Основные задачи диктатуры пролетариата в России 7 страница

188__________________________ В. И. ЛЕНИН

отношения между двумя враждебными классами, между пролетариатом и буржуазией. Основной задачей было — передать власть в руки рабочего класса, обеспечить его дик­татуру, свергнуть буржуазию и отнять у нее те экономические источники ее власти, ко­торые безусловно являются помехой в деле всякого социалистического строительства вообще. Все мы, поскольку знакомы с марксизмом, никогда не сомневались в той исти­не, что решающее значение в капиталистическом обществе может иметь, по самому экономическому строению этого общества, либо пролетариат, либо буржуазия. Теперь мы видим много бывших марксистов, — например, из лагеря меньшевиков, — утвер­ждающих, будто в период решительной борьбы пролетариата с буржуазией может гос­подствовать демократия вообще. Так говорят меньшевики, всецело спевшиеся с эсера­ми. Точно не сама буржуазия создает или отменяет демократию, смотря по тому, что ей выгоднее! А раз так, то не может быть никакой речи о демократии вообще во время обостренной борьбы буржуазии с пролетариатом. Приходится только удивляться, как быстро эти марксисты или якобы марксисты, — например, наши меньшевики, — как быстро они разоблачают себя, как быстро выходит наружу настоящая их природа, при­рода мелкобуржуазных демократов.

Маркс всю жизнь больше всего боролся против иллюзий мелкобуржуазной демокра­тии и буржуазного демократизма. Маркс больше всего высмеивал пустые слова о сво­боде и равенстве, когда они прикрывают свободу рабочих умирать с голоду, или равен­ство человека, продающего свою рабочую силу, с буржуа, который будто бы на сво­бодном рынке свободно и равноправно покупает его труд и т. п. Маркс во всех своих экономических произведениях выяснял это. Можно сказать, что весь «Капитал» Маркса посвящен выяснению той истины, что основными силами капиталистического обще­ства являются и могут являться только буржуазия и пролетариат: — буржуазия как строитель этого капиталистического общества, как его руководитель, как его двигатель, — пролетариат как его могильщик, как

VIII СЪЕЗД РКП(б)_______________________________ 189

единственная сила, способная сменить его. Едва ли найдется хоть одна глава в каком бы то ни было сочинении Маркса, которая не была бы посвящена этому. Можно ска­зать, что социалисты всего мира во II Интернационале бесчисленное количество раз клялись и божились перед рабочими в понимании этой истины. Но когда дошло дело до настоящей и притом решительной борьбы между пролетариатом и буржуазией за власть, тогда мы увидели, что наши меньшевики и эсеры, а также вожди старых социа­листических партий во всем мире, эту истину забыли и принялись чисто механически повторять филистерские фразы о демократизме вообще.

У нас иногда пытаются придать этим словам нечто как будто более «крепкое», когда говорят: «Диктатура демократии». Это уже совершенная бессмыслица. Мы из истории прекрасно знаем, что диктатура демократической буржуазии обозначала не что иное, как расправу с восставшими рабочими. Так было начиная с 1848 г., — во всяком случае не позже, но отдельные примеры можно найти и раньше. История показывает нам, что именно в буржуазной демократии развертывается широко и свободно самая острая борьба между пролетариатом и буржуазией. Нам пришлось убедиться в правильности этой истины на практике. И если шаги Советского правительства с октября 1917 г. от­личались твердостью во всех коренных вопросах, то это именно потому, что мы от этой истины никогда не отступали, никогда ее не забывали. Только диктатура одного класса

— пролетариата — может решить вопрос в борьбе с буржуазией за господство. Побе­
дить буржуазию может только диктатура пролетариата. Свергнуть буржуазию может
только пролетариат. Вести за собой массы против буржуазии может только пролетари­
ат.

Отсюда, однако, ни в коем случае не следует, — это было бы глубочайшей ошибкой,

— что и в дальнейшем строительстве коммунизма, когда буржуазия уже свергнута, ко­
гда политическая власть уже в руках пролетариата, — будто и дальше нам можно обой­
тись без участия средних, промежуточных элементов.

190__________________________ В. И. ЛЕНИН

Естественно, что в начале революции, — пролетарской революции, — все внимание ее деятелей устремляется на главное, на основное: на господство пролетариата и обес­печение этого господства победой над буржуазией, — обеспечение того, чтобы бур­жуазия не могла вернуться к власти снова. Мы прекрасно знаем, что в руках буржуазии до сих пор остаются преимущества, связанные с ее богатствами в других странах, или состоящие, иногда даже у нас, в денежном богатстве. Мы хорошо знаем, что есть соци­альные элементы более опытные, чем пролетарии, которые буржуазии помогают. Мы хорошо знаем, что буржуазия не оставила мысли о возвращении своей власти, не пре­кратила попыток к восстановлению своего господства.

Но это далеко еще не все. Буржуазия, которая больше всего выдвигает принцип: «Где хорошо, там отечество», буржуазия, которая в смысле денег всегда была интерна­циональна, — буржуазия в мировом масштабе сейчас еще сильнее нас. Ее господство быстро подрывается, она видит такие примеры, как венгерская революция, — о кото­рой мы имели счастье вчера вам сообщить и о которой сегодня приходят подтвер­ждающие сведения, — она уже начинает понимать, что ее господство колеблется. У нее не остается свободы действий. Но сейчас, если учитывать материальные средства во всемирном масштабе, нельзя не признать, что материально буржуазия теперь еще силь­нее нас.

Вот почему девять десятых нашего внимания, нашей практической деятельности были и должны были быть посвящены этому основному вопросу — свержению бур­жуазии, утверждению власти пролетариата, устранению всякой возможности возврата буржуазии к власти. Это совершенно естественно, законно, неизбежно и очень многое в этом отношении было с успехом сделано.

Теперь же мы должны поставить на очередь вопрос о других слоях. Мы должны, — это было общее наше заключение в аграрной секции, и в этом, мы уверены, сойдутся все партийные работники, потому что мы только подытожили опыт их наблюдений, — мы должны

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 191

поставить на очередь во всем его объеме вопрос о среднем крестьянстве.

Конечно, найдутся люди, которые вместо обдумывания хода нашей революции, вме­сто размышления о том, какие задачи стоят сейчас перед нами, — вместо этого исполь­зуют всякий шаг Советской власти для хихиканья и критиканства того типа, что мы на­блюдаем у господ меньшевиков и правых эсеров. Это — люди, которые до сих пор не поняли, что они должны сделать выбор между нами и буржуазной диктатурой. Мы проявили по отношению к ним много терпения и даже добродушия, мы предоставим им еще раз возможность испытать это наше добродушие, но в недалеком будущем это­му терпению и добродушию мы положим конец и, если они своего выбора не сделают, мы совершенно серьезно предложим им отправиться к Колчаку. (Аплодисмен-т ы.) Мы не ожидаем особенно блестящих умственных способностей от этих людей. (С м е х.) Но можно было бы ожидать, что, испытав на себе зверства Колчака, они должны бы понять, что мы имеем право требовать от них, чтобы они сделали выбор между нами и Колчаком. Если в первые месяцы после Октября многие наивные люди имели глупость думать, что диктатура пролетариата это нечто преходящее, случайное, то теперь даже меньшевики и эсеры должны бы понять, что есть что-то закономерное в той борьбе, которая идет под натиском всей международной буржуазии.

На деле создались только две силы: диктатура буржуазии и диктатура пролетариата. Кто не вычитал этого из Маркса, кто не вычитал этого из сочинений всех великих со­циалистов, — тот никогда социалистом не был, ничего в социализме не понимал, а только называл себя социалистом. Этим людям мы даем короткий срок на размышле­ние и требуем, чтобы они этот вопрос решили. Я упомянул о них потому, что теперь они говорят или будут говорить: «Большевики поставили вопрос о среднем крестьянст­ве, хотят заигрывать с ним». Я превосходно знаю, что аргументация этого рода, и го­раздо более худшая, находит широкое место

192__________________________ В. И. ЛЕНИН

в меньшевистской печати. Мы ее отбрасываем, мы никогда не придаем значения бол­товне наших противников. Люди, способные до сих пор перебегать между буржуазией и пролетариатом, могут говорить, что хотят. Мы идем своей дорогой.

Наш путь определяется прежде всего классовым учетом сил. В капиталистическом обществе развивается борьба буржуазии и пролетариата. Пока эта борьба еще не закон­чена, наше усиленное внимание будет сосредоточено на том, чтобы довести ее до кон­ца. Она еще не доведена до конца. В этой борьбе уже многое удалось сделать. Сейчас международная буржуазия уже не может действовать со свободными руками. Лучшее доказательство этому то, что произошла венгерская пролетарская революция. Поэтому ясно, что наше строительство в деревне вышло уже за те рамки, когда все подчинено было основному требованию борьбы за власть.

Это строительство прошло две главные фазы. В октябре 1917 г. мы брали власть вместе с крестьянством в целом. Это была революция буржуазная, поскольку классо­вая борьба в деревне еще не развернулась. Как я уже говорил, только летом 1918 г. на­чалась настоящая пролетарская революция в деревне. Если бы мы не сумели поднять эту революцию, работа наша была бы неполна. Первым этапом было взятие власти в городе, установление советской формы правления. Вторым этапом было то, что для всех социалистов является основным, без чего социалисты — не социалисты: выделе­ние в деревне пролетарских и полупролетарских элементов, сплочение их с городским пролетариатом для борьбы против буржуазии в деревне. Этот этап в основном также закончен. Те организации, которые мы первоначально для этого создали, комитеты бедноты, настолько упрочились, что мы нашли возможным заменить их правильно вы­бранными Советами, т. е. реорганизовать сельские Советы так, чтобы они стали орга­нами классового господства, органами пролетарской власти в деревне. Такие меро­приятия, как закон о социалистическом землеустройстве и о переходных мерах

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 193

к социалистическому земледелию, — который прошел не очень давно через Централь­ный Исполнительный Комитет и всем, конечно, известен, — подводят итог пережитому с точки зрения нашей пролетарской революции.

Главное, что является первой и основной задачей пролетарской революции, мы сде­лали. И именно потому, что мы это сделали, — на очередь стала задача более сложная: отношение к среднему крестьянству. Кто думает, что выдвигание этой задачи является чем-либо похожим на ослабление характера нашей власти, на ослабление диктатуры пролетариата, на изменение, хотя бы частичное, хотя бы совсем слабое изменение на­шей основной политики, — тот совершенно не понимает задач пролетариата, задач коммунистического переворота. Я уверен, что таких людей в нашей партии не найдет­ся. Я хотел только предостеречь товарищей против тех людей, которые найдутся вне рабочей партии и будут так говорить не потому, чтобы это вытекало из какого-нибудь миросозерцания, а просто для того, чтобы испортить дело нам и помочь белогвардей­цам, — говоря проще, чтобы натравить на нас среднего мужика, который всегда коле­бался, не может не колебаться и довольно долго еще будет колебаться. Чтобы натра­вить его на нас, они будут говорить: «Смотрите, они заигрывают с вами! Значит, учли ваши восстания, значит, поколебались» и т. д. и т. п. Нужно, чтобы против такой агита­ции все наши товарищи были вооружены. И я уверен, что они будут вооружены, если мы добьемся теперь постановки этого вопроса с точки зрения классовой борьбы.

Совершенно ясно, что этот основной вопрос является задачей более сложной, но не менее насущной: как определить точно отношение пролетариата к среднему кресть­янству? Товарищи, этот вопрос для марксистов не представляет трудности с точки зре­ния теоретической, которую усвоило громадное большинство рабочих. Я напомню, на­пример, что в книге Каутского об аграрном вопросе, написанной еще в то время, когда Каутский правильно излагал учение Маркса и признавался бесспорным авторитетом в этой области, — в этой книге

194__________________________ В. И. ЛЕНИН

об аграрном вопросе он говорит по поводу перехода от капитализма к социализму: за­дачей социалистической партии является нейтрализация крестьянства, т. е. достиже­ние того, чтобы крестьянин остался нейтральным в борьбе между пролетариатом и буржуазией, чтобы крестьянин не мог оказать активной помощи буржуазии против нас.

В течение громадного периода господства буржуазии крестьянство поддерживало ее власть, было на стороне буржуазии. Это понятно, если принять во внимание экономи­ческую силу буржуазии и политические средства ее господства. Мы не можем рассчи­тывать, чтобы средний крестьянин стал немедленно на нашу сторону. Но если мы пра­вильно будем вести политику, то через некоторое время эти колебания прекратятся, и крестьянин сможет встать на нашу сторону.

Еще Энгельс, который вместе с Марксом заложил основы научного марксизма, т. е. учения, которым руководится наша партия постоянно и в особенности во время рево­люции, — еще Энгельс устанавливал подразделение крестьянства на мелкое, среднее и крупное, и это деление для громадного большинства европейских стран и теперь соот­ветствует действительности. Энгельс говорил: «Может быть, даже крупное крестьянст­во не везде придется подавлять насилием». А чтобы мы могли когда-нибудь применять насилие к среднему крестьянству (мелкое — наш друг), — об этом ни один разумный социалист никогда не думал. Так говорил Энгельс в 1894 г., за год до своей смерти, ко­гда аграрный вопрос встал на очередь дня⁵⁴. Эта точка зрения нам показывает ту исти­ну, которую иногда забывают, но относительно которой в теории мы все согласны. По отношению к помещикам и капиталистам наша задача — полная экспроприация. Но никаких насилий по отношению к среднему крестьянству мы не допускаем. Даже по отношению к богатому крестьянству мы не говорим с такой решительностью, как по отношению к буржуазии: абсолютная экспроприация богатого крестьянства и кулаков. В нашей программе это различие проведено. Мы говорим: подавление

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 195

сопротивления богатого крестьянства, подавление его контрреволюционных поползно­вений. Это не есть полная экспроприация.

Основное различие, которое определяет наше отношение к буржуазии и к среднему крестьянству, — полная экспроприация буржуазии, союз с средним крестьянством, не эксплуатирующим других, — эта основная линия в теории всеми признается. Но на практике эта линия соблюдается непоследовательно, на местах не научились еще со­блюдать ее. Когда, свергнув буржуазию и укрепив свою власть, пролетариат взялся с разных сторон за дело созидания нового общества, вопрос о среднем крестьянстве вы­двинулся на первый план. Ни один социалист в мире не отрицал того, что созидание коммунизма пойдет по-разному в странах крупного земледелия и в странах мелкого земледелия. Это — самая элементарная, азбучная истина. Из этой истины вытекает, что, по мере того как мы приближаемся к задачам коммунистического строительства, центральное внимание наше должно сосредоточиваться в известной мере как раз на среднем крестьянстве.

Многое зависит от того, как мы определим наше отношение к среднему крестьянст­ву. Теоретически этот вопрос решен, но мы превосходно испытали, мы по себе знаем разницу между теоретическим решением вопроса и практическим проведением реше­ния в жизнь. Мы подошли вплотную к этой разнице, которая так характерна для вели­кой французской революции, когда французский Конвент размахивался широкими ме­роприятиями, а для проведения их не имел должной опоры, не знал даже, на какой класс надо опираться для проведения той или иной меры.

Мы стоим в условиях неизмеримо более счастливых. Благодаря целому веку разви­тия мы знаем, на какой класс мы опираемся. Но мы знаем также и то, что практическо­го опыта у этого класса очень и очень недостаточно. Основное для рабочего класса, для рабочей партии было ясно: свергнуть власть буржуазии и дать власть рабочим. Но как это сделать? Все помнят

196__________________________ В. И. ЛЕНИН

с какими трудностями, через сколько ошибок мы переходили от рабочего контроля к рабочему управлению промышленностью. А ведь это было работой внутри нашего класса, внутри пролетарской среды, с которой нам всегда приходилось иметь дело. А теперь нам приходится определять наше отношение к новому классу, к тому классу, которого городской рабочий не знает. Необходимо определить отношение к классу, ко­торый не имеет определенного устойчивого положения. Пролетариат в массе за социа­лизм, буржуазия в массе против социализма, — определить отношение между двумя этими классами легко. А когда мы переходим к такому слою, как среднее крестьянство, то оказывается, что это — такой класс, который колеблется. Он отчасти собственник, отчасти труженик. Он не эксплуатирует других представителей трудящихся. Ему деся­тилетия приходилось с величайшим трудом отстаивать свое положение, он испытал на себе эксплуатацию помещиков и капиталистов, он вынес все, и в то же время он — соб­ственник. Поэтому наше отношение к этому колеблющемуся классу представляет гро­мадные трудности. Основываясь на нашем более чем годичном опыте, на нашей более чем полугодовой пролетарской работе в деревне, на том, что уже произошло классовое расслоение деревни, — мы больше всего должны остерегаться здесь торопливости, не­умелой теоретичности, претензий счесть готовым то, что нами вырабатывается, чего мы еще не выработали. В резолюции, которую предлагает вам комиссия, выбранная секцией, и которую вам прочтет один из дальнейших ораторов, вы найдете достаточное предостережение на этот счет.

С точки зрения экономической ясно, что нам нужно пойти на помощь среднему кре­стьянству. В этом теоретически нет никакого сомнения. Но при наших нравах, при на­шем уровне культурности, при нашем недостатке культурных и технических сил, кото­рые мы могли бы предложить деревне, и при том бессилии, с которым мы часто подхо­дим к деревне, товарищи очень часто проводят принуждение, чем портят все дело. Не далее как

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 197

вчера мне один товарищ дал брошюрку, называемую «Инструкции и положения о по­становке партийной работы в Нижегородской губернии», издание Нижегородского ко­митета РКП (большевиков), — ив этой брошюрке я читаю, например, на стр. 41: «Дек­рет о чрезвычайном налоге должен всей своей тяжестью лечь на плечи деревенских ку­лаков, спекулянтов и вообще средний элемент крестьянства». Вот это можно сказать, что люди «поняли»! Либо это — опечатка, — но нетерпимо, чтобы такие опечатки до­пускались! Либо это — спешная, торопливая работа, которая показывает, как опасна всякая торопливость в этом деле. Либо тут — это самое худшее предположение, кото­рое я не хочу сделать по отношению к нижегородским товарищам, — либо тут просто непонимание. Очень может быть, это — просто недосмотр⁵⁵.

На практике происходят такие случаи, как рассказывал один товарищ в комиссии. Его обступили крестьяне, и каждый спрашивал: «Определи, середняк я или нет? У меня две лошади и одна корова. У меня две коровы и одна лошадь» и т. д. И вот этому агита­тору, разъезжающему по всем уездам, необходимо обладать таким безошибочным тер­мометром, чтобы можно было поставить его крестьянину и сказать, середняк он или нет. Для этого надо знать всю историю хозяйства этого крестьянина, отношение его к низшим и высшим группам, — а знать этого с точностью мы не можем.

Тут надо много практического умения, знания местных условий. Этого у нас еще нет. Сознаться в этом вовсе не совестно; мы должны открыто это признать. Мы никогда не были утопистами и не воображали, что коммунистическое общество мы будем стро­ить чистенькими руками чистеньких коммунистов, которые должны рождаться и вос­питываться в чисто коммунистическом обществе. Это — детские побасенки. Строить коммунизм мы должны из обломков капитализма, и только тот класс, который закален в борьбе против капитализма, может это сделать. Пролетариат, — вы превосходно это знаете, — не лишен недостатков и слабостей капиталистического общества. Он борется за

198__________________________ В. И. ЛЕНИН

социализм, и вместе с тем борется против своих собственных недостатков. Лучшая пе­редовая часть пролетариата, которая в городах десятилетиями вела отчаянную борьбу, могла перенимать в этой борьбе всю культуру городской и столичной жизни и в из­вестной степени ее восприняла. Вы знаете, что деревня была осуждена даже в передо­вых странах на темноту. Конечно, культурность деревни будет нами повышена, но это дело годов и годов. Вот что у нас всюду забывают товарищи и вот что особенно на­глядно рисует перед нами каждое слово людей с мест, не здешних интеллигентов, не людей ведомственных, — их мы много слышали, — а людей, практически наблюдав­ших работу в деревне. Вот эти голоса нам были особенно ценны в аграрной секции. Эти голоса будут особенно ценны теперь, — я уверен в этом, — для всего партийного съез­да, так как они взяты не из книг, не из декретов, а из самой жизни.

Все это побуждает нас работать в том смысле, чтобы внести побольше ясности в на­ши отношения к среднему крестьянству. Это очень трудно, потому что ясности этой нет в жизни. Этот вопрос не только не разрешен, но и неразрешим, если хотят решить его сразу и сейчас же. Есть люди, которые говорят: «Не нужно было писать такого ко­личества декретов», — и упрекают Советское правительство за то, что оно взялось за писание декретов, не зная, как их провести в жизнь. Эти люди в сущности не замечают, как они скатываются к белогвардейцам. Если бы мы ожидали, что от написания сотни декретов изменится вся деревенская жизнь, мы были бы круглыми идиотами. Но если бы мы отказались от того, чтобы в декретах наметить путь, мы были бы изменниками социализму. Эти декреты, которые практически не могли быть проведены сразу и пол­ностью, играли большую роль для пропаганды. Если в прежнее время мы пропаганди­ровали общими истинами, то теперь мы пропагандируем работой. Это — тоже пропо­ведь, но это проповедь действием — только не в смысле единичных действий каких-нибудь выскочек, над чем мы много смеялись в эпоху анархистов и

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 199

старого социализма. Наш декрет есть призыв, но не призыв в прежнем духе: «Рабочие, поднимайтесь, свергайте буржуазию!». Нет, это — призыв к массам, призыв их к прак­тическому делу. Декреты, это — инструкции, зовущие к массовому практическому делу. Вот что важно. Пусть в этих декретах многое негодно, много такого, что в жизнь не пройдет. Но в них есть материал для практического дела, и задача декрета состоит в том, чтобы научить практическим шагам те сотни, тысячи и миллионы людей, которые прислушиваются к голосу Советской власти. Это — проба практического действия в области социалистического строительства в деревне. Если мы так будем смотреть, то­гда из суммы наших законов, декретов и постановлений мы вынесем чрезвычайно мно­го. Мы не будем смотреть на них, как на абсолютные постановления, которые надо во что бы то ни стало, тотчас же, сразу провести.

Надо избегать всего, что могло бы поощрить на практике отдельные злоупотребле­ния. К нам присосались кое-где карьеристы, авантюристы, которые назвались комму­нистами и надувают нас, которые полезли к нам потому, что коммунисты теперь у вла­сти, потому, что более честные «служилые» элементы не пошли к нам работать вслед­ствие своих отсталых идей, а у карьеристов нет никаких идей, нет никакой честности. Эти люди, которые стремятся только выслужиться, пускают на местах в ход принужде­ние и думают, что это хорошо. А на деле это приводит иногда к тому, что крестьяне го­ворят: «Да здравствует Советская власть, но долой коммунию!» (т. е. коммунизм). Такие случаи не выдуманы, а взяты из живой жизни, из сообщений товарищей с мест. Мы не должны забывать того, какой гигантский вред приносит всякая неумеренность, всякая скоропалительность и торопливость.

Нам нужно было спешить во что бы то ни стало, путем отчаянного прыжка, выйти из империалистической войны, которая нас довела до краха, нужно было употребить са­мые отчаянные усилия, чтобы раздавить буржуазию и те силы, которые грозили разда­вить нас. Все это было необходимо, без этого мы не могли бы

200__________________________ В. И. ЛЕНИН

победить. Но если подобным же образом действовать по отношению к среднему кре­стьянству, — это будет таким идиотизмом, таким тупоумием и такой гибелью дела, что сознательно так работать могут только провокаторы. Задача должна быть здесь постав­лена совсем иначе. Тут речь идет не о том, чтобы сломить сопротивление заведомых эксплуататоров, победить их и низвергнуть, — задача, которую мы ставили раньше. Нет, по мере того, как мы эту главную задачу решили, на очередь становятся задачи более сложные. Тут насилием ничего не создашь. Насилие по отношению к среднему крестьянству представляет из себя величайший вред. Это — слой многочисленный, многомиллионный. Даже в Европе, где нигде он не достигает такой силы, где гигантски развита техника и культура, городская жизнь, железные дороги, где всего легче было бы думать об этом, — никто, ни один из самых революционных социалистов не пред­лагал насильственных мер по отношению к среднему крестьянству.

Когда мы брали власть, мы опирались на все крестьянство целиком. Тогда у всех крестьян была одна задача — борьба с помещиками. Но до сих пор у них осталось пре­дубеждение против крупного хозяйства. Крестьянин думает: «Если крупное хозяйство, значит, я опять батрак». Конечно, это ошибочно. Но у крестьянина с представлением о крупном хозяйстве связана ненависть, воспоминание о том, как угнетали народ поме­щики. Это чувство остается, оно еще не умерло.

Больше всего мы должны основываться на той истине, что здесь методами насилия по самой сути дела ничего нельзя достигнуть. Здесь экономическая задача стоит совсем иначе. Здесь нет той верхушки, которую можно срезать, оставив весь фундамент, все здание. Той верхушки, которою в городе были капиталисты, здесь нет. Действовать здесь насилием, значит погубить все дело. Здесь нужна работа длительного воспита­ния. Крестьянину, который не только у нас, а во всем мире, является практиком и реа­листом, мы должны дать конкретные примеры в доказательство того, что «коммуния» лучше всего. Конечно, не выйдет никакого

VIII СЪЕЗД РКГЩ_______________________________ 201

толку, если в деревне будут появляться скоропалительные люди, которые порхнули ту­да из города, приехали, покалякали, учинили несколько интеллигентских, а то и не ин­теллигентских склок и, расплевавшись, разъехались. Это бывает. Вместо уважения, они вызывают насмешку, и совершенно законно.

По этому вопросу мы должны сказать, что коммуны мы поощряем, но они должны быть поставлены так, чтобы завоевать доверие крестьянина. А до тех пор мы — уча­щиеся у крестьян, а не учителя их. Нет ничего глупее, когда люди, не знающие сельско­го хозяйства и его особенностей, люди, которые бросились в деревню только потому, что они услышали о пользе общественного хозяйства, устали от городской жизни и же­лают в деревне работать, — когда такие люди считают себя во всем учителями кресть­ян. Нет ничего глупее, как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянина.

Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянина, а к тому, чтобы учесть особенные условия жизни крестьянина, к тому, чтобы учиться у крестьян спосо­бам перехода к лучшему строю и не сметь командовать! Вот правило, которое мы себе поставили. (Аплодисменты всего съезда.) Вот правило, которое мы постарались изложить в нашем проекте резолюции, ибо в этом отношении, товарищи, мы действительно погрешили не мало. Признаться в этом нисколько не стыдно. У нас не было опыта. Самая борьба с эксплуататорами взята нами из опыта. Если нас иногда осуждали за нее, то мы можем сказать: «Господа капиталисты, вы в этом виноваты. Ес­ли бы вы не оказали такого дикого, такого бессмысленного, наглого и отчаянного со­противления, если бы вы не пошли на союз с буржуазией всего мира, — переворот принял бы более мирные формы». Теперь, отразив бешеный натиск со всех сторон, мы можем перейти к иным методам, потому что мы действуем не как кружок, а как партия, ведущая за собой миллионы. Миллионы не могут сразу понять перемену курса и по­этому сплошь и рядом удары, предназначаемые для

202__________________________ В. И. ЛЕНИН

кулаков, попадают в среднего крестьянина. Это не удивительно. Надо только понять, что это вызывается историческими условиями, которые изжиты, и что новые условия и новые задачи по отношению к этому классу требуют новой психологии.

Наши декреты относительно крестьянского хозяйства в основе правильны. Мы ни от одного из них не имеем оснований отказываться, ни об одном жалеть. Но если декреты правильны, то неправильно навязывать их крестьянину силой. Ни в одном декрете об этом не говорится. Они правильны, как намеченные пути, как призыв к практическим мероприятиям. Когда мы говорим: «Поощряйте объединение», — мы даем директивы, которые много раз должны быть испробованы, чтобы найти окончательную форму их проведения. Раз сказано, что необходимо добиваться добровольного согласия, значит нужно крестьянина убеждать и нужно убеждать практически. Словами они не дадут себя убедить и прекрасно сделают, что не дадут. Плохо было бы, если бы они давали себя убеждать одним прочтением декретов и агитационными листками. Если бы так можно было переделать экономическую жизнь, — вся эта переделка не стоила бы ло­маного гроша. Нужно сначала доказать, что такое объединение лучше, объединить лю­дей так, чтобы они действительно объединились, а не расплевались, — доказать, что это выгодно. Так ставит вопрос крестьянин, и так ставят вопрос наши декреты. Если мы до сих пор этого добиться не умели, в этом ничего постыдного нет, мы должны это от­крыто признать.