Определение предмета психологии мышления

Традиционные определения мышления, которые можно встре­тить в большинстве учебников психологии, обычно фиксируют два признака: обобщенность и опосредованность. По этим признакам мышление обычно и отделяют от восприятия: оперирование поня­тием «стол» отлично от моего видения стола: я вижу, что крыша мокрая, и умозаключаю, что недавно прошел дождь. Названные признаки действительно очень важны, но они используются и в философской, и в логической литературе, они не дифференцируют теоретико-познавательный, логический и психологический подхо­ды, поэтому определение такого типа можно рассматривать, как определение предмета комплексных исследований мышления.

Рассмотрим, как трактуется вопрос об определении предмета психологии мышления в трудах А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубин­штейна и П. Я. Гальперина, непосредственно занимавшихся проблематикой психологии мышления. В работах других крупных отечественных психологов, как правило, рассматриваются лишь некоторые аспекты исследования мышления в психологии, но не проблема в целом. Так, например, в ставших классическими работах Л.С. Выготского обсуждается в основном проблема единиц анализа речевого мышления, а не мышления вообще. Предложен­ная им единица анализа — «значение слова» — еще не дифферен­цирует психологический и лингвистический аспекты.

Статья А.Н. Леонтьева о мышлении [98] начинается с опреде­ления мышления как высшей ступени познания. Это определение, конечно, является определением предмета комплексных междис­циплинарных исследований. Здесь не выделен собственно психо­логический аспект. Кстати и задача, которая стояла перед авто­ром, требовала описания мышления прежде всего как объекта комплексных, междисциплинарных исследований, потому что речь шла о мышлении вообще, а не о психологии мышления. Статья писалась для философской энциклопедии. Там должны были быть как-то интегрированы и философские, и логические, и пси­хологические, и кибернетические аспекты. Но не в определении, а в тексте этой статьи есть целый ряд положений, которые явно характеризуют собственно психологический аспект изучения мыш­ления. Первое положение — о полиморфности человеческого мыш­ления, т. е. указание на разнообразие его видов. Учет этого много­образия мышления, т.е. невозможность сведения всего только к теоретическому, словесно-логическому, есть важное положение, которое характеризует собственно психологический аспект. Бели психолог будет заниматься только анализом теоретического мыш­ления, этим он очень сузит свою задачу.

Второе положение, которое есть в этой статье — это положе­ние об общности строения внешней практической предметной дея­тельности и деятельности теоретической, мыслительной в узком смысле слова. Это положение имеет очень большое значение для выделения собственно психологического аспекта из учения мыш­ления, хотя, конечно, этим положением не исчерпывается вся проблематика психологических исследований. Здесь содержится важный методологический принцип, а именно изучать в мысли­тельной деятельности человека все те структурные образования, которые первоначально, традиционно выделяются в деятельности немыслительной, деятельности предметно-практической, т. е. это значит, что психолог должен специально изучать мотивацию мыс­лительной деятельности, должен проводить какое-то различение между деятельностью, действием и операцией, подобно тому, как это делается при изучении внешнепредметной практической дея­тельности.Приведенные положения по существу приводят нас к выделе­нию определенной области, подлежащей собственно психологиче­скому изучению. По мнению С.Л. Рубинштейна, в качестве основного предмета психологического исследования мышление высту­пает как процесс, как деятельность [158]. Представление о мыш­лении как о процессе, деятельности дифференцирует мышление от его продуктов, от того, что уже, так сказать, является резуль­татом мыслительного процесса. Здесь, конечно, С.Л. Рубинштейн имел в виду задачу размежевания интересов; сфер влияния пси­хологов и специалистов в области логики, социологии, теории поз­нания. Он имел в виду процесс как индивидуальный процесс, совершающийся в голове отдельного человека. В этой формуле об изучении мышления как процесса, как деятельности термины «процесс», «деятельность» даны через запятую, т. е. они не соот­несены, и можно интерпретировать, что они выступают как сино­нимы. Действительно, по контексту ряда других работ С.Л. Ру­бинштейна, а он последние годы сам с учениками занимался психологией мышления, эта синонимичность тоже постоянно высту­пает: процесс—деятельность. Что имеется в виду? Имеется в виду, что мышление развертывается во времени, включает в себя неко­торые фазы, или этапы, есть начало, середина, завершение. Мыш­ление есть некоторое проявление активности субъекта, т. е. оно не только направлено на отражение внешнего мира мышления, но и является выражением определенной активности субъекта. Мыш­ление всегда субъектно в этом смысле, даже в том случае, когда оно правильно и адекватно отражает внешний мир. Это представ­ление о мышлении как о процессе прежде всего развивается в ра­ботах А.В. Брушлинского [36; 37; 115], особенно при анализе прогнозирования, предвосхищения. «Мышление, — правильно подчеркивает А.В. Брушлинский, — это всегда искание и откры­тие существенно нового» [37, 99]. Предвосхищение искомого в ходе процесса мышления относятся к числу высших уровней познавательной деятельности человека [37, 204].

Вторая точка зрения по вопросу о выделении предмета психо­логии мышления как самостоятельного принадлежит П.Я. Гальперину и сформулирована в его книге «Введение в психологию» \ [49]. Всю -психику П.Я. Гальперин трактует как форму ориентиро­вочно-исследовательской деятельности и правильно настаивает на том, что психология не является единственной наукой, изучаю­щей психику. То же самое применительно к мышлению. Психология не единственная наука, изучающая мышление.

Определение предмета психологии мышления П.Я. Гальпери­ным звучит, так: «Психология изучает не просто мышление и не все мышление, а только процесс ориентировки субъекта при ре­шении интеллектуальных задач на мышление» [49, 94]. Таким об­разом, есть две разные версии, две разные трактовки собственно предмета психологии мышления, и задача заключается в том, что­бы выделить то, что их объединяет. Это единство может быть сведено к следующим четырем положениям.

1. Необходимость выделения специального аспекта изучения мышления психологией, отказ от попыток отнести все виды мышления к компетенции психологии.

2. Указание на процессуальность мышления, т. е. развертываемость во времени, динамику.

3. Не очень строгое использование терминов «процесс», «дея­тельность». Так, С.Л. Рубинштейн через запятую пишет, «мышле­ние как процесс, как деятельность», а П.Я. Гальперин говорит то о процессе ориентировки, то об ориентировочно-исследовательской деятельности. Ориентировка как процесс и ориентировка как дея­тельность тоже чаще используются как синонимы, чем как четко разделяемые реальности.

4. Признание того факта, что мыслит субъект, ориентировку осуществляет субъект. И вот этот субъектный характер ориенти­ровки, деятельности обязательно должен учитываться психологом. На уровне логического анализа можно абстрагироваться от субъ­екта и часто нужно абстрагироваться от субъекта, а на уровне психологического анализа от субъекта абстрагироваться нельзя.

Эти формулировки предмета психологии мышления выделяют некоторую специальную реальность, подлежащую психологиче­скому изучению. И как рабочие определения, т.е. не претендую­щие на полноту, могут быть приняты и в настоящее время. Одна­ко сразу же необходимо сказать, что в этих определениях есть некоторое уязвимое звено. В самом определении не расшифрован процесс, не расшифрована ориентировка, не расшифровано содержание термина деятельность, и это открывает возможность для многозначных прочтений, поэтому [Исследования мышления последних десятилетий в значительной степени были направлены на то, чтобы более детально представить, наполнить большим психологическим содержанием термины «процесс», «деятельность», «ориентировка», сохранив сами термины как исходные, рабочие. Но, поскольку мы не можем результаты всех.реальных исследова­ний поднять до уровня формулировок определения предмета пси­хологии, мы сохраняем пока эти определения, но оговариваемся, что представления о процессе, деятельности, ориентировке меня­ются, варьируют у разных авторов и наполняются все большим содержанием. Например, был показан избирательный характер ориентировки при решении достаточно сложных задач, ее незаданность, нешаблонность при решении собственно творческих задач [147]. С другой стороны, сегодня уже недостаточно описывать реальный процесс мышления как взаимодействие операций анали­за и синтеза, он включает в себя динамику и порождение смыслов, целей, оценок, потребностей. Пока ограничимся следующим рабочим определением: мышление — это процесс, познавательная деятельность, продукты которой характеризуются обобщенным, опосредованным отражением действительности, оно дифференци­руется на виды в зависимости от уровней обобщения и характера используемых средств, в зависимости от новизны этих обобщений и средств для субъекта, от степени активности самого субъекта мышления.