Культурная идентичность и аккультурация

Хотя изменения в процессе аккультурации касаются многих областей, возможно, самые фундаментальные перемены связаны с культурной идентичностью. В самом упрощенном виде этническая или культурная идентификация включает осознание, категоризацию или самоидентификацию индивида как члена этнокультурной группы. Однако идентификация имеет и другой аспект, поскольку она связана с самоутверждением, гордостью и позитивной оценкой группы, к которой принадлежит индивид, предполагая, кроме того, определенный характер поведения, свойственный данной этнокультурной группе, определенные ценностные и традиционные ориентации (Phinney, 1992). Шкалы для оценки этнической и культурной

идентичности часто включают вопросы, связанные с принадлежностью (в какой степени индивид ощущает себя частью соответствующей группы), центрированностью (насколько значима принадлежность к определенной группе для личностной идентификации индивида), оценкой (позитивные и негативные ощущения, связанные с группой) и традициями (соблюдение сложившихся обычаев и признание традиционных норм и ценностей группы).

Существуют три модели описания и интерпретации изменений культурной идентичности. Первая — модель ассимиляции. В соответствии с ней, лицо, которое перемещается в иную культуру, отказывается от идентификации с культурой своего происхождения и начинает двигаться по пути идентификации с новой культурой, усваивая свойственные ей (то есть местному населению) особенности, ценности, установки и поведение (Olmeda, 1979). Такая линейная и однонаправленная модель реализуется в целом ряде систем оценки аккультурации с помощью самоотчета. В число таких инструментов входят Шкала оценки усвоения культуры американцами мексиканского происхождения-I (ARMSA; Cuellar et al., 1980); Шкала оценки усвоения культуры греческими иммигрантами (Madianos, 1980, цит. по: Mavreas, Bebbington & Der, 1989); и шкала усвоения культуры, разработанная Туманом (Ghuman, 1994) для подростков азиатского происхождения, проживающих в Канаде и Великобритании. Политический смысл данной модели очевиден: иммигрантам следует ассимилироваться, чтобы адаптироваться к жизни в новой культуре.

Рис. 20.1. Теоретические подходы к изучению усвоения культуры и адаптации

Вторая модель предлагает бикультурный подход, при котором идентификация с родной и идентификация с новой культурой сбалансированы, не противоречат друг другу и способствуют формированию социальной идентификации иммигрантов и беженцев. Би культу рал изм рассматривается как промежуточный вариант

между ассимиляцией и сепаратизмом; однако поскольку шкалы для оценки идентификации помещают бикультурализм между идентификацией с унаследованной и идентификацией с новой культурой, две соответствующие идентичности рассматриваются как независимые, противодействующие силы. Инструменты оценки, основанные на этом подходе, включают Шкалу оценки усвоения культуры (Wong-Rieger & Quintana, 1987); ARMSA-ll (Cue'llar, Arnold & Maldonaldo, 1995); Краткую шкалу оценки аккультурации латиноамериканцев, версии для взрослых и молодежи (Вагона & Miller, 1994; Marin, Sabogal, Mann, Otero-Sabogal & Perez-Stable, 1987); Шкалу усвоения культуры поведения для латиноамериканцев (Szapocznik, Scopetta, Kurtines & Aranalde, 1978); Азиатскую шкалу самоидентификации и аккультурации (Suinn, Rickard-Figuerea, Lew, Vigil, 1987); Шкалу аккультурации выходцев из Юго-Восточной Азии (Anderson et al., 1993); Шкалу аккультурации американцев азиатского происхождения (Lai & Linden, 1993); и Шкалу межнациональных отношений для студентов разных национальностей (Sodowsky, Lai & Plake, 1991). Очевидно, что данная модель делает шаг вперед по сравнению с моделью ассимиляции, поскольку бикультурализм рассматривается в данном случае как желаемый результат и эффективное средство адаптации к кросс-культурным изменениям; однако данная концепция имеет недостаточно четкий характер, поскольку использование характеристик бикультурализма в качестве критериев оценки не позволяет отделить тех индивидов, культурная идентичность которых в отношении обеих культур выражена слабо, от тех, чья идентичность с обеими культурами носит глубокий и устойчивый характер. Несмотря на этот очевидный недостаток, бикультурная модель пользуется в американской психологической литературе наибольшей популярностью.

Третья альтернатива, очевидно, привлекает определенное внимание в связи с кросс-культурными исследованиями и международными контактами. Отличительной особенностью этой более сложной модели является концептуализация унаследованной и новой культурной идентичности как независимых или ортогональных доменов (например, Cortes, Rogler & Malgady, 1994; Szapocznik, Kurtines & Fernandez, 1980). В ряде случаев названные идентичности рассматриваются вместе с категоризацией стратегий аккультурации (например, Bochner, 1982; Hutnik, 1986; Larsy & Sayegh, 1992). Работы Берри (Berry, 1974, 1984, 1994) по усвоению культуры являются, наверное, лучшим примером такого категориального подхода. Берри утверждает, что перед временными поселенцами, иммигрантами и беженцами встают два основных вопроса, касающихся идентичности с унаследованной и новой культурой и отношений с окружающими: «Стоит ли сохранить мое культурное наследие?» и «Стоит ли поддерживать отношения с другими группами?». Два возможных ответа на каждый из этих вопросов позволяют выделить четыре позиции или стратегии, касающиеся усвоения новой культуры: интеграция, сепарация, ассимиляция и маргинализация. Положительный ответ на оба вопроса соответствует интеграции; отрицательный ответ на оба вопроса ведет к маргинализации; положительный ответ на первый вопрос и отрицательный — на второй предполагает сепаратистскую позицию; а отрицательный ответ на первый вопрос и положительный на второй характеризует установку на ассимиляцию.

Применение категориальных моделей аккультурации сочеталось с использованием различных критериев и методов оценки. Ряд инструментов позволяет осуществить независимую оценку культурной идентичности индивида в отношении унаследованной и новой культуры, а комбинация этих показателей может использоваться для категориальной оценки. Индекс аккультурации Уорд и Кеннеди (Ward & Kennedy, 1994), Шкала культурной идентичности (Felix-Ortiz, Newcomb & Meyers, 1999) и Шкала аккультурации вьетнамских подростков (Nguyen, Messe & Stollak, 1999) структурированы в соответствии с этими принципами. Однако Берри и его коллеги обычно предпочитают независимую оценку маргинализации, ассимиляции, сепарации и интеграции при помощи сходных между собой шкал, что можно увидеть по их работе с португальскими, венгерскими и корейскими иммигрантами в Канаде (Berry, Kim, Power, Young & Bujaki, 1989).

Берри и его коллеги убедительно доказали, что интеграция является предпочтительной стратегией среди тех, кто вливается в многонациональное общество. Иммигранты из Венгрии, Кореи, Португалии и Ливана, а также беженцы из Центральной Америки, оказавшиеся в Канаде, оказывают интеграции явное предпочтение (Berry et al., 1989; Dona & Berry, 1994; Sayegh & Lasry, 1993). Имеются также данные, хотя и не систематического характера, о том, что интеграции отдается предпочтение в культурно-однородной среде, причем ее предпочитают даже представители меньшинств. Сэм (Sam, 1995) приводит сведения о том, что интеграции отдают предпочтение иммигранты из развивающихся стран, которые прибывают в Норвегию, а Патридж (Patridge, 1988) обнаружил, что она популярна и в Японии среди экспатрианток, которые выходят замуж за японцев. Корреляты и результаты Применения названных стратегий рассматриваются ниже в связи с психологической и социально-культурной адаптацией.

Помимо вопросов, касающихся критериев оценки, в центре внимания исследований идентичности и аккультурации находятся составляющие идентичности и вопросы о том, как меняется идентичность с течением времени, какие обстоятельства определяют идентичность и приводят к ее изменению. Исследователи рассматривали характеристики индивида: возраст, половую принадлежность, уровень образования; характеристики групп мигрантов: культурное сходство и мотивацию перемещения в новую культуру (желание или изгнание); характеристики общества, которое принимает мигрантов: монокультуру или многообразие культур, свободную или замкнутую социально-культурную структуру. Обычно эти переменные рассматривались как факторы, которые предшествуют или являются коррелятами аккультурации и изменения идентичности. Идентичность и аккультурация, в свою очередь, рассматривались как прогностические факторы адаптации мигрантов к новому окружению, особенно психологической и социально-культурной адаптации.

Идентичность связана с комплексом сложных динамических процессов, в ходе которых индивид определяет, пересматривает и выстраивает собственную этническую или культурную принадлежность или соответствующую принадлежность окружающих. Хотя эти изменения с точки зрения их проявления в процессе возрастного развития исследовали редко (исключениями являются работы Aboud, 1987; Phinney, 1989; Schonpflug, 1997), многие занимались изучением вопросов

идентичности применительно к разным группам, выявляя различия между возрастными группами и представителями разных поколений. Как правило, молодые мигранты более гибки, чем старшее поколение, и обычно быстрее усваивают нормы и ценности новой культуры (Marin et al., 1987; Mavreas et al., 1989). Если усвоение новой культуры начинается в раннем возрасте, особенно до поступления в начальную школу, процесс проходит более гладко (Beiser et al., 1988). Одной из возможных причин этого является то, что молодые мигранты быстрее овладевают языком и легче вливаются в новое общество (Liebkind, 1996).

Хотя результаты исследований тендерных различий в идентификации и аккультурации не вполне последовательны, есть определенные свидетельства того, что ассимиляция мальчиков осуществляется быстрее, чем девочек, а мужчины ассимилируются быстрее, чем женщины (Ghaffarian, 1987). Имеются также данные о том, что обычно женщины относятся к ассимиляции более негативно, имея более выраженную склонность к сохранению идентичности культуре происхождения (Harris & Verven, 1996; Liebkind, 1996; Ting-Toomey, 1981). Объясняя причины этих различий, обычно говорят о традиционной роли, которую играют женщины. Во многих случаях женщины более изолированы от культуры нового места жительства, особенно если они не работают или не знают языка. Кроме того, женщины часто считаются хранительницами культуры, поскольку они обучают детей народным обычаям и традициям, воспитывая таким образом идентификацию с нормами и ценностями унаследованной культуры (Yee, 1990, 1992).

Исследования говорят о том, что от поколения к поколению иммигранты обнаруживают все более выраженную ориентацию на местную культуру (Montgomery, 1992). Это не означает, однако, что при этом они неизбежно отказываются от культуры своего происхождения. Например, Мавреас и соавторы (Mavreas et al., 1989) говорят, что для второго поколения греческих иммигрантов в Великобритании характерен баланс между греческой и британской идентичностью, в отличие от поколения их родителей, которые продолжают оставаться греками. На взаимодействие унаследованной и новой культурной идентичности оказывает влияние ряд факторов, и их формирование не всегда происходит линейным или однонаправленным образом. Различные изменения идентичности можно наблюдать по мере того, как группы новоприбывших иммигрантов адаптируются, превращаясь в менынин-ствас более устойчивым статусом в культурно-неоднородном обществе. Киф и Па-дилла (Keefe & Padilla, 1987), например, обнаружили, что культурное самосознание заметно ослабевает у второго поколения американцев мексиканского происхождения по сравнению с первым и затем продолжает постепенно идти на убыль; при этом верность своей этнической группе у первых поколений снижается очень незначительно и впоследствии остается стабильной.

Здесь уместно будет обратиться к различиям между когнитивными и поведенческими аспектами аккультурации. Хотя исследования показали, что они связаны между собой (Der-Karabetian, 1980; Ullah, 1987), их изменение с течением времени происходит по-разному (Cuellar, Arnold & Gonzalez, 1995; Szapocznik et al., 1978). Иммигранты и беженцы обычно стремятся усвоить новые модели поведения и приобрести новые навыки, однако установки и ценности, как правило, меняются не так быстро (Triandis, Kashima, Shimada & Villareal, 1986; Wong-Rieger & Quintana, 1987).

Один из примеров тому можно найти в исследовании Розенталя с соавторами (Rosenthal, Bell, Demetriou & Efklides, 1989), которые сравнивали австралийцев греческого происхождения с австралийцами английского происхождения и с греками. Хотя по своему поведению австралийцы греческого происхождения были больше похожи на англо-австралийцев, в отношении ценностных ориентации они были ближе к грекам. Несмотря на прагматические поведенческие реакции, основные ценностные ориентации большей частью не изменились. Это говорит о том, что ни изменение поведения, ни усвоение новых культурных навыков еще не являются показателями культурной идентификации (LaFromboise, Coleman & Gerton, 1993). Эти расхождения поведения и установок заслуживают более внимательного изучения, особенно в свете данных, которые говорят о том, что представители принимающего общества обычно позитивно относятся к сохранению иммигрантами своих культурных традиций, связанных с пищей, музыкой или одеждой, и более настороженно реагируют на сохранение традиционных ценностных ориентации, которые могут противоречить их собственным (Lambert, Moghaddam, Sorin & Sorin, 1990).

Помимо демографических факторов, таких как возраст или принадлежность к определенному поколению, на этническую и культурную идентичность огромное влияние оказывает качество и количество межкультурных контактов. Чем больше индивид подвергается воздействию новой культуры, тем более выражены проявления ассимиляции (Mendoza, 1989). Продолжительное проживание в условиях новой культуры, очевидно, укрепляет новую и ослабляет унаследованную культурную идентичность, и те, кто рожден в новой культурной среде, ассимилируются быстрее, чем родившиеся за ее пределами (Cortes et al., 1994). На опыт аккультурации влияют, кроме того, уровень образования и социально-экономическое положение. Более высокий уровень образования является прогностическим фактором более глубокой идентификации с новой культурой (Mavreas et al., 1989; Suinn, Ahuna & Khoo, 1992), а более высокий социально-экономический статус способствует ускорению ассимиляции иммигрантов и беженцев (Barona & Miller, 1994; Nicassio, 1983), по крайней мере, при кросс-культурном перемещении в промыш-ленно развитые западные страны, такие как США и Великобритания.

Интенсивность контактов и коммуникации в рамках унаследованной культуры влияет на социальную идентичность аналогичным образом. Взаимоотношения в пределах этнической группы, в том числе членство в этнокультурных организациях, способствует укреплению унаследованной идентичности (Altrocchi & Altrocchi, 1995; Sodowsky et al, 1991), а проживание иммигрантов в замкнутой среде своих собратьев по этнической группе замедляет процесс ассимиляции (Cuellar & Arnold, 1988). Подобным образом тормозит процесс ассимиляции предпочтительное иди исключительное употребление родного языка (Berry et al., 1989; Lanca, Alksnis, Roese & Gardner, 1994; Montgomery, 1992).

Наконец, важным фактором являются обстоятельства и характер миграции, в особенности продолжительность пребывания в среде новой культуры и добровольность кросс-культурного перемещения. Те, кто считает, что их пребывание в новой культурной среде носит временный характер, например временные поселенцы или иные мигранты, пребывание которых в среде новой культуры является кратковременным, имеют более устойчивую идентичность культуре происхождения

и менее выраженную идентичность культуре контакта по сравнению с теми, кто прибывает надолго или навсегда (Mendoza, 1989). Среди мигрантов и беженцев, которые прибыли на продолжительный срок, ассимиляция менее интенсивна среди

тех, кто был вынужден сменить место жительства, по сравнению с теми, кто стремился к этой перемене (Wong-Rieger & Quintana, 1987).