И меньшевиков как союзников капитала 3 страница

Меньшевики рассуждают так: крестьянство составляет большинство, мы — чистые демократы, а потому большинство должно решать. Но так как крестьянство не может быть самостоятельным, то практически это означает не что иное, как восстановление капитализма. Лозунг тот же самый: союз с крестьянами. Когда мы об этом говорим, мы понимаем под этим усиление и укрепление пролетариата. Мы пытались осуществить этот союз между пролетариатом и крестьянством, причем первым этапом был военный союз. Трехлетняя гражданская война создала огромные затруднения, но она, в извест­ном отношении, облегчила нашу задачу. Это, может быть, звучит странно, но это так. Война не явилась чем-то новым для крестьян; война против эксплуататоров, против крупных землевладельцев была им вполне понятна. Громадные массы крестьян были

______________ III КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА_____________ 43

за нас. Несмотря на огромные расстояния, несмотря на то, что большинство наших кре­стьян не умеет ни читать, ни писать, наша пропаганда воспринималась ими очень лег­ко. Это является доказательством того, что широкие массы — как и в наиболее передо­вых странах — гораздо легче учатся на своем собственном практическом опыте, чем из книг. У нас же практический опыт для крестьянства был облегчен еще тем, что Россия так исключительно велика и что различные части ее могли в одно и то же время пере­живать различные стадии развития.

В Сибири и на Украине контрреволюция могла временно побеждать, потому что буржуазия имела там за собой крестьянство, потому что крестьяне были против нас. Крестьяне нередко заявляли: «Мы большевики, но не коммунисты. Мы — за больше­виков, потому что они прогнали помещиков, но мы не за коммунистов, потому что они против индивидуального хозяйства». И некоторое время контрреволюция могла побеж­дать в Сибири и на Украине, потому что буржуазия имела успех в борьбе за влияние среди крестьян; но достаточно было очень непродолжительного периода, чтобы от­крыть крестьянам глаза. В короткое время они накопили практический опыт и вскоре сказали: «Да, большевики довольно неприятные люди; мы их не любим, но все же они лучше, чем белогвардейцы и Учредительное собрание». Учредилка у них ругательное слово. Не только у развитых коммунистов, но и у крестьян. Они знают из практической жизни, что Учредительное собрание и белая гвардия означают одно и то же, что вслед за первым неминуемо приходит вторая. Меньшевики также используют факт военного союза с крестьянством, но не думают о том, что одного этого союза недостаточно. Во­енный союз не может существовать без экономического. Мы живем ведь не одним воз­духом; наш союз с крестьянами никоим образом не мог бы продержаться продолжи­тельное время без экономического фундамента, явившегося основой нашей победы в войне против нашей буржуазии: ведь наша буржуазия объединилась со всей междуна­родной.

44___________________________ В. И. ЛЕНИН

Основа этого экономического союза между нами и крестьянством была, конечно, очень простой, даже грубой. Крестьянин получил от нас всю землю и поддержку про­тив крупного землевладения. Мы должны были получить за это продовольствие. Этот союз был чем-то совершенно новым и покоился не на обычных взаимоотношениях ме­жду товаропроизводителями и потребителями. Наши крестьяне понимали это гораздо лучше, чем герои II и IIV2 Интернационалов. Они говорили себе: «Эти большевики — суровые вожди, но все же это наши люди». Как бы то ни было, мы создали, таким обра­зом, основы нового экономического союза. Крестьяне давали Красной Армии свои продукты и получали от нее поддержку при защите своих владений. Это всегда забы­вают герои II Интернационала, которые, подобно Отто Бауэру, совершенно не понима­ют настоящей обстановки. Мы сознаемся, что первоначальная форма союза была очень примитивна и что мы допустили очень много ошибок. Но мы должны были действовать возможно скорее, мы должны были во что бы то ни стало организовать снабжение ар­мии. Во время гражданской войны мы были отрезаны от всех хлебных местностей Рос­сии. Наше положение было ужасно, и кажется почти чудом, что русский народ и рабо­чий класс могли перенести столько страданий, нужды и лишений, не имея ничего, кро­ме неустанного стремления к победе. (Оживленное одобрение и аплодисмент ы.)

По окончании гражданской войны наша задача стала, во всяком случае, иною. Если бы страна не была до такой степени разорена, как это было после семи лет непрерыв­ной войны, то был бы, пожалуй, возможен более легкий переход к новой форме союза между пролетариатом и крестьянством. Но и без того тяжелые условия в стране ослож­нялись еще неурожаем, недостатком фуража и т. д. Лишения крестьян стали вследствие этого невыносимыми. Мы должны были немедленно показать широким массам кресть­янства, что мы готовы, безусловно не сходя с революционного пути, изменить нашу политику в том смысле, что крестьяне смогут

______________ III КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА_____________ 45

сказать себе: большевики хотят немедленно и во что бы то ни стало улучшить наше не­выносимое положение.

Таким образом, произошло изменение нашей экономической политики: на место ре­квизиции явился натуральный налог. Это было придумано не сразу. В большевистской печати вы можете найти, на протяжении месяцев, ряд предложений, но проект, дейст­вительно обещавший успех, не был придуман. Но это неважно. Важен факт, что изме­нение нашей экономической политики мы провели, повинуясь исключительно практи­ческим обстоятельствам и вытекавшей из положения необходимости. Неурожай, недос­таток фуража, нехватка топлива — все это имеет, разумеется, решающее влияние на хозяйство в целом, в том числе и на крестьянское. Если крестьянство забастует, то мы не получим дров. А если мы не получим дров, то фабрики вынуждены будут стать. Экономический кризис, вследствие огромного неурожая и недостатка фуража, принял, таким образом, весною 1921 года гигантские размеры. Все это было последствием трехлетней гражданской войны. Надлежало показать крестьянству, что мы можем и хо­тим быстро изменить нашу политику, чтобы немедленно облегчить его нужду. Мы по­стоянно говорим, — на II конгрессе об этом то же говорилось, — что революция требу­ет жертв. Есть товарищи, аргументирующие в своей пропаганде следующим образом: мы готовы произвести революцию, но она не должна быть слишком тяжелой. Если не ошибаюсь, это положение было высказано тов. Шмералем в его речи на чехословацком партийном съезде²⁸. Я прочел об этом в отчете рейхенбергского «Vorwarts'a». Там есть, по-видимому, слегка левое крыло. Этот источник, стало быть, не может считаться со­вершенно беспристрастным. Во всяком случае, я должен заявить, что если Шмераль это сказал, то он неправ. Некоторые ораторы, выступившие на упомянутом съезде после Шмераля, сказали: «Да, мы пойдем со Шмералем, так как мы избавимся этим от граж­данской войны». (С м е х.) Если все это правда, то я должен заявить, что такая агита­ция не коммунистична и не революционна. Естественно, что каждая

46___________________________ В. И. ЛЕНИН

революция влечет за собою огромные жертвы для класса, который ее производит. Ре­волюция отличается от обыкновенной борьбы тем, что в движении принимают участие в десять, в сто раз больше людей, и в этом отношении каждая революция означает жертвы не только для отдельных лиц, но и. для целого класса. Диктатура пролетариата в России повлекла за собою такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господ­ствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история, и весьма вероят­но, что и во всякой иной стране дело пойдет точно так же.

Возникает вопрос, как мы распределим эти лишения? Мы являемся государственной властью. Мы, до известной степени, в состоянии распределить лишения, возложить их на несколько классов и, таким образом, относительно облегчить положение отдельных слоев населения. По какому принципу должны мы действовать? По принципу справед­ливости или большинства? Нет. Мы должны действовать практично. Мы должны про­извести распределение таким образом, чтобы сохранить власть пролетариата. Это явля­ется нашим единственным принципом. В начале революции рабочий класс был вынуж­ден терпеть невероятную нужду. Я констатирую теперь, что наша продовольственная политика достигает из года в год все больших успехов. И в общем положение, несо­мненно, улучшилось. Но крестьяне безусловно выиграли в России от революции боль­ше, чем рабочий класс. В этом не может быть никакого сомнения. С теоретической точки зрения это, разумеется, показывает, что наша революция, в известной степени, была буржуазной. Когда Каутский выдвигал против нас этот аргумент, мы смеялись. Естественно, что без экспроприации крупного землевладения, без изгнания крупных землевладельцев и без раздела земли бывает только буржуазная, а не социалистическая революция. Однако мы были единственной партией, сумевшей довести буржуазную революцию до конца и облегчить борьбу за социалистическую революцию. Советская власть и советская система являются институтами социалистического государства. Мы уже осу-

Ill КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА______________ 47

ществили эти институты, но задача экономического взаимоотношения между крестьян­ством и пролетариатом еще не разрешена. Остается еще много сделать, и результат этой борьбы будет зависеть от того, сможем ли мы разрешить эту задачу или нет. Итак, распределение лишений практически является одной из труднейших задач. В общем, произошло улучшение в положении крестьянства, а на долю рабочего класса выпали тяжелые страдания — и именно потому, что он осуществляет свою диктатуру.

Я уже говорил о том, что недостаток фуража и неурожай породили весной 1921 года страшнейшую нужду в крестьянстве, которое является у нас большинством. Без хоро­ших отношений с крестьянскими массами мы не можем существовать. Поэтому нашей задачей была немедленная им помощь. Положение рабочего класса — чрезвычайно тя­желое. Он страдает ужасно. Однако наиболее развитые политически элементы пони­мают, что мы должны, в интересах диктатуры рабочего класса, сделать величайшее усилие, чтобы помочь крестьянству какой угодно ценой. Авангард рабочего класса по­нял это, но есть еще в нем, в этом авангарде, люди, которые не могут это уразуметь, ко­торые слишком утомлены, чтобы понять это. Они увидели в этом ошибку, стали упот­реблять слово оппортунизм. Говорили, что болыпевики-де помогают крестьянам. Кре­стьянин, который эксплуатирует нас, получает, мол, все, что ему угодно, а рабочий го­лодает. Но разве это оппортунизм? Мы помогаем крестьянам по той причине, что без союза с ними невозможна политическая власть пролетариата, немыслимо сохранение ее. Именно этот мотив целесообразности был для нас решающим, а не мотив справед­ливого распределения. Мы помогаем крестьянам, так как это безусловно необходимо для сохранения нами политической власти. Высший принцип диктатуры — это под­держание союза пролетариата с крестьянством, чтобы он мог удержать руководящую роль и государственную власть.

Единственное средство, которое мы для этого нашли, был переход к натуральному налогу, явившийся

48___________________________ В. И. ЛЕНИН

неизбежным следствием борьбы. В ближайший год мы впервые применим этот налог. Практически этот принцип еще не испробован. От военного союза мы должны перейти к экономическому, и теоретически единственной основой последнего может явиться введение натурального налога. В этом заключается единственная теоретическая воз­можность прийти к действительно солидной экономической базе социалистического общества. Социализированная фабрика дает крестьянину свои продукты, а. крестьянин дает за это хлеб. Это единственная возможная форма существования социалистическо­го общества, единственная форма социалистического строительства в стране, где мел­кий крестьянин составляет большинство или, по крайней мере, очень значительное меньшинство. Одну часть крестьянин даст в виде налога, а другую в обмен на продук­ты социалистической фабрики или через товарообмен.

Здесь мы подходим к самому трудному вопросу. Натуральный налог означает, само собою разумеется, свободу торговли. Крестьянин вправе, после выполнения натураль­ного налога, свободно выменивать остаток своего хлеба. Эта свобода обмена означает свободу капитализма. Мы говорим это открыто и подчеркиваем это. Мы этого отнюдь не скрываем. Дела наши были бы плохи, если бы мы вздумали это скрывать. Свобода торговли означает свободу капитализма, но вместе с тем новую его форму. Это значит, что мы, до известной степени, заново создаем капитализм. Мы делаем это совершенно открыто. Это — государственный капитализм. Но государственный капитализм в об­ществе, в котором власть принадлежит капиталу, и государственный капитализм в про­летарском государстве — это два различных понятия. В капиталистическом государст­ве государственный капитализм означает, что он признается государством и контроли­руется им на пользу буржуазии и против пролетариата. В пролетарском государстве то же самое делается на пользу рабочего класса, с целью устоять против все еще сильной буржуазии и бороться против нее. Само собой понятно, что мы должны предоставить чужеземной буржуазии,

______________ III КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА_____________ 49

иностранному капиталу, концессии. Без малейшей денационализации мы передаем рудники, леса, нефтяные источники иностранным капиталистам, чтобы получить от них продукты промышленности, машины и т. д. и, таким образом, восстановить нашу собственную промышленность.

В вопросе о государственном капитализме мы, разумеется, не все сразу были со­гласны. Но по этому поводу мы могли с большой радостью констатировать, что наше крестьянство развивается, что оно вполне поняло историческое значение борьбы, кото­рую мы в настоящее время ведем. Совсем простые крестьяне из отдаленнейших мест приходили к нам и говорили: «Как? Наших капиталистов, которые говорят по-русски, прогнали, а теперь придут к нам иностранные капиталисты?». Разве это не указывает на развитие наших крестьян? Экономически образованному рабочему не надо объяснять, почему это необходимо. Семилетней войной мы так разорены, что восстановление на­шей промышленности требует многих лет. Мы должны заплатить за нашу отсталость, за нашу слабость, за то, чему мы сейчас учимся, чему должны учиться. Кто хочет учиться, должен платить за ученье. Мы должны всем и каждому разъяснить это, и если мы практически докажем это, то огромные массы крестьян и рабочих будут с нами со­гласны, так как таким путем немедленно улучшится их положение, так как это обеспе­чит возможность восстановления нашей промышленности. Что вынуждает нас к этому? Мы не одни на свете. Мы существуем в системе капиталистических государств...²⁹ На одной стороне — колониальные страны, но они еще не могут нам помочь, а на другой — капиталистические страны, но они наши враги. Получается известное равновесие, правда, очень плохое. Но мы все же должны считаться с этим фактом. Мы не должны закрывать глаза на этот факт, если хотим существовать. Либо немедленная победа над всей буржуазией, либо выплата дани.

Мы совершенно открыто признаем, мы не скрываем, что концессии в системе госу­дарственного капитализма означают дань капитализму. Но мы выигрываем время,

50___________________________ В. И. ЛЕНИН

а выиграть время — значит выиграть все, особенно в эпоху равновесия, когда наши иностранные товарищи основательно подготовляют их революцию. А чем основатель­нее она будет подготовлена, тем вернее будет победа. Ну, а до тех пор мы будем выну­ждены платить дань.

Несколько слов о нашей продовольственной политике. Она была, несомненно, и примитивной и плохой. Но мы можем указать и на успехи. В связи с этим я еще раз должен подчеркнуть, что единственной возможной экономической основой социализма является крупная машинная индустрия. Тот, кто забывает это, тот не коммунист. Мы должны конкретно разработать этот вопрос. Мы не можем ставить вопросы так, как это делают теоретики старого социализма. Мы должны ставить их практически. Что значит современная крупная промышленность? Это значит электрификация всей России. Швеция, Германия и Америка уже близки к ее осуществлению, хотя это страны еще буржуазные. Один товарищ из Швеции рассказывал мне, что значительная часть про­мышленности там электрифицирована, а также 30% сельского хозяйства. В Германии и в Америке, как в странах еще более развитых капиталистически, мы встречаемся с этим в еще большем масштабе. Крупная машинная индустрия означает не что иное, как электрификацию всей страны. Мы уже назначили специальную комиссию из лучших экономистов и технических сил. Почти все они, правда, настроены против Советской власти. Все эти специалисты придут к коммунизму, но не так, как мы, не через двадца­тилетнюю подпольную работу, во время которой мы непрерывно изучали, повторяли и пережевывали азбуку коммунизма.

Почти все органы Советской власти были за то, чтобы мы пошли к специалистам. Специалисты-инженеры придут к нам, когда мы им практически докажем, что таким путем повышаются производительные силы страны. Недостаточно доказывать им это теоретически. Мы должны им доказать это практически. И мы привлечем этих людей на нашу сторону, если мы поставим вопрос иначе, не на почву теоретической пропа­ганды коммунизма. Мы говорим: крупная промышленность —

______________ III КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА_____________ 51

единственное средство спасти крестьянство от нужды и голода. С этим все согласны. Но как сделать это? Восстановление промышленности на старой основе требует слиш­ком много труда и времени. Мы должны придать промышленности более современные формы, а именно — перейти к электрификации. Она требует значительно меньше вре­мени. Планы электрификации нами уже выработаны. Более 200 специалистов — почти все, без исключения, противники Советской власти — с интересом работали над этим, хотя они и не коммунисты. Но, с точки зрения технической науки, они должны были признать, что это единственно правильный путь. Конечно, от плана до его осуществле­ния еще очень далеко. Осторожные специалисты говорят, что первый ряд работ требует не менее 10 лет. Профессор Баллод высчитал, что для электрификации Германии доста­точно трех-четырех лет. Для нас же и десяти лет слишком мало. В моих тезисах я при­вожу фактические цифровые данные, чтобы вы видели, как мало мы до сих пор могли сделать в этой области. Приводимые мною цифры до такой степени скромны, что сразу уясняется их более пропагандистское, чем научное значение. Однако мы должны на­чать с пропаганды. Русский крестьянин, принимавший участие в мировой войне и про­живший несколько лет в Германии, видел там, как нужно вести хозяйство по-современному, чтобы победить голод. Мы должны вести широкую пропаганду в этом направлении. Эти планы, сами по себе, имеют небольшое практическое значение, но зато их агитационное значение очень велико.

Крестьянин видит, что должно быть создано нечто новое. Крестьянин понимает, что над этим должен работать не каждый сам за себя, но все государство в целом. В гер­манском плену крестьянин увидел и узнал, в чем реальная основа жизни, культурной жизни. 12 тысяч киловатт — очень скромное начало. Быть может, иностранец, знако­мый с американской, германской или шведской электрификацией, над этим посмеется. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Да, пусть это скромное начало. Но кре­стьянство

52___________________________ В. И. ЛЕНИН

начинает понимать, что надо произвести в огромном масштабе новые работы, и они уже начинаются. Предстоит преодолеть громадные трудности. Мы попытаемся войти в сношения с капиталистическими странами. Не следует жалеть о том, что мы предоста­вим капиталистам несколько сот миллионов килограммов нефти, под условием, чтобы они помогли нам электрифицировать нашу страну.

А теперь, под конец, несколько слов о «чистой демократии». Я цитирую то, что Эн­гельс писал 11 декабря 1884 года в письме к Бебелю:

«Чистая демократия приобретает значение в момент революции в качестве послед­ней буржуазной партии, каковой она явилась уже во Франкфурте, став якорем спасения всего буржуазного, даже феодального хозяйства... Так, вся бюрократическая масса в 1848 году, от марта до сентября, поддерживала либералов с целью подавления револю­ционных масс... Во всяком случае, в день кризиса и назавтра, нашим единственным противником будет группирующаяся вокруг чистой демократии реакция, и это обстоя­тельство, думается мне, не следует упускать из виду».

Мы не можем ставить наши вопросы так, как это делают теоретики. Вся реакция це­ликом, не только буржуазная, но и феодальная, группируется вокруг «чистой демокра­тии». Германские товарищи знают лучше других, что обозначает «чистая демократия», так как Каутский и прочие вожди II и IIV2 Интернационалов защищают эту «чистую демократию» против злых большевиков. Если мы будем судить о русских социалистах-революционерах и меньшевиках не по их словам, а на основании их дел, то они ока­жутся не чем иным, как представителями мелкобуржуазной «чистой демократии». В нашей революции они показали с классической чистотой, и во время последнего кризи­са, в дни кронштадтского восстания, что означает чистая демократия. Брожение в кре­стьянстве шло очень сильное, среди рабочих также господствовало недовольство. Они были утомлены и изнурены. Ведь существуют же границы для человеческих сил. Три года они голодали,

______________ III КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА_____________ 53

но нельзя голодать четыре или пять лет. Голод, естественно, оказывает огромное влия­ние на политическую активность. Как поступили социалисты-революционеры и мень­шевики? Все время они колебались и этим усиливали буржуазию. Организация всех русских партий за границей показала, как обстоит сейчас дело. Умнейшие вожди рус­ской крупной буржуазии сказали себе: «Мы не можем победить в России немедленно. Поэтому нашим лозунгом должно стать: «Советы без большевиков»». Лидер кадетов, Милюков, защищал Советскую власть против социалистов-революционеров. Это зву­чит очень странно. Но такова практическая диалектика, которую в нашей революции мы изучаем своеобразным путем: на практике нашей борьбы и борьбы наших против­ников. Кадеты защищают «Советы без большевиков», так как они хорошо понимают положение и так как они надеются поймать на эту удочку часть населения. Так говорят умные кадеты. Не все кадеты, конечно, умны, но часть их умна и почерпнула некото­рый опыт из французской революции. Лозунг сейчас таков: борьба против большеви­ков какой угодно ценой, во что бы то ни стало. Вся буржуазия помогает теперь мень­шевикам и социалистам-революционерам. Эсеры и меньшевики являются сейчас аван­гардом всей реакции. Нынешней весной мы имели случай ознакомиться с плодами это­го контрреволюционного содружества.

Поэтому мы должны продолжать беспощадную борьбу против этих элементов. Дик­татура есть состояние обостренной войны. Мы находимся именно в таком состоянии. Военного нашествия в настоящий момент нет. Однако мы изолированы. Но, с другой стороны, мы и не вполне изолированы, поскольку вся международная буржуазия мира не в состоянии сейчас открыто вести против нас войну, ибо весь рабочий класс, — хотя большинство его еще не коммунистично, — все же настолько сознателен, что не допус­кает интервенции. Буржуазии приходится считаться с этим настроением масс, хотя они еще и не вполне доросли до коммунизма. Поэтому буржуазия не может сейчас перейти в наступление против нас, хотя это и не исключено. Пока нет

В. И. ЛЕНИН

общего окончательного результата, будет продолжаться состояние ужасной войны. И мы говорим: «На войне мы поступаем по-военному: мы не обещаем никакой свободы и никакой демократии». Мы объявляем крестьянам совершенно открыто, что они должны выбирать: или власть большевиков, — и мы сделаем тогда всевозможные уступки до тех пределов, в которых возможно удержание власти, а затем поведем их к социализму, — или же буржуазную власть. Все остальное — обман, чистейшая демагогия. Самая ожесточенная борьба должна быть объявлена этому обману, этой демагогии. Наша точ­ка зрения такова: пока — большие уступки и величайшая осторожность, и именно по­тому, что налицо некоторое равновесие, именно потому, что мы слабее наших объеди­ненных противников, потому что наша экономическая база слишком слаба, и мы нуж­даемся в более сильной хозяйственной основе.

Вот то, что я хотел сказать товарищам о нашей тактике, о тактике Российской ком­мунистической партии. (Продолжительные аплодисмент ы.)

Газетный отчет напечатан 9 июля 1921 г. в «Правде» № 144

Полностью напечатано

14 июля 1921 г. в «Бюллетене

Третьего конгресса Коммунистического

Интернационала»

№17

Печатается по тексту книги

«Третий Всемирный конгресс

Коммунистического Интернационала.

Стенографический отчет».

Петроград, 1922

Ill КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА______________ 55

ПРЕДЛОЖЕНИЯ К ПРОЕКТУ «ТЕЗИСОВ ПО ВОПРОСУ О ТАКТИКЕ»

1) Вычеркнуть наименование Шмераля и весь конец абзаца;

2) Поручить Комиссии (или Executive) составить подробное письмо к чешской пар­
тии с деловой, точной, с цитатами критикой того, что неверно в позиции Шмераля и в
чем должны быть осторожнее редакторы Reichenberger «Vorwarts»³².

Написано в июле, не позднее 9, 1921 г.

Впервые напечатано в 1958 г.

в журнале «Проблемы Мира Печатается по рукописи

и Социализма» № 2

- Исполнительному комитету. Ред.

56______________________ В. И. ЛЕНИН

ПИСЬМО О. В. КУУСИНЕНУ И В. КЁНЕНУ*

Товарищам Куусинену и Кёнену 9/VII. 1921. Дорогие товарищи!

С большим удовольствием я прочел Ваш проект тезисов по организационному во­просу. По-моему, работа очень удачна. Я бы предложил только два дополнения:

1) совет — образовать во всех партиях контрольные комиссии из лучших,
испытанных, опытных рабочих;

2) о шпионах — особый параграф в связи с вопросом о нелегальной работе.
Содержание приблизительно следующее: буржуазия будет неизбежно посы­
лать шпионов и провокаторов в нелегальные организации. Против этого нужно
вести самую тщательную и упорную борьбу, и в особенности нужно рекомен­
довать, как средство в этой борьбе, умелое сочетание, комбинирование легаль­
ной работы с нелегальной, проверку (годится ли на нелегальную работу) по-

Л г 33

средством продолжительной легальной работы.

С коммунистическим приветом

Ваш Ленин

Впервые напечатано в 1958 г. Печатается по рукописи

в журнале «Проблемы Мира Перевод с немецкого

и Социализма» № 3

См. настоящий том, стр. 13—15. Ред.

Ill КОНГРЕСС КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА______________ 57

РЕЧИ НА СОВЕЩАНИИ ЧЛЕНОВ НЕМЕЦКОЙ, ПОЛЬСКОЙ, ЧЕХОСЛОВАЦКОЙ, ВЕНГЕРСКОЙ И ИТАЛЬЯНСКОЙ ДЕЛЕГАЦИЙ

11 ИЮЛЯ

Вчера я прочитал в «Правде» некоторые сообщения, убедившие меня в том, что мо­мент наступления, возможно, ближе, чем мы полагали на конгрессе, и за что на нас так обрушились молодые товарищи. Но об этих сообщениях я скажу позднее, сейчас же должен сказать, что чем ближе генеральное наступление, тем «оппортунистичнее» мы должны действовать. Теперь вы все вернетесь домой и скажете рабочим, что мы стали благоразумнее, чем были перед III конгрессом. Вы не должны смущаться, вы скажете, что мы допустили ошибки и хотим теперь действовать осторожнее; тем самым мы при­влечем на свою сторону массы от социал-демократической и независимой социал-демократической партий, массы, которые объективно всем ходом вещей подталкивают­ся к нам, но которые боятся нас. На нашем примере я хочу показать, что нужно дейст­вовать осторожнее.

В начале войны мы, большевики, придерживались только одного лозунга — граж­данская война и притом беспощадная. Мы клеймили как предателя каждого, кто не вы­ступал за гражданскую войну. Но когда мы в марте 1917 г. вернулись в Россию, мы со­вершенно изменили свою позицию. Когда мы вернулись в Россию и поговорили с кре­стьянами и рабочими, мы увидели, что они все стоят за защиту отечества, но, конечно, совсем в другом смысле, чем меньшевики, и мы не могли этих простых рабочих и кре­стьян называть негодяями

58___________________________ В. И. ЛЕНИН

и предателями. Мы охарактеризовали это как «добросовестное оборончество». Об этом я хочу вообще написать большую статью и опубликовать все материалы. 7 апреля я на­печатал тезисы, в которых говорил — осторожность и терпение. Наша первоначальная позиция в начале войны была правильной, тогда важно было создать определенное, решительное ядро. Наша последующая позиция была также правильной. Она исходила из того, что нужно было завоевать массы. Мы тогда уже выступали против мысли о не­медленном свержении Временного правительства. Я писал: «Мы должны свергнуть правительство, так как оно является олигархическим, а не народным правительством, так как оно не может дать нам ни хлеба, ни мира. Но его нельзя свергнуть немедленно, так как оно опирается на рабочие Советы и пока еще имеет доверие у рабочих. Мы не бланкисты, мы не хотим управлять с меньшинством рабочего класса против большин­ства». Кадеты, которые являются тонкими политиками, тотчас же заметили противо­речие между нашей прежней и новой позицией и назвали нас лицемерами. Но так как одновременно они называли нас шпионами, предателями, негодяями и немецкими агентами, то первое название не произвело никакого впечатления. 20 апреля произошел первый кризис. Нота Милюкова о Дарданеллах разоблачила правительство как импе­риалистическое. Вслед за этим вооруженные солдатские массы двинулись на здание правительства и свергли Милюкова. Во главе их стоял некий Линде, беспартийный. Это движение не было организовано партией. Мы охарактеризовали тогда это движение следующим образом: это несколько больше, чем вооруженная демонстрация, и не­сколько меньше, чем вооруженное восстание. На нашей конференции 22 апреля левое направление потребовало немедленного свержения правительства. ЦК, напротив, вы­сказался против лозунга гражданской войны, и мы дали всем агитаторам в провинции указание опровергать бессовестную ложь, будто боль-