Часть III. Органы церковного управления

Русские монастыри в первые века после Крещения (а расположенные на окраинах страны — и в последующие века) являлись центрами христианского просвещения, а также главными очагами духовной жизни. По своему устройству они не отличались от монастырей православного Востока. Всесторонняя регламентация монастырской жизни была предпринята Стоглавым Собором.

Реформы Петра I по-настоящему потрясли монастырскую жизнь. Он постарался приостановить рост числа монастырей и сократить число уже существующих обителей, В "Духовном регламенте" (1721 г.) запрещалось строить новые монастыри без разрешения Святейшего Синода и Высочайшей Власти; малые монастыри предусматривалось объединять вместе или приписывать их к более крупным. В результате этой меры многие монастырские церкви были обращены в приходские. В обязанность Синоду Регламент вменил искоренение распространившегося на Руси убеждения, что без пострига нельзя спастись (оно толкало многих на принятие пострижения хотя бы перед смертью). Монастырскому Приказу ведено было составить точную роспись всех монашествующих — монастырские штаты. Желающих принять постриг дозволялось принимать в монастыри лишь на убылые места.

По Указу 1723 г. прекращен был постриг и при наличии убылых мест; на открывавшиеся вакансии стали принимать исключительно инвалидов — старых солдат. Это могло привести к полному уничтожению монашества, поэтому Указ был отменен. Однако вместо этого Синодом издано было предписание: постриг в епархиях мог совершаться исключительно с его разрешения. Для того, чтобы заставить монашество служить утилитарным общественным делам, Петр распорядился устроить при монастырях школы, воспитательные дома, приюты, дома сумасшедших, учебные мастерские. Ученые монахи, предназначавшиеся для занятия высших церковных должностей, стали пользоваться рядом привилегий в сравнении с монахами неучеными. Простую братию использовали на разного рода ручных работах, инокинь — в качестве прях, вышивальщиц.

При преемниках Петра I правительство продолжало проводить его церковную политику. В особенно жестких условиях монастыри оказались при императрице Анне Иоанновне (1730-1740 гг.), в эпоху бироновщины, когда был издан Указ о пострижении только отставных солдат и вдовых священнослужителей. Всех монахов, постриженных ранее в обход закона, ведено было расстригать, подвергать телесным наказаниям, отдавать в солдаты или даже отправлять на каторгу. Тяжким наказаниям подвергались и лица, совершившие незаконные постриги. Тысячи монахов были отправлены в застенки Тайной Канцелярии. В 1740 г. Синод докладывал регентше Анне Леопольдовне, что в монастырях остались одни старики, не способные совершать богослужения, и церкви стоят "без пения".

При императрице Елизавете (1741-1761 гг.) отменены были: прежние строгости. Набожная царица щедро одаривала монастыри. По Указу 1760 г. позволено было постригать всех желающих посвятить себя иноческому подвигу.

Новым, после реформ Петра I, радикальным переворотом в жизни монастырей явился Указ Екатерины II о секуляризации церковных земель (1764 г.). Этот Указ положил конец монастырскому землевладению в России, Все населенные церковные земли, большая часть которых принадлежала монастырям, переходили в казну. Государство, однако, принимало на себя обязательство часть средств, поступавших от секуляризованных земель, выделять на церковные нужды, в том числе и на содержание монастырей.

Для этой цели заново составили монастырские штаты, а монастыри в этих штатах распределили по 3 классам. В 1-й класс вошли Лавры (в середине XIX в. их было четыре: Киево-Печерская, Троице-Сергиева, Александро-Невская и Успенская Почаевская), ставропигиальные и крупнейшие, особенно знаменитые монастыри. Оклад монастырей зависел от их класса. Большая часть монастырей осталась, однако, за штатами, и лишь некоторые из них дозволено было сохранить, с тем, чтобы они содержались на доброхотные приношения православных людей. Все заштатные монастыри, в отличие от штатных, жили по общежительному уставу. Таким образом, основная часть монастырей была закрыта.

Однако на протяжении всего XIX и в начале XX вв. происходил неуклонный рост числа православных обителей. При Екатерине II вновь открыто было только 3 монастыря, в царствование Александра I (1801-1825 гг.) — 4, при Николае I (1825-1855 гг.) — 15, а при Александре II (1855-1881 гг.) — уже 31 монастырь. Множество монастырей, особенно женских, было открыто в два последних царствования. Определением Синода от 9 мая 1881 г. учреждение новых монастырей предоставлялось власти епархиальных архиереев. С 1865 г. существовал порядок, согласно которому жизнь всех новых монастырей строилась на началах общежития.

В начале XX столетия число православных монастырей приблизилось к тысяче, что составило почти столько же, сколько их было при Петре Великом; но теперь они представляли собой не малобратственные, а зачастую весьма многочисленные обители.

Издание Декрета об отделении Церкви от государства в январе 1918 г. и ряд позднейших мероприятий поставили монастыри в совершенно новые условия. Содержание монастырей за счет средств из государственной казны прекратилось. Подавляющее число монастырей в первые два десятилетия после издания упомянутого Декрета прекратили свое существование. Большинство монахов погибло во время репрессий.

Поместный Собор 1917-1918 гг, издал особое Определение "О монастырях и монашествующих". В нем устанавливается возраст постригаемого — не моложе 25 лет. Для пострига послушника в более раннем возрасте, согласно Определению, требуется благословение епархиального архиерея. На основании 4 правила Халкидонского, 21 правила VII Вселенского и 4 правила Двукратного Соборов монашествующим предписывалось до конца жизни нести послушание в тех монастырях, где они отрекались от мира.

В соответствии с этим Определением восстанавливался древний обычай избрания настоятелей и наместников братией, с тем, чтобы епархиальный архиерей, в случае одобрения избранного, представлял его на утверждение в Священный Синод. Такой же порядок предусматривался и для поставления настоятельниц женских обителей. Казначей, ризничий, благочинный и эконом должны, согласно Определению, назначаться епархиальным архиереем по представлению настоятеля. Поместный Собор подчеркнул преимущества общежительства перед особожительством и рекомендовал всем монастырям по возможности вводить у себя общежительный устав. Важнейшей заботой монастырского начальства и братии должно было стать строго уставное богослужение, "без пропусков и без замен чтением того, что положено петь, и сопровождаемое словом назидания" [ 1 ]. Собором было высказано пожелание, чтобы в каждой обители для духовного окормления насельников имелись старец или старица, начитанные в Священном Писании и святоотеческих творениях и способные к духовному руководству. В мужских монастырях духовник должен избираться настоятелем и братией и утверждаться епархиальным архиереем, а в женских — назначаться епископом из числа монашествующих пресвитеров.

Всем монастырским насельникам Собор предписал нести трудовое послушание. Духовно-просветительное служение монастырей миру должно, согласно Определению Собора 1917-1918 гг., выражаться в уставном богослужении, духовничестве, старчестве и проповедничестве.

В ныне действующем "Уставе об управлении Русской Православной Церкви", принятом на Поместном Соборе 1988 г., IX глава названа "Монастыри". В ней говорится: "Монастырь — это церковное учреждение, в котором проживает и осуществляет свою деятельность мужская или женская община, состоящая из лиц монашеского звания, объединенных посредством обетов целомудрия, нестяжания и послушания и посвятивших себя молитве, труду и благочестивой жизни" [ 2 ]. Право решать вопрос об открытии нового монастыря предоставляется Патриарху и Синоду. Согласно Уставу, все монастыри Русской Церкви — общежительные. Каноническое управление монастырями принадлежит епархиальным архиереям, а в ставропигиальных обителях — Патриарху и синодальным учреждениям, получающим на то благословение от Патриарха.

В последние годы в нашей стране начали восстанавливаться монастыри. Возобновлено более ста обителей. Из четырех Лавр, которые Русская Церковь имела в синодальную эпоху, три Лавры — Киево-Печерская, Троице-Сергиева и Успенская Почаевская — существуют и сегодня.

1. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 4. М., 1918. С. 34. ^

2. Устав об управлении Русской Православной Церкви. М, 1989. С. 27. ^

Высшая власть в Церкви

Русские монастыри в первые века после Крещения (а расположенные на окраинах страны — и в последующие века) являлись центрами христианского просвещения, а также главными очагами духовной жизни. По своему устройству они не отличались от монастырей православного Востока. Всесторонняя регламентация монастырской жизни была предпринята Стоглавым Собором.

Реформы Петра I по-настоящему потрясли монастырскую жизнь. Он постарался приостановить рост числа монастырей и сократить число уже существующих обителей, В "Духовном регламенте" (1721 г.) запрещалось строить новые монастыри без разрешения Святейшего Синода и Высочайшей Власти; малые монастыри предусматривалось объединять вместе или приписывать их к более крупным. В результате этой меры многие монастырские церкви были обращены в приходские. В обязанность Синоду Регламент вменил искоренение распространившегося на Руси убеждения, что без пострига нельзя спастись (оно толкало многих на принятие пострижения хотя бы перед смертью). Монастырскому Приказу ведено было составить точную роспись всех монашествующих — монастырские штаты. Желающих принять постриг дозволялось принимать в монастыри лишь на убылые места.

По Указу 1723 г. прекращен был постриг и при наличии убылых мест; на открывавшиеся вакансии стали принимать исключительно инвалидов — старых солдат. Это могло привести к полному уничтожению монашества, поэтому Указ был отменен. Однако вместо этого Синодом издано было предписание: постриг в епархиях мог совершаться исключительно с его разрешения. Для того, чтобы заставить монашество служить утилитарным общественным делам, Петр распорядился устроить при монастырях школы, воспитательные дома, приюты, дома сумасшедших, учебные мастерские. Ученые монахи, предназначавшиеся для занятия высших церковных должностей, стали пользоваться рядом привилегий в сравнении с монахами неучеными. Простую братию использовали на разного рода ручных работах, инокинь — в качестве прях, вышивальщиц.

При преемниках Петра I правительство продолжало проводить его церковную политику. В особенно жестких условиях монастыри оказались при императрице Анне Иоанновне (1730-1740 гг.), в эпоху бироновщины, когда был издан Указ о пострижении только отставных солдат и вдовых священнослужителей. Всех монахов, постриженных ранее в обход закона, ведено было расстригать, подвергать телесным наказаниям, отдавать в солдаты или даже отправлять на каторгу. Тяжким наказаниям подвергались и лица, совершившие незаконные постриги. Тысячи монахов были отправлены в застенки Тайной Канцелярии. В 1740 г. Синод докладывал регентше Анне Леопольдовне, что в монастырях остались одни старики, не способные совершать богослужения, и церкви стоят "без пения".

При императрице Елизавете (1741-1761 гг.) отменены были: прежние строгости. Набожная царица щедро одаривала монастыри. По Указу 1760 г. позволено было постригать всех желающих посвятить себя иноческому подвигу.

Новым, после реформ Петра I, радикальным переворотом в жизни монастырей явился Указ Екатерины II о секуляризации церковных земель (1764 г.). Этот Указ положил конец монастырскому землевладению в России, Все населенные церковные земли, большая часть которых принадлежала монастырям, переходили в казну. Государство, однако, принимало на себя обязательство часть средств, поступавших от секуляризованных земель, выделять на церковные нужды, в том числе и на содержание монастырей.

Для этой цели заново составили монастырские штаты, а монастыри в этих штатах распределили по 3 классам. В 1-й класс вошли Лавры (в середине XIX в. их было четыре: Киево-Печерская, Троице-Сергиева, Александро-Невская и Успенская Почаевская), ставропигиальные и крупнейшие, особенно знаменитые монастыри. Оклад монастырей зависел от их класса. Большая часть монастырей осталась, однако, за штатами, и лишь некоторые из них дозволено было сохранить, с тем, чтобы они содержались на доброхотные приношения православных людей. Все заштатные монастыри, в отличие от штатных, жили по общежительному уставу. Таким образом, основная часть монастырей была закрыта.

Однако на протяжении всего XIX и в начале XX вв. происходил неуклонный рост числа православных обителей. При Екатерине II вновь открыто было только 3 монастыря, в царствование Александра I (1801-1825 гг.) — 4, при Николае I (1825-1855 гг.) — 15, а при Александре II (1855-1881 гг.) — уже 31 монастырь. Множество монастырей, особенно женских, было открыто в два последних царствования. Определением Синода от 9 мая 1881 г. учреждение новых монастырей предоставлялось власти епархиальных архиереев. С 1865 г. существовал порядок, согласно которому жизнь всех новых монастырей строилась на началах общежития.

В начале XX столетия число православных монастырей приблизилось к тысяче, что составило почти столько же, сколько их было при Петре Великом; но теперь они представляли собой не малобратственные, а зачастую весьма многочисленные обители.

Издание Декрета об отделении Церкви от государства в январе 1918 г. и ряд позднейших мероприятий поставили монастыри в совершенно новые условия. Содержание монастырей за счет средств из государственной казны прекратилось. Подавляющее число монастырей в первые два десятилетия после издания упомянутого Декрета прекратили свое существование. Большинство монахов погибло во время репрессий.

Поместный Собор 1917-1918 гг, издал особое Определение "О монастырях и монашествующих". В нем устанавливается возраст постригаемого — не моложе 25 лет. Для пострига послушника в более раннем возрасте, согласно Определению, требуется благословение епархиального архиерея. На основании 4 правила Халкидонского, 21 правила VII Вселенского и 4 правила Двукратного Соборов монашествующим предписывалось до конца жизни нести послушание в тех монастырях, где они отрекались от мира.

В соответствии с этим Определением восстанавливался древний обычай избрания настоятелей и наместников братией, с тем, чтобы епархиальный архиерей, в случае одобрения избранного, представлял его на утверждение в Священный Синод. Такой же порядок предусматривался и для поставления настоятельниц женских обителей. Казначей, ризничий, благочинный и эконом должны, согласно Определению, назначаться епархиальным архиереем по представлению настоятеля. Поместный Собор подчеркнул преимущества общежительства перед особожительством и рекомендовал всем монастырям по возможности вводить у себя общежительный устав. Важнейшей заботой монастырского начальства и братии должно было стать строго уставное богослужение, "без пропусков и без замен чтением того, что положено петь, и сопровождаемое словом назидания" [ 1 ]. Собором было высказано пожелание, чтобы в каждой обители для духовного окормления насельников имелись старец или старица, начитанные в Священном Писании и святоотеческих творениях и способные к духовному руководству. В мужских монастырях духовник должен избираться настоятелем и братией и утверждаться епархиальным архиереем, а в женских — назначаться епископом из числа монашествующих пресвитеров.

Всем монастырским насельникам Собор предписал нести трудовое послушание. Духовно-просветительное служение монастырей миру должно, согласно Определению Собора 1917-1918 гг., выражаться в уставном богослужении, духовничестве, старчестве и проповедничестве.

В ныне действующем "Уставе об управлении Русской Православной Церкви", принятом на Поместном Соборе 1988 г., IX глава названа "Монастыри". В ней говорится: "Монастырь — это церковное учреждение, в котором проживает и осуществляет свою деятельность мужская или женская община, состоящая из лиц монашеского звания, объединенных посредством обетов целомудрия, нестяжания и послушания и посвятивших себя молитве, труду и благочестивой жизни" [ 2 ]. Право решать вопрос об открытии нового монастыря предоставляется Патриарху и Синоду. Согласно Уставу, все монастыри Русской Церкви — общежительные. Каноническое управление монастырями принадлежит епархиальным архиереям, а в ставропигиальных обителях — Патриарху и синодальным учреждениям, получающим на то благословение от Патриарха.

В последние годы в нашей стране начали восстанавливаться монастыри. Возобновлено более ста обителей. Из четырех Лавр, которые Русская Церковь имела в синодальную эпоху, три Лавры — Киево-Печерская, Троице-Сергиева и Успенская Почаевская — существуют и сегодня.

1. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 4. М., 1918. С. 34. ^

2. Устав об управлении Русской Православной Церкви. М, 1989. С. 27. ^

Кафоличность Церкви

Церковь Христова — Божественное учреждение, в котором совершается спасение и обожение человека. Одно из свойств Церкви, отраженных в 9-м Символе веры, — кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в том, что она не ограничена пространством и объемлет весь мир, но и в том, что каждая ее живая часть, обладающая полнотой даров Святого Духа, мистически тождественная всей Церкви, есть Церковь. Общество верных, возглавляемых епископом, который находится в общении с другими епископами, — это Церковь, и в ней нет неполноты. Тем более самодостаточна в мистическом и экклезиологическом отношении поместная Церковь, возглавляемая сонмом епископов и поэтому не имеющая нужды обращаться к помощи других Церквей для поддержания апостольского преемства епископской власти.

Вместе с тем кафоличность Церкви проявляется и в том, что в поместной Церкви, разрывающей общение с другими Церквами, выпадающей из вселенского церковного Тела, повреждается ее богозданный строй, и она в конце концов лишается благодатных даров Святого Духа, ибо дары эти ниспосланы апостольскому сонму, соединенному любовью и оттого причастному Троической Божественной жизни: "Да будет все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино" (Ин. 17:21).

В церковно-канонической науке XIX века и в современной евхаристической экклезиологии проявилась тенденция подчеркивать поместный характер Церкви за счет ее вселенскости. В старых руководствах по церковному праву, даже в лучших из них, характеристика управления в поместной Церкви оттесняет на задний план описание иерархической структуры Вселенской Церкви. Например, у профессора А.С. Павлова Вселенские Соборы рассматриваются лишь как один из способов общения автокефальных Церквей. Такой крен в церковно-каноническом сознании связан, вероятно, с ослаблением интенсивности переживания вселенского единства Христовой Церкви, характерным для нового времени, которое совпадает с синодальным периодом нашей церковной истории.

Воззрения современной евхаристической экклезиологии особенно резко выражены протоиереем Н. Афанасьевым. В книге "Церковь Духа Святого" он утверждает, что Священное Писание знает только поместную Церковь, а мысль о Вселенской Церкви впервые была высказана святым Киприаном Карфагенским [ 1 ]. Между тем разве о поместной Церкви Господь сказал: " Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее " (Мф. 16:18).

Глубокое понимание соотношения вселенского и поместного начала в Кафолической Церкви мы находим у архиепископа Василия (Кривошеина). "Поместная Церковь, — писал он, — не является только частью Кафолической Вселенской Церкви, но ее полным выявлением. Всецелым неуменьшенным выявлением в определенном месте. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественною с Вселенскою Кафолическою Церковью, которая существует только в ее поместных выявлениях, но в то же время (и здесь мы встречаемся с богословской антиномией) она не тождественна с Вселенской Церковью, отлична от нее. Троическая аналогия может помочь нам несколько проникнуть в этот экклезиологический парадокс. И мы можем пользоваться такими аналогиями, поскольку жизнь Церкви является отражением Троической Божественной Жизни, но мы должны это делать с осторожностью, помня то важное различие, что Божественная Жизнь троична, в то время как поместных Церквей не три, но много. Мы можем сказать таким образом, что как Божественные Лица — Отец, Сын и Дух Святой — не являются частями Пресвятой Троицы, но в каждом из Них все Божество полностью выявлено, так что каждое Божественное Лицо является истинным Богом, мы не можем однако сказать, что каждое лицо есть Пресвятая Троица или тождественна Ей. Подобным образом полнота Кафолической Церкви выявлена в каждой поместной Церкви, которые не являются "частями" Вселенской, но не могут однако, быть просто отождествлены с ней" [ 2 ].

1. См: Афанасьев Николай, протоиерей. Церковь Духа Святого. Paris, 1971. С. 104. ^

2. Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1972. №. 80. С. 254-255. ^

Высшая власть в Церкви

Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу — Иисуса Христа (Ефес. 5:23; Колосс. 1:18). Православное учение не знает иного, чем Господь, Главу Церкви; это не значит, однако, что земная Вселенская Церковь не имеет власти, осуществляемой человеческой инстанцией, что высшая власть в Церкви лежит за пределами, доступными каноническим характеристикам. Сама история Церкви, равно как и православная экклезиология, неопровержимо свидетельствуют: носителем такой власти является вселенский епископат — преемник апостольского сонма. Возглавляя церковные общины, епископы находятся в постоянном каноническом общении между собой, осуществляя тем самым общение между поместными Церквами, хранящими единство православной веры и жизни по вере.

Формы этого общения могут быть разными. Помимо молитвенного общения, которое никогда не прерывается, в эпоху гонений оно осуществлялось чрез посещения епископами Церквей своих собратий, обмен посланиями, соборы архиереев отдельных провинций Римской империи. После Миланского эдикта соборы стали созываться регулярно.

Вселенские Соборы

В 325 году в Никее был созван собор, на котором был представлен епископат из всех концов государства, — Первый Вселенский Собор. История знает семь Вселенских Соборов, каждый из которых созывался для авторитетного изложения догматов и опровержения еретических лжеучений.

В канонах нет определений, касающихся Вселенских Соборов: их состава, полномочий, условий созыва, инстанций, правомочных их созывать. И это не случайно. В отличие от римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих Вселенские Соборы в подчиненное положение по отношению к Римскому епископу, православная экклезиология видит во Вселенском Соборе высшую инстанцию земной Церкви, которая находится под прямым водительством Святого Духа, а потому не может подлежать жесткой регламентации.

Прообразом Вселенских Соборов является Апостольский Собор в Иерусалиме, описанный в "Деяниях Святых Апостолов". Святой Кирилл Александрийский так писал об Отцах Первого Вселенского Собора: "Не они говорили, но сам Дух Бога и Отца" [ 1 ]. Его слова ставят этот Собор в один ряд с Апостольским Собором.

Поскольку канонических определений Вселенского Собора нет, основные черты рассматриваемого нами чрезвычайного, харизматического института в жизни и структуре Церкви можно выявить лишь на основании исторических данных, обобщая обстоятельства, при которых созывались и происходили Соборы.

Что касается инстанции, их созывающей, то все семь Соборов были созваны императорами. Это бесспорный исторический факт, который бессильны опровергнуть позднейшие римско-католические фикции о том, что императоры, созывая Соборы, якобы исполняли поручение пап. Но констатация данного факта не дает никаких разумных оснований отрицать возможность созыва Собора по почину иных, собственно церковных инстанций. Такое отрицание было бы недопустимо смелым вторжением в сферу действий Святого Духа.

По своему составу Вселенские Соборы являлись, преимущественно, епископскими корпорациями. Это видно уже из традиционного названия Соборов по числу участвовавших в них епископов: Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 Отцов. Пресвитеры или диаконы присутствовали на Соборах в качестве полноправных членов лишь в тех случаях, когда они представляли своих епископов, чаще всего папу и Патриархов, Пресвитеры и диаконы участвовали в соборных деяниях также и в качестве советников в свите своих архиереев. Голос их мог быть выслушан на Соборе. Известно, сколь большое дело совершил на Никейском Соборе святой Афанасий Великий, прибывший в Никею со своим епископом — святым Александром Александрийским. Из числа мирян на Соборах присутствовали императоры и высшие сановники государства. Но соборные определения — оросы — подписывались только епископами или их заместителями. При этом епископы являлись на Соборе представителями своей поместной Церкви и выражали не собственные мнения, а свидетельствовали о вере своей Церкви. Что же касается подписей императоров под актами Вселенских Соборов, то они всего лишь сообщали оросам и канонам Соборов авторитет государственных законов.

Вопрос о составе Соборов обсуждался в русской церковной печати начала XX века, в связи с подготовкой к созыву Поместного Собора. Хотя Вселенский и Поместный Соборы — это инстанции разного уровня, тем не менее, до известной степени, аналогия между составом того и другого органа правомочна. В печати высказывались различные точки зрения. Одни авторы, главным образом из петербургской "группы 32 священников", требовали совершенного равноправия на предстоящем Соборе клириков и мирян с епископами [ 2 ], другие писали, особенно резко епископ Волынский Антоний, о том, что каноничен исключительно епископский состав Собора, а призывать к участию в нем клириков и мирян недопустимо.

С глубоким анализом этого вопроса выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (впоследствии Патриарх). Он писал: "Можно ли, стоя на строго канонической точке зрения, утверждать, что клирики и миряне имеют право, наравне с епископами, участвовать с решающим голосом в областных соборах? Ответ может быть только отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на Соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это правда… Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обязательный для всех, чтобы этого требовали правила св. Вселенских и 9 Поместных Соборов, невозможно. "Книга правил" не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных соборах, и напротив, …всюду, где говорит о соборах, …говорит только об епископах и никогда о пресвитерах, клириках или мирянах" (IV Всел. 19, Трулл. 8, VII Всел. 6, Карф. 14, 27, 87, 141, 142. Лаод. 40 и др.) [ 3 ]. Однако ради единства и мира церковного архиепископ Сергий считает приемлемой мерой призвать для участия в Соборе клириков и мирян, но "поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя" [ 4 ]. Для этого всякое постановление общего Собора должно быть передано на рассмотрение архиерейского Совещания, если оно будет опротестовано хотя бы четвертью всех присутствующих на Соборе, а для пересмотра догматико-канонического решения должно быть достаточно и одного протестующего голоса [ 5 ]. Архимандрит (ныне архиепископ) Петр (Л'Юилье) писал: "Теория, согласно которой Вселенские Соборы представляют собой своего рода "всесословные собрания" Церкви, в которых по праву должны быть представлены различные категории членов Церкви, совершенно чужда христианской мысли этого времени. Здесь снова мы видим понятие, свойственное западной средневековой корпоративной системе" [ 6 ].

Поместные Церкви представлены были на Вселенских Соборах с разной полнотой. В них участвовали лишь немногие лица, представлявшие Западный Патриархат, хотя авторитет этих лиц всегда был высок. На VII Вселенском Соборе крайне малочисленным, почти символическим, было представительство Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей. Во всяком случае, признание вселенскости Собора никогда не обусловливалось пропорциональным представительством всех поместных Церквей.

Компетенция Вселенских Соборов заключалась прежде всего в разрешении спорных догматических вопросов. Это преимущественное и почти исключительное право именно Вселенских, а не Поместных Соборов. Опираясь на Священное Писание и общецерковное Предание, Отцы Соборов изложили догматы веры, данные Спасителем в Откровении. Догматические определения семи Вселенских Соборов, содержащиеся в их оросах, обладают тематическим единством: в них раскрывается целостное тринитарное и христологическое учение. Изложение догматов в соборных символах и оросах непогрешимо; именно, в них и выявлена исповедуемая нами непогрешимость Церкви.

О догматах сказано в ответе Восточных Патриархов: "В Божественных догматах никогда нет места икономии или снисхождению, так как они непоколебимы и хранятся со всяким благочестием всеми православными как нерушимые; и тот, кто преступит малейший из этих догматов, осуждается и анафематствуется как раскольник и еретик, и все считают его отлученным" [ 7 ]. В связи с этим Соборам принадлежит право окончательного, не подлежащего отмене суждения о всяком учении, возникающем в Церкви, на тот предмет, соответствует ли оно Преданию или противоречит ему, а также право анафематствовать лжеучителей и их приверженцев.

Чрезвычайно велико значение Вселенских Соборов в дисциплинарной области. Соборы издавали каноны, в которых фиксировалось обычное право Церкви или придавался более высокий, общецерковный авторитет постановлениям Поместных Соборов. Вселенские Соборы утверждали правила Поместных Соборов и Отцов. Они изменяли и уточняли прежде состоявшиеся дисциплинарные определения.

Наконец, Соборы чинили суд над предстоятелями автокефальных Церквей и другими иерархами не только по обвинению их в ереси, но и в связи с нарушениями дисциплины или незаконным занятием церковных должностей. Вселенским Соборам принадлежало также право выносить суждения о статусе и границах поместных Церквей.

Чрезвычайно труден вопрос о церковном приятии, о рецепции постановлений Соборов, и в связи с этим о критериях вселенскости Собора. Из истории хорошо известно, что некоторые из Соборов, не признаваемые Вселенскими или даже прямо осужденные как разбойничьи, по числу представленных на них поместных Церквей не уступали Соборам, признанным Вселенскими, во всяком случае, самому малочисленному из них — I Константинопольскому.

Русский мыслитель А.С. Хомяков связывал авторитет Соборов с приятием его постановлений христианским народом: "Почему же отвергнуты эти соборы, — писал он о разбойничьих сборищах, — не представляющие никаких наружных отличий от Соборов Вселенских? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом" [ 8 ]. Но точка зрения А.С. Хомякова в экклезиологическом отношении сбивчива, а если сказанное им понимать буквально, — то просто неверна. Не раз в истории Церкви на стороне истины было меньшинство, а большинство христианское отвергало ее. В действительности внешних критериев для однозначного определения вселенскости Соборов, конечно, нет, ибо нет внешних критериев абсолютной Истины.

Как писал св. Максим Исповедник, "благочестивое правило считает, что святы и признаны те соборы, которые подтверждены правильностью догматов" [ 9 ]. Преподобный Максим отвергал и цезаре-папистскую тенденцию ставить вселенский авторитет Соборов в зависимость от ратификации их постановлений императорами: "Если прежние Соборы утверждаются приказаниями императоров, а не православной верой, — говорил Святой Отец, — то пусть принимаются и те соборы, которые высказывались против единства [Божественной] сущности, поскольку они собирались по приказу императора… Все они, действительно, собирались по приказу императоров, и тем не менее все осуждены из-за святотатственности кощунственных учений, которые были на них утверждены" [ 10 ]. Несостоятельны и притязания римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих признание соборных деяний в зависимость от ратификации их Римским епископом.

По резонному замечанию архиепископа Петра (Л'Юилье), "Отцы Вселенских Соборов никогда не считали, что действительность принятых решений зависит от какой бы то ни было последующей ратификации… Меры, принятые на Соборе, становились обязательными немедленно после окончания Собора и считались неотменными" [ 11 ]. Исторически окончательное признание Собора вселенским принадлежало последующему Собору, а VII Собор признан Вселенским на поместном Константинопольском Соборе 879 г.

История Церкви знает семь Вселенских Соборов. В церковном народе бытует мнение, согласно которому Соборов не может быть более семи, а значит, с одной стороны, нельзя впредь признать вселенским еще один из прежде состоявшихся Соборов, с другой — в будущем невозможен созыв нового Вселенского Собора. Великий князь Московский Василий Темный заявил митрополиту Исидору, изменившему Православию на Флорентийском Соборе, что все уже было сказано на семи Вселенских Соборах и мысль о восьмом Соборе нечестива [ 12 ].

Профессор А.С. Павлов в конце XIX века на эту тему рассуждал иначе: "В настоящее время, когда отдельные части Вселенской Церкви находятся в различных государствах, иногда враждебно друг к другу относящихся, Вселенский Собор представляется почти невозможным по политическим обстоятельствам" [ 13 ].

В православной богословской литературе нашего времени почти невозможно встретить точку зрения, догматизирующую седмеричное число Вселенских Соборов. Архиепископ Василий (Кривошеин) утверждает, что Константинопольский Собор 879 г. "как по своему составу, так и по характеру своих постановлений… носит все признаки Вселенского Собора. На нем были представлены все пять Патриархатов тогдашней Церкви, в том числе и Римской, так что этот Собор является последним Собором, общим как для Восточной, так и Западной Церкви. На нем участвовало 383 Отца, то есть это был самый большой Собор со времени Халкидона. Он был созван как Вселенский Собор и называет себя в своих актах и великим, и Вселенским Собором. И хотя он не был официально признан Церковью Вселенским, ибо обыкновенно такое признание делалось на последующем Соборе, а его не было, ряд видных церковных деятелей на протяжении веков называли его VIII Вселенским Собором, например, знаменитый канонист XII века Феодор Вальсамон, Нил Фессалоникийский (XIV в.), Нил Родосский (XIV в.), Симеон Фессалоникийский (XV в.), св. Марк Ефесский, Геннадий Схоларий, Досифей Иерусалимский (XVII в.)… По характеру своей деятельности Собор 879-880 годов также имеет черты Вселенского Собора. Подобно Вселенским Соборам, он вынес ряд постановлений догматико-канонического характера. Так, он провозгласил неизменность текста Символа веры без filioque и анафематствовал всех, кто его изменяет" [ 14 ].

Как известно, ныне Вселенская Православная Церковь ведет подготовку Всеправославного Собора, не предрешая заранее вопроса о его статусе, но оставляя открытой и возможность признания его вселенским.

Есть основания считать, что догматизирование седмеричного числа Соборов является одним из примеров экклезиологической аберрации, подобной распространенному в Византии учению о пентархии.

История Церкви, помимо Вселенских и Поместных Соборов в собственном смысле слова, знает еще и такие церковные соборы, которые, хотя по традиции причисляются к поместным, но или по важности своих постановлений либо по своему составу имели большее значение, чем обычные Поместные Соборы. К ним относятся Поместные Соборы, правила которых вошли в канонический свод, Константинопольские Соборы 879, 1156, 1157 гг., исихастские Соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 гг., а также те, определения которых имеют догматический характер. Примером Собора, который по своему составу имел общеправославное значение, может служить Большой Московский Собор, осудивший Патриарха Никона (1667 г.).

Уже более тысячи лет Православная Церковь живет без Вселенских Соборов, хотя вопрос о созыве нового Вселенского Собора продолжает оставаться открытым. Постоянно пребывающим носителем земной власти в Церкви является Богоучрежденный вселенский епископат, возглавляемый Первоиерархами автокефальных Церквей, поддерживающими молитвенно-каноническое общение.

Митрополит Сергий (впоследствии Патриарх) писал в послании митрополиту Агафангелу: "Собрание епископов в одно место, называемое Собором, не есть единственная форма, не единственный способ для осуществления епископским сословием своих общеепископских правительственных полномочий. Епископский Собор только наиболее удобный способ для епископского сословия, чтобы рассуждать о церковных делах общим рассуждением и для постановления общих епископских решений… Но совершенно такую же силу и обязательность имеет общее решение епископов и тогда, когда они, оставаясь на своих местах, обсудят дело и постановят общее решение, беседуя друг с другом, например, по междугородному телефону… или сносясь между собою письменно или через особого посланца, как это было у апостола Павла и коринфских предстоятелей" [ 15 ].

Суждение митрополита Сергия непосредственно касалось русских церковных дел, однако оно носит принципиальный канонический характер, и значение его выходит за рамки одной поместной Церкви.

1. Цит. по: Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 237. ^

2. См: К церковному Собору. Сборник. СПб., 1906. С. 9. 23. ^

3. Сергий (Страгородский), архиепископ. О составе ожидаемого чрезвычайного Поместного Собора Российской Церкви. СПб., 1905. С. 5. 6. ^

4. Там же. С. 10. ^

5. См. там же. С. 27. ^

6. Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 242. ^

7. Там же. С. 244. ^

8. Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 2 Изд. 3-е. М. 1886. С. 131. ^

9. Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 246. ^

10. Там же. С. 247. ^

11. Там же. С. 247-248. ^

12. См: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М. 1900. С. 430. ^

13. Павлов А.С. Указ. соч. С. 281. ^

14. Богословские труды. Сборник 4. М., 1968. С. 12. 13. ^

15. Сергий, митрополит. Послание митрополиту Агафангелу. (Рукопись). ^