К началу XX в. Русская православная церковь представляла собой церковь феодального типа, непосредственно вплетенную в государственные структуры Российской империи. Царское самодержавие наделило Русскую православную церковь всеми правами и привилегиями государственной религии, обеспечивало ее средствами существования, предоставляло содействие государственного аппарата для защиты церковных интересов. В свою очередь, церковь верой и правдой служила царскому самодержавию, составляя идеологическую поддержку этому режиму.
Положение Русской православной церкви в качестве государственной религии создавало для ее внутренней жизни определенные проблемы. Дело в том, что церковь находилась в полном подчинении у самодержавия. Назначение на должности и увольнение церковных деятелей всех рангов, порядок церковного управления и суда, заведование и распоряжение церковным имуществом осуществлялись с помощью органа государственной власти — Святейшего Синода во главе с царским уполномоченным обер-прокурором. Святейший Синод — это своеобразное министерство, представлял собой одно из ведомств в бюрократической системе Российской империи. Церковные иерархи в государственно-правовом оформлении представляли собой ни что иное как чиновников в рясах, на которых распространялся табель о рангах, определяющих положение того или иного лица в российском государстве: архиепископ, например, приравнивался к генерал-лейтенанту, протоиерей — к полковнику и т. д.
Такое положение церкви в обществе и государстве до определенного времени устраивало как духовенство, так и другие слои Российской империи. Хотя нельзя не отметить и возникающую время от времени оппозицию сложившемуся порядку, инициатором которой были либо честолюбивые иерархи церкви, либо либерально настроенные круги русского общества. Однако эта оппозиция долгое время не приобретала какого-либо крупного, общественно-значимого размаха.
Однако уже накануне первой русской революции в рамках Русской православной церкви формируется либерально-реформаторское движение, руководящее ядро которого составляли молодое духовенство крупных городов и прогрессивно настроенная профессура духовных учебных заведений. Объединяющим центром этого движения являлись так называемые религиозно-философские общества. В Петербурге ядром этого общества стала «группа 32», состоящая по преимуществу из молодых священников. Активными членами религиозно-философского общества являлись протопресвитер И.Л. Янышев, епископ Антонин (Грановский), профессор Минорский, иеромонах Михаил (Семенов) и другие. Председательствовал на собраниях Петербургского религиозно-философского общества ректор Петербургской духовной академии архиепископ Сергий (Старогородский), будущий патриарх Московский и всея Руси.
Церковные либералы видели, что самодержавие идет к упадку, что OHQ окончательно дискредитировало себя во мнении широких народных масс и что все большую силу начинают набирать оппозиционные самодержавные силы, которые в недалеком будущем могут захватить власть. Если в тот критический момент церковь останется в прежнем положении, то она необходимо свяжет свою судьбу с судьбой самодержавия, что чревато для церкви самими отрицательными последствиями. В связи с этим церковные либералы предприняли энергичные усилия, направленные на изменение социального статуса церкви, с тем, чтобы вывести ее из-под непосредственного подчинения царскому самодержавию, отказаться от компрометирующего православие обожествления царской власти, добиваться предоставления церкви независимости от государственных органов. Эти устремления нашли свое письменное выражение в разработанной церковными либералами программе реформ в представленной «группой 32» митрополиту Антонию (Вадковскому) записке «О неотложности восстановления канонической свободы православной церкви в России». На основе этой записки митрополит Антоний сформулировал конкретные предложения о реформе церковного управления и предоставил эти предложения председателю Совета Министров С.Ю. Витте.
Основное содержание этих предложений сводилось к требованию предоставить православной церкви большую свободу в управлении ее внутренними делами, где она могла бы руководствоваться главным образом церковным каноном и религиозно-нравственными потребностями своих членов и освобожденная от прямой государственной или политической миссии на основе своего возрожденного авторитета стала бы духовно-нравственной опорой православного государства. Одним из важнейших путей в реализации программы обновления церковные либералы рассматривали отказ от «цезарепапизма» и восстановление соборного начала в жизнедеятельности церкви. Они заявляли, что соборное начало — это древний и природный принцип церковной жизни, который древняя церковь проводила последовательно сверху донизу, начиная от вселенских и поместных соборов и кончая приходской общиной. Логичным следствием этой установки был призыв созвать Поместный собор для нового устройства дел православной церкви.
Следует отметить ограниченный характер программы преобразований церковных либералов. Эта программа не шла дальше некоторого ослабления связи церкви с политическим режимом царского самодержавия, попыток перестройки управления церкви на буржуазно-демократических началах. Но эта программа для царского правительства показалась слишком радикальной. Путем политического маневрирования оно постаралось уйти от решения всех этих проблем. Сначала в разгар революции 1905 г. царское самодержавие заявило о поддержке требований либералов и даже обещало созвать в «подходящее время» Поместный собор. С целью его подготовки в январе 1906 г. было образовано особое предсоборное присутствие. Предсоборное присутствие занялось выработкой повестки дня собора и важнейших документов собора. Но работа этого предсоборного присутствия не оправдала надежд церковных либералов. Большинство на этом форуме принадлежало правому епископату. А у епископата были свои представления об «освобождении церкви». Под церковной свободой они подразумевали ни что иное, как свободу епископского полновластия, исключающего всякий общественный контроль. В разработанном предсоборным присутствием проекте «Об отношении высшего представительства православной церкви к верховной власти» подтверждалась верность самодержавному режиму и признавалось его определяющее влияние на церковную жизнь. По этому проекту императору предоставлялось право, утверждения всех церковных постановлений, в том числе и постановлений Поместного собора, утверждение патриарха, соизволение (или несоизволение) на созыв собора. Предсоборное присутствие прекратило свою работу, так и не выработав повестки дня Поместного собора.
Либерально-реформаторское движение было тесно связано с судьбой первой русской революции. Поднявшись на гребне буржуазно-демократической волны, оно быстро пошло на убыль после поражения этой революции, поскольку не нашло себе в церкви устойчивой почвы. Социальной базой этого движения мог стать низший клир, не пользовавшийся особыми милостями царской власти и поэтому представляющий демократический элемент в церкви. Но этот социальный слой в период первой русской революции еще не осознал необходимость коренных перемен и не проявил готовности к борьбе. После поражения революции реакционно-консервативные круги церкви постепенно постарались покончить с движением церковных либералов. К наиболее активным его деятелям были применены репрессивные меры. Либеральные профессора были уволены из духовных академий, епископ Антонин (Грановский) заточен в монастырь, иеромонах Михаил (Семенов) лишен сана и т. д.
Поражение первой русской революции знаменовало собой наступление реакции по всему фронту борьбы. Покончив с либеральными настроениями, православная иерархия занялась мобилизацией церкви на поддержку царского самодержавия. Она осознала, что опасность, угрожающая царскому режиму, представляет и угрозу церковной бюрократии. В этот период формируется тесный союз церковной власти с правыми политическими течениями. Под эгидой и духовным руководством церкви создаются черносотенные формирования типа «Союз русского народа», «Русского собрания» и др. Священнослужителям вменялось в обязанность формирование верноподданических чувств. Всякие свободолюбивые высказывания резко пресекались. Характерен в этом плане инцидент руководства православной церкви с пятью левыми священниками — депутатами II Государственной думы. Эти священники при обсуждении многих проблем солидаризировались с социалистическими партиями. Руководство Священного Синода, недовольное их позицией, через главу столичной епархии митрополита Антония (Вадковского) потребовало от них или снять рясу, или изменить свои политические ориентиры и записаться в одну из правых партий «не левее октябристов». Левые священники в письменной форме ответили отказом.
Вскоре после роспуска II Государственной думы левых священников, не отказавшихся от своих убеждений, судил церковный суд. С них сняли священнический сан, иначе говоря, принудительно вывели «за ограду церкви». Следует отметить, что левые священники не были революционерами. Они были сторонники конституционной монархии и выступали за мирные, ненасильственные формы борьбы, за осуществление своих идеалов. Но даже такая либеральная программа была неприемлема церковному руководству того времени. И эта одна из причин той трагедии, которую пережила церковь во время двух последующих русских революций.
