Тот, кто вздумал бы порицать Фридриха, видя в этом лишь упадок духа, вынес бы, как нам представляется, необдуманный приговор.

Укрепленный лагерь у Бунцельвица, кордонное расположение принца Генриха в Саксонии и короля в Силезских горах не рисуются нам теперь мероприятиями, на которые следовало бы возлагать свои последние надежды, так как какой-нибудь Бонапарт скоро прорвал бы эту тактическую паутину; но не надо забывать, что времена переменились, что война сделалась совсем другою; что ее вдохновляют совсем другие силы; в предыдущую же эпоху могли оказаться действительными и такие позиции, которые теперь потеряли всякое значение; при этом необходимо учитывать и характер противника. Против имперских войск, против Дауна и Бутурлина пользование такими средствами, которые Фридрих сам ни во что не ставил бы, могло быть высшей мудростью.

Конечный успех оправдал такую точку зрения. Спокойно выжидая, Фридрих достиг своей цели и обошел все затруднения, о которые могли бы разбиться его силы.

Соотношение сил, которые русские могли противопоставить французам 1812 г., в начале кампании являлось гораздо более неблагоприятным для первых, чем соотношение сил, складывавшееся для Фридриха Великого в Семилетнюю войну. Но русские имели в перспективе прибытие значительных подкреплений в течение кампании. Вся Европа была полна тайными врагами Бонапарта; мощь последнего была взвинчена до крайней точки, изнурительная война отвлекала его силы в Испании, и, наконец, обширные пространства России открывали возможность довести до крайности ослабление неприятельских вооруженных сил путем отступления на протяжении 100 миль. При таких величественных обстоятельствах не только можно было рассчитывать на коренное изменение обстановки в случае, если бы предприятие французов не удалось (а как могло оно удаться, раз император Александр не заключал мира, а его подданные не бунтовали?), но начавшаяся реакция могла привести к гибели противника. Высшая мудрость не могла бы, таким образом, подсказать лучшего плана, чем тот, который непреднамеренно проводили русские.

Правда, в те времена думали иначе и почли бы такой взгляд экстравагантным; но это не может теперь служить основанием для нас не выдвигать его как правильный. Раз мы должны учиться у истории, то надо смотреть на явления, имевшие место в действительности, как на возможные и в будущем. Что ряд великих событий, которые последовали за походом на Москву, являлся не рядом случайностей, с этим согласится всякий, кто может претендовать на право судить в таких вопросах. Если бы русские имели возможность кое-как защищать свои границы, то упадок могущества Франции и поворот в счастье все же, вероятно, наступил бы, но он наверно не наступил бы с такой титанической силой и размахом. Ценою великих жертв и опасностей (которые, правда, для всякой другой страны были бы гораздо значительнее, а для большинства - даже невозможными) Россия купила эти огромные выгоды.

Итак, крупного положительного успеха можно достигнуть лишь положительными мероприятиями, стремящимися к решению, а не, только к выжиданию, - словом, и оборона достигает крупного выигрыша лишь при помощи крупной ставки.

Глава девятая.

План войны, когда цель заключается в сокрушении неприятеля{361}

После того, как мы подробно охарактеризовали различные возможные конечные военные цели, мы просмотрим теперь распорядок войны в целом для трех отдельных ступеней{362}, которые получаются в соответствии с различными целями.

Согласно всему тому, что мы до сих пор сказали об этом предмете, два основных принципа обнимают весь план войны и дают руководящее направление всему остальному.

Первое: сводить всю тяжесть неприятельского могущества к возможно меньшему числу центров тяжести, и если это удастся, то к одному; с другой стороны, удары против этих центров тяжести сводить к возможно меньшему числу основных операций, по возможности к одной; наконец, в пределах возможности все второстепенные операции ставить в подчиненное положение. Словом, первый принцип - в возможной степени сосредоточивать действие.

Второй принцип гласит: действовать с возможной быстротой, следовательно, не допускать без достаточного основания ни пауз, ни уклонения на окольные пути. Сведение сил неприятеля к одному центру тяжести зависит:

а) от политической увязки этих сил; если силы состоят из войск, принадлежащих одному государю, то обычно это не представит затруднений; если это союзные армии,' из которых одна действует только в качестве союзника, не преследуя своих интересов, то трудность лишь немного возрастет; если же мы имеем дело с союзниками, связанными между собой общностью политических задач, то вопрос сводится к степени связывающей их дружбы; об этом мы уже говорили;