Возвратить земли, захваченные киданями, сунским властям не удалось, и по размеру новое государство уступало империи Тан. Зато политика основателя дома Сун и его потомков была направлена на упрочение всекитайской власти и на искоренение ярко проявленных в предшествующую танскую эпоху центробежных тенденций на местах. Эта ориентированность на внутренние проблемы жизни государства, образно называемая «укреплением ствола и ослаблением ветвей», способствовала тому, что империя Сун была процветающей.
Правда, она не смогла достичь блеска и славы танской династии. Но, помня о плачевном конце своих предшественников, правители династии Сун с самого начала приняли меры по централизации страны. С этой целью они в первую очередь упразднили прежние административные единицы, возглавлявшиеся всевластными военными наместниками, и ввели новое административное деление: теперь все районы подчинялись непосредственно императору. Высшими административными единицами, включая крупные города, стали провинции, делившиеся на области, округа и уезды. Кроме того, выделялись военные округа (местонахождение военных властей) и инспекции — в местах разработок соли и плавки металлов.
Чтобы урезать полномочия провинциальных чиновников, были созданы параллельные организации, чьи обязанности и права не были строго очерчены. Деятельность местных властей контролировалась также столичными служащими, наделенными с ними равными правами. Каждые три года провинциальным чиновникам предписывалось менять место службы. Местные органы лишились права самостоятельно принимать решения по гражданским делам.
Перераспределение прав и обязанностей внутри центральных органов, особенно за счет уменьшения полномочий ближайших советников императора — цзайсянов, — также способствовало усилению единодержавной власти. Для лучшего надзора за всеми чиновниками повысили значение контрольных органов инспекционной палаты и цензората.
Государственный строй империи Сун зиждился на политических устоях, унаследованных от прежней династии, и новая власть, стремившаяся упрочить свое положение, по традиции обращалась к истокам конфуцианства, придавая свою трактовку его первозданной мудрости. Указом императора Конфуций был канонизирован, в его честь сооружались храмы, а его потомки как самые уважаемые подданные пользовались почетом и разнообразными льготами.
Приоритет монаршей власти поддерживала и система образования, призванная насаждать официально санкционированную идеологию и основанная на изучении надлежаще отобранных и интерпретированных еще в танское время древних канонов.
Право выдвижения и аттестации чиновников принадлежало исключительно центру. Во время очередных дворцовых экзаменов, проводившихся раз в три года, преуспевали всего несколько десятков из 700 претендентов. Получившие высшую ученую степень «продвинутый муж» (цзиньши) становились кандидатами на занятие важных чиновничьих должностей.
Дублирование звеньев государственного аппарата привело к разрастанию штата служащих. Сунский двор безуспешно пытался сократить непомерно разбухший бюрократический аппарат.
Борьба за централизацию наряду с ослаблением власти на местах сочеталась с попыткой двора опереться на широкие круги чиновничества. Положение в обществе определялось в большей степени должностью и чином, нежели богатством. Наиболее резко выделялась своим привилегированным положением высшая чиновная знать. Императорская власть предоставляла крупным сановникам многочисленные льготы. Так, их сыновья раз в три года (по случаю больших празднеств и торжественных церемоний, в дни рождения императора и жертвоприношений) получали назначение или продвигались по службе без экзаменов, лишь за заслуги отцов. При продвижении влиятельного сановника по службе повышали в должности и его многочисленных потомков.
Сложным было положение и в армии, состоявшей в основном из наемников. Она была рассредоточена по всей стране, но подчинялась непосредственно императору. В столице квартировало «войско запретного города», собранное там для охраны сына Неба. Кайфын переполняли бездельничающие воины императорской гвардии.
В провинции и в округах формировались гарнизоны, командиры которых подчинялись местным властям. Войска отличались низкой дисциплиной и слабой подготовкой, вооружения нередко не хватало. Границы империи охраняли незначительные войсковые части.
Снижению боеспособности армии способствовали и ущемление прав командной прослойки, и презрительное отношение гражданских лиц к военным. И хотя численность сунской армии все время увеличивалась (за первые 80 лет существования династии в 6 раз, и на ее содержание пошло 5/6 государственных поступлений), само военное дело было поставлено слабо. Принцип «укрепления ствола и ослабления ветвей» привел к тому, что традиционное для Китая возвышение гражданского начала в ущерб военному достигло в сунское время своего апогея. Для этого были свои объективные причины.
К северу от Срединной империи крепли новые молодые государства, основанные кочевниками, и сдерживать их натиск сунский двор оказался не в состоянии. Противостояние китайского государства превосходящим его по военной силе государственным образованиям северян трагически сказалось на судьбах страны. В итоге усилившееся чжурчжэньское государство Цзинь одержало верх над сунским правителем, и под напором армии чужеземцев он вынужден был вместе со своими придворными бежать из Кайфына, к югу от Янцзы, где в 1127 г. и была воссоздана власть императорского дома со столицей в Ханчжоу. Поэтому в традиционной историографии время правления Сунской династии разделяется на два периода: северный (960—1127) и южный (1127-1279).
Что касается положения Китая в XI в., то нестабильность внутри страны, при императорском дворе и на местах развивалась на фоне общего недовольства политикой властей в отношении северных соседей.
Сунское правительство, всецело занятое внутренними проблемами, с трудом обеспечивало оборону границ и проводило пассивную внешнюю политику. Первый сунский император считал главным установление мирных отношений с таким опасным противником, как кидане. Той,же политике следовали и его преемники, постоянно посылая своих представителей к государям Ляо. По договору 1004 г. сунская империя обязалась ежегодно выплачивать киданям огромную дань шелковыми тканями и серебром. Для этого потребовалось резко увеличить налоги. По некоторым данным, общая их сумма возросла за первые полвека существования династии в 3,6 раза.
В первой четверти XI в. киданям удалось овладеть севером Хэбэя и прочно обосноваться на Ляодунском полуострове, прервав связь Китая с Кореей В 1024 г. был заключен новый договор, согласно которому империя Сун обязалась ежегодно выплачивать 300 тыс. штук шелковых тканей и 200 тыс. лянов серебра.
В то же время на северо-западе появился новый опасный противник — тангутское государство Западное Ся. Сначала китайские правители считали его своим вассалом. Но когда тангуты заняли провинцию Ганьсу и северную часть Шэнси (на северо-западе нынешней Внутренней Монголии), ситуация изменилась. Тангутская культура, во многом воспринявшая влияние китайской, тибетской и уйгурской культур, была самобытна Уже в начале XI в. Западное Ся превратилось в сильную державу, а его правитель Юань Хао в 1038 г. принял титул императора. Ударной силой молодого государства была конница. Изнурительные китайско-тангутские войны шли на протяжении всего XI в. После редких мирных перерывов вновь вспыхивали пограничные конфликты. Вторжения тангутов превратили в пустыню некогда цветущие земли и нанесли серьезный ущерб сельскому хозяйству Китая. Кроме того, активная внешняя политика тангутов мешала торговле по Великому шелковому пути с Индией и Средней Азией. Неоднократные попытки китайцев открыть новый караванный путь через северо-восточный Тибет и Наньшань закончились неудачей.
Сунский двор добивался заключения мирных договоров. В 1043 г. по условиям мира с Западным Ся китайская сторона согласилась ежегодно уплачивать тангутам 100 тыс. штук шелковых тканей и 30 тыс. цзиней чая. Однако и эта попытка не принесла желанного покоя. Взаимоотношения Западного Ся и империи Сун осложнялись также тем, что тангуты часто действовали заодно с другим, не менее опасным противником Китая — киданьским государством Ляо.
Положение в деревне
Тенденцией к ослаблению государственности была отмечена и аграрная политика сунского правительства. Упорядочить взимание налоговых поступлений, чтобы пополнить государственную казну, становилось все затруднительней. В социальной жизни Китая X—XI вв. произошли значительные изменения. Официально в сунское время аграрные отношения по-прежнему регулировались указом Ян Яня (780 г.). Иными словами, земельный налог выплачивался казне дважды в год, чаще всего натурой (рисом, просом, пшеницей, пеньковыми и шелковыми тканями), а норма обложения зависела от местности и исчислялась пропорционально размеру земельного владения. Каждый податный был обязан выплачивать в среднем доу (10 литров) зерна с му, при этом традиционно основу благосостояния государства составлял земельный фонд из так называемых «народных земель» (минь-тянь), а главными налогоплательщиками выступали самостоятельные хозяева, держатели участков земель размером от 30 до 40 му.
Однако эта важнейшая для казны часть крестьянства — самостоятельные хозяева-земледельцы — все уменьшалась, а вместе с тем, как то было характерно для династийного цикла, нарастала тенденция усиления крупного землевладения. Его расширение происходило за счет освоения целины и пустошей, вспашки участков в труднодоступных горных районах, но главным образом за счет захвата и купли участков мелких владельцев. Владельцы крупных владений чаще всего свободно распоряжались своей землей — передавали ее по наследству, закладывали, продавали. Частных лиц, насильно захватывающих земли, называли «поглотителями».
В перераспределении владений участвовали чиновники всех рангов и званий, купцы, богатые горожане и зажиточные крестьяне, военные и ростовщики. Большими земельными массивами владели сильные дома — из числа влиятельных сановников и крупных чиновников. Источником расширения их владений были пожалования императора, а также захваты казенных земель (гуаньтянь). Шло сильное сокращение площади казенных земель, владений родственников императора, военных поселений, «должностных» земель, отдаваемых в кормление чиновникам, а также земель храмов, общественных амбаров и учебных заведений. Их обрабатывали сидевшие на них крестьяне, платившие налоги владельцу земли (частично эти земли могли, видимо, сдаваться в аренду на договорных началах).
Посягая на земли казенного фонда и мелких землевладельцев, новые хозяева разными способами уклонялись от налогов, а нередко и добивались официального от них освобождения. Перераспределение земли не находило отражения в налоговых списках, и поступления в казну резко падали. По данным некоторых источников, в XI в. казна недополучила налогов с 60—70% пахотной площади Власти тщетно пытались ограничить рост крупных владений, и к 1022 г. те занимали уже половину всей обрабатываемой в стране площади.
Деревенские богачи, не обладавшие титулами, зажиточные землевладельцы без ученых званий, не обладавшие политическими и экономическими привилегиями, тоже захватывали земли, оказывая нажим на местные власти. Присвоение шло особенно интенсивно, если землевладелец к тому же был ростовщиком: нередко за невозвращение ссуды по большей части рассчитывались имуществом и землей.
Провинциальные чиновники изощренно увеличивали норму налогообложения. Например, на местах при перевозке налоговых поступлений дополнительно взыскивали за «утруску». Самыми разорительными были игра на колебании цен, а также перерасчет натуральной формы налога в денежную и произвольная замена продуктов. Так, однажды «законный» налог возрос вчетверо: сначала вдвое — при переводе налога тканями на деньги, а затем — при перерасчете их на пшеницу.
Особенно губительными были чрезвычайные поборы на военные нужды и на случай стихийных бедствий. По каждому поводу, например при покупке сельскохозяйственных орудий, земли, при ремонте жилищ, следовало платить косвенные налоги. Многочисленными были и подушные налоги, выплачиваемые рисом и деньгами.
Дополнительной причиной ухудшения положения широких слоев населения, в том числе и землевладельцев, являлась и казенная монополия на соль, вино, дрожжи, уксус и особенно на чай. Крайне тяжелы были повинности по обслуживанию казенных учреждений: крестьян заставляли быть гонцами, носильщиками, стражниками, сторожами, слугами, сопровождавшими транспорт. Даже над лишившимися земли крестьянами тяготели прежние фискальные обязательства.
Бывшие землевладельцы либо превращались в бродяг, либо на кабальных условиях становились арендаторами чужих земель. По мере роста крупных владений категория таких держателей — издольщиков — все увеличивалась. Наиболее многочисленной среди них была группа кэху — тех, «кто не имел имущества и жил на чужбине». Подавляющее большинство сельских кэху заносились в списки хозяев-налогоплательщиков и оказывались в их полной зависимости. Казна же, заботясь лишь о налогах, не вмешивалась в эти отношения. Кэху возделывали землю хозяев за долю урожая. Отчуждаемая в пользу владельца земли, она устанавливалась всегда произвольно' и, как правило, превышала 50% урожая. Нередко кэху принуждали вносить еще и налоги казне и выполнять повинности за их арендодателей.
В малонаселенных районах, где потребность в рабочей силе была велика, передвижение кэху строго ограничивалось. На юге их зависимость была несколько слабее. По сведениям официальных источников, категория кэху составляла 35—40% сельского населения страны, но, вероятно, на деле была еще больше. Нередко в реестровых книгах крестьяне, потерявшие землю и ставшие кэху, по-прежнему значились как налогоплательщики.
Все меры, предпринятые казной для сохранения слоя мелких владений (различные льготы нуждающимся), оказались тщетными. Рост слоя малоземельных и безземельных арендаторов, тяжесть издольщины резко обострили положение в деревне. Налоговый и ростовщический гнет, все возрастающие расходы на содержание армии и разбухшего чиновничьего аппарата усугубили разорение крестьян и стали причиной массовых выступлений.
В 90-х годах X в. под лозунгом уравнения богатства и бедности разразилось массовое восстание в Сычуани, где концентрация земельных богатств в частных руках была особенно вызывающей. Как всегда, восставшие выступили против несправедливого, с их точки зрения, превышения нормы взимания налога. Во главе с Ван Сянбо, Ли Шунем и Чжан Юем восстали арендаторы земель, вносившие их владельцам 50—70% урожая и отбывающие нелегкие трудовые повинности.
Крестьяне разоряли усадьбы, громили дома местных чиновников, отбирали у богачей запасы зерна, деньги, продовольствие, одежду и все это делили между бедными. К восставшим присоединялись также торговцы, страдавшие от засилья казенной монополии на производство и торговлю чаем. В 994 г. в Сычуани повстанцы провозгласили государство Великое Шу, а к лету этого же года укрепились на большей части провинции. Но уже к концу 995 г. правительство подавило главные очаги восстания.
Во второй четверти XI в. центр повстанческой борьбы переместился на север. Новым явлением в жизни Китая стали восстания горожан. В 1043 г. в Шаньдуне к восстанию крестьян присоединились воины из частей, посланных на его усмирение, а также жители мелких городов. Повстанцы во главе с Ван Лунем заняли несколько уездов. Горожане и часть провинциальных чиновников вместе с уездными войсками переходили на сторону мятежников. Лишь с большими усилиями восстание было подавлено.
Крупным выступлением (пров. Хэбэй) был отмечен 1047 г. Повстанцы, главным образом ремесленники и мелкий городской люд, во главе с Ван Цзе, выходцем из крестьянской бедноты, подняли мятеж в окружном г. Бэйчжоу. Они завладели складом оружия, освободили арестованных из тюрьмы и создали свое государство. Чиновники Бэйчжоу стали главными советниками при «ване Восточного спокойствия» — Ван Цзэ. Девизом повстанческого войска стало низвержение династии Сун.
Восстание проходило под лозунгом тайного общества буддийского толка (связанного с культом будды грядущего — Майтрейи), проповедующего наступление эры всеобщего счастья и благоденствия.
Повстанцы Бэйчжоу 66 дней отражали штурм регулярной армии. Однако весной 1048 г. восстание было подавлено, а его Руководитель Ван Цзе четвертован. Сам город переименовали в Эньчжоу, чтобы навсегда стереть память о восстании.
