- Создание князем Владимиром при церквях в Киеве, Новгороде, Ростове (по совету греческого духовенства) групп церковных воспитанников из детей видных семейств для обучения и воспитания в христианском духе.
- Учреждение при Ярославе Мудром княжеских мастерских по переписке книг и переводу текстов с греческого языка на русский.
- Распространение на Руси грамотности при князе Ярославе с помощью создаваемых школ.
В 1023 г. на Руси открывается первая школа.
Роль монастырей в становлении и развитии христианской духовной культуры на Руси.
- Киево-Печерский монастырь в истории становления православно-русской культуры.
После принятия христианства на Руси создаются монастыри, которые становятся центрами христианского благочестия и христианского просвещения. Одним из первых возник Киево-Печерский монастырь. Начало ему положил Иларион, когда он был ещё священником в селе Берестове. Иларион любил уединяться в молитвах, духовном созерцании и посте на берегу Днепра, где выкопал себе землянку. Потом в покинутой Иларионом землянке поселился инок Антоний Печерский (983-1073), который до этого был монахом в греческом монастыре на Афоне. Вокруг Антония начинают собираться люди, ищущие Бога. Одним из них был Феодосий Печерский (1036-1074), которому, благодаря своим организаторским способностям, удалось поселение монахов превратить в настоящий монастырь и стать его первым игуменом. Став игуменом лавры, Феодосий заложил основы ее последующей славы, введя строгий монастырский устав по византийскому образцу и впервые на Руси разработав правила иноческого общежития. (Важно учесть, что Киево-Печерская лавра образовалась в ту пору (середина 50-х гг. XI в.), когда в самой Византии уровень монашества значительно понизился. Поэтому основатели русского монастыря взяли за образец не распространенные в то время греческие монастырские правила, а отыскали в Константинополе и ввели у себя забытый в Византии строгий старинный устав. Устав предусматривал «общежительное» устройство, т. е. общность хозяйственного существования всех иноков. Время его игуменства (1062-1074) – лучшая пора в истории монастыря, а вместе с тем и в истории древнерусского монашества. Последующие иноки, вплоть до Сергия Радонежского, только подражали преподобному Феодосию. Поскольку число братии постоянно увеличивалось, было решено строить открытый монастырь. Сын Ярослава Мудрого князь Изяслав отдал монахам всю гору над пещерами. На горе была выстроена обширная Успенская церковь с кельями. На одной из её икон Богородица изображена сидящей на троне с младенцем Христом, а возле трона изображены коленопреклонённо молящиеся ей преподобные Антоний и Феодосий. Главной целью монастыря являлась задача передавать непосредственно от наставников к послушникам опыт сосредоточенной молитвы и духовного развития человеческой души. Киево-Печерский монастырь становится также крупным центром просвещения, подготавливая священников и епископов, способствуя развитию русской христианской мысли, оформлению идейных и стилевых первоначал отечественного летописания. Важно подчеркнуть, что в основе всех наших представлений о начале Руси лежит знаменитая «Повесть временных лет» – общерусский летописный свод, составленный к 1113 г. преподобным Нестором – святым киево-печерским подвижником.
Первые христианские мыслители на Руси
- «Слово о законе и благодати» Илариона (1049) как один из выдающихся памятников богословской и исторической мысли древней Руси, памятник ораторского искусства.
Всего через полвека после принятия христианства в Киеве появляются первые христианские мыслители из русских, способные осознать всю значимость приобщения русского народа к христианству и влияния этого события на его будущую судьбу. Одним из них был епископ Ростовский Иларион, поставленный по желанию Ярослава Мудрого митрополитом Киевским в 1051 г. Одним из дошедших до нас произведений Илариона было «Слово о законе и благодати» (1049), в котором автор проявил широкую христианскую образованность, обширные исторические познания, литературный талант и богословское глубокомыслие. «Слово о законе и благодати» складывается из трех основных частей. В первой части автор говорит о взаимоотношении Ветхого и Нового завета. Точно следуя за апостолом Павлом, но в живой образной форме, Иларион рассматривает принципиальные различия ветхозаветной «религии закона» и новозаветной «религии благодати». Первая, с холодной непреложностью и отчужденностью превозносящая отвлеченные нормы над человеком, уподобляется автором ночной стуже, рабскому стеснению человеческого бытия, некоему искусственному освещению. На путях закона невозможно спастись, повторяет русский митрополит мысль апостола Павла, говорившего, что законом познается грех, но спасение осуществляется через веру во Христа и посредством чудесной Божией благодати. Закон есть нечто оттеняющее грех, но не спасающее от власти греха. Для спасения души надо быть духовно возвышенным над сферою закона. Благодать и есть Божественная сила, вздымающая и чудесно освобождающая человеческое существо от подвластности падшему миру. Поэтому она уподобляется Иларионом лучезарной и теплой солнечной энергии, пространству свободы, для приобщения к которым необходимо преодолеть законническое сознание, а вместе с ним человеческое самоутверждение на путях закона. Ведь, в самом деле, всякий, цепляющийся за закон, цепляется за рассудок, ищет гарантию истины и праведности не в себе самом, не в устроении своей души, а в каких-то внешних установлениях. Новый завет Иисуса Христа, неоднократно подчеркивает Иларион, ведущий людей к духовной свободе путем религии благодати, имеет всемирное значение. Христианство осмысливается русским митрополитом как новый этап отношений Бога и человека, касающийся судеб любого народа. Пояснив существо новозаветной веры, Иларион во второй части «Слова» заводит речь о русском приобщении к Православию. Он подчеркивает великую ценность вхождения Руси в многонародный христианский мир. Уподобляя Христову благодать воде морской, покрывающей землю, святитель радуется, что «вера благодатная по всей земле простерлась и до нашего народа русского дошла». Приведение народов ко Христу автор «Слова» рассматривает как торжество истинного Бога, как залог духовного просвещения и объединения человечества. Сделавшись христианами, русские сочетаются со вселенской истиной, воспринимают свет разума, освобождаясь от идолослужения. Указывая на вселенскую ценность христианства, Иларион отнюдь не отрицает самостоятельной ценности русской народной силы, достоинства и самобытности Руси. Наоборот, он говорит, что для новой религии нужны новые народы, как для нового вина нужны новые мехи. Тем самым святитель предчувствует великое значение Руси для земных судеб христианства. В этой связи не будет преувеличением, перефразируя слова Илариона, сказать, что если в свете учения Иисуса Христа Русь обрела новый смысл своего бытия, то и христианство обрело в русском народе живую и непосредственную духовную почву своего воплощения.
Патриотический подъем автора достигает высшей точки в третьей части «Слова», где он прославляет Владимира Крестителя. Иларион высоко ставит авторитет Руси, которая, по его словам, не худа и неведома, а «ведома и слышима всеми четырьмя концами земли». Митрополит с гордостью говорит о победоносной силе русских князей, о мудрости, храбрости Игоря и Святослава, о славном «единодержавстве» Владимира, покорившего окрестные страны. Автор «Слова» считает, что принятие христианства великим князем явилось актом вполне свободного выбора, а не внешнего влияния греков. В описываемом далее крещении страны митрополит вообще не замечает греческого участия, ибо видит в приобщении Руси к Православию заслугу одного великого князя. Иларион считает Владимира, введшего в рамки христианского мира новый, славный и сильный народ, равным по святости византийскому императору Константину, приобщившему греков к христианству. Таким образом, «Слово о законе и благодати» явилось первым документом русского православного самосознания, проникнутым мыслью о великой для исторических судеб человечества встрече новой истинной религии и молодого могучего народа. «Слово» стало выдающимся первоисточником отечественной культуры, к которому восходят традиции русской литературы, русского богословия, русской философии. Оно чуждо отвлеченной теоретичности и обладает характером живого поэтического произведения, насыщенного глубокой христианской символикой.
