Дидим писал очень много. Но из богатого литературного наследия его сохранилось очень мало: значительное число произведений совершенно утрачено, от других сохранились только фрагменты, а некоторые дошли только под чужим именем. Причиной такого печального положения служит то, что уже при жизни Дидим обвинен был в оригенизме; в V в. отрицательное отношение к нему усилилось, и подозрительные книги Дидима разделили участь многих произведений его знаменитого учителя. Догматические произведения.
1) «Три книги о Троице»[1180]. Это произведение считалось совершенно утраченным и найдено было только в 1759 г. в рукописи XI в., издано в 1769 г. Текст рукописи поврежден: имеются пробелы, недостает нескольких глав и заключения. В первой книге автор на основании многих мест Священного Писания доказывает, что Слово — Творец, Бог, ипостасное сияние Отца, единого существа с Ним и со Св. Духом, и опровергает мнение и аргументацию ариан и македониан. Вторая книга продолжает эти доказательства и потом очень обстоятельно доказывает, что Св. Дух — неизреченный в Себе и в Своих дарах и Божественный в Своих свойствах и делах, по существу один с Отцом и Сыном и вместе с Ними есть Святая и достопоклоняемая Троица, единый Бог. Третья книга резюмирует в кратких силлогизмах все приведенные доказательства в пользу божества и Ипостаси Сына и Духа и потом очень основательно и подробно изъясняет все библейские тексты, которые обыкновенно выдвигались против божества названных Лиц. Произведение, по-видимому, представляет плод долголетних трудов автора и, можно думать, написано им в последние годы жизни, так как св. Василия Великого уже причисляет к святым отцам [(III, 22)] и, следовательно, предполагает его умершим (1 января 379 г.), борется преимущественно против македониан и предполагает анафему на них Второго Вселенского собора 381 г.; кроме того, Иероним, при исчислении произведений Дидима в своем сочинении «О знаменитых мужах» [(cap. 109)], написанном в 392 г., не упоминает об этом произведении. Отсюда делается естественный вывод, что «Три книги о Троице» написаны Дидимом после этих событий[1181].
2) «Книга о Св. Духе»[1182]. Оригинальный текст этого произведения утрачен; оно сохранилось только в латинском переводе блж. Иеронима, сделанном по просьбе папы Дамаса. Перевод несомненно отличается точностью даже в деталях; но он не передает подлинных тринитарных терминов и формул Дидима. Произведение написано Дидимом по просьбе его друга с целью обстоятельно изложить учение о Св. Духе, Его божестве, Ипостаси и деятельности на основании Священного Писания и тем дать простым верующим надежное оружие против еретиков и их библейских доказательств. Произведение распадается на две части, из которых первая (cap. 4—29) стремится доказать, что Св. Дух не тварь, но единосущен с Отцом, а во второй в форме гомилий подробно раскрываются места Священного Писания, утверждающие православную веру в Св. Духа. Хотя книга о Св. Духе по обработке уступает книгам «О Троице», однако она должна быть отнесена к числу лучших трактатов IV в. о Св. Духе. На Западе она пользовалась особым успехом: св. Амвросий Медиоланский, начавший с 381 г. писать трактат о Св. Духе, в такой сильной степени использовал греческий оригинал сочинения Дидима, что блж. Иероним в предисловии к переводу книги Дидима «О Св. Духе» сделал резкий выпад против св. Амвросия. Позднее им пользовался блж. Августин и автор сочинения «О церковных догматах» (Геннадий). Произведение написано до 381 г.
3) «Против манихеев»[1183]. Манихеи были наиболее влиятельными и наиболее опасными в Египте врагами веры. В начале IV в. их опровергали неоплатонический философ Александр Ликопольский, потом св. Афанасий в «Слове на язычников»; позднее против них писал автор книг «Против Аполлинария» (приписываются св. Афанасию Александрийскому), Серапион Тмуйский, Григорий Нисский, авва Шенути. Во времена Тимофея Александрийского влияние манихеев в Египте было так сильно, что многие из епископов и клириков сделались манихеями, и патриарх вынужден был однажды предписать своим клирикам мясо в воскресенье, чтобы видеть, кто между ними были манихеями. Понятно поэтому, что и Дидим уделял много внимания полемике с манихеями, и борьба с ними ясно звучит во всех его произведениях, особенно в экзегетических; хотя они только редко называются по имени — большей же частью обозначаются описательно или опровергаются без всякого указания на них. Специально посвященное полемике с манихеями сочинение «Против манихеев» представляет опровержение основного учения манихеев, что существует два высших, вечных существа — благое и злое. Дидим доказывает, что нет существа злого по природе, но злые сделались таковыми вследствие собственной извращенной воли. Опровержение ведется доказательствами философскими и библейскими. Текст произведения сохранился не вполне: недостает начала, на которое указывает фрагмент в Sacra Parallela Иоанна Дамаскина. Этот фрагмент в Sacra Parallela представляет единственное внешнее свидетельство о принадлежности этого произведения Дидиму. Вопрос о подлинности осложняется тем обстоятельством* что произведение Дидима тесно соприкасается с «Книгой против манихеев», известной с именем св. Григория Нисского[1184]: текст произведения Григория в значительной части является буквальным, иногда только немного сокращенным воспроизведением текста Дидима, причем последний представляет лучшее рукописное предание. Кроме того, произведение Дидима в некоторых деталях обнаруживает сходство с подобными произведениями Александра Ликопольского, Тита Бострийского, Серапиона Тмуйского, аввы Шенути. Точное сравнение всех этих произведений с целью установить оригинальность каждого автора и определить общие источники, которыми они пользовались, еще не произведено. Но каковы бы ни были результаты такого исследования, достаточные основания для утверждения принадлежности рассматриваемого произведения Дидиму заключаются в отмеченном факте, что подлинные произведения его в сильной степени отражают на себе борьбу его с манихеями как постоянно стоявшую перед ним задачу. Неудивительно, если опровержению их он посвятил еще и отдельное произведение.
4) «Комментарий на сочинение Оригена "О началах"». Сократ (Hist. eccl. IV, 25) пишет, что Дидим «истолковал книги Оригена "О началах" и сделал на них примечания, в которых признает эти книги прекрасными, говоря, что ученые напрасно спорят, стараясь обвинить этого мужа и охулить его сочинения — "они даже не могут понять мудрости этого человека"». Блж. Иероним часто говорит об этом произведении в своем споре с Руфином («Апология против Руфина»), называет его «комментарием» или даже «краткими замечаниями», чем дает основание для предположения, что речь идет о простых схолиях Дидима на текст Оригена. Произведение это не сохранилось. О содержании его блж. Иероним говорит, что Дидим старался изъяснить в православном смысле учение Оригена о Троице; но он сам усвоил другие заблуждения Оригена — о падении ангелов, о падении душ, о чудесах воскресения, о мире или мирах, восстановлении и проч. [(Apol. adv. Rufin. II, 11; 16)]. Руфин пользовался произведением Дидима при своем переводе сочинения Оригена «О началах», и с помощью объяснений ученика он пытался прояснить мысль учителя.
5) Блж. Иероним в «Апологии против Руфина» (III, 28) говорит, что Дидим написал по просьбе Руфина книгу, в которой отвечал на его вопрос: почему умирают младенцы, получив тела за грехи? Дидим, стоя на оригеновской точке зрения, объяснил, что они не совершили многих грехов и поэтому им достаточно только коснуться темницы тел. Произведение не сохранилось.
6) В последнее время Дидиму усваиваются IV и V книги произведения «Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия», принадлежащего св. Василию Великому[1185]. Уже давно в научной литературе указывали, что IV и V книги, хотя говорят о единосущии Сына и Св. Духа, не стоят во внутренней связи с предыдущими книгами, что они направлены не против Евномия и его «Апологетики», а вообще против извращающих учение о Св. Троице, среди которых пять раз назван и Евномий; что и по стилю, и характеру аргументации они существенно отличаются от первых трех книг и что по всем этим соображениям они не могут принадлежать св. Василию Великому. Этот вывод в науке считается бесспорным. Несомненным признается и то, что IV и V книги по своему содержанию должны быть отнесены к последней четверти IV века. Но определение действительного автора затрудняется тем, что произведение, вообще не отличающееся выдающимися литературными достоинствами, сохранилось только неполно или в извлечениях. Сделана была попытка (J. Dräseke) усвоить это произведение Аполлинарию Младшему; но она не имела никакого успеха. Затем одновременно и независимо друг от друга проф. А. А. Спасский[1186]и Фр. Кс. Функ указали на Дидима как на действительного автора IV и V книг, отметив целый ряд данных, которыми устанавливается тесное родство между произведением Псевдо-Василия и «Тремя книгами о Троице», и «Книгой о Св. Духе» Дидима: как с точки зрения богословских идей, так и со стороны стиля эти произведения представляются имеющими бесспорную связь. Хотя и не без некоторых возражений, этот взгляд в настоящее время утвердился в науке. Между прочим должно сказать, что усвоение этого произведения Дидиму дает возможность отнести многочисленные указания в книгах «О Троице» на πρώτος λόγος [первое слово] именно на это произведение.
7) «Книга против Ария и Савеллия»[1187]. Этот трактат сохранился с именем св. Григория Нисского. К. Holl доказал, что оно не может быть произведением св. Григория, и указал его автора в Дидиме. Его аргументация некоторыми (J. Leipoldt и F. Loofs) была принята всецело; другим (G. Krüger, Fr. X. Funk, Ε. Stolz, G. Bardy) она показалась недостаточно обоснованной. И действительно, можно считать доказанным только то, что произведение не принадлежит св. Григорию Нисскому; но авторство Дидима необоснованно: хотя совокупность тринитарного учения в трактате «Против Ария и Савеллия» находится в линии мыслей Дидима, однако значительное число выражений или идей не находит никакой параллели с подлинными произведениями александрийского ученого.
8) В «Книге о Св. Духе» Дидим называет два раннейших своих произведения: «Книгу о сектах» [(cap. 5; 21)] и «Книгу о догматах» [(cap. 32)], — оба произведения, по-видимому, содержали рассуждения о Св. Духе. Блж. Иероним называет (De vir. ill. 109) «Две книги о догматах и против ариан», — произведение, вероятно, тождественно с названной «Книгой о догматах». Все эти произведения, как и некоторые другие, известные только по названиям («К философу», «О бестелесном», «О душе», «О вере»), известны только по заглавиям или небольшим фрагментам.
Экзегетические произведения [1188]. Дидим славился как выдающийся знаток Священного Писания и составил многочисленные библейские комментарии. Иероним с удивлением перечисляет большое количество его экзегетических произведений (De vir. ill. 109). Но из всех этих трудов ни одно не сохранилось в целости. Отрывками этих работ Дидима мы обязаны так называемым катенам, которые очень рано стали составлять из отрывков толкований свв. отцов; фрагменты экзегетических произведений Дидима здесь весьма многочисленны. Но определить объем экзегетических трудов Дидима на основании катен представляется затруднительным по следующим основаниям: во-первых, нельзя утверждать, что все отрывки, помещенные в катенах, принадлежат непременно к библейским комментариям — они могли быть взяты и из другого рода произведений; во-вторых, наличность отрывка с именем Дидима в катенах на ту или другую библейскую книгу не дает бесспорного права заключать, что Дидим писал комментарий на эту именно книгу; чем больше таких отрывков приходится на одну книгу, тем больше будет уверенность, что такой комментарий действительно был написан; наконец, в-третьих, подлинность отрывков в катенах не всегда может быть безошибочно установлена на основании надписей: авторы могли быть цитйруемы сокращенно, и формула Δ' могла обозначать как Дидима, так и Диодора или Дионисия; с другой стороны, и переписчики могли опускать или уменьшать отрывки. Можно с уверенностью сказать, что Дидим писал комментарий на все псалмы[1189], — этот комментарий в своем первоначальном составе должен был представлять громадное произведение; от него сохранились значительные фрагменты, и для сомнения в их подлинности нет оснований. Они показывают, что в экзегетическом методе Дидим был верным учеником Оригена: для установки греческого текста он сопоставлял разные списки LXX; но вместе с тем он давал широкий простор аллегории. Незначительные отрывки указывают на существование комментариев на книгу Иова[1190]и на Притчи[1191]. Комментарий на пророка Исайю[1192]насчитывал 18 книг, но простирается только на главы 40 — 66: 5. Комментарий на Осию в трех книгах[1193]и на Захарию в пяти книгах[1194]были написаны по просьбе Иеронима и ему посвящены.[1195]
Из новозаветных книг Дидим, можно думать, писал комментарии на Евангелия Матфея и Иоанна[1196], на Деяния апостольские[1197], на послания апостола Павла[1198] — на Первое коринфянам[1199], галатам и ефесянам[1200]. Кассиодор упоминает об изъяснении им семи соборных посланий[1201], с замечанием, что схоластик Епифаний перевел их на латинский язык[1202]. Этот перевод сохранился и помещается среди произведений Дидима; но принадлежность его Дидиму подвергается сомнению, так как отрывки его в катенах встречаются с именем других писателей, и на основании этого делается предположение, что Кассиодор и Епифаний считали за комментарий Дидима составленный не раньше VI в. свод отрывков из греческих экзегетов.
КАППАДОКИЙЦЫ [1203]
Во второй половине IV в. в греческом богословии замечается значительный духовный подъем. Он связывается, с одной стороны, с более свободным отношением к античному образованию, так как к этому времени язычество в существенном было побеждено и христиане могли без прежних опасений отдаваться изучению классической литературы; с другой стороны — с наступившим [оживлением в освоении наследия Оригена][1204]и более полным и непосредственным пользованием плодами его учености. Этот подъем научного богословского духа нашел блестящее выражение в богословской деятельности великих каппадокийских отцов — Василия Великого, его брата Григория Нисского и его друга Григория Богослова. Богословие каждого из них представляет индивидуальные особенности как в общем характере, так и в подробностях, но это — собственно только разновидности одного богословского типа. По своим основным началам и существенным элементам оно представляется весьма сложным. Прежде всего, на нем сказалось влияние Оригена, который действовал на каппадокийских отцов тем неотразимее, что начала богословия Оригена оказались богословскими традициями их родной страны: живое предание связывало их с признанным авторитетом доникейской эпохи — Григорием Чудотворцем, непосредственным учеником Оригена. Воспоминания о нем ко времени каппадокийских отцов, особенно в семье Василия Великого через бабку его Макрину, были еще чрезвычайно живы; богословские воззрения его также не были еще забыты: Каппадокийцы сами свидетельствуют, какое влияние на их религиозное образование имел «Символ» Апостола их страны (Basil. Caesar., Epist. 204[1205], ad Neocaesar.[, cap. 2; 6]; Gregor. Nyss., De vita Gregorii Thaumaturgi). Следы значительной зависимости от него богословской мысли Каппадокийцев бесспорны. Но Григорий Чудотворец привел Каппадокийцев и к самому Оригену. Они тщательно изучали Оригена и увлекались им. Василий Великий и Григорий Богослов составили даже выборку лучших мест из произведений Оригена — «Филокалию». Правда, они не усвоили ошибочных мнений Оригена (за исключением Григория Нисского), однако несомненно, они проникли в дух его богословия. Впрочем, влияние Оригена сказалось на них в различной степени: Василий Великий, муж более практического направления, дух более сильный и положительный, менее подчинился влиянию Оригена; значительно более оно отразилось на Григории Богослове, а Григорий Нисский является настоящим оригенистом. Таким образом, оригенизм, в той смягченной форме, в какой представил его Григорий Чудотворец, и с теми ограничениями его свободы, какие постепенно были сделаны до этого времени и вытекали сами собой из состояния церковного вероучения, составил одно из существенных предположений богословской деятельности каппадокийских отцов по специально догматическим вопросам их времени. Но Ориген собственно определял общий характер и дух их богословия, доставив в то же время целый ряд понятий и необходимых терминов. Содержание же [их] богословского учения имело в своем основании Никейское исповедание; отсюда естественно вытекает их зависимость от богословия св. Афанасия: они были учениками св. Афанасия и этим укрепили свою связь с новоалександрийским богословием, с той существенной особенностью, что у св. Афанасия заметно перевешивают тенденции и круг мыслей малоазийского богословия св. Иринея, а у каппадокийских отцов — оригеновское направление. Этот перевес объясняется не только усиленным влиянием на них Оригена, но и тем подкреплением, какое оригенизм нашел в широком и глубоком классическом образовании их. Благодаря последнему они постигли дух эллинской культуры и науки и стояли на уровне современного им научного мировоззрения. Когда каппадокийские отцы обратились к эллинской школе, уже давно прошли времена господства одной философской системы: в IV веке синкретизм вступил в свои права, и всякий избирал свои собственные пути, заимствуя то из одной, то из другой системы необходимые данные для собственных построений. Поэтому и у каппадокийских отцов мы видим, с одной стороны, преобладание платоновских и неоплатоновских влияний, которые были сродны оригеновскому направлению их богословствования и подкрепили и пояснили его, но, с другой стороны, они оказались не чуждыми и аристотелевских воззрений: борьба с арианством, преимущественно с Евномием, который с помощью аристотелевской философии сообщил арианской догматике диалектическую, научно-философскую форму, заставила Каппадокийцев, при всем их нерасположении к Аристотелю, в значительной степени воспользоваться точными понятиями аристотелевской школы, что не могло остаться без влияния на некоторые стороны их богословского учения и его терминологию. Наконец, церковно-исторические обстоятельства и собственные стремления каппадокийских отцов в служении Церкви поставили их, в особенности Василия Великого, в близкие отношения к деятелям того консервативного направления в богословии, которое представляло традиции малоазийского богословия: в связи с влиянием св. Афанасия оно, несомненно, оказало свою долю воздействия на направление и характер их богословия, удерживая от одностороннего увлечения метафизическими проблемами и побуждая проявлять внимание к практически-религиозным интересам. При таком обилии существенных элементов, которые органически сочетались в богословии каппадокийских отцов, они, со своей стороны, сильно содействовали развитию церковной богословской науки: то, что св. Афанасий выразил хотя и в глубоко-философском духе, но без надлежащей формально-диалектической обработки, больше как библейско-церковную догму, чем строго философскую теорию, они развили научно-диалектическим и философско-критическим методом, перевели на точный язык современных философских понятий.
Поэтому богословское учение каппадокийских отцов имеет чрезвычайно важное значение в истории церковного богословия. В их богословских трудах тринитарная проблема получила окончательное разрешение, и установленное ими понимание церковного учения о Св. Троице и созданные ими формулы сделались драгоценным достоянием православно-богословской догматики. Но они не только истолковали и раскрыли церковное вероучение, как оно выражено было в Никейском исповедании, не изменяя его сущности. Миссия Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского была иная, чем св. Афанасия: в критический момент церковной жизни они призваны были дать форму и точное выражение учению, которое от начала соблюдалось в кафолической Церкви, защиту которого св. Афанасий поставил целью своей жизни. Св. Григорий Богослов представил это учение с полной ясностью и дал ему совершеннейшее выражение, делающее высокие тайны веры общедоступ* ными; Василий Великий провел его в жизнь, а Григорий Нисский дал ему научн но-философское обоснование.
Вовлеченные в догматическую борьбу, каппадокийские отцы должны были развивать свою деятельность в такой обстановке, которая не давала возможности оставаться только на раз принятой точке зрения. Ни в одной стране догматические противоположности того времени не были представлены так полно, как на их родине и в соседних провинциях. В Малой Азии до 90-х годов жил остроумнейший между арианами — Евномий. Борьба против пневматомахов здесь была оживленнее, чем где-либо в другом месте, и личные отношения между Василием и Евстафием Севастийским усиливали страстность ее. Наконец, и аполлинаристы специально в Каппадокии развивали настойчивую агитацию. Но бороться со всеми этими противниками было трудно не только вследствие большого числа нападающих, но и потому что борьбу приходилось вести на два фронта: трудно было, например, опровергнуть Евномия, не навлекая на себя критики со стороны аполлинаристов, или же последовательно раскрывать православное учение против пневматомахов, не вызывая смущения в рядах некоторых приверженцев Никейского исповедания.
Каппадокийцы лучшую защиту видели в установке положительного учения, которое давало бы разрешение поставленных противниками проблем. Их формулы всегда направлялись против возражений, которые поднимались отвне; но при всех своих конструкциях они не теряли почвы своих собственных религиозных принципов.
Не может быть спора о том, что вождем среди Каппадокийцев как в церковно-административном, так и в богословском отношениях был св. Василий Великий: он провел главные линии, внутри которых Григорий Богослов и Григорий Нисский осуществляли свои дальнейшие конструкции.
Св. Василий Великий [1206]
