1. Под именем «критицизма» следует здесь понимать все те философские направления, которые, относясь с сомнением к проблемам познания и попыткам их разрешения, критически их исследуют и при таком исследовании стремятся избегать предпосылок, не поддающихся критическому обсуждению и оказавшихся годными лишь вследствие того, что они
не встречают возражений. Поэтому общая точка зрения критицизма — точка зрения исследования способности по знания и его источников, — исследования, по возможности свободного от предпосылок. В этом стремлении к полному беспристрастию и справедливому взвешиванию доводов за и против различных мнений критицизм одинаково нейтрально относится к двум противоположным направлениям, эмпиризму и рационализму, между тем как сами эти направления покоятся на том, что принимают на веру известные положения, возникающие, разумеется, под влиянием опытных фактов. Критицизм считает прежде всего необходимым исследовать правомерность таких положений; при этом для него открывается возможность или одновременно отклонить притязания обоих направлений, или примирить их, склоняясь в известных вопросах к эмпиризму, в других — к рационализму. По этому отношению к другим направлениям, смотря по обстоятельствам, более отрицательному или более положительному, в критицизме можно различать две формы: отрицательный критицизм или скептицизм и положительный критицизм или критицизм в собственном смысле слова.
2. Между обоими направлениями отрицательное, скептицизм, — более древнее. Сверх этого, среди всех гносеологических направлений скептицизм раньше получил свою окончательную форму: уже в античной философии он достиг той точки зрения, за пределы которой он не мог уже перешагнуть, ибо это — точка зрения абсолютного сомнения ко всем источникам познания и ко всякой деятельности разума. Однако, рядом со скептицизмом в его законченной форме выступает скептическое направление в более умеренной форме: новейший скептицизм, обыкновенно играющий в руку других определенных направлений. Таким образом, скептицизм нового времени является или в форме одностороннего скептицизма эмпирического или рационалистического, причем первый оспаривает достоверность априорных методов познания, второй — достоверность опыта, или в форме критического скептицизма, отрицание которого не направляется односторонне против каких-либо определенных положительных доводов. Это историческое замечание, свидетельствующее, что скептицизм до известной степени развивается в направлении, противоположном развитию прочих течений, доказывает только, что известный эмпирический закон, по которому легче оспаривать, чем доказывать, имеет значение также и для общей истории разви-
тия философских проблем. Рядом с этим следует, однако, заметить, что остроумие, с которым древние скептики выдвинули свое сомнение, не только принадлежит к удивительнейшим проявлениям человеческого мышления, но помимо этого вообще является могущественным вспомогательным средством философского познания благодаря противодействию, оказываемому скепсисом другим направлениям.
3. Первые зародыши скептицизма, приведшие к выработке адекватного ему метода, встречаются у элеатов и в школе Гераклита. Указывая на элеата Зенона, ка»с на изобретателя диалектики, Аристотель уже оттенил, вместе с тем, высокое значение скептического направления для методического логического воспитания мышления. В действительности очень важно, что со скептицизмом вообще для нас в первый раз выступает резко очерченный логический метод. Как у Зенона, так и у Кратила, развившего скептицизм, в зародыше находившегося в гераклртовской философии, он состоит в существенных чертах в разложении понятий на противоречащие друг другу признаки, откуда потом делается заключение к несостоятельности самих понятий. Так, Зенон разлагает понятие движения на геометрические места, пробегаемые телом при своем движении, и на времена, в течение которых тело при своем непрерывном движении остается в каждом пункте; Кратил разлагает понятие течения на течение, как целое, мыслимое неизменным, и на непрерывно изменяющиеся частицы воды. Из противоречия обоих факторов понятия потом делают заключение к неосновательности этого последнего; понятие движения уничтожает само себя потому, что движущееся тело ни в каком из пройденных мест не остается в течение какого-либо заметного промежутка времени; понятие течения — потому, что оно при беспрерывном изменении всех своих частей никогда не остается одним и тем же.
4. Таким образом, это самое раннее скептическое движение состоит в диалектике понятий, которая действует в интересах априористического направления, ополчаясь против понятий, почерпнутых из опыта; наоборот, скептицизм, выступивший в софистике и будучи направленным против конструкций предшествовавшей натурфилософии, имеет эмпирический характер. Протагор и Горгий, оспаривая возможность общезначимых понятий, ссылаются преимущественно на изменчивость чувственного восприятия, на субъективные различия человеческих представлений и мнений.
Обе тенденции потом объединяются в позднее выступившем скепти-
цизме Пиррона и его последователей. Судя по аргументам этих скептиков, собранным более поздним последователем их учения, Секстам Эмпириком (в III веке после Р. X.), их главные доводы в пользу скептицизма, с одной стороны, — противоречивые показания различных чувств и, с другой, — неприменимость самого общего понятия естественно-научного объяснения, причины. «Если мед кажется желтым на глаз и сладким на вкус, то которое из этих свойств должно быть действительным свойством самой вещи?» Далее: «если из двух вещей, А и В, А является раньше В, то как она может быть причиной последней, ибо причина без своего действия не существует? Если А и В одновременны, то по какому признаку я могу решить, что А — причина В, а не наоборот? Таким образом, как бы ни представляли себе отношение между А и В, ни в каком случае нельзя его мыслить необходимым, причинным». Итак, этот ранний скептицизм уже направляется против того понятия, которое и в новейшее время сделалось преимущественно мишенью для эмпирической критики. Но сомнение Пиррона одновременно касается и чувственного опыта, поэтому его результат — уничтожение истины вообще. Однако, для самих пирронцев — ив этом отношении они служат образом позднейших скептических направлений — теоретическое сомнение очень часто является только средством выдвинуть практическую необходимость веры. Так, Пиррон рекомендовал своим ученикам почитать богов; Тимону же приписывается суждение, что повсюду, где речь идет о практических вопросах, полезно следовать общему мнению.
5. Пирроновский скепсис является кульминационным пунктом в развитии этого направления; до этого пункта позднее редко поднимались. Радикальное сомнение, одновременно направленное против опыта и мышления, сомнение, аналогичное тому, какое высказывали Пиррон и его школа, встречается в последующие времена обыкновенно только как дополнение мистико-религиозного направления, которое, с одной стороны, с целью доказать необходимость веры, выдвигает обманчивость знания, с другой стороны, с целью оправдать противоречивость религиозных догм, пытается доказать противоречивый характер знания. В этом смысле уже в схоластическом номинализме скептицизм выступил на помощь религиозной мистике; из подобных же мотивов обратились к скептицизму позднее Блез Паскаль и Пьер Бейлъ (в XVII в.) и еще позднее (в XVIII в.) И. Г Гаманн. При этом только отдельные мыслители выдвигают
сомнение, направленное как против опыта, так и против мышления; целые же школы со времени пирронизма не являются более носителями такого радикального Скепсиса, — знак того, что скептицизм уже в древности переступил свой кульминационный пункт; поэтому принципиально новое время едва ли могло прибавить что-нибудь существенно новое к аргументам старых скептиков.
6. В новейшей философии чаще выступает односторонний скептицизм, однако, всегда в лице отдельных мыслителей и не в форме законченной системы; он или, подобно сомнению Декарта, в интересах априоризма направляется против непосредственной достоверности чувственного познания, или, подобно скептицизму Давида Юма, пытается обосновать точку зрения чистого эмпиризма путем сведения известных общих понятий — как-то субстанции, причины — к соответствующим им данным ощущения. Если Ю|Л сказал о картезианском сомнении, что его, насколько возможно, быстро картезианцы устраняют, ища убежища в признании известных незыблемых понятий, то mutatis mutandis* то же можно утверждать и об его собственном так же, как и о всяком одностороннем скепсисе просто потому, что односторонний скептицизм не был бы односторонен, если бы не признавал неоспоримыми какие-либо предпосылки; к таким предпосылкам у Юма относятся, например, постоянство определенных ассоциаций, которые в основе играют у него ту же роль, какую играют у других понятия субстанции и причинности, и «вера» в существование внешнего мира, отличающаяся от признания достоверности его существования у других мыслителей только на словах, а не по применению. Поэтому односторонний скептицизм — уже более не скептицизм в собственном смысле слова; он образует только вспомогательное средство для рационализма или эмпиризма. Очевидно, им тем чаще пользуются, чем последовательнее какое-нибудь из указанных направлений пытается провести свое мировоззрение и, следовательно, отклонить притязания противоположного направления. Вместе с тем, через эти положительные цели односторонний скептицизм уже приближается к положительной форме критицизма.
* С соответствующими изменениями (лат.}.
Литература.
Секст Эмпирик. Книги Пирроновых положений. (Über die Anfangt der Skepsis vgl. a. N a t o r p. Forschungen zur Geschichte des Erkenntnissproblems im Alterhum, 1884). Блез Паска ль. Мысли. Пьер Б е и л ь. Исторический и критический словарь, статья «Пиррон».
