Экспрессия как внешнее Я личности

Термин «экспрессия» переводится на русский язык как выразительность, яркое проявление чувств, настроений. Экспрессия толкуется также, как предъявление вовне (другому человеку, группе лиц) скрытых для непосредственного наблюдения психологических особенностей личности. Экспрессивность означает степень выраженности того или иного чувства, настроения, состояния, отношения и т. д. Термины «экспрессия» и «экспрессивность» используются не только психологами, но и искусствоведами, театраловедами, в том случае, когда им необходимо подчеркнуть степень выраженности духовного мира человека или указать на средства его выражения, например, музыка, живопись, архитектура. Таким образом, в существующих определениях экспрессии и экспрессивности имеются указания на связь данного явления с духовным и душевным миром человека. Представления о связи экспрессии и внутреннего мира человека, сформировавшиеся во многом в философско-эстетической, искусствоведческой литературе, были дополнены психологами. Суть данной связи в контексте психологии видится в том, что экспрессии отводится место не просто внешнего сопровождения психических явлений. Она трактуется как часть этих явлений, как форма их существования. Поэтому можно говорить об экспрессии как о личностном образовании, как инструменте познания внутреннего мира человека, как о его внешнем Я. Вся история психологии выразительного, экспрессивного, невербального поведения подтверждает правомерность данного вывода. Великий русский исследователь выразительного поведения князь Сергей Волконский в своих книгах (32, 33) писал о том, что выразительное поведение — «это выявление внутреннего «я» путем внешнего «я». «Это есть самоизваяние, притом вечно изменяющееся» (33. С. 16).

Традиция изучения экспрессии как внешнего Я личности была заложена работами В. Классовского (65), И. М. Сеченова (165), И. А. Сикорского (166), Д. Авербуха (2), С. Л. Рубинштейна (158). Уже в середине прошлого века исследователи выразительного поведения считали, что «наше тело, поставленное между душою и внешнею природою, зеркало, отражающее в себе действие их обоих, рассказывает всем желающим и умеющим понимать. Эти рассказы — не только наши склонности, волнения, чувства, мысли, но и повреждения, которые оно само получило от судьбы, страстей, болезней» (65. С. 57).

Большое влияние на развитие психологии выразительных движений, а также на становление концепции об экспрессии как внешнем Я личности оказала работа И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга». В ней он подчеркивал, что «все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности сводится лишь к одному явлению — мышечному движению» (165. С. 71), тем самым доказывая, что и экспрессивные движения служат средством проявления психических процессов. «Посмотрите хотя бы на эту нервную даму, которая не в состоянии противостоять даже ожидаемому легкому звуку. У нее даже в выражении лица, в позе есть что-то такое, что обыкновенно называется решимостью, — пишет И. М. Сеченов, — это, конечно, внешнее мышечное проявление того акта, которым она старается, хотя и тщетно, победить невольные движения. Подметить это проявление воли вам чрезвычайно легко... только потому, что в вашей жизни вы видели подобные примеры 1000 раз» (165. С. 79). На основе идей И. М. Сеченова стал развиваться подход к выразительным движениям как к средству объективизации психологических характеристик личности, как к средству создания внешнего Я личности. В работах И. М. Сеченова имеется ряд соображений относительно взаимосвязи между внешним и внутренним. Среди них идея о том, что все душевные движения человека находят свое выражение во внешнем облике и мысль о том, что связь между внешним и внутренним закрепляется благодаря систематическому совпадению внешнего и внутреннего, благодаря социально-психологическому наблюдению за выразительным поведением и его интерпретации в общении. Идеи И. М. Сеченова нашли продолжение в работе Д. Авербуха. Он пишет: «Внутренние перемены человека влекут за собой перемены и в его внешности... внешность, поэтому, не есть случайное сочетание форм, а строгое и отчетливое выражение родовых и индивидуальных особенностей, присущих субъекту» (2. С. 30).

Интерес исследователей к экспрессивному поведению личности, к экспрессии человека не ослабевал в течение всего двадцатого столетия и по мере появления фундаментальных психологических работ возрастал, что привело к формированию психологии выразительного, экспрессивного поведения личности как самостоятельной отрасли психологической науки. Она представлена в нескольких сложившихся в течение XX столетия направлениях — это немецкая психология выражения (Ausdruckpsychologie), англо-американская психология невербального поведения, невербальных коммуникаций и отечественная психология выразительных движений или выразительного поведения.

Несмотря на то, что отечественная психология выразительного поведения начала формироваться еще в первой половине XIX века, считается, что немецкая психология выражения — это первая по времени научная традиция изучения экспрессии человека. Основные достижения этого направления психологии изложены в объемистом томе под названием «Ausdruckpsychologie» (211). Как следует из него, предмет психологии выражения — это закономерности выявления на основе внешне данных признаков сущностной природы личности; изучение выражения как целостно-динамического явления, в котором представлены индивидуальные особенности человека, его актуальные состояния, отношения, уровень притязаний, ценностные ориентации, стиль жизни и т. д. Первые графические коды экспрессии основных эмоций, включающие движения верхней, средней, нижней части лица и состоящие из комбинаций «рисунка» бровей, рта, разреза глаз, направления морщин на лбу, вокруг рта и глаз, были составлены в начале века в рамках психологии выражения. Как основа они используются с целью кодирования экспрессии многими современными исследователями.

Ряд психологов внесли существенный вклад в формирование психологии выражения. Один из них — это Карл Готтшальдт (233). Он поставил важнейший вопрос о поле явлений, объединенных понятием «выражение». В своем исследовании К. Готтшальдт наблюдал с помощью кинокамеры за тем, как студент решает задачу, которая ему была предъявлена в качестве теста, определяющего уровень развития его интеллекта. Он зафиксировал три этапа решения задачи: ориентировочный, поиск решения и этап завершения — успех. Для каждого из этапов решения им была зафиксирована «актуальная поза», а также мимические, жестовые, интонационные особенности поведения. Эти данные побудили автора работы уточнить понятие «выражение». К. Готтшальдт предложил различать понятия «выражение» и «внешние проявления». Под внешними проявлениями понимается непосредственная репрезентация эмоциональных состояний, а под выражением имеется в виду комплекс направленных действий, связанных с пережитым, с социальным положением, — это постоянная структура личности, ее характера. К. Готтшальдт разъясняет свой подход к пониманию выражения, опираясь на тот факт, что различные движения, например, прерывистые движения в напряженной конфликтной ситуации, не столько соответствуют определенным переживаниям личности, сколько указывают на общий уровень напряжения.

Вслед за К. Готтшальдтом, Н. Фрийда, в написанной ею главе «Мимика и пантомимика» (211), высказывает мнение, что выражение — это специфическая позиция личности, которая раскрывается в стиле и манере выражения. Р. Кирхофф в обобщающей теоретической работе также подчеркивает, что понятие выражение имеет отношение к широкому кругу явлений и охватывает практически все средства выражения личности (211). «Выражение личности» в рамках психологии выражения превращается в одну из фундаментальных категорий психологии, становится в один ряд с такими понятиями, как манера, стиль личности. Она фиксирует нечто стабильное, сущностное, отличающее одного человека от другого (движения лица, которые постоянно сопровождают различную мимику, например напряженность, недовольное движение губ), позы, темп движений, их направленность, изобилие, угловатость или пластичность, вид смеха или улыбки, испуг, склонность к определенным реакциям на событие (например, к суровому взгляду), манеру держаться и т. д. Но такое толкование понятия «выражение личности» не является единственным.

С нашей точки зрения, более правомерно говорить о нескольких трактовках этого понятия.

1. О толковании в широком смысле выражения, ставящего его в один ряд с такими понятиями, как отражение. В этом случае субъект выражения — это все его «максимальное бытие», представленное во всех внешних проявлениях.

2. О толковании выражения в узком смысле как категории, охватывающей персональное, личностное бытие. Субъект выражения — это несколько устойчивых черт, стиль, манера.

3. О выражении как однотипном проявлении какого-то чувства или отношения, состояния.

4. О выражении как динамическом явлении, соответствующем конкретным состояниям, отношениям личности.

В результате широкого и узкого толкования понятия «выражение личности» произошло невероятное увеличение спектра тех средств, с помощью которых содержание, подлежащее выражению, может быть обнаружено. В этот класс, позволяющий выявлять сущность личности, ее своеобразие, попадают: мимика, жесты, почерк, рисунок, одежда, форма тела, стиль речи, окружающая среда и т. д. В зависимости от того, как трактуется понятие «выражение», определяется набор изучаемых средств, в соответствии с которым формируются направления психологии выражения.

В каждой из приведенных трактовок «выражения» просматривается общая тенденция — связывать выражение (экспрессию) с постоянно повторяющимися паттернами средств выражения, соответствующих различным по уровню организации и формально-динамическим характеристикам личности. Иными словами, выражение — это нечто устойчивое, присущее только данному человеку, даже если имеет отношение к динамическим структурам личности (однотипно радуется гневается, проявляет агрессию и т.д.). В этом смысле выражение (совокупность средств выражения) является образованием индивидно-личностным, представляет собой внешнее, экспрессивное Я человека.

Параллельно с немецкой психологией выражения, но в ином направлении развивается отечественная психология экспрессивного поведения, которая особое внимание уделяет изучению взаимосвязей между выразительными движениями и эмоциональными состояниями человека. Личностный подход к выразительным движениям стал оформляться в начале XX века. На его становление оказали влияние работы И. А. Сикорско-го (166), В. М. Бехтерева (22). И. А. Сикорский в своей книге «Всеобщая психология с физиогномикой» представил экспрессивные паттерны (коды) сложнейших переживаний человека, таких, как стыд, скорбь, связал экспрессию с профессиональной деятельностью, указал на различные типы людей, представленные в их экспрессивном репертуаре. Наряду с этими идеями, И. А. Сикорский уточнил понятие о физиогномике и придал ей статус научной категории. В целом, И. А. Сикорский рассматривал экспрессию как личностное образование, как внешнее Я человека.

В. М. Бехтерев в своем труде «Объективная психология», вышедшем впервые в 1907—1912 годах, обосновывает подход к изучению психики через анализ ее внешних проявлений. Особое внимание В. М. Бехтерев уделяет мимике, экспрессии лица. Он предлагает классификацию мимических движений, рассматривает их индивидуальное развитие и т. д. После работ В. М. Бехтерева, И. А. Сикорского вплоть до выхода в свет «Основ общей психологии» С. Л. Рубинштейна экспрессия изучается в этологическом плане, в рамках сравнительной психологии, например, работа Н. Н. Ладыгиной-Котс (102). Это направление в изучении экспрессии было продолжено в исследованиях Н. А. Тиха (177). Ценность данных работ заключается в том, что они раскрывают эволюционно-генетические предпосылки закрепления связей между выразительным поведением и психическими состояниями человека.

С точки зрения гуманитарного подхода внес вклад в становление психологии экспрессивного поведения С. Волконский, который так и назвал свою книгу «Выразительный человек» (32). В этой книге рассматриваются жесты, мимика человека как особая знаковая система, которую можно развивать с помощью упражнений различного рода, уделяется внимание проблеме взаимосвязи между жестами, экспрессией человека и его внутренним миром. В трудах С. Волконского впервые были поставлены такие проблемы современной психологии выражения, как проблема самопредъявления, использования экспрессии с целью создания образа Я личности.

В дальнейшем гуманитарная линия в изучении экспрессии была представлена в отечественной психологии исследованиями онтогенеза речи (например, изучение речевых и неречевых средств общения у детей). В этих работах подчеркивается, что основой формирования выразительных движений как знаков-индикаторов психологических особенностей человека являются развивающиеся потребности в общении и познании себя и другого человека. Огромную роль в формировании основных положений современной отечественной психологии экспрессивного поведения сыграли работы, выполненные в области экстралингвистики, в которой экспрессия рассматривается в связи с речевым поведением человека.

Но наиболее значительное влияние на развитие теории отечественной психологии экспрессивного поведения (как ее естественнонаучной, так и гуманитарной ветви) оказали идеи С. Л. Рубинштейна, представленные в «Основах общей психологии». Включение им раздела о выразительных движениях в учебник по общей психологии придало этой проблеме не только фундаментальный научный статус, но и привлекло внимание многих отечественных психологов к экспрессивному поведению человека. Его мысли о единстве природного и социального, естественного и исторического в выразительном поведении используются современными исследователями для объяснения многообразия форм экспрессии, противоречивых связей между ними и психологическими особенностями личности. Он подчеркивал, что выразительное поведение является неотъемлемой частью развития человеческих действий, его поведения и деятельности. С. Л. Рубинштейн считал, что «.... действие не исчерпывается внешней своей стороной, а имеет и свое внутреннее содержание и выражение отношения человека к окружающему, является внешней формой существования внутреннего, духовного содержания личности, также и выразительные движения не просто лишь внешнее, пустое сопровождение эмоций, а внешняя форма их существования или проявления» (158. С. 409). С. Л. Рубинштейн обратил внимание на тот факт, что статистические и динамические аспекты экспрессии взаимосвязаны, являются характеристикой личности в целом.

Особое внимание экспрессии как личностному образованию уделил в своих работах Л. М. Сухаребский (176). Рассматривая в самых разнообразных аспектах мимику человека, он приходит к выводу, что она является объективным показателем развития личности, принадлежности ее к той или иной профессии. Он считал, что трудовые занятия, социализация человека откладывают отпечаток на экспрессию его лица, образуя характерные только для данного индивида мимические маски, «следы» его переживаний, отношений, ведущих состояний. Эти выводы были подтверждены им в результате рассмотрения мимики больных людей, в качестве показателя глубинных нарушений их личности, эмоционально-потребностной сферы.

Исходя из этих представлений, в отечественной психологии экспрессия, выразительные движения наделяются функцией раскрывать во внешнем внутреннее, «создавать образ человека» или его внешнее Я. В 60-е годы XX столетия идеи отечественных психологов о взаимосвязи личности и экспрессии легли в основу трактовки феноменов понимания человека человеком на основе его внешности и экспрессии (25). Формирование социально-перцептивного подхода к экспрессии человека связано с именем А. А. Бодалева. Обсуждая проблему экспрессии личности, А. А. Бодалев указывает на то, что она непосредственно связана с ее психологическими особенностями. С его точки зрения, «сложные психологические образования, которые представляют собой непрерывно перестраивающиеся по ходу деятельности ансамбли процессов и состояний, динамично выражаются во внешнем облике и поведении человека в виде совокупности определенных признаков, организующихся в пространственно-временные структуры» (25. С. 99) Эта совокупность признаков существует не сама по себе, а выступает как показатель скрытых для непосредственного наблюдения психических процессов и свойств личности, т. е. является экспрессивным Я личности. Дальнейшая разработка данной проблемы в рамках психологии общения привела к созданию В. Н. Панферовым (135, 137) концепции взаимосвязи субъектных свойств личности и объектных характеристик ее поведения. Он один из первых в социально-психологическом плане поставил проблему внешнего экспрессивного Я личности, вопрос о соотношении признаков-элементов внешнего облика, поведения человека с его психологическими качествами, Субъектные (психологические) качества открываются, по мнению В. Н. Панферова, посредством внешнего облика, куда входят экспрессия, деятельность и предметные действия.

Англо-американская психология невербального поведения изначально формировалась как отрасль, противопоставляющая себя немецкой психологии выражения. Поэтому в ней чаще употребляется понятие «экспрессия» в связи с выражением эмоциональных состояний, как динамических элементов в структуре личности, непосредственно наблюдаемых (без спекуляций психологии выражения). Термины «экспрессия», «экспрессивное» поведение применяются в англо-американской психологии для того, чтобы подчеркнуть экспрессивные функции невербального поведения, т. е. функции выражения, предъявления вовне скрытых и в то же время непосредственно наблюдаемых особенностей личности. Экспрессия, невербальное поведение изучались и изучаются как объективные показатели, как индикаторы самых разнообразных параметров личности, ее изменений под влиянием воздействий различного рода. Иными словами, англо-американская психология невербального поведения также занимается проблемой выражения личности, исследует ее внешнее, экспрессивное Я.

Экспериментальная психология невербального поведения представляет собой не что иное, как попытку найти непротиворечивые связи между экспрессией и психологическими особенностями человека. Из многих теоретических обзоров, выполненных во второй половине XX века, следует, что экспериментальная психология невербального поведения не столько изменила представления об экспрессии, сколько заменила термин «экспрессивный» на термин «невербальный», введя в круг явлений такие, как: кинесика, проксемика, таке-сика, просодика, одежда, косметика, окружающая среда и т. д. Данное уточнение необходимо для того, чтобы еще раз подчеркнуть, что англо-американская психология невербального поведения также рассматривает в качестве средств организации поведения, общения тот же спектр средств, который был очерчен психологией выражения. Поэтому такие понятия, как «экспрессивный код» и «невербальный код» по сути соответствуют одному и тому же явлению — некоторой программе, паттерну, совокупности выразительных, невербальных движений, имеющих прямую связь с психологическими особенностями человека и его общением с другими людьми.

Огромное влияние на становление англо-американской психологии невербального поведения оказал труд Ч. Дарвина (45). Его основные положения достаточно часто анализируются в соответствующей литературе, поэтому нет необходимости в том, чтобы останавливаться на его идеях подробно. Важно подчеркнуть то, что данный труд повлиял как на становление психологии невербального поведения, имеющей социокультурную ориентацию в своих объяснительных схемах, так и на ту, в основе которой лежит эволюционно-биоло-гический подход к объяснению взаимосвязей между внешним и внутренним. Ярким примером нахождения компромисса между эволюционно-биологическим подходом и идеями культурно-психологического анализа связей между экспрессией и психическими состояниями человека является книга К. Изарда «Эмоции человека» (55), в которой он в ряде глав анализирует эволюционно-биологическое значение экспрессии лица, а также показывает ее роль в социальном взаимодействии, описывает «коды» экспрессивных проявлений основных эмоций.

В 40-е годы формируется структурно-лингвистический подход к анализу невербального поведения или экспрессии человека. Д. Эфрон, один из первых, применил структурно-лингвистические методы с целью изучения межкультурных различий в движениях тела и жестах. За ним Р. Бердвистелл создает визуально-кинетический язык общения. М. Аргайл разрабатывает системы записей невербальных коммуникаций. Эта линия продолжается в работах П. Экмана. Но наряду с ней он развивает и оформляет оригинальную нейро-культурную концепцию экспрессивного поведения. Пожалуй, работы перечисленных авторов, начиная с 60—70-х годов, оказывают существенное влияние на отечественную психологию невербальных коммуникаций, на дифференциацию подходов внутри нее.

В целом, психология выражения охватывает более широкий круг явлений, чем психология невербального поведения. Об этом свидетельствует тот факт, что в рамках психологии выражения формировалась и до сегодняшнего дня развивается экспериментальная физиогномика, которая обращается к устойчивым характеристикам внешности, фиксируя динамический аспект экспрессии в качестве «следов» преобладающих переживаний и отношений человека. В классическом определении физиогномики подчеркивается, что это — экспрессия лица и фигуры человека, взятая безотносительно к выразительным движениям и обусловленная самим строением лица, черепа, туловища, конечностей. Но пристальное изучение различных работ в области физиогномики убеждает в том, что ее представители со времен Аристотеля пытаются совместить динамический аспект экспрессии и «следы» переживаний, конституциональные характеристики человека, которые относятся к статическим параметрам экспрессивного Я личности. Термин «физиогномия» происходит от греческих слов — природа, характер — мысль, познавательная способность. Отсюда искусство распознавать характер по внешним признакам называется «физиогномия», а сами признаки «физиогномика». В современных исследованиях «физиогномика» трактуется как учение о выражении человека в чертах лица и формах тела, учение о выразительных формах психологического склада личности. Подробнее об истории становления физиогномики изложено в книге В. В. Куприянова, Г. В. Стовичек (90).

Практическая физиогномика как отрасль психологии выражения начала складываться очень давно. Издревле считалось, что первая способность человека — это умение организовать свой внешний облик. Русский физиолог Богданов писал, что искусство прилагать физиогномические наблюдения к житейским потребностям одно из самых старых. Известно, что древние поэты-драматурги помещали в рукописи, в разделе «действующие лица» изображения масок, соответствующих характерам героев. Они были уверены в том, что определенный тип лица неразрывно связан с определенным характером, поэтому, чтобы зритель верно понимал психологию героя, необходимо было текст сопроводить изображениями масок персонажей. Первое и достаточно упрощенное физиогномическое воззрение касается взаимосвязи физической красоты и нравственных, моральных качеств человека. «Когда сердце человека совершенно, совершенен и его внешний облик».

Основоположником физиогномики считают Аристотеля. Его трактат, посвященный физиогномике, подробнейшим образом анализируется А. Ф. Лосевым в книге «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика». Многие идеи Аристотеля справедливо критикуются. Например, Аристотель писал, что у кого губы тонкие, твердые, вздернутые кверху, тот является человеком благородным; у кого губы толстые и верхняя губа выступает над нижней, тот — тупой человек; у кого широкий, медленный шаг, тот — неисполнительный, а у кого мелкий шаг, тот — предприимчивый Однако нельзя не обратить внимания на тот факт, что им впервые были определены источники противоречия между (выражением) кодом и его содержанием. Во-первых,.Аристотель замечает, что при различных состояниях можно добиться любого выражения, даже такого, которое им не соответствует. Во-вторых, он отмечает изменчивость способов выражения. В-третьих, констатирует, что кодирование состояния зависит от умения человека адекватно выражать свои переживания. И последнее, Аристотель отмечает, что есть признаки душевных состояний, которые человек не испытывает в данный момент, но как остаточные явления они входят в структуру его внешности.

Таким образом, еще Аристотель отметил, что выражение — это не всегда знак реального состояния, что в структуру выражения входят признаки, которые носят конвенциальный характер, что кодирование внутреннего во внешнем определяется способностью человека управлять экспрессией.

Проявляли интерес к физиогномике многие известные врачи, художники, писатели. Так, Леонардо да Винчи в своем трактате писал, что «... знаки лица отчасти обнаруживают природу людей, их пороки и склад, но знаки на лице, отделяющие щеки от губ, рта, ноздри от носа и главные впадины от глаз, отчетливы у людей веселых и часто смеющихся; те же, у которых они слабо обозначены, — (это) люди, предающиеся размышлениям, те же, у которых части лица сильно выдаются и углубляются, — (это) скотоподобные и гневные, с малым разумом; те же, у которых линии, находящиеся между бровями, очень отчетливы, — склонны к гневу; те же, у которых поперечные линии лба сильно прочерчены, — (это) люди, богатые тайными или явными жалобами. И также можно говорить о многих (других) частях» (66. С. 162) По мнению Леонардо да Винчи, художнику необходимо постоянно изучать движения человеческого тела, соотносить их с переживаемыми страстями. Он советует «... наблюдайте смеющихся, плачущих, рассматривайте кричащих от гнева и так все состояния нашей души» (66. С. 184).

В. Лазарев отмечает в предисловии к книге Леонардо да Винчи, что основная предпосылка психологического творчества художника — это «святая вера в гармоническое соответствие между телом и душой». Для Леонардо, «если душа беспорядочна и хаотична, то беспорядочно и хаотично и само тело, в котором обитает эта душа». Физическая красота и прекрасная душа — это для художника одно и то же, поэтому он редко прибегал к изображению некрасивых лиц. Наряду с общими физиогномическими наблюдениями Леонардо много внимания уделял изображениям экспрессии состояний, отношений между людьми, давал советы по поводу того, как нужно изображать жесты, выражения лица благородных людей. Он твердо был убежден в абсолютном соответствии душевных переживаний их внешним проявлениям, поэтому дает точные предписания, как изображать гнев, отчаяние и т. д. Леонардо советует обращать внимание на причины, вызвавшие определенное состояние человека, от этого зависит, по его мнению, экспрессия и особенности ее изображения. «... Одни плачут от гнева, другие от страха, одни от нежности и радости, другие от предчувствия, одни от боли и мучения, другие от жалости и горя, потеряв родных или друзей; при этих плачах один обнаруживает отчаяние, другой не слишком опечален, одни только слезливы, другие кричат, у одних лицо обращено к небу и руки опущены, причем пальцы их переплелись, другие напуганы, с плечами, поднятыми к ушам; и так дальше в зависимости от вышеназванных причин. Тот, кто изливает плач, приподнимает брови в месте их соединения, и сдвигает их вместе, и образует складки посередине над ними, опуская углы рта. У того же, кто смеется, последние подняты, а брови раскрыты и удалены друг от друга» (66. С. 186—197).

В контексте практической физиогномики принято осуществлять не только наблюдения, но и применять измерения соотношений различных частей лица и связывать полученные формулы с теми или иными характеристиками личности. Эти приемы были использованы еще Леонардо да Винчи. В его живописных портретах можно обнаружить присутствие математических измерений. В. Лазарев считает, что знаменитая улыбка Моны Лизы «построена на тончайших математических измерениях, на строгом учете выразительных ценностей отдельных частей лица. И при всем при этом эта улыбка абсолютно естественна, и в этом именно сила ее очарования. Она отнимает у лица все жесткое, напряженное, застылое, она превращает его в зеркало смутных, неопределенных душевных переживаний... Эта улыбка является не столько индивидуальной чертой Моны Лизы, сколько типичной формулой психологического оживления... которая позднее превратилась в руках его учеников и последователей в традиционный штамп» (66. С. 23).

Особый вклад в развитие физиогномики внесла работа И. Лафатера «Фрагменты по физиогномике в целях наилучшего познания человека и распространения человеколюбия». Лафатер зарисовал тысячи лиц и создал 600 таблиц. Альбом, составленный из этих таблиц, он назвал «Библией физиогномики». Интересной является попытка Лафатера восстановить внешность человека на основе знаний о его убеждениях, поступках, творческой деятельности («физиогномика наоборот»). Эту идею он стремился реализовать в процессе работы над физиогномическим портретом Иисуса Христа (приводится по 90). Много любопытных наблюдений о взаимодействии внешнего облика и психологических особенностей человека можно найти в книге Франсуа де Ларошфуко «Мемуары. Максимы» (104). Он писал: «Привлекательность при отсутствии красоты — это особого рода симметрия, законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека — с другой» (104. С. 169).

Много пищи для размышлений над особенностями взаимосвязи физиогномических и динамических аспектов экспрессивного Я личности дают художественные произведения великих писателей, отличающихся наблюдательностью, проницательностью и т. д. Достаточно вспомнить об «игре в портреты», автором и активным участником которой был И. С. Тургенев. Суть данной игры заключается в следующем: заранее рисовалось 5—6 портретов, в которых Тургенев стремился передать свои представления о людях различных социальных слоев, их характерах. Каждый участник игры по деталям внешности должен был дать психологическую характеристику изображенных лиц. Как следует из суждений участников «игры», приведенных вместе с рисунками, в 73 томе «Литературного наследства», они проявили определенные способности к установлению связей между внешним и внутренним. Но главное то, что их ответы, иными словами, психологические портреты изображенных людей совпадали по содержанию.

Особое внимание поиску устойчивых связей между внешностью человека и его душой, его личностью уделял Ф. М. Достоевский. Писатель искал и описывал элементы экспрессии, свидетельствующие об устойчивых характеристиках человека. В романе «Подросток» читаем: «... смехом иной человек себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную... Смех требует прежде всего искренности, а где в людях искренность? Смех требует беззлобия, а люди всего чаще смеются злобно... Иной характер долго не раскусите, а рассмеется человек как-нибудь очень искренно, и весь характер его вдруг окажется как на ладони... смех есть самая верная проба души» (48. Т. 13. С. 370). Современная поэзия также стремится создавать целостные образы человека, привлекая метафорический анализ его лица.

Например, стихотворение Н. Заболоцкого «О красоте человеческих лиц»:

Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом. Есть лица — подобия жалких лачуг, Где варится печень и мокнет сычуг. Иные холодные, мертвые лица Закрыты решетками, словно темница. Другие — как башни, в которых давно Никто не живет и не смотрит в окно. Но малую хижину знал я когда-то, Была неказиста она, небогата, Зато из окошка ее на меня Струилось дыханье весеннего дня. Поистине мир и велик и чудесен! Есть лица — подобья ликующих песен. Из этих как солнце сияющих нот Составлена песня небесных высот.

(Н. А. Заболоцкий. Стихотворения и поэмы. М.-Л., 1965. С. 144)

Формирование естественнонаучного подхода к физиогномике начинается с работы Белла «Анатомия и философия выражения», написанной в 1806 г. Через сто тридцать лет на основе работ такого типа Е. Брунсвик и Л. Райтер создали схемы выражений лица, изменяя положение губ, рта, носа, глаз, высоту бровей, лба. Комбинируя эти признаки, используя специальную доску для демонстрации схем лица, они предложили испытуемым охарактеризовать свои впечатления об этих рисунках. Первый вывод, который был сделан на основе анализа полученных результатов, это вывод о том, что схемы лиц, созданные как комбинации случайных признаков, достаточно четко дифференцируются участниками эксперимента в соответствии с теми или иными психологическими особенностями. В следующем эксперименте Е. Брунсвик и Л. Райтер предложили проранжировать все схемы по следующим шкалам:

«интеллигентность», «воля», «характер» (энергичный — неэнергичный, моралист, пессимист, хороший — злой, симпатичный — несимпатичный, веселый — печальный), «возраст». В результате выполненного исследования они получили данные, свидетельствующие о том, что определенные схемы лица устойчиво помещаются большинством испытуемых на определенные места на шкалах. Анализ признаков лиц, отнесенных к определенным шкалам, показал, что наибольшее значение для размещения лица на определенной шкале имеют такие признаки, как «высота расположения губ», расстояние между глаз, высота лба. Например, если на схеме лица был «высокий лоб», то изображение в целом производило более приятное впечатление, а человек с таким лицом воспринимался как более симпатичный, интеллектуальный, энергичный, чем изображение с «низким лбом». Схемы, на которых расположение губ, рта было более высоким, чем на других рисунках, занимали на шкале «возраст» место, которое соответствовало молодому возрасту. В то же время «очень высокий рот» указывает, по мнению участников эксперимента, на неинтеллигентность и отсутствие энергичности как черты характера. «Насупленные брови», «страдальческие глаза», «длинная» верхняя губа характерны для людей печальных, пессимистичных. Многие исследователи пользовались схемами лица, составленными Е. Брунсвиком, Л. Райтером (приводится по 211).

Один из главных выводов физиогномического подхода к экспрессивному Я личности является вывод о том, что люди со сходной внешностью имеют однотипную структуру личности. Такого рода утверждение подвергается сомнению многими исследователями. Несмотря на это, до сегодняшнего дня можно обнаружить на полках книжных магазинов «труды», в которых пропагандируется эта сомнительная идея с помощью опи-I сания особенностей черт лица и указания на их связь Щ с определенными свойствами личности. Давайте заглянем в одну из них. Например, в книгу Френсиса Томаса «Секреты в лице». Автор данной книги утверждает, что если у человека длинный нос, то он изобретателен и умен, как лиса; большие, чистые и сияющие глаза — показатель честности и невинности; если во время говорения у человека опускаются и поднимаются брови, то это верный признак честного и храброго человека; широкий и большой рот означает склонность к болтовне, толстые губы свидетельствуют о склонности к вину и т. д. (229). Думается, что приведенных примеров достаточно для того, чтобы еще раз убедиться в несостоятельности многих обобщений физиогномистов, а также в том, что в такого рода книгах приводятся сведения, которые мало чем отличаются от заблуждений обыденного сознания.

В повседневной жизни человек связывает внешний облик, некоторые особенности лица с определенными качествами личности. Об этом известно давно. Но, как правило, он делает выводы на основе своего личного опыта, ограниченного определенным крутом общения. Поэтому его умозаключения по поводу связи между внутренним и внешним не отличаются глубиной и адекватностью так же, как и наблюдения, приведенные в книге Томаса. Стремление человека судить о личности на основе ее экспрессии, доверять своему физиогномическому опыту отмечается многими исследователями. Так, в одном из исследований группе лиц предъявляли набор фотографий людей, на которых были запечатлены моменты, когда личность находилась в типичных для нее психических состояниях. Участникам эксперимента предлагалось выбрать фотографии двух с их точки зрения, наиболее предпочитаемых и двух, наиболее отвергаемых партнеров — соседей для проживания в коммунальной квартире. Анализируя результаты, авторы эксперимента приходят к выводу, что позитивный и негативный выбор осуществляется не случайно. Субъект ориентируется в своем выборе на внешность человека, приписывая ей определенные психологические характеристики (83) В более ранних по времени

исследованиях, чем приведенная выше работа, также зафиксирован факт психологической интерпретации людей на основе их физиогномических признаков (см. например, работы В. Н. Панферова, А. А. Бодалева). В. Н. Панферов, выполнив в конце 60-х — начале 70-х годов большую серию работ, посвященных особенностям восприятия человека на основе его внешности, показал ограниченность физиогномического опыта культурно-историческими рамками. В его работах указаны те черты личности, которые чаще всего отмечаются на основе ее внешности, а также описаны физиогномические стереотипы (135, 136, 138).

Представители современной психологии выражения, психологии экспрессивного, невербального поведения считают, что для понимания сути человека необходимо анализировать как статические (физиогномические), так и динамические структуры экспрессивного Я личности.

Итак, результаты обсуждения экспрессии в рамках философской этики и эстетики, искусствоведческих дисциплин, психологии, психолингвистики, этологии и физиологии явились фундаментом, на котором сформировалась психология экспрессивного поведения как междисциплинарная наука. Ею были адаптированы положения об эволюционно-генетических предпосылках формирования экспрессии, идеи о связи различных внешних проявлений человека с мозговой деятельностью, выводы о социально-исторических детерминантах превращения выразительного поведения в средство предъявления внутреннего мира личности, формирования ее внешнего Я.

Из приведенных размышлений психологов, принадлежащих к различным направлениям изучения экспрессии личности, следует, во-первых, то, что по аналогии с классификацией подструктур личности и с точки зрения изменчивости компонентов экспрессии, она состоит из статических и динамических подструктур. Во-вторых, исходя из источников формирования экспрессии, внешнего «Я» личности, в его подструктуры входят социальные выразительные движения и выразительные движения, имеющие генотипическую основу. Диапазон генотипических и приобретенных выразительных движений, социальных и индивидных, личностных и индивидуальных, их сочетание в экспрессивном Я личности обусловлены теми же факторами, условиями, механизмами, что и взаимодействие индивидного и личностного, индивидуального и типичного в личности человека. Различные по происхождению виды выразительных движений являются совокупностью форм существования и проявления разноуровневых компонентов личности в ее экспрессивном Я.

В-третьих, экспрессия человека раскрывает его внутренний мир во всем его многообразии и в то же время является существенным способом маскировки этого мира. Выразительное поведение не только выполняет экспрессивную функцию, но и участвует в формировании психических состояний человека, его аффективных реакций, поэтому оно не всегда соответствует действительным переживаниям человека. Социальная, культурная фиксация форм выражения, способов проявления внутреннего во внешнем создает условия для появления конвенциальных совокупностей выразительных движений. Они, наряду со спонтанными выразительными движениями, включенными в структуру тех или иных психологических образований, выступают в роли средства общения, воздействия, регуляции, формирования внешнего, экспрессивного Я личности.

Интенсивность, динамика, симметрия — асимметрия, гармония — дисгармония движений, типичность — индивидуальность — все это характеристики экспрессивного репертуара человека. Разнообразие элементов экспрессивного поведения, быстрота их смены, гармоничность, индивидуальность, доступность для отражения партнером свидетельствуют о наличии у субъекта экспрессивной одаренности, способности к передаче тех параметров своей личности, которые адекватны общению. Неопределенный, однообразный репертуар, беспорядочные, судорожные движения говорят не только о том, что человек не владеет «экспрессивным языком души», что у него низкий уровень развития экспрессивной одаренности, но и о наличии у него глубоких внутренних конфликтов. Развитие экспрессивного репертуара должно начинаться с развития своей личности. Только в этом случае станет нормой поведения призыв, обращенный К. С. Станиславским к актерам: «Да сгинет навсегда со сцены пустой актерский глаз, неподвижные лица, глухие голоса, речь без интонации, корявые тела с закостенелым спинным хребтом и шеей, с деревянными руками, кистями, пальцами, ногами, в которых не переливаются движения, ужасная походка и манеры» (172. С. 305).

В данной книге под внешним, экспрессивным Я личности понимается совокупность устойчивых (физиогномика, индивидно-конституциональные характеристики человека), среднеустойчивых (оформление внешности: прическа, косметика, украшения, одежда) и динамических параметров выражения (экспрессивное, невербальное поведение), организующихся в пространственно-временные структуры и перестраивающихся по ходу развития психофизиологических, психологических и социально-психологических компонентов структуры личности. С этих позиций экспрессия как внешнее Я личности, связанное с ее устойчивыми и динамическими подструктурами, может обсуждаться в следующих направлениях: 1) в качестве показателя общей психомоторной активности личности, сопряженной с ее темпераментом (темп, амплитуда, интенсивность, гармоничность движений); 2) как показатель актуальных психических состояний личности; 3) как выражение модальности, знака отношения одного человека к другому; 4) в качестве средства, информирующего о свойствах и качествах личности; 5) как показатель развития личности в качестве субъекта общения (программы вступления в контакт, поддержания и выхода из него); 6) в качестве показателя социального статуса личности;

7) как средство отождествления личности с определенной группой, общностью, культурой, 8) в качестве средства маскировки, предъявления и регуляции внешним Я личности; 9) как средство, целенаправленно использующееся личностью для контроля, нейтрализации негативных отношений, состояний и создания социально-приемлемых форм поведения; 10) может рассматриваться в качестве показателя личностных способов разрядки, облегчения в стрессогенных ситуациях. Наряду с этими направлениями анализа структуры личности на основе ее невербального поведения она (личность) может быть изучена и с точки зрения использования ею экспрессивного поведения для: 1) поддерживания оптимального уровня близости с партнером; 2) для изменения взаимоотношений в общении; 3) для придания определенной формы взаимодействию с другими (от конфликта до согласия); 4) для осуществления социальной стратификации.

Многогранное исследование личности предполагает также рассмотрение взаимосвязей между ее речевым и экспрессивным поведением (соответствие, гармоничность и т. д.). В этом плане можно говорить о возможностях использования личностью своего экспрессивного репертуара с целью уточнения, изменения, усиления эмоциональной насыщенности сказанного, с целью экономии речевого сообщения. В целом, в каком бы направлении ни осуществлялся анализ экспрессии человека, она всегда является «языком» его души.