посвященное жизни и творчеству великого артиста

ШАНСОНЬЕ БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ

Литературное расследование в библиотеке «Фолиант» МБУК ТБК

посвященное жизни и творчеству великого артиста

Марка Бернеса к 105-летней годовщине со дня рождения (1911 -1969))

Песни великого артиста Марка Бернес, мужественного и ироничного, душевного и нежного, люди поют и сегодня.

Давайте вместе с читателями библиотеки «Фолиант» проведем свое небольшое литературное расследование и чуть больше прикоснемся к его биографии. Возможно, придет понимание того, почему он, человек без сильного голоса и не слишком музыкальный, без высшего актерского образования, с заурядной для артиста внешностью, вопреки всему стал и лицом, и голосом своего времени.

Вопросов много. Почему в 1929 году, без малого 18-ти лет от роду, Бернес сбежал из дома? Откуда взялся его псевдоним? Почему годы, проведенные им в Московс­ком драматическом театре, а потом в Театре Революции, почти ничего не до­бавили в творческую копилку ак­тера? Какой была его сумасшедшая мечта?

Почему он говорил, что играть Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца» - это все равно, что «ходить по лезвию ножа»?

Почему Леонид Утесов не воспринимал Бернеса всерьез, а легендарный конферансье Павел Леонидов в своей книге воспоминаний, вышедшей в Америке, писал:

«Конкурент Утесова по безголосости, Бернес опережал его по обаянию и популярности…Обладая потрясающим актерским обаянием, Бернес, в сущности всю свою жизнь так на нем и «ехал»…Но он был шансонье Божьей милостью».

Есть ли хоть крупица правды в этом высказывании?

Правда ли, что необыкновенное экранное обаяние Бернеса сочеталось с чопорностью и надменностью в обыденной жизни? На самом ли деле он был так мнителен, что запросто способен был сорвать выступление, если подскочит давление или участится пульс?

Что послужило причиной настоящей травли артиста в конце 50-х? Отчего газетчики - фельетонисты его, любимца публики, называли «себялюбом», «хамом», «зазнавшимся сибаритом, не считающимся с нормами советского общежития»?

Что значили для Бернеса имена Паолы Линецкой и Лилии Бодровой? Хорошим ли он был отцом?

Известно, что Ив Монтан и другие герои французского экрана дружили с Бернесом. Монтан даже пел по-французски пес­ню Бернеса «Когда поет дале­кий друг». За что они так высоко ценили русского шансо­нье?

Какие отношения связывали артиста со сценаристами Алексеем Каплером и Евгением Габриловичем, кинооператором Абрамом Кричевским и драматургом Николаем Погодиным, композитором Яном Френкелем и режиссерами Леонидом Луковым, Романом Карменом, Сергеем Юткевичем, помощником режиссера Павлом Армандом?

Как вообще получилось, что зрители стали воспринимать Бернеса не как киноактера, а как популярного исполнителя?

Итак…

«Спешите! Представление начинается!»

«Бернес»... Загадочное слово. То, что этот псевдоним появился как благодарность знаменитому шведскому пианисту Герману Бернесу, у которого Марк в молодости якобы обучался игре на фортепиано, - один из мифов, окружавших Бернеса.

В Марке Наумовиче было много неоднозначного. Что было в этом человеке определенно - это вкус и огромная любовь к делу, в котором он видел смысл своей жизни.

Папа Марка, Наум Самойлович Нейман, знал-таки, что такое жизнь. Это когда есть надежный кусок хлеба. Поэтому и перевез семью - супругу Фаню Филипповну, сына Нему, дочку Анну и родившегося 25 сентября 1911 года Марка - из Нежина в зажиточный Харьков, в деревянный домик на улице Карповской.

В семь лет Марк Нейман уже прилично играл на гитаре, чем завоевал уважение мальчишек во дворе. А 1918 году он закончил харьковскую мужскую гимназию «Общества 2-й группы преподавателей», которую в том же году окончил будущий композитор Исаак Дунаевский.

Когда пришла пора подыскивать Марку «надежный труд», папа решил, что сын пойдет учиться на счетовода.

- Я рано стал увлекаться чтением вслух, декламацией, но путь к призванию не был для меня прямым, - вспоминал Бернес. - Я мечтал о разных профессиях, а в семье хотели, чтобы я стал или бухгалте­ром, или скрипачом.

Скрипачом его хотела ви­деть мама, потому что знала, что Марк пропадает в харьковском саду Тиволи, где постоянно про­водились эстрадные концерты. А еще он любил ходить в оперный театр на углу Благовещенской и Дмитриевской улиц.

- Театр, - вспоминал Бернес, - являл собой контраст с той приземленностью, с которой не хотело мириться де­тское воображение.

Бросив учили­ще, в конце 20-х годов Марк нанялся расклейщиком афиш в театр «Муссури», который создал в Харькове предприниматель Герасим Муссури. Потом был повышен до зазывалы - должен был приглашать почтенную публику: «Спешите! Представление начинается!» Марк звал людей в театр так истово, что обратил на себя внимание старосты статистов и очень скоро оказался в массовке.

- Незабываемое первое ощущение после выхода на сцену – мне кажется, что зрительный зал смотрит только на меня, - это Бернес вспоминал о своей бессловесной роли слуги в оперетте «Мадам Помпадур», после которой он решил, что будет артистом, и поступил на годичные театраль­ные курсы. В 1929 году, без малого 18 лет от роду, Бернес сбежал из дома - из-за того, что отец требовал вернуться в училище.

 

«Где тут Малый театр? Как раз напротив Большого»

- И вот однажды в Москве на Курском вокзале из поезда вышел юноша довольно странного вида.. Он был совершенно без вещей, но на нем, как на вешалке, висела длинная шуба, явно с чужого плеча, с воротником от дамского пальто, на ногах - модные в то время желтые краги. Краги были велики, свободно вращались и существовали как бы отдельно. На голове у юноши была кожаная комиссарская фуражка,- так описывал Бернес свое появление в Москве.

На его вопрос, где тут Малый театр, носильщик объяснил: «Как раз напротив Большого». В Малый Бернес устроился перетаскивать декорации и мести пол. Но и на сцену стали потихоньку допускать:

- Я любил каждую свою роль, выход, и уже тогда я казался себе «крупным театральным деятелем. Шутка ли сказать, мне в одном спектакле поручается сразу две роли: в «Доходном месте» я играю третьего лакея, зажигающего свечи справа, и в сцене кабачка, как только поднимается занавес, я - играю подвыпившего чиновника – рассчитываюсь с официантом и тут же ухожу.

«Улыбка очень облег­чала его жизнь»

В 1930 году Бернес перешел в Московский драматический театр - бывший Театр Корша - уже артистом. Марк был счастлив.

- Веснушчатый, среднего роста и не то что хлип­кий, а какой-то бестелесный, ловкий и очень подвижный, - таким описывали его колле­ги тех лет. - По лестницам он взлетал вихрем, вниз частенько скатывался по перилам, висел на колосниках. Влюбленно смотрел не только на мастеров-актеров, но и на рабочих сцены и саму сценическую площадку. Восторг, лю­бопытство, желание понять - все было в этом влюбленном, светящемся взгляде.

За эту лю­бовь и веселый нрав Бернеса прозвали в теат­ре Комсомольским Ромео. Алексей Каплер вспоминал о своем друге:

- Это был молодой человек, все богатство которо­го заключалось в необыкновенно обаятельной улыбке. Впрочем, этого было не так уж мало, улыбка очень облег­чала его жизнь. Во всяком случае, когда он обращался к особе слабо­го пола.

Влюблялся Марк легко, но едва встретил в театре Паолу Линецкую, как изменился до неузнаваемос­ти. Начинающая артистка соби­ралась замуж за другого. В дождь и снег Марк дежурил у дома воз­любленной, влезал на дерево перед ее окном - чтобы лишний раз увидеть «красавицу с васильковыми глазами». Через несколько месяцев убедил Паолу в серь­езности своих чувств, и молодые поселились в выделенной театром крохотной комнатке на пятом этаже.

- Передвигаться в этом жилище можно было только бочком, - вспоми­нал кинооператор Абрам Кричевский. - Но здесь собирались замечательные люди. Как-то раз­дался телефонный звонок Марка: «Приходи сей­час же, у меня Исаак Бабель, будет читать но­вый рассказ!» Я, конечно, не запомнил всех под­робностей рассказа о мальчике, впервые попав­шем в театр. Описание того, что он пережил на спектакле, отражалось во время чтения на лице Бернеса - он, как никто, умел быть вниматель­ным слушателем...

- Ты видел сейчас любов? А у тебя что? Сегодня животные штуки, завтра животные штуки, а где же любов, Наум? - Бабель произносил слово «любовь» не с мягким знаком на конце, а жестко, нажимая на последнее «в» - «любов». Долгие годы потом любимым реф­реном Марка, когда он видел пошлость на экра­не, а случалось, и в людских поступках, были сло­ва: «Сегодня животные штуки, за­втра животные штуки, а где же любов, ребята?»

Годы, проведенные в Московс­ком драматическом, а потом в Театре Революции, почти ничего не до­бавили в творческую копилку ак­тера. Роли - третьестепенные, да и было их немного.

Первые роли

Марк все чаще говорил о кинематогра­фе.

- Очень трудно объяснить - почему именно кино? - вспо­минал он. - Когда я, бывало, смотрел киноленты с участием Комарова, Гардина, Барнета, Фогеля, я ловил себя на сумас­шедшей мечте самому появиться серой тенью на белом полотне экрана.

В 1936 году Марк снялся в эпизоде в фильме «Заключенные», в 1937-м сыграл диверсанта в «Шахтерах» по сценарию Алексея Каплера. Эти роди не стали знаковыми. Все из­менила встреча с молодым драматургом Нико­лаем Погодиным, который сотрудничал с Театром Революции и одновременно писал сценарий фильма «Человек с ружьем».

Погодин предложил Бернесу странную роль - помощника, по сути, секретаря, в задачи которого входило сидеть в архивах, ходить по музеям - искать свидетельства очевидцев революционных событий. Марк согласился из любопытства - хотел понять, как рождается фильм.

Снимать картину должен был Сергей Юткевич. К Бернесу он относился благосклонно, но, к сожалению, в сценарии не было для него подходящей роли. Предложить режиссер смог только эпизод - роль солдата, одного из пяти сотен, участвующих в митинге перед Смольным.

- Единственное мое отличие от 499-ти состояло в том, что мне было поручено сказать небольшие фразы, - рассказывал Бернес. - Мне вспомнилась одна фотография времен Гражданской войны, виденная в музее Ленина. На этой фотографии в группе красногвардейцев был паренек, который выглядел так: на голове финка, на плечах кожанка, утрированно широкий «клеш-колокол», сам он опоясан пулеметными лентами, за спиной - карабин, сбоку - маузер, за поясом - наган и ручные гранаты. На этом человеке столько оружия, что хватило бы на целый батальон. Но самое главное было в его облике: молодой задор, какая-то устремленность, острота…

Бернес стал собирать образ своего матроса по крохам. Паренек был белобрысый. Это важно? Важно. Бернес свои каштановые волосы выжег перекисью водорода. Когда эпизод отсняли, Юткевичу солдат показался таким «настоящим», что он решил: пусть мелькнет этот вояка еще где-нибудь.

В фильме одна из основных ролей - Чибисов. Он - командир, ездит на броневике, обличен большими полномочиями. Куда ж ему без ординарца, хотя и не прописанного в сценарии? Пришлось дописывать реплики - он и сам видел: персонаж-то живет!

 

«Вот бы и песню еще…»

Когда Бернес, набравшись наглости, попросил Юткевича: «Вот бы и песню еще», тот выдержал красноречивую паузу, но идею не отверг: «Сумеешь найти интересную - использую. Ищи!»

Фильмы той поры - тридцатых, сороковых - не мыслились без песен. С экрана они сходили в жизнь и, как ни высокопарно это звучит, становились вехами времени.

Бернес искал песню долго. Юткевич отвергал одну за другой.

Потеряв всякую надежду, брел Марк как-то ночью по набережной и встретил помощника режиссера фильма Павла Арманда. Он тоже грустен: у него день рождения, а семья в отъезде. Павел Николаевич сказал, что пробует ему помочь... Дома он сел за рояль, начал наигрывать ка­кую-то мелодию и на бумажке записывать сло­ва: «Тучи над городом встали...»

Удивительно, но, когда Бернес исполнил эту песню Юткеви­чу, у его героя не было даже имени. На съемоч­ной площадке тут же объявили конкурс на имя и фамилию «незаконнорожденного» героя Бер­неса. Рабочий, помогавший на съемках, долго смотрел на актера, потом неожиданно взял слово и сказал:

- Такого парня зовут Костей, и фами­лия у него должна быть Жигулев.

Предложе­ние сразу всем понравилось. Костя Жигулев за­шагал по экранам, песня ушла в народ, а актер, соткавший свою роль из ничего, получил орден «Знак Почета». А, надо сказать, что награды кинематографистам в то вре­мя раздавали скупо. Костя Жигулев при всем своем обаянии и че­ловечности вряд ли стал для кого-то объектом подражания. Следующую роль, летчика Кожухарова в фильме «Истребители», Бернес сыграл с такой лиричностью и теплотой, что вмиг стал любимым летчиком поколения подростков пред­военной поры. Позже, с фронта, актеру сотнями приходили письма: «В авиацию я попал благода­ря вам - спасибо...» И снова в фильме была пес­ня. И снова ее запела вся страна: «Любимый го­род может спать спокойно, и видеть сны...»

 

«Играть Аркадия Дзюбина - это все равно, что ходить по лезвию ножа»

В эвакуацию Бернес, как и многие актеры, был отправлен в Ташкент.

- Здесь, - вспоминал Марк, - можно было встретить режиссеров и ак­теров всех рангов, начиная с прославленных мас­теров до дебютантов. Съемки шли от восхода до захода солнца, а узбекское солнце неохотно поки­дает небосклон. Выпускались боевые киносбор­ники, в которых принимал участие и я, военные фильмы с бесчисленными атаками, контратака­ми, сценами сражений. И вдруг на студию при­шел сценарий совершенно иного плана. Случи­лось парадоксальное. Несмотря на кажущуюся камерность содержания фильма, в нем открылся широкий мир человеческих взаимоотношений, мир суровой солдатской дружбы.

Сценарий картины «Два бойца» по мотивам повести Льва Славина «Мои земляки» написал Евгений Габрилович. Фильм рассказывал о дружбе двух бойцов -пулеметчиков: добродушном, неторопливом, основательном «тугодуме» - Саше с Уралмаша и темпераментном шутнике и балагуре - одессите Аркаше Дзюбине.

О «тугодуме» вопрос не стоял - это Борис Андреев. Массивный, крепкий, с пудовыми кулаками. Одессит Дзюбин вызывал у постановщика больше вопросов. Режиссер Леонид Луков устроил конкурс на роль - претендовали человек двадцать. Больше всех шансов было у Петра Алейникова и Николая Крючкова. Но была опасность, что своей сильной индивидуальностью они «задавят» роль, а сам фильм превратится в: продолжение «Трактористов», в котором оба снялись в 1939 году. Режиссеру посоветовали дать роль Бернесу - актеру хоть и известному, но не до конца раскрывшемуся.

Роль у Бернеса долго не получалась.

- Играть Аркадия Дзюбина. - признавался актер, - это все равно, что ходить по лезвию ножа, чуть оступился - и разрезался пополам… Если режиссер и актер будут неверно трактовать этот образ, то из замечательного бойца, глубокого патриота и мужественного человека очень легко получится блатной примитивный парень, и, естественно, фильм в свет не выходит...

Дошло до того, что режиссер уже подыскивал Бернесу замену, а Марк настойчиво просил отправить его на фронт.

- Как-то, усталый и безразличный ко всему, я зашел в парикмахерскую, - вспоминал он впоследствии. - Там работали молодые, совершенно неопытные мастера. Девушка занялась стрижкой, а я обдумывал свою вторичную просьбу к военкому отправить меня на фронт. Стрижка закончилась, я взглянул в зеркало и...увидел Дзюбина. Да, это был он, с характерным одесским начесом, насмешливым прищуром глаз. Тот самый Дзюбин, который все-таки эти дни жил во мне, но носил чужую прическу, чужое лицо, а сейчас, словно освободившийся от грима, стал самим собой...

В госпиталях Ташкента находилось немало защитников Одессы и Севастополя. Бернес решил искать своего персонажа среди них. В одной палате он за­метил на койке спящего человека, из-под одеяла которого виднелся матросский воротник. Когда раненого разбудили, он узнал актера по фильмам и сказал: «Приветствую тебя, золотце мое дорогое».

Казалось бы, что ничего особенного он не сказал, но слово «золотце» и буква «з» были произнесены так, как может произнести настоящий южанин…

Роль сложилась. Только никакой песни в фильмене предусматривалось - одна оркестровая музыка.

- Ко мне зашел вечером Леонид Давыдович Луков, - вспоминал Никита Богословский, композитор и друг Марка Бернеса, - и сказал: «Никак не получается у меня сцена без песни». И так взволнованно рассказал тему песни и ее настроение, что я, сев к роялю, сразу, без единой остановки, сыграл ему мелодию «Темной ночи», которая и вошла потом в фильм без единого изменения. Случай такого мгновенного сочинения песни - за тот временной отрезок, в течение которого она и звучит, в моей практике единственный.

Без сомнений эта песня «сделала» фильм, успех которого был ошеломляющим.

Реплики героев Бориса Андреева и Марка Бернеса мгновенно стали крылатыми. Самой популярной была фраза Аркадия: «Когда такой ребенок начинает стрелять, так об остановиться не может быть и разговору…»

Бойцы на передовой узнавали места боев - действие фильма происходит под Ленинградом, в пригородах, в самом городе, одесситы признавали Бернеса своим земляком, хотя тот ни разу и в Одессе-то не был. А правительство решило - вот уж случай дейс­твительно уникальный - Бернеса и Андреева наградить орденами Боевого Красного Знаме­ни.

Не верится, но эта большая роль Бернеса, вторая пос­ле «Истребителей», стала его последней глав­ной ролью в кинематографе. Он продолжал сниматься, по привыч­ке дотошно готовясь даже к не­большим ролям и полностью вы­кладываясь на площадке. Марк Галлай, летчик-испытатель, на­значенный консультантом филь­ма «Цель его жизни», так опи­сывал один из моментов съе­мок:

- Режиссер фильма кричал: «Стоп!». Эти слова оказывали действие поистине магическое: летчик Ануфриев «снимал» во­левое выражение с лица и во­обще исчезал, превращаясь совсем в другого человека - артиста Марка Бернеса. Ему было жарко в плотном летном обмундирова­нии, от хождения с надетым тяже­лым парашютом вверх и вниз по лесенке по­калывало сердце. «Что, Толя, - переспрашивал он режиссера, - еще дубль?» И, получив под­тверждение, засовывал в рот очередную таблетку валидола, кряхтя, поднимался и вылезал из кабины. Казалось, это вылезает кто-то дру­гой, а не тот летчик, который только что так лихо влезал в нее…

Марк Бернес и Павел Арманд, автор песни «Тучи над городом встали», которую актер спел в фильме «Человек с ружьем», были большими друзьями. В начале 1960-х, когда на киностудиях действовал запрет «на Бернеса», Павел Николаевич на свой страх и риск пригласил актера в фильм «Чертова дюжина». Полковник Караваев в фильме «Женя, Женечка и «катюша»- последняя роль Марка Бернеса в кино.

 

«Одержимый песней, он вкладывал в неё всего себя»

В декабре 1943 года на одном из агитконцертов, в котором принимал участие Бернес, он впервые исполнил на сцене песню, ко­торую зрители слышали с экрана. Успех был неожиданным - такого теплого приема Бернес не предполагал. Этот момент можно назвать поворотным в судьбе актера: Бернес стал все чаще выходить на сцену с песнями, и принима­ли его уже не столько как киноактера, а скорее как популярного исполнителя. Поскольку кино не баловало его обилием ролей, особенно таких, в которых он исполнял песни, Бернес решил создать собственный репертуар. Собирал пес­ни так же кропотливо и тщательно, как когда-то готовился к ролям.

И если раньше говорили, что единственное, чем обладает Бернес, - это располагающая улыбка, то теперь все чаще отмечали необыкновенную способность «предвидеть» песню, которую после Бернеса запоют все.

Кинорежиссёр Роман Кармен вспоминал:
- Я с Марком Бернесом познакомился в 1936 году. Веснушчатый, застенчивый, с чудесной улыбкой, в которой обнажалась вся его душа… А потом началась война. Он был солдатом в душе… Ведь голоса у него большого не было. И он не голосом пел, он сердцем пел.

Кинорежиссёр Сергей Юткевич так объяснял секрет популярности Бернеса:

- Он никогда не прибегал он к дешёвым эффектам поверхностной эстрадной «заразительности», шумливой крикливости. Содержательность, простота, душевность, скромность репертуара и стиля исполнения составляют самый ценный вклад Бернеса в культуру нашей страны.

Поэт Евгений Долматовский добавлял:
- Дружа с композиторами и поэтами, он держал нас как бы под током: нужно найти, нужно сказать, нужно выразить в песне... Для пустых песен у Бернеса просто не было времени. Одержимый песней, он вкладывал в неё всего себя....

Актриса Людмила Гурченко, удивляясь тому, как тонко чувствовал свой репертуар Марк Бернес, говорила:

- Кто ещё так мог найти свою песню? Он носился с темой песни, мучился ею, мучил композитора, поэта, себя... И песня обязательно становилась популярной. Это был могучий певец с тихим голосом.
Песни в его репертуаре очень четко отражали настроение времени. «Тучи над городом встали» - романтика революции, Гражданской войны. Перед войной люди пели «Любимый город может спать спокойно». О песне военных лет «Темная ночь» и говорить нечего. «Через реки, горы и долины, сквозь туман и зной…» - воспоминание о прошедшей войне.

 

«Куда ж теперь идти солдату, кому нести печаль свою?»

Была еще одна песня, которая была написана не для Бернеса, но именно он донес ее до людей. «Враги сожгли родную хату» была написана еще в 1945 году М. Исаковским. Композитор М. Блантер, автор самой популярной песни тех лет - «Катюши», сочинил музыку. Но после первого же исполнения кем-то этой песни на радио авторов обвинили в пессимизме, потакании «инвалидному» фольклору, песню запретили и забыли…

Вспомнил о ней Бернес. Вот как описывал это очевидец:

- Огромный зал…На пустой сцене артист... Он сказал - напевно и негромко: «Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью». Спросил - потерянно и тревожно: «Куда ж теперь идти солдату, кому нести печаль свою?..» В зале стали подниматься люди в военной форме, мужчины в штатском, с орденами на отворотах праздничных пиджаков. Замелькали белые платочки в женских руках…В огромном зале стояли все. Склонив головы. Утирая безудержные слезы...

Так повторялось всюду, где Бернес исполнял эту песню…

«Вот это то, что мне нужно! Я давно ищу!»

Только благодаря Бернесу появилась на свет и другая, ставшая всенародно любимой песня - «Я люблю тебя, жизнь».

- В самом конце 1957 года, - вспоминал поэт Константин Ваншенкин, - у меня вышел сборник стихов «Волны», в него входило и стихотворение, которое называлось «Поет Марк Бернес», и я сразу привез книжку Марку.

Открывалась книга стихами без названия, с первой строкой: «Я люблю тебя, жизнь»

- Вот это то, что мне нужно! Я давно ищу! Вот это будет песня!- обрадовался Бернес.

- Какая же это песня? - усомнился Ваншенкин.

- Ты ничего не понимаешь! Только надо сократить - оставить максимум восемь строф. И то много! Нужно бы шесть!

И Бернес стал заказывать музыку - поочередно нескольким композиторам. Все они, как и Ваншенкин, тоже не верили, что получится песня с такими непесенными словами. Воспринимали заказ как некий каприз артиста, их друга. И когда тот отвергал их попытки одну за другой, они не слишком обижались…

Однажды Бернес позвонил Ваншенкину и пригласил его послушать еще одного композитора. Фамилия была совершенно незнакомая: Колмановский... И ему тоже Бернес сказал: «Нет!»

А еще через две недели он позвонил снова и возбуж­денно закричал в трубку: - - Написал! Грандиоз­но! То, что нужно!

- Кто написал?

- Колмановский. Тот самый...

«Простое не усложнял, а сложное не упро­щал»

 

Бернес был беспощадно требовательным не только к музыке, но и к текстам песен, кото­рые он включал в свой репертуар. Стихотво­рение поэта Расула Гамзатова «Журавли» на­чиналось строкой: «Мне кажется порою, что джигиты...» Бернес тут же распорядился пе­ределать их в «солдат». Аргументация всегда была у него в высшей степени убедительная:

- Сами джигиты эту песню петь не будут - они поют свои, джигитские песни, а для всех ос­тальных это слово - бутафория.

Второе чет­веростишие, начинавшееся словами «Они до сей поры с времен тех дальних...», он оставил без изменений, причем единственное во всей песне. Аварец Гамзатов против такой редактуры не возразил. Объяснил так:

- Просто Бер­нес простое не усложнял, а сложное не упро­щал. Он мог соединить миг и вечность.

И в свои последующие сборники включал стихи именно в том варианте, в котором они и прозвучали в песне.

Друживший с Марком Бернесом Борис Андреев так характеризовал актера:

- Он не знал в работе предела, и этой работе всегда сопутствовал поиск красоты и углубленности человеческой характеристики.

«Я расскажу вам песню...»

 

Поэт Евгений Евтушенко признавался, что работать с Бернесом было непросто: - - При встрече Марк всегда спрашивал: «Ну что, хотят русские войны?» Он хотел получить стихи для песни, отвечающей на этот вопрос. Наконец я сел и написал стихотворение. Написал легко, сразу. Но сколько же его при­шлось «дорабатывать», чтоб удовлетворить полностью Бернеса - каторжный труд... Сейчас уже просто невозмож­но восстановить, что там на­писал я сам, а что подска­зал мне Бернес. Он был хотя и трудным редактором, но зато самым приятным - влюб­ленным редактором.

Марк Бернес любил все свои песни.

- В его репер­туаре, - рассказывал компо­зитор Ян Френкель, - не было старых песен, как не было пе­сен новых, - то были его пес­ни. Иногда, смотря фильмы с его участием я ловил себя на таком чувстве, точно все песни, им исполняемые, - от «Тучи над городом встали» до «Журавлей» - написаны в одно время одним человеком. Песни Бернеса всегда образовывали некое единство; в нем отражалась наша история и наше настоящее…

О бернесовской манере исполнения композитор Василий Соловьев-Седой сказал так:

- Бернес не поет, а рассказывает свои песни.

И сам Бернес на выступлениях часто говорил: «Я расскажу вам песню...» И говорил о высоких чувствах - о любви, о чести, о патриотизме. В этом не было ни конъюнктуры, ни позы. Он признавался, что каждую песню поет как последнюю. Каждая новая удачная песня приводила его в восторг, превращалась в праздник, становилась смыслом жизни.

Зрители и слушатели воспринимали Бернеса однозначно: он свой, простой, настоящий. Например, после того, как Марк Бернес в «Двух бойцах» спел «Шаланды, полные кефали», он тут же стал «одесситом».

 

Мне слышится песня Бернеса,
Мне видится издалека:
Стоит он спокойный, белесый.
Уже постаревший слегка.

Поёт перед публикой стоя,
Отнюдь не во фрак разодет,
Лицо его очень простое.
А голоса, собственно, нет.

Но тут совершается чудо,
И песни тревожат сердца,
И это не так-то уж худо
Для каждого в мире певца.

Да, слышал певцов я не мало,
У них голоса хороши.
Но им никогда не хватало
Вот этой, вот самой... души.

За яркой эстрадною кромкой,
Верхов не беря, не звеня,
Звучит этот голос негромкий
Ведя и волнуя меня.

Мне юность прошедшую видно.
В полнеба играет гроза.
И, знаешь, нисколько не стыдно,
Что вдруг повлажнели глаза.
(Константин Ваншенкин)

 

Коллеги отмечали:

- Он не ставил себя в зависимость от публики, не старался предугадать, чего слушатель захочет. Предлагал то, что считал нужным сам. И - удивительное дело - у всех в зале тут же возникало ощущение, что именно это они и мечтали услышать.

Известно, Бернеса не воспринимал всерьез, возможно, просто ревновал Леонид Осипович Утесов. Не любивший ни Бернеса, ни Утесова легендарный конферансье Павел Леонидов в своей книге воспоминаний, вышедшей в Америке, писал:

- Конкурент Утесова по безголосости, Бернес опережал его по обаянию и популярности…Обладая потрясающим актерским обаянием, Бернес, в сущности всю свою жизнь так на нем и «ехал»…Но он был шансонье Божьей милостью.

И, правда, не признавать этого было нельзя.

Зато Ив Монтан и другие герои французского экрана дружили с Бернесом и высо­ко ценили русского шансо­нье. Монтан даже пел пес­ню Бернеса «Когда поет дале­кий друг». Ив Монтан пел по-французски.

 

Правда или вымысел?

 

Коллеги рассказывали о нем разное. Говорили, что необыкновенное его экранное обаяние сочеталось с чопорностью и надменностью в обыденной жизни. Ходили слухи, что он необычайно мнителен, прислушивается к своему самочувствию и даже способен сорвать выступление, если подскочит давление или участится пульс.

Со своей первой женой, Паолой Линецкой, Марк Бернес прожил 20 лет, до самой ее кончины. Но когда узнал о ее страшном диагнозе - раке, он перестал приходить в больницу к умирающей жене, боясь «заразиться». Эта фобия в нем развилась после того, как его сестра и отец умерли от рака…

Бернес остался вдовцом с трехлетней дочкой на руках. Отцом он был просто одержи­мым. Буквально каждый час звонил домой и спрашивал у присматривающей няни: «Как Наташа?» Много зани­мался дочерью, играл, читал. Ночью вставал посмотреть, как она спит...

И любовь его была безмерной. Говорят, его самого всегда любили женщи­ны. Но что это за любовь, когда любят все, но нет единственной? И она нашлась...

Вот как Лилия Михайловна Бод­рова, вторая жена, вдова Бернеса, вспоминала первое их знакомство.

- Познакомились мы с Марком Наумовичем в... шко­ле. Было это 1 сентября 1960 года. Лучшая французская спецшкола в Москве находи­лась в Банном переулке. Мы с мужем Люсьеном, корреспондентом французского журнала «Пари-матч», привели на первое занятие нашего семилетнего сына Жана.

- Смотри, вон Крючков с дочерью, - шепнула я Люсьену.

- Не Крючков, а Бернес, - поправил он. - Пошли, я вас познакомлю…

Через некоторое время в школе проводилось родительское собрание. Родителей рассадили на места, которые занимали их дети. Жан и Наташа, дочь Марка Наумовича, сидели за одной партой…

Когда после собрания родители вышли из класса, он обратился к Лилии:

- Я только что вернулся из Парижа, привез пластинку Азнавура, м ожет, вместе послушаем?

Лилия Бодроваприняла предложение. Они поехали на Кутузовский к каким-то знакомым. Выпили немного вина, сидели, слушали…

Домой она приехала довольно поздно, часа в два ночи. Казалось бы, все этим и должно было закончиться. Но Марк Наумович не переставал звонить, приглашал на просмотры фильмов, которые не шли тогда на широком экране, - Феллини, Антониони, Бергмана. Уезжая на гастроли, передавал приветы из разных городов через Наташу.

Поначалу Лилия Бодрова не была влюблена, только чувствовала какое-то тепло и нежность - Бернес очень трогательно к ней относился, бережно и внимательно.

Первый брак, тянувшийся уже 10 лет, радости Лилии Бодровой приносил мало. Ее муж, Люсьен, обладатель единственного в Москве в то время «Шевроле», снискал славу настоящего донжуана. И она решила порвать со старой жизнью. И вошла в дом Бернеса.

Из огромной четырехкомнатной квартиры на Ленинском проспекте переселилась в тогда страшно запущенную двухкомнатную.

- Меня с большой неприязнью встретила домработница Марфа – глухая, злая, к тому же и грязнуля, - вспоминала вдова Марка Бернеса спустя почти тридцать лет после смерти своего второго мужа. - Жан первым стал звать Марка папой, никто его не заставлял. Наташа довольно долго никак меня не называла. Потом уже стала говорить «мама». Я приходила в школу, она бежала навстречу и громко кричала «Мамуля!» - чтобы все слышали. Марка же в ту пору, помимо его тяжелого физического и душевного состояния, можно было бы просто назвать нищим.

Период травли

 

В словах вдовы большого преувеличения не было. Бернес в те годы переживал самые тяжелые времена своей жизни - период настоящей травли. Формально ее причиной послужил фельетон, опубликованный газетой «Комсомольская правда». На­зывался он «Звезда на «Волге».

«Себялюб», «хам», «зазнавшийся сибарит, не считающийся с нормами советского общежития», - таким представили «народного любимца» фельетонисты Шатуновский и Суконцев в газете, возглавляемой в то время Алексеем Аджубеем, зятем Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева. Это - история.

А предыстория такова: на одном из концертов в Лужниках, где присутствовал Никита Сергеевич, Бернес должен был исполнить две песни. Выходить за регламент было строго запрещено. Но публика этого не знала и продолжала вызывать артиста на бис.

- А что это он? Его зовут, а ему плевать? - возмутился Хрущев.

Аджубей намек понял. Поговаривают, что для этого у него были личные причины. Талантливый и вальяжный Алексей Иванович Аджубей не чуждался актерской среды и имел в этой среде свои симпатии. Объектом раздора между Аджубеем и Бернесом стала, как говорили, одна известная и красивая актриса... Возможно, поводов для сближения она не давала ни тому, ни другому.

Но разве это так уж важно? Маховик стал набирать обороты. После публикации фельетона, как было принято в то время, последовали оргвыводы: Бернеса перестали снимать в кино, не зва­ли выступать на радио, телевидении, в концер­тах.

Дело, описанное в фельетоне, рассыпалось на этапе следствия: и правил дорожного движе­ния не нарушал, и милиционеру не грубил. Но публика, в советские вре­мена привыкшая верить любому пе­чатному слову, с удовольствием про­должала перемывать кости повер­женному кумиру даже после того, как в начале 1960-х цензура вычер­кнула Бернеса из «черного списка».

 

«Окликая всех вас, кого оставил на земле…»

 

Последние годы Марка Наумовича были тяжелы. Его стали при­глашать на гастроли за границу, но от поездок он все чаще отка­зывался. Охотнее работал в сту­дии, записывая песни к филь­мам, самой знаменитой из ко­торых стала «С чего начинается Родина», прозвучавшая в 1968 году в фильме «Щит и меч».

Очевидцы с восторгом рассказыва­ли, что песни он записывал с первого дубля. На деле же на второй у него просто не хватало сил. На недомогания Марка знакомые по-прежне­му смотрели с усмешкой: мнителен.

- Посколь­ку и первая жена Марка - Паола, и его отец, и его сестра - все умерли от рака, - рассказывала Ли­лия Михайловна, - Марк все время твердил, что и его ждет та же участь. Вообще он не любил ви­деть умирающих и посещать кладбища.

Болезнь его развивалась уже несколько лет и сказыва­лась в приступах сильной слабости, сердечных болях. Гуляя по парку, он часто садился на скамейку, даже ложился на нее. Однажды, во время выступления, он почувствовал такую боль в спине, что зайдя за кулисы, упал…

Врачи, осмотревшие его, поставили диагноз: инфекционный радикулит. Ошибка вскоре выяснилась - онкология. Своего диагноза он так и не узнал. Чтобы Бернес ничего не заподозрил, его положили не в специализированную клинику, а в «нейтральную».

17 августа 1969 года Бернеса не стало.

В дни прощания с Марком Бернесом лучшие поэты страны посвятили ему свои стихи.

Он лежал, Марк Бернес,
Шли солдаты с ткачихами Пресни,
Но ни смерть, ни болезнь
Не смогли отобрать его песни.

И артист, и таксист
Понимали, что плакать не стыдно.
«Я люблю тебя, жизнь»,-
Тихо пела над гробом пластинка.

Песни жили внутри
Тех, кто к гробу цветы приносили,
Песни, как фонари,
Освещали дороги России.

Эти песни щемят
До сих пор у Балкан и Камчатки,
И на мачты шаланд
Песни тихо садятся, как чайки.

Всем стараясь помочь,
Он поёт и поёт, чуть усталый,
И про тёмную ночь,
И про парня за Нарвской заставой.

В чём Бернеса секрет?
Отчего его помнит планета?
В том, что, в сущности, нет
У него никакого секрета.

Пел Бернес, не спеша,
Пел негромко, но добро и гордо.
Голос - это душа,
А не просто лужёное горло.

Лишь тогда мы певцы,
Если жизнь – наша вечная тема,
И шагают бойцы
С нашей песней за правое дело.

Вновь, пластинка, кружись,
Настоящее прошлым наполни!
Он любил тебя, жизнь.
Ты люби его тоже и помни.
(Евгений Евтушенко)

***

 

Живёт на свете голос,
Записанный на диски,
На узкие дорожки
Магнитофонных лент.
И слушая тот голос,
Грустят телефонистки,
Становятся добрее
Пожарник и студент.

Живёт на свете голос.
Его кладут на полку.
По праздникам из шкафа
Пластинки достают.
И, делая волшебной
Обычную иголку,
Вдруг песня озаряет
Размеренный уют.

Живёт на свете голос
Чуть хриплый и знакомый
Блондинистого Кости
Из фильма давних лет
Живёт на свете голос -
И в горле слёзы комом,
Что он живёт, тот голос,
А человека нет.

(Михаил Пляцковский)

 

Сегодня Наташа, дочь Бернеса от первого брака, живет в Америке. Жан, приемный сын от второго брака, в 90-е годы конфликтовал с матерью, вывез из ее квартиры весь архив, в том числе и фотографии Марка Бернеса.

За месяц с небольшим до смерти Марк Наумович поехал на студию сделать запись песни «Журавли». Спел ее без репетиций и дублей - он знал, о чем поет. «Журавли» в его исполнении звучали вместо речей, когда с артистом прощалась страна.

 

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я проплыву в такой же синей мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая,

Всех вас, кого оставил на земле…

 

Библиография

Статьи Марка Бернеса:

Бернес М. Актёр у телефона//Советское кино. - 1964. - 18 января

Бернес М. Будьте выразительны!//Культурно-просветительская работа. - 1956.- № 11.

Бернес М. Главное – неповторимость// В кн.: Мастера эстрады советуют. - М., 1967.- Стр. 4-28.

Бернес М. Если хочешь быть красивым (о тех, кто за кадром)//Советское кино.- 1969. - 25 января.

Бернес М. И сокращаются большие расстоянья... (поёт Шарль Азнавур)//Московская правда. - 1964.- 21 марта.

Бернес М. Кадр за кадром//Искусство кино. - 1964.- № 8.

Бернес М. Лучший режиссёр – народ//Советское кино. - 1969. - 30 марта.

Бернес М. Мой друг//В кн: Слово о Погодине. - М., 1968. Стр. 95-98.

Бернес М. Наш гость - Дин Рид (концерты американского певца)//Вечерняя Москва.- 1966. - 8 октября.

Бернес М. Не гнаться за дешёвой занимательностью//Смена.-1958.-№ 110.

Бернес М. Образ простого человека//Советская культура.- 1957.- 14 мая.

Бернес М. Один из «Двух бойцов»//Литературная газета.- 1967.- 18 октября.

Бернес М. Они были первыми//Советский экран. - 1968. - № 20.

Бернес М. О песне, которую все знают (памяти Павла Арманда)//Советский экран.- 1966.- № 17.

Бернес М. О чём была бы песня//Дошкольное воспитание.-1965.- № 11.

Бернес М. Парадоксы успеха (заметки актёра)//Комсомольская правда.- 1965.- 2 апреля.

Бернес М. Редактору газеты «Телевидение». — «Телевидение», 2 февраля 1967 г.

Бернес М. Тревожит гладкость их пути//Литературная газета.- 1964.- 1 октября

Бернес М. Сила песни//Известия. – 1966.- 28 сентября.

Бернес М. Эпизодическая роль//Искусство кино.- 1953.- № 6.

 

О нем:

Актёры советского кино. - М., 1973.

Актёры советского кино. Вып. 11. - М., 1975.

Марк Бернес в воспоминаниях современников/ Сост., пред. и коммент.К. В. Шилова. М., 2005.

Марк Бернес. Статьи. Воспоминания о М. Н. Бернесе./Сост.Л. М. Бернес-Бодрова. Вступ. Ст. и общая ред. Н. И. Смирновой. - М., 1980.

Рыбак Л. А. Марк Бернес. - М., 1976.

Савченко И.// Марк Бернес. Статьи. Воспоминания о М. Н. Бернесе. М., 1980.- Стр. 64-65.

Сафошкины Л. и В. Шаланды полные кефали//Сердце, тебе не хочется покоя. - М., 2000.

Скороходов Г. Костя Жигулёв и другие// Скороходов Г. Звёзды советской эстрады. - М., 1982.-Стр. 70-79; 2-е изд.- М., 1986. Стр. 89-99.

Смирнова Н. Марк Бернес // В сб.: Певцы советской эстрады. Составитель Л. Булгак. - М., 1977. - Стр. 65-81.

Френкель Я. Честь певца//Советская эстрада и цирк, 1974. - Стр.3-5.

Хандрос Л. Марк Бернес. - М., 1955.

Шемета Л. П. Марк Бернес в песнях. - Киев, 2008.

Шерстенников Л. «Простое не усложнял, сложное не упрощал»// Гала - Биография. - 2010.- №8.- Стр. 88-102.

Шестернёв В. М. Он пел сердцем и душой. Встречи с Марком Бернесом//Музыка. Песня. Грампластинка: Сборник памяти филофониста Валерия Франченко. - М., 2006. Стр. 182-195.

 

Фильмография:

1937 - «Шахтёры» - Красовский

1938 - «Старая крепость» - эпизод

1938 - «Человек с ружьём» - Костя Жигилев; песня «Тучи над городом встали»

1939 - «Истребители» - Сергей Кожухаров; песня «Любимый город»

1939 - «Большая жизнь» - инженер Петухов

1940 - «Ветер с востока» - озвучание роли Андрея (арт. Е. Курило)

1940 - «Преступление и наказание» - инспектор

1941 – «Последняя очередь» - лётчик Феденко

1941 – «Стебельков в небесах» - Стебельков; песня «До свиданья, города и хаты»

1941 – «Валерий Чкалов» - комментатор на авиапразднике

1942 – «Боевой киносборник № 8» - командир танка (эпизод «Трое в танке»)

1942 – «Боевой киносборник № 9» - польский рабочий (эпизод «Квартал № 14»)

1942 – «Дорога к звёздам» - генерал Кожухаров

1943 – «Два бойца» - Аркадий Дзюбин; песни «Тёмная ночь», «Шаланды», с Л. Масохой - «Песня о Ленинграде»

1943 – «Diary of a Nazi (Дневник нациста)» (составлен для показа в США из 4-х новелл разных выпусков «Боевого киносборника») - польский рабочий (эпизод «Квартал № 14» из «Боевого киносборника № 9»)

1944 – «Большая земля» (в США демонстрировался под названием «The Ural Front» («Уральский фронт») - Козырев

1945 – «Великий перелом» - шофёр Минутка

1946 - (выход на экраны 1958) – «Большая жизнь». 2 серия - инженер Петухов; песни «Наша любовь», «Три года ты мне снилась»

1948 – «Третий удар» - матрос Чмыга

1950 – «Далеко от Москвы» - Умара Магомет

1950 – «В степи» - Емельянов; песня «Дорожная»

1951 – «Тарас Шевченко» - капитан Косарев; народная песня «Собачка верная моя…»

1952 – «Максимка» - корабельный врач

1953 – «Огни на реке» - старший помощник капитана

1954 – «Школа мужества» - Чубук; песня «Разгулялся вольный ветер»

1954 – «Запасной игрок» - тренер Лев Коломягин

1954 – «Море студёное» - Окладников

1956 – «Они были первыми» - Родионов

1956 – «Дело № 306» - Градов

1957 – «Поёт Ив Монтан» (документальный) - исполнитель песни «Воспоминание об эскадрилье «Нормандия - Неман»

1957 – «Ночной патруль» – Огонёк; «Песня о Родине»

1957 – «Цель его жизни» - Ануфриев; «Песня пилотов»

1957 – «Удивительное воскресенье» (V sest rano na letisti) - командир ТУ-104

1959 – «Особый подход» /телефильм/ - Николай Налимов

1961 – «Чёртова дюжина» - пассажир

1962 – «Шестнадцатая весна» - чтец от автора и исполнитель песни «Рабочий человек» (за кадром)

1963 – «Аппассионата» /телефильм/ - шофёр Гиль

1963 – «Мелодии Дунаевского» /документальный/ - исполнитель песни «Моя Москва»

1963 – «Это случилось в милиции» - полковник Прошин

1966 – «Я родом из детства» - исполнитель песни «На братских могилах» (за кадром)

1967 – «Женя, Женечка и «Катюша»» - полковник Караваев (роль озвучена Григорием Гаем)

1969 – «Щит и меч» - исполнитель песни «С чего начинается Родина» (за кадром)

 

20.09.16. Россинская Светлана Владимировна, гл библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Тольяттинская библиотечная корпорация» e-mail: [email protected]