Ранняя Древнерусская держава

Именно с конца IX в. можно говорить о начале сложения большого государства, которое получило название Русь и появилось в результате прежде всего объединения двух главных политических центров восточных славян — южного с Киевом и северного с Новгородом. Последний, скорее всего, и возник в это время, сменив более старое поселение, возможно, на так называемом Рюриковом городище, возле Новгорода. Олег постепенно так или иначе присоединил к Киеву большую часть восточнославянских земель. Из летописи видно, что ему к концу правления подчинились поляне, словене (новгородские), чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, северяне, белые хорваты, дулебы и тиверцы. Впрочем, подчинение хорват и дулебов сомнительно, равно как и западных кривичей (полочан). В любом случае под властью Киева оказался прежде всего «путь из варяг в греки» с его ответвлениями на Десну и Западную Двину. Олег получил прозвище Вещего, что, возможно, просто перевод на славянский язык его (скандинавского) имени Олег (ск. Хелги), что означает Святой, Вещий. О других событиях его времени нам почти ничего не известно, исключая рассказ летописи о походе на Царьград и договорах с Византией, из которых полностью до нас дошел текст договора 911 /912 гг., тогда как договор 907 г. летопись сохранила лишь в изложении. Это дало основание, наряду с повторением ряда статей, некоторым исследователям признавать существование лишь одного русско-византийского договора. Скорее всего, их было два и второй как бы подтверждал первый, который явился результатом похода Олега на Константинополь. Это было грандиозное предприятие, в котором, по летописи, участвовали 2 000 судов, т.е. около 80000 воинов (русский корабль вмещал 40 воинов). Летописец, очевидно, пользовался какими-то преданиями, к которым и восходит рассказ о том, как Олег поставил корабли на колеса и ветер погнал их к стенам византийской столицы. Испуганные греки запросили мира, в итоге которого русы получили огромную дань и, кроме того, оговорили очень выгодные условия торговли. Предание гласит, что победоносный князь прибил к воротам Царьграда свой щит. Более детально все это перечислено в полном тексте договора 911/912 гг. На Руси память об Олеге, очевидно, сохранялась долго, хотя о времени его смерти и даже месте погребения мы точно не знаем. Одна из версий смерти князя — укус змеи — была использована Пушкиным в «Песни о вещем Олеге». Но в XI в. были известны и другие версии кончины князя — в Ладоге или где-то за морем. В связи с этим порой устанавливают связь с сохраненным восточными источниками рассказом о походе русов на Каспий. Этот поход есть основания датировать 909/910 гг., т.е. вскоре после заключения договора Олега с греками. То, что мы знаем об этой военной экспедиции, позволяет утверждать, что она не была аналогична походам Олега на Византию. Последние преследовали обеспечение торговых интересов Руси, по каким-то причинам до этого нарушенных. Походы же на Каспий (времен Олега и другие) являлись политическими акциями, хотя не исключено, что и в них были замешаны торговые интересы. Уже последовательность походов на Византию и на восток заставляет предполагать их связь, скорее всего, какую-то договоренность между Киевом и Константинополем, заинтересованным в нанесении ущерба его мусульманским соседям. К этому же подводит и характер военных действий русов на Каспии. Согласно нашему основному источнику, арабу ал-Масуди, младшему современнику событий, который получил информацию о походе на южном берегу Каспийского моря, русы для прохода на Каспий заключили договор с хазарским правителем. По этому договору они обязались затем отдать хазарам часть своей военной добычи. Русское войско было весьма велико, что заставляет предполагать большую общегосударственную акцию, хотя вряд ли в походе участвовал сам великий князь. Пройдя столицу Атиль, русы затем рассеялись по западному и южному побережью Каспийского моря. Но у них было два главных направления: одно против Ширвана (территория современного Азербайджана), другое — на южно-каспийские области (Гилян и Табаристан). Участие в сопротивлении русам среднеазиатских Саманидов, верных вассалов халифа, позволяет предполагать, что поход русов был организован для поддержки византийцев в борьбе с арабами. Русы находились на Каспии несколько месяцев и одержали ряд побед. На обратном пути, однако, их ожидала засада в устье Волги. Атильские мусульмане, очень влиятельные при дворе хазарского царя, опиравшегося на придворную гвардию, состоящую из среднеазиатских мусульман, склонили его нарушить договор с русами. В засаде значительная часть русов погибла, и на родину вернулись немногие.

Держава, созданная Олегом, была весьма своеобразным политическим объединением. Олег и его ближайшее окружение были варягами, но на юге эти пришельцы быстро ославянились, очевидно, вступая в брачные связи с местным населением и сливаясь с ним уже в следующем поколении. Однако термин «русы» еще в первой половине X в. имел, скорее, социальное значение, охватывая княжескую дружину и его ближайшее окружение. Вместе с тем в это же время с утверждением постоянной столицы в Киеве складывается понятие «Русская земля, Русь» (у византийцев «Россия»). К середине X в. это понятие уже обнимало Киевскую землю, кроме нее термин применялся и к Новгородской земле, именуемой Внешней Русью. Не случайно в договорах с греками русскими городами названы в первую очередь Киев, Чернигов и Переяславль, но, возможно, к ним причислялись и
другие города, находившиеся под непосредственным княжеским управлением. Здесь мы подходим к важнейшей черте раннего Древнерусского или Киевского государства, которое по всем признакам представляло из себя своеобразную федерацию полунезависимых княжеств, подчинявшихся великому князю киевскому или русскому хакану. Последний титул имел значение в X в. до падения Хазарского каганата, хотя хаканом называли еще Владимира и некоторых его преемников. Позже этот титул использовался только для князей Тмутаракани, в числе подданных которых были хазары.

Киевскому же князю подчинялись местные князья, по терминологии летописи и договоров, находившиеся «под рукою великого князя». Но под его рукою находились и бояре, т.е. высшая знать государства, и они также фиксируются в договорах. Сколько было таких местных князей, мы не знаем. Но известно, что великий князь должен был действовать от их имени во внешнеполитических актах, а в посольство Ольги в Константинополь были включены их представители. Можно предположить, что Олег первоначально непосредственно подчинил себе большую часть земель вдоль «пути из варяг в греки», а также отнятую у хазар землю северян с центром в Чернигове. В остальных славянских землях (и, возможно, в части финских) сохранялись местные князья, с которыми заключался своеобразный договор (ряд, пакт) об условиях такого союза. Условия эти, очевидно, сводились, во-первых, к праву великого князя на полюдье в землях союзных князей; во-вторых, последние были обязаны поставлять военные ополчения в случае больших внешнеполитических акций, типа походов на греков или на восток. В остальном местные князья, по-видимому, еще долго сохраняли независимость.

Киевские правители стремились укрепить свою власть и при возможности ликвидировать такие местные княжения, но борьба за это была долгой и, видимо, растянулась почти на весь X в. Например, местное княжение у древлян было ликвидировано только Ольгой, в Полоцке — Владимиром и т.д. Раннее Киевское государство, с политической точки зрения представлявшее федерацию княжеств и непосредственно подчиненных великому князю территорий, с точки зрения социально-экономической являлось совокупностью территориальных общин с элементами родовых отношений. Понятие «род», часто фигурирующее в русских источниках, включало разные типы родственных связей, от собственно рода до большой семьи. В состав рода включались, однако, не только кровные родственники, но, как, например, в Древнем Риме, разного рода лица, не имевшие родства по крови.
Славяне в ту пору жили не родовым строем, и объединяющим началом была сельская община или зарождающийся город. Употребляя термин именно «зарождающийся», мы имеем в виду, что, согласно новейшим исследованиям, города как такового, т.е. экономического центра, на Руси до конца X в., вероятно, еще не было. Древнерусский термин «град» означал огороженное место, укрепление, которое естественно являлось центром группы сельских общин, но далеко не всегда попадало под понятие города. Специалисты утверждают, что «только 18 городов возникли на поселениях IX— середины X в. (и более раннего времени), 15 — на поселениях второй половины X—начала XI в.». Даже Киев вплоть до Ярослава Мудрого был относительно небольшим городком, куда не включался даже район расположения Св. Софии. Расцвет древнерусских городов падает уже на XI—начало XIII в. Более же ранние города представляли из себя либо центры местных князей (типа древлянской столицы Искоростеня), либо торговые фактории, ставшие центрами так называемого полюдья.

Институт полюдья характерен не только для Древней Руси, но известен во многих раннеклассовых обществах разных эпох. Для ранней Руси он имел исключительно важное значение, по сути дела определяя социальное лицо этого государства.
Наиболее полное описание полюдья, к тому же очень раннее (середина X в.), сохранилось у Константина Багрянородного. Вот что писал просвещенный император: «Зимний же суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступает ноябрь месяц, тотчас их архонты (князья. — Авт.) выходят со всеми росами из Киева и отправляются в полюдье, что означает «кружение», а именно в земли славян древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками по договору. — Авт.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они затем, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киев. Потом, взяв свои моноксилы (однодеревки. — Авт.), они оснащают их и отправляются в Романию (Византию.—Авт.)». В другом месте Константин поясняет, что такие моноксилы собираются в Киев с разных мест (из Новгорода, Смоленска, Чернигова и т.д.).
Но русы отправлялись для торговли и по Волге в Булгар и хазарскую столицу Атиль, где существовала большая русско-славянская колония. Функционировал и путь на запад через Чехию в германские земли, о чем говорят сохранившийся торговый так называемый Рафельштедский устав 907 г., а также хазарские источники. Таким образом, едва ли не главной задачей русских князей первой половины X в. была организация полюдья, а затем военно-торговых экспедиций с целью сбыта полученного в ходе полюдья добра. Эти экспедиции носили регулярный характер (по Константину — ежегодный), и их не следует путать с большими военными мероприятиями Олега и Игоря, результатом которых были заключения договоров, обусловливавших регулярную торговлю. Вместе с тем, утвердившись в Киеве, русские князья должны были постоянно бороться с местным сепаратизмом, поскольку местные князья стремились вернуть независимость. По летописи, уже после смерти Олега его преемнику пришлось подчинять отложившихся было древлян, уличей и других славян. С такого рода фактами мы сталкиваемся и позже на протяжении всего X в. Уже Олег пытался в ряде подчиненных городов поставить своих наместников («мужей»). Такую же политику проводили и его преемники. Сам великий князь опирался прежде всего на дружину, которая при преемниках Олега была значительно расширена за счет местной коренной знати. В договоре Игоря с греками есть имена скандинавские, славянские, болгарские, иранские, финские и даже тюркские. Наконец, великий князь все больше обязан был считаться со знатью Киева и его земли. На местах же тамошние князья опирались на местную знать и местные собрания общинников (вече). Местная знать была также заинтересована в военно-торговых мероприятиях Киева, но одновременно не упускала случая попытаться вернуть самостоятельность.
Внешнеполитические мероприятия первых киевских князей выглядят двояко. С одной стороны, как уже говорилось, это обеспечение сбыта товаров, собранных во время полюдья, с другой — это уже чисто государственные акты, имеющие и политическую подоплеку. Именно такой характер носили походы Олега и особенно его преемника Игоря. Последний, согласно традиции, был сыном Рюрика, и Олег вроде бы являлся опекуном в период малолетства Игоря. Если Игорь родился в 70-х годах IX в., то под 903 г., когда, по летописи, он достиг совершеннолетия, ему было уже более 20 лет. Тем не менее в международных договорах Олег называется князем, из чего вроде бы можно сделать вывод, что в то время наследование не шло от отца к сыну, но переходило к старшему в роду, каковым был Олег. Нам не вполне ясен древний смысл термина «род». Великий князь выступал в своих актах от имени рода русского, который здесь, вероятно, означал, помимо князя и его ближайших родственников, обширный круг лиц, как бы подключенных к роду князя (типа древних римских клиентов). В то же время, несомненно, существовал и более узкий круг непосредственных родственников князя, причем, видимо, и с подключением, так сказать, новой родни, по бракам родственников с местными знатными людьми.

Возможно, русский род первой половины X в. включал и княжескую дружину со всеми ее представителями, которые все больше сближались и роднились с местной знатью, ославянивались. Уже дружина Олега клялась Перуном и Велесом. Последний именовался «скотьим» богом, от термина «скот», что в Древней Руси означало деньги, т.е. Белее был покровителем торговли. Словом, для Олега и его дружины главными были военный бог Перун и торговый Велес, что и олицетворяло сущность тогдашней великокняжеской власти и ее окружения. Кроме дружины в случае войны собирались ополчения со всех подвластных Киеву земель. Возглавлял их, по всей видимости, общерусский воевода, который в X в. был вторым лицом в державе после великого князя. Таким воеводой был при Игоре, а затем при Святославе и его старшем сыне Ярополке Свенельд, о котором летопись рассказывает довольно много. Роль Свенельда вырисовывается из текста договора Святослава с греками, который заключался от имени великого князя и Свенельда. После Свенельда упоминается другой воевода с колоритным именем Блуд, а при Владимире воеводой был, кажется, дядя князя по матери Добрыня. Местные ополчения возглавлялись местными воеводами: примером может служить Претич, который исполнял такую роль, очевидно, в Северской земле при Святославе. Возможно, местные воеводы были идентичны посадникам, т.е. ставились великим князем из числа местной знати.

Древнерусское войско, состоявшее, помимо княжеской дружины, из свободных славян-общинников, славилось своей храбростью и неустрашимостью, о чем неоднократно писали очевидцы из разных стран. Вот конкретная оценка араба Ибн Мискавейха, современника похода русов на Бердаа в 40-х годах X в.: «Слышал я от очевидцев удивительный рассказ о храбрости русов и пренебрежении их к собравшимся против них мусульманам. Один из таких рассказов был распространен в той стране (Бердаа. — Авт.), и я слышал его от нескольких человек. Пять русов собрались в одном из садов Бердаа, и среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их вождей, а с ними несколько пленных женщин. Мусульмане узнали об этом и окружили сад. Собралось много дейлемитов (горцев с южного берега Каспийского моря, в ту пору одних из лучших воинов в странах ислама. — Авт.) и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались хотя бы одного из них взять в плен, но не могли к ним подступиться, так как ни один из них не сдавался. И не могли их убить до тех пор, пока они не прикончили в несколько раз больше мусульман. Последним оставался безбородый. И когда он понял, что его возьмут в плен, он забрался на дерево, которое было рядом с ним, и не переставал наносить себе удары кинжалом в разные смертельные места, пока не упал мертвым» (перевод мой. — Авт.). В древнерусском государстве X в. при всем его своеобразии имелись и другие атрибуты ранней государственной власти. Трудно сказать, действовали ли в Киеве X в. вече; об этом источники молчат. Поэтому можно предполагать, что роль этого института в столице в ту пору не была значительна, хотя в других землях (например, у древлян) вече функционировало.
Источники упоминают некий Закон русский, на который ссылались князь и его окружение. Что это за закон, мы, однако, не знаем. Скорее всего, это местное право Киевской земли. Во всяком случае, усматривать в нем скандинавское право оснований нет. Обычное право русов (отдельное от славян?) упоминает и ал-Масуди. Рассказывая о русской и славянской колониях в хазарской столице Атиле, он отмечает, что их обитатели, как и прочие язычники (в отличие от иудеев, христиан и мусульман), судились по их обычаям, т.е. по «велению разума».