать реакцию отторжения и обрести доверительный тон снова будет очень трудно.
Следующий пункт "Смотри!". Проявляйте максимальное внимание к личности собеседника. Мой отец Льюис Уолтерс – известный постановщик телешоу не раз сетовал, что видит на экране только мой профиль. "Ты плутовка", ворчит он, убеждая меня, что я должна поворачиваться к камере лицом, когда задаю вопрос. И я не устаю объяснять отцу, что непременно должна смотреть в лицо собеседнику, что это необходимо для установления доверительного контакта с ним. Я внимательно осмотрю на собеседника, он на меня, мы постепенно привыкаем к студийной обстановке, а потом вообще забываем про нее, увлекшись беседой. Собеседник расслабляется и свободно разговаривает со мной, а когда интервью окончено, большинство наших гостей говорит: "По-моему, неплохо получилось". Или: "Неужели это все?.."
Следующий момент "Слушай!". Именно слушайте, а не делайте вид, что слушаете. Начинающие репортеры так нервничают, что сидят, уткнувшись в свои вопросы, и даже не поднимаю глаз на собеседника. Это может привести к курьезам. Не услышав ответа, можно попасть впросак, продолжая задавать вопросы по заранее заготовленному списку:
– Я знаю, что вы женаты шесть лет. Как поживает ваша жена?
– Я убил ее на прошлой неделе.
– Рад слышать это, а как дети?
Я знаю одну девушку, которая преднамеренно отвечала на вопросы о здоровье: "Я умираю". В ответ она слышала: "Прекрасно". Или "Ты замечательно выглядишь". Поначалу она удивлялась, а потом ужасно расстроилась...
Перед выходом в эфир постарайтесь понять, с каким человеком вы имеете дело. Доверяйте своей интуиции. Открытый этот человек или замкнутый? Можете ли вы коснуться в разговоре личных тем, или лучше задавать более нейтральные вопросы?
Однажды у меня получилось неплохое интервью с актером Фрэдом Астером. Разузнав о том, что он хороший семьянин, углублен в свою личную жизнь, но не любит о ней рассказывать, я провела небольшое предварительное "расследование" и приготовила длинный список вопросов. Как я и предполагала, интервью началось с односложных ответов мистера Астера, которые никак не раскрывали его характер. "Так не пойдет", – решила я и заявила, что в своих ответах он почему-то не употребляет местоимение "я" и вообще мне пока недостает его актерское "эго". Атмосфера сразу же изменилась. Типичный интроверт Фрэд Астер признался: "Я чувствую себя неуютно с людьми, которые любят копаться в себе". И затем горячо выступил против съемок фильма по материалам его биографии. Он пояснил, что видел фильм о жизни Айрэн Кастл, который его очень разочаровал, так как исказил все факты биографии актрисы. Вот тогда он и решил защитить себя от традиционной голливудской истории о своей жизни. " Моя жизнь очень проста, сказал он. Я был женат всего один раз и очень любил свою жену. Теперь она умерла. Откуда я знаю, как в Голливуде раздуют все это?" Словом, Фрэд Астер предстал на экране человеком ярким, осведомленным в различных областях и восприимчивым. На самом деле он такой и есть, но из-за крайней застенчивости его воспринимают неадекватно.
Фрэнк Макги из Эн-би-си поделился со мной одной своей хитростью, которую он пускает в ход, когда берет интервью у человека замкнутого, неуверенного в себе. Если в разговоре возникает пауза, Фрэнк в ответ на реплику собеседника говорит примерно так: " Надо же! Я впервые слышу об этом". После такой поощрительной реплики человек невольно воодушевляется, обретает уверенность, легко чувствует себя в обществе Фрэнка. По моим наблюдениям, мало кто из телевизионных ведущих так располагает к себе собеседника, как Дэвид Фрост. При разговоре он не только ни на минуту не спускает с вас глаз, но даже сама его манера смеяться, кивать головой, его теплое отношение помогают почувствовать, что все вами сказанное действительно стоит внимания. Неудивительно, что так много людей говорят ему после передачи: «Я никому до вас не говорил этого».
Словом, ободряющие комплименты и реплики помогают беседе, но здесь есть одна хитрость. Мой хороший знакомый психолог Хэйм Гиннот, работая с детьми, пришел к выводу: расплывчатые, неконкретные комплименты формируют в них комплекс вины за похвалу, которой они не заслужили. Его совет таков: делать комплимент не самому ребенку, а его поступку, поведению. Если ребенок собирает во дворе опавшие листья, то не следует говорить, что он "самый замечательный мальчик на свете", а лучше сказать так: "Ты сделал доброе дело – расчистил двор. Он никогда не был таким красивым". Совет доктора Гиннота относится и к журналистике. Видимо, нам тоже надо научиться критиковать или хвалить не самого исполнителя, а его действия.
И еще один совет. Абсолютное большинство людей почему-то считает, что сложный язык – это показатель интеллекта и рафинированности. Они думают, что произведут неизгладимое впечатление на всех, прибегая к сложным, туманным фразам. Королева Елизавета задала американскому послу в Великобритании Уолтеру Х. Анненбергу простой вопрос о ремонте в его резиденции. В ответ он изрек: " В посольстве мы испытываем определенные неудобства, связанные с необходимостью реконструкции и ремонта некоторых апартаментов". Конечно, он хотел сказать, что в посольстве в настоящее время идет ремонт, поэтому там все вверх дном.
Употребляйте простые слова, которые максимально точно передают то, что вы хотите сказать. Это язык поэтов и всех людей, которые хотят, чтобы их поняли.
"ТОЛЬКО НЕ СПРАШИВАЙТЕ ИХ О НАРКОТИКАХ И СЕКСЕ..." («Журналист», № 10)
Довольно часто журналистам приходится преодолевать трудности, связанные с разницей в возрасте. Вот, например, перед вами 15-летний подросток с дерзким взглядом или вообще без всякого выражения на лице. Тем не менее вы имеете дело с человеком, который, как и все мы, любит искренность и не любит, когда на него смотрят свысока. И у вас с ним куда больше общего, чем вам могло бы показаться. Будьте только готовы выслушать собеседника. Барьеры в разговоре возникают как раз по той причине, что собеседники говорят одновременно, не пытаясь понять друг друга. На основании десятков интервью с подростками я могу дать вам несколько советов, чего надо постараться избегать в разговоре с ними, чтобы не попасть впросак.
Первое. Не начинайте интервью со слов: «Вы, молодежь, думаете …» Или: «Все молодые люди в наше время …» И не спрашивайте их сразу о наркотиках. Поверьте, подросткам уже осточертело шаблонно отвечать на этот вопрос: «Что вы! Я не имею никакого представления о наркотиках. Ни я, ни мои друзья никогда не пробовали». Впрочем, можно получить в ответ и ядовитое: «Это что-то вроде алкогольного опьянения, да? Ведь вы пьете, не так ли?» Или: «Я так понимаю, что транквилизаторы представляют серьезную проблему для вас, взрослых…» Как видите, разговор зашел в тупик.
Если вы разговариваете достаточно откровенно и производите впечатление «своего» человека, то разговор о наркотиках может зайти как бы сам собой. Наркотики действительно большая беда для подростков. А взрослые, которые не занимают наступательную позицию при упоминании о марихуане, - большая редкость. Подросток будет благодарен вам уже за то, что вы из редких.
И не впадайте во всеобщее заблуждение: раз у парня длинные волосы – значит, он «колется». Молодым дорого сознание, что они не как все, вечно в ссоре с родителями и на гране ухода из дома. Но совсем не обязательно, что они при этом принимают наркотики. Лучше опасайтесь тщательно одетых и подстриженных пай-мальчиков, которых часто ставят в пример. Вот они-то и могут оказаться торговцами наркотиками.
Далее. Не перенимайте язык подростков и не одевайтесь «под хиппи», чтобы общаться с молодёжью. Ей не хватает как раз серьезных, умных взрослых. Вспомните, что говорил Стив Лоуренс – остроумный человек и прекрасный певец: «Единственная проблема, которая есть в разрыве поколений, состоит в том, что разрыв этот недостаточно велик».
И ещё одно «но»: не спрашивайте молодых людей о сексуальной революции в их среде. Уймите своё болезненное любопытство: ну, как это там у вас? Не ваше это дело!16-летняя дочь одного моего приятеля на вопрос о сексе у молодых справедливо ответила: «В конце концов мы же не спрашиваем у вас, взрослых, как вы там в постели!»…
Будьте просты, прямы и откровенны. Это всё, что от вас требуется. Очень трудно, знаю по себе, удержаться от поучений, если ваш собеседник – молодой человек. Выгоднее с самого начала держаться на равных – ребята устали от наших поучений. Вы добьетесь наибольшего эффекта, если попробуете поменяться ролями – из традиционной роли наставника перейдете в ученики.
Гость одной из моих телепередач – человек средних лет – рассказал, как однажды летим вечером столкнулся с группой подростков на мотоциклах. Он припарковал свою машину на пустынной площади и отправился за пачкой сигарет. А когда вышел из магазина, увидел компанию парней в кожаных куртках устрашающего вида. Своими мотоциклами они преградили путь его машине. Мгновенно оценив ситуацию, он реши потянуть время: не спеша открыл пачку сигарет и стал искать в кармане спички. Парни наблюдали за ним молча, как хищники, наметившие жертву. и тогда он, стараясь не выдать своего волнения и даже испуга, сказал:
-Меня вот что удивляет – зачем эти высокие рули? Так удобнее ездить, что ли?
И мотоциклисты с необыкновенной готовностью, перебивая друг друга, начали объяснять, в чем тут дело. Они продемонстрировали, какой маленький круг могут дать при высоком руле, как повышает маневренность машины. Он был изумлен, насколько здорово эти ребята разбирались в технике. И когда он, наконец, завел мотор и тихо поехал, парни в знак уважения некоторое время сопровождали его почетным эскортом.
В небольшой книжке замечательного детского психиатра доктора Джона Рича «Инервьюирование детей и подростков», предназначенной для учителей и врачей-педиатров, есть немало полезного и для нас, журналистов. Вот, к пример, Рич пишет: «В общении с юными важны не столько общие интересы, сколько схожее отношение к жизни. Если ребёнок или подросток говорит, что любит шоколад, а взрослый предпочитает маслины, то между ними уже есть нечто общее: им обоим что-то нравится».
Меткое наблюдение! Если вы, например, любите музыку Бетховена, расскажите вашему юному собеседнику, какие чувства она у вас вызывает, и спросите, что чувствует он, слушая свою любимую музыку. Спросите, почему молодым людям так нравится включать звук на полную громкость, когда они слушают музыку. Если любите кино, спросите, какие фильмы предпочитает он: любит фантастику или ему больше нравятся фильмы, в которых можно узнать себя? Ещё спросите подростка, можно ли доверять средствам массовой информации? Доверяет ли он, например, своей городской газете? Или больше верит неформальной прессе? А может быть – телекомментаторам? Спросите, какие перемены происходят в средней школе, ждет ли он с нетерпением их осуществления, или они доставляют ему только хлопоты. Спросите, а затем послушайте, что он скажет.
Если вы разговариваете с девушкой-подростком, эти вопросы тоже подойдут. Спросите также, пользуются ли её подруги декоративной косметикой или только тушью для ресниц? Считает ли она, как некоторые её сверстницы, что замужество нынче не в моде? Можете задать вопрос, относит она себя к романтикам или реалистам и произошли ли, по её мнению, изменения в самой натуре людей её поколения по сравнению с другими, более старшими. Есть специалисты, которые считают нынешнее поколение беспрецедентным в истории. Согласна ли она с этим? Разделяет ли точку зрения тех же специалистов, которые утверждают, что её поколение постоянно пребывает в напряженном, стрессовом состоянии? Мы задавали подобные вопросы, когда приглашали молодых людей в нашу программу «Тудей», и всегда поражались их глубоким и ясным ответам.
Ещё совет: не впадайте в непростительную ошибку, расписывая, как трудно было в годы вашей молодости и как ваши сверстники в ту пору проявляли гораздо больше выдержки, энергии и моральных качеств, чем нынешние. Молодые собеседники наверняка будут глухи к ссылкам на вашу «куда более трудную» молодость, и разговор не завяжется.
Детский психолог Хейм Гиттон, частый гость нашей телепрограммы «Тудей», даёт взрослым такой полезный совет: не насмехаться и не подтрунивать над ребенком или подростком, когда он поверяет вам свои тайны. Особенно такие, как первая любовь, которую многие из нас воспринимают у младших как забавное и милое чудачество. Когда нам было четырнадцать, мы не смеялись над этим. Если молодой человек сильно переживает из-за неразделенной любви, посочувствуйте: «Знаю по своему опыту, как это остро ранит». Сострадание, а не взрослый цинизм откроет вам путь к сердцу подростка.
Но это не значит, что вы не должны давать отпор, когда подросток втаптывает в грязь ваши идеалы. Только, ради Бога, избегайте при этом учительского тона, сохраняйте спокойствие и терпеливо объясните, каковы ваши взгляды на ту или иную проблему. Выскажетесь, но – лишь на равных. И не извиняйтесь перед юным собеседником за то, что проявляете строгость. Как однажды заметил Арт Бухвальд, ребенок или подросток всегда мечтает подружиться с сорокалетним.
Есть ещё одна непростая ситуация, которая может поставить вас в тупик при общении с молодыми. Я имею в виду столь распространенную среди них интимную связь без брака. Даже либерально мыслящие взрослые бывают иногда шокированы этим: не тем, собственно, чем юные занимаются, а тем, с какой откровенностью они об этом говорят.
Как представить такую пару? «Собирающиеся пожениться» – гротескно. «Квартиранты» – слишком легкомысленно. «Живущие в незаконном браке» – нелепо. Пока наш язык вырабатывает лучшее название (сегодня о таких парах обычно говорят, что они живут в гражданском браке), представьте их, например, так: «Наша дочь Джейн и её друг Билл Форбес». Больше ничего и не требуется о них знать всем остальным, пока они сами не заговорят о своей совместной поездке в Мексику и о проблемах с хозяином гостиницы.
И последнее. Многие из нас, взрослых, всё ещё начинают разговор с традиционного вопроса: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» К такому дебюту партии с вашим юным собеседником прибегать не стоит. Сыновьям Чарльза Мэйо часто задавали вопрос, а они, как правило, отвечали: «Буду врачом» (это тот Чарльз Мэйо – третий из знаменитой династии Мэйо, который основал клинику Мэйо в Рочестере, штат Миннесота). И только один из шести детей Чарльза действительно … стал врачом. (Перевод с английского Маргариты ШИЦ)
