Охарактеризуйте развитие социологического знания в дореволюционной России.
1. Первоначальные варианты социологического мышления (середина XIX в.).
2. Противостояние народничества и марксизма в социологии (80-е гг. XIX в. – 1917 г.).
Вывод: В целом развития социологии в дореволюционной России имели два основополагающих аспекта:
Во-первых, корни этой науки лежали в русской культуре и в традициях русского освободительного движения. При этом особенностью социологии в России была ее тесная связь как с гуманистическими идеалами русских социальных философов (В.С.Соловьева, С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева, Е.Н.Трубецкого, Л.П.Карсавина, Н.О.Лосского, Б.П.Вышеславцева, С.Л.Франка, П.А.Флоренского), так и с конкретными нуждами страны. Нельзя не отметить тот факт, что ведущие политики дореволюционной России всегда учитывали мнение ученых-социологов. В то же время, российская социологическая теория во многом опиралась на анализ конкретных социальных преобразований и реформ, которые имели место в указанный период.
Во-вторых, русская общественная мысль выдвинула оригинальные социологические идеи, которые во многом были обусловлены своеобразием развития российского общества, и к которым западные социологи пришли гораздо позднее.
Назовите отличительные черты советского социологического знания.
1. Переход от полемики к идеологической монополии (1917 – конец 1920-х гг.).
В целом это весьма содержательный период, демонстрирующий множественность интерпретаций современного общества. Здесь присутствует весь спектр направлений социологической мысли, распространенной в это время в западной Европе — от французского позитивизма Конта и Дюркгейма, немецкого неокантианства М. Вебера до марксистских идей, получивших в указанный период международное значение.
2. Период сталинской догматики (1929–1953 гг.).
3. Возрождение социологии в 1960-е гг. (1958–начало 1970-х гг.).
Общие черты социологической деятельности шестидесятников можно охарактеризовать следующим образом. Во-первых, отвращение от философской риторики об обществе в целом, о самодвижущихся формациях и в противоположность этому — концентрация внимания на отношениях «коллектив—личность», поворот к исследованию реальных интересов социальных групп. Во-вторых, научная смелость (по критериям тех времен) как в постановке вопросов, так и в поисках ответа на них.
4. Институционализация социологии и ее распространение (1970-е – 1980-е гг.).
Вывод: Развитие социологии в СССР проходило волнообразно, периоды расцвета сменялись временами гонений и творческой депрессии. Положение социологии во многом определялось отношением к ней власти и политического лидера государства. Упадок социологической науки в 20-м веке связан с именами И.Сталина и Л.Брежнева, тогда как В.Ленин, Н.Хрущев, М.Горбачев видели в социологии важнейший источник информации для будущих реформ. В СССР социологические дискуссии были возможны в рамках марксистской социологии и решали практические проблемы построения социалистического общества. Прикладная социология в 20-е, 60-е годы и в конце 80-х развивалась стремительно, наращивала все новые знания об актуальных проблемах советского общества и предлагала рецепты для их решения. В эти годы советской социологии дозволялось перенимать опыт западных коллег, наладить общение и обмен опытом.
Опишите достижения и проблемы российской социологии на современном этапе.
Современная ситуация в российской социологии.
Современную ситуацию в социологии в России можно охарактеризовать следующим образом. Это:
1. Постоянная дискуссия о применимости западных теоретических конструкций к изучению российской действительности. К чему же мы приходим? Национальные школы в социологии – исторический факт.
2. По сравнению с шестидесятыми годами российская социология характеризуется гораздо большей дифференциацией как в обсуждении теоретических разработок, так и в эмпирических направлениях и поисках.
3. В постсоветский период все больший спрос получили практические направления социологии. Особое направление социологической деятельности связано с признанием и введением практики опросов населения и экспертных опросов по самым разнообразным сюжетам, включающим обоснованные рейтинги политических деятелей, социологическое обеспечение предвыборных кампаний, маркетинговые исследования рынка, организуемые по заказам заинтересованных структур.
Другой факт состоит в том, что сегодня, говоря, например, о П. Бурдьё, мы не можем сказать, что это французская социология, это лишь школа Бурдьё. В нынешней Франции успешно развивается множество всемирно известных научных школ [6]. То же и в ряде других стран. Национальные социологии в смысле конце XIX и начала XX в. исчерпали себя. Да, неповторимые особенности культур остаются на века, миросистемные процессы не смогут унифицировать человеческую цивилизацию, они лишь унифицируют определенные секторы социального, например, правила мировой экономики, интернет-коммуникации. Главное же в фокусе нашей темы состоит в том, что уже имеются и будут создаваться «гранд-теории», применимые к самым разным культурам и странам.
Проблемы:
Итак, национальные школы – это лишь одна сторона проблемы национальной социологии. Другая и главная – создание общесоциологической теории, которая могла бы быть признана профессиональным сообществом в качестве «гранд-теории». Я не думаю, что такая теория непременно должна быть миросистемной. Миросистема – особое сообщество и потому требует особой теории, каковые уже предложены и, скорее всего, будут корректироваться.
Общий вывод получается таким: если бы Россия выдвинула своего крупного макротеоретика, ставшего известным естественным путем, через «мировой чемпионат» в науке, это было бы огромным национальным достижением. Если же в нашей печати появится еще один автор, изобретатель собственной (русской) теории, не замеченный кем-либо, кроме «своих», заметным событием в социологии это вряд ли станет, но в идеологическом пространстве может оказаться оцененным.
Поэтому на вопрос «Для чего (и кому) нужна сегодня национальная русская социология», ответ вполне очевиден. Она нужна идеологам российской исключительности. Научному социологическому сообществу доморощенная теория, будь она предложена, вряд ли принесет прибыток серьезного знания об отечественных реалиях.
ВЫВОД:
Во-первых, каждый из периодов органически связан со складывающейся в обществе политической ситуацией. Вопросы прерывности или непрерывности социологического знания в России нельзя рассматривать в отрыве от меняющегося политического контекста. Используя терминологию П. Бурдье, можно сказать, что поле политики задает рамки формам социального мышления. Изменения политического климата в стране порождают этапы подъема и упадка социологического мышления. В российской политической истории не наблюдается феномена постоянной аккумуляции социологических идей, которая оказывается результатом длительного автономного существования социологии как профессии. Во-вторых, два всплеска социологии, имевшие место в российской истории — 1920-е и 1960-е гг., не имеют между собою непосредственной связи: преемственности исследовательской тематики, сохранения кадров специалистов, устойчивости системы высшего образования и т. д. В-третьих, в 1960-е гг. благодаря социологии был создан мощный потенциал конструктивной критики, который был «введен в действие» в годы перестройки. В-четвертых, быстрое распространение социологического образования в стране привело в 1980-1990-е гг. к тому, что в то время как квалифицированные кадры насчитывались единицами, количество открывшихся мест для преподавателей — сотнями, количество обучающихся — тысячами (мы сознательно не принимаем во внимание количественные соотношения мест и сотрудников в академической науке). И эти весьма неблагоприятные пропорции оказались трудно преодолимыми. В-пятых, в системе организации научной и педагогической деятельности в области социологии столкнулись между собой два принципа: первый может быть назван принципом профессиональной компетентности, второй — принципом сохранения устойчивости вновь созданных институтов
