Говорить той, которую я так любил и которую еще. Но этому конец. Отныне

нет уже речи о счастье, а только о спасении остатков, обломков, декорума!

Звонок в передней.

(Вздрагивая.) Кто это? Так поздно. Неужели надо ждать самого

ужасного?.. Неужели он?.. Спрячься, Нора! Скажись больною!

Нора не двигается с места. Хельмер идет и отворяет дверь в переднюю.

С л у ж а н к а (полуодетая, из передней). Письмо барыне.

Х е л ь м е р. Давай сюда. (Хватает письмо и затворяет дверь.) Да, от

Него. Ты не получишь. Я сам прочту.

Н о р а. Прочти.

Х е л ь м е р (около лампы). У меня едва хватает духу. Быть может, мы

уже погибли, и ты и я... Нет, надо же узнать. (Лихорадочно вскрывает

Конверт, пробегает глазами несколько строк, смотрит на вложенную в письмо

бумагу и радостно вскрикивает.) Нора!

Нора вопросительно смотрит на него.

Нора... Нет, дай прочесть еще раз... Да, да, так. Спасен! Нора, я

спасен!

Н о р а. А я?

Х е л ь м е р. И ты, разумеется. Мы оба спасены, и ты и я. Гляди! Он

Возвращает тебе твое долговое обязательство. Пишет, что раскаивается и

Жалеет... что счастливый поворот в его судьбе... Ну да все равно, что он там

пишет. Мы спасены, Нора! Никто тебе ничего не может сделать. Ах, Нора,

Нора!.. Нет, сначала уничтожить всю эту га-(*445)дость. Посмотрим-ка...

(Бросает взгляд на расписку.) Нет, и смотреть не хочу. Пусть все это будет

для меня только сном. (Разрывает в клочки и письмо и долговое обязательство,

бросает в печку и смотрит, как все сгорает.) Вот так. Теперь и следа не

Осталось... Он писал, что ты с сочельника... Ах, какие же это были, ужасные

три дня для тебя, Нора!

Н о р а. Я жестоко боролась эти три дня.

Х е л ь м е р. И страдала и не видела другого исхода, как... Нет, не

Надо и вспоминать обо всем этом ужасе. Будем теперь только радоваться и

твердить: все прошло, прошло! Слушай, же, Нора, ты как будто еще не

понимаешь, что все прошло. Что же это такое... Ты как будто окаменела? Ах,

Бедная малютка Нора, я понимаю, понимаю. Тебе не верится, что я простил

тебя. Но я простил, Нора, клянусь, я простил тебе все. Я ведь знаю: все, что

Ты наделала, ты сделала из любви ко мне.

Н о р а. Это верно.

Х е л ь м е р. Ты любила меня, как жена должна любить мужа. Ты только

Не смогла хорошенько разобраться в средствах. Но неужели ты думаешь, что я

Буду меньше любить тебя из-за того, что ты неспособна действовать

самостоятельно? Нет, нет, смело обопрись на меня, я буду твоим советчиком,

Руководителем. Я не был бы мужчиной, если бы именно эта женская

Беспомощность не делала тебя вдвое милее в моих глазах. Ты не думай больше о

Тех резких словах, которые вырвались у меня в минуту первого испуга, когда

Мне показалось, что все вокруг меня рушится. Я простил тебя, Нора. Клянусь

Тебе, я простил тебя.

Н о р а. Благодарю тебя за твое прощение. (Уходит в дверь направо.)

Х е л ь м е р. Нет, постой... (Заглядывая туда.) Ты что хочешь?

Н о р а (из другой комнаты). Сбросить маскарадный костюм.

Х е л ь м е р (у дверей). Да, да, хорошо. И постарайся успокоиться,

Прийти в себя, моя бедная напуганная певунья-пташка. Обопрись спокойно на

меня, у меня широкие крылья, чтобы прикрыть тебя. (Ходит около дверей.) Ах,

(*446) как у нас тут славно, уютно, Нора. Тут твой приют, тут я буду лелеять

Тебя, как загнанную голубку, которую спас невредимой из когтей ястреба. Я

Сумею успокоить твое бедное трепещущее сердечко. Мало-помалу это удастся,

Нора, поверь мне. Завтра тебе все уже покажется совсем иным, и скоро все

Пойдет опять по-старому, мне не придется долго повторять тебе, что я простил

Тебя. Ты сама почувствуешь, что это так. Как ты можешь думать, что мне могло

Бы теперь прийти в голову оттолкнуть тебя или даже хоть упрекнуть в

чем-нибудь? Ах, ты не знаешь сердца настоящего мужа, Нора. Мужу невыразимо

Сладко и приятно сознавать, что он простил свою жену... простил от всего

Сердца. Она от этого становится как будто вдвойне его собственной - его

Неотъемлемым сокровищем. Он как будто дает ей жизнь вторично. Она

Становится, так сказать, и женой его и ребенком. И ты теперь будешь для меня

И тем и другим, мое беспомощное, растерянное созданьице. Не бойся ничего,