Как у/беречь ребенка от заикания

КОНСУЛЬТАЦИЯ

 

Заикание чаще всего возникает в детском возрасте — от 2 до 5 лет, когда ребе­нок впервые учится говорить. Закрепляясь, оно становится трудно излечимой болезнью, накладывающей порой тяжелый отпечаток на всю судьбу человека. Обычно ищут причину заикания в испуге. Травмирующие впечатления, несомненно, играют здесь нема­лую роль. Но значительно чаще появление этого недуга связано с неумелым воспитанием речи ребенка в первоначальном перио­де ее развития. Установлено также, что именно в этом возрасте легче всего уберечь ребенка от заикания или прекратить его сразу же после появления.

Появление речи у ребёнка — большое, радостное событие для родителей, для всех тех, кто любит малыша и заботится о Нем. С волнением ожидают они первых его слов, а если ребенок долго не начинает говорить, волнение перерастает в тревогу. Ко мне как-то обратились родные мальчика Лёни, которому «уже» скоро должно было насту­пить 2,5 года, а Он все еще не говорил. Я проверила, хорошо ли слышит Лёня: слух оказался нормальным. Не было обнаружено также отклонений со стороны артикуляционного аппарата: ни в строений, ни в по­движности органов речи. Далее был иссле­дован интеллект. Выяснилось, что мальчик манипулирует игрушками, требующими практической сметливости, вполне осмыс­ленно для своего возраста. Достаточно пол­ным для двух лет было понимание речи: Леня подавал названные игрушки, выпол-

нял несложные поручения, выраженные не только жестами, но и речью.

Все это убедило, что для тревог нет оснований, что идет подготовительная работа ребенка по накоплению пассивного запаса слое, созреванию воли к речи. Ведь мало уметь сказать какое-либо слово, надо решиться заговорить, а для этого должны прийти в соответствие интеллектуальные и аффективные компоненты речевого процес­са. У некоторых детей развитие Волевого напряжения, необходимого для общения словами, запаздывает. И этот мальчик, которого мы обследовали, вёл себя в новой обстановке несколько более скованно, чем другие дети, отказывался брать игрушки из рук незнакомых, нерешительно, озираясь на окружающих, начинал играть. Понадо­билось немало стараний, чтобы Леня осво­ился и стал общаться с сидящими в каби­нете.

Свое мнение я высказала родителям. И рассказала им, что на протяжении своего многолетнего опыта приходилось наблюдать детей с разным типом речевого развития. Время начала речи очень Индивидуально. Одни дети долго присматриваются, прислушиваются к тому, как говорят старшие, но сами долго не решаются заговорить. Дру­гие начинают произносить первые слова рано и сразу. Вот девочка Аня начала го­ворить в 9—10 месяцев, а к 2,5 годам, т. е. в возрасте, когда Леня еще совсем3 не го­ворил, она бойко пользовалась своей очень исковерканной речью, нимало не смущаясь, что другие ее не понимают, переспрашива-

ют и т. д. Можно ли считать, что речь Ани развивается нормальнее, чем у Лени? Отнюдь нет. Формирование речи протекает у детей неодинаково, оно зависит от множе­ства факторов: от особенностей психики каждого ребенка, от условий воспитания, от того, какова речь окружающих и т. д.

Спустя некоторое время я случайно встретила мать Лени. С гордостью и счастьем в глазах она сообщила мне, как много и умно говорит ее сын, какие сложные обороты речи употребляет, как много знает стихов. Но тут наступила моя очередь забеспоко­иться: посильно ли такое бурное развитие речи для мальчика. Я попросила зайти ко мне с Леней и убедилась, что мои опасения подтверждаются. Мальчик говорил, но речь его была быстрой и неряшливой, многих слов не договаривал, произношение звуков оставляло желать лучшего. Наряду с этим речь Лени изобиловала недетскими выражениями. Репертуар заученных им стихо­творений включал в себя «Мчатся тучи, вьются тучи», «Однажды в студеную зим­нюю пору». Ему читали вслух «Робинзона Крузо», трудные тексты фольклорного мате­риала. С огорчением я заметила некоторую прерывистость речи Лени, иногда повторе­ние слогов — первые признаки появления заикания.

Мальчик долго не начинал говорить, и теперь овладение речью происходило у него очень интенсивно. Не следует активизиро­вать и без того стремительное протекание этого сложного процесса. Надо его умело придерживать, не злоупотреблять чтением вслух. В особенности нельзя перегружать чтением непомерно трудных книг, рассчитан­ных на более старший возраст и потому со­держащих много отвлеченных понятий. Ку­да более полезен игровой разговор с игру­шечными персонажами, животными, кукла­ми, доступными наглядному обозрению ре­бенка, рассматривание ярких, понятных картинок, конструирование, сопровождаемое 'речью, рисование, лепка, аппликации. Не следует задавать ребенку вопросов, требую­щих напряжения мысли, памяти.

Бывает так: ребенок возвращается из детского сада после дня оживленного общения, множества впечатлений. Ему бы толь­ко сейчас и отдохнуть, набрать сил к завт­рашнему дню. Но тут каждый из домашних начинает его расспрашивать: что он делал в детском саду, что ел и т. д..Внимательная мать часто замечает, как трудно бывает ре­бенку припомнить, ел он котлету, или пу­динг, кисель или компот. Мне пришлось на-

 

 

 

блюдать, как девочка четырех лет никак не могла ответить на настойчивый, а затем и раздраженный вопрос матери, что было в детском саду на сладкое. Когда же девочке перед сном дали виноград, она легко ска­зала: «И в садике мы ели к обеду такой же виноград».

Если разговор возникает по инициативе
ребенка, поддерживать его следует в разумных пределах, сообщая посильный объем информации, не употребляя сложных оборотов речи.

Нам пришлось предостеречь родителей
от чтения Лене трудных для восприятия книг, от разучивания с ним трудных стихов, от демонстрации речевых достижений при посторонних. Выяснилась попутно характерная деталь; даже когда Леня хорошо знал стихи, он всегда при гостях просил чтобы ему разрешили уйти за шкаф и отту­да читать их. Я невольно сопоставила этот
штрих с робким, неуверенным поведением
мальчика в общении с новыми людьми год
тому назад в кабинете врача.

Эти предостережения вызвали искреннее изумление у матери и отца. Как и большинство родителей, радующихся появив­шейся у их детей речи и видящих в ней лучшее проявление ума и талантливости, они считали, что «маслом каши не испор­тишь». Между тем безоговорочное следование этому принципу порой приводит к пе­чальным последствиям. Усиленное подстеги­вание речевого развития без учета возраст­ных и типологических возможностей ребен­ка является одной из причин, порождающих заикание. В том периоде, когда идет форми­рование речи, и ранимость нервной системы ребенка особенно велика, необходимо очень продуманное отношение к воспитанию речи с тем, чтобы предотвратить заикание.

Особенно велика роль предупредительной педагогики (профилактики) в отношении детей нервных, излишне возбужденных.

Четырехлетний Боря — порывистый, неорганизованный ребенок с торопливой, сум­бурной, смазанной речью. Часто плачет; не­терпелив, импульсивен, что, в частности, от­ражается и на его речи. Чтобы предотвра­тить заикание, следовало создать спокойную, речевую среду, приучить ребенка к конк­ретной практической деятельности, на ней воспитывать выдержку, умение доводить работу до конца, преодолевать импульсив­ность. Но этого сделано не было. Больше того, мальчик рос в обстановке постоянных дебатов между старшими. Дед прививает Боре интерес к решению отвлеченных мыс-

 

лительных задач: мальчик с увлечением подсчитывает народонаселение стран и всего мира, свободно читает, знает множество стихов. Подражая старшей сестре, Боря усваивает многое из программы II класса английской школы. При повышенном интеллектуальном и лексико-грамматическом раз­витии Боря отличается крайней практиче­ской неприспособленностью. Он не умеет сам одеваться, есть, шнуровать ботинки. Внешний вид его очень неряшлив. Стал за­икаться.

Изъяны воспитания порой дезорганизуют детей с уравновешенным поведением. Мальчик Алик, 3 лет, спокойного нрава, умел быть неторопливым, произнося первые сло­ва. В, 2 года речь его изобиловала элементарными короткими фразами констатирую­щего характера. Все увиденное, услышан­ное, производимое им или кем-либо из окру­жающих, он неизменно неторопливо обозна­чал словами и на этом уровне пополнял свой словарь: «несу чашку», «киса пришла», «я плачу», «мама пьет водичку», «каша вся» и т. д. Такое протекание начальных этапов речи является очень доброкачественным. Называя все вокруг себя, обозначая про­исходящие действия, ребенок учится на­блюдать и на доступном конкретном мате­риале овладевает словарем, построением фразы в рамках наглядной ситуации, очень постепенно включая переход от констатиру­ющих высказываний к доступным планиру­ющим, вначале тоже очень наглядным («пойду искать киску»). Речь Алика не вы­зывала тревог, но мать стала учить его сти­хам, в которых все было непонятным и фонетически недоступным. Он читал: «Синее море, белый пароход, сяду поеду на Дальний Восток, там пушки гремят, там раненые солдаты в окопах сидят». В репертуа­ре Алика был «Конек-Горбунок», «Вечер был, сверкали звезды, на дворе мороз тре­щал» и др.

В короткое время он усвоил книжки недоступного содержания, разучивание их и составляло основное содержание на прогулках, при еде и т. д. Во время прогулки мать Алика собирала вокруг себя детвору и дру­гих матерей и заставляла Алика читать за­ученные им стихи, после чего всем надле­жало аплодировать. Дома, вечером, все по­вторялось при родителях, гостях. Мальчик стал заикаться, и лишь после решительного устранения речевой перегрузки удалось до­биться нормализации речи.

Отрицательно сказывается на речи ребен-

 

ка не только речевая, но и любая перегрузка. Ко мне обратился один молодой врач по поводу своего трехлетнего Стасика, не­давно начавшего заикаться. Выяснилось, что отец в свое время мечтал стать музы­кантом. Жизнь сложилась так, что ему при­шлось выбрать другую специальность. Рож­дение сына возродило старые несбывшиеся мечты. И вот Стасика (кстати, не обладав­шего музыкальным слухом) начинают учить игре на скрипке, причем упорно и неуклон­но. К этому присоединилось и то, что маль­чика переучивали на правую руку и предъяв­ляли преждевременные повышенные требо­вания выполнения всех правил этикета: здо­роваться, прощаться, говорить «пожалуй­ста», «будьте добры», «благодарю» и т. п. Стасик знал много фольклорных текстов, совершенно недоступных его пониманию. Одну из сказок он начинал так: «Вез свой товар на рынок Горшуня...» При этом произношение звуков было еще несформированным, темп речи ускоренный. Таким образом, заикание возникает при речевой пере­грузке, а также при всяком непомерном напряжении нервных сил.

В том возрасте, когда речь только формируется, на ней сказываются малейшие из­менения состояния ребенка, вызываемые са­мыми различными факторами: ослаблением после перенесенного заболевания, а также травмами, идущими из окружающей среды. Сказанное относится не только к наказа­ниям, страху наказания, частым и не моти­вированным запретам, несогласованности воспитательного подхода, но и к отрица­тельным эмоциям, вызываемым бурными спорами, конфликтами в семье, когда лю­бимые люди оказываются попираемыми.

Следовательно, отрицательное действие имеет не только прямая речевая перегрузка, но и, косвенным образом, любое перенапря­жение нервной системы.

Однако нельзя делать вывод, что речевое развитие следует предоставить есте­ственному его ходу, не вмешиваться в его воспитание, не давать пищи интеллектуаль­ному росту и т. д. Обе крайности являются одинаково ложными. Они не отвечают тре­бованиям педагогики речи. Известно, что условия ограниченного общения, когда с ре­бенком мало разговаривают, приводят: к отставанию речевого развития. То же наблю­дается у детей с понижением слуха, мешаю­щим им достаточно полно воспринимать чужую речь. Ребенок должен получать из окружающей его среды такой объем ин-

 

 

формации, который обеспечивал бы посильное его усвоение.

Нормальное (продуктивное) взаимодействие, совершающееся (постепенно) в раз­личных -видах общения и сотрудничества со взрослыми, следует, однако, отличать от «подстегивающего» воспитания речи, предъ­являющего к ребенку требования, намного превосходящие его возможности.

Изучение разговорной среды детей, только что начавших заикаться, обнаруживает, как! правило, именно такой характер требо­ваний, предъявляемых ребенку. Его самая характерная черта — чрезмерность, непосильность, преждевременность средств и способов общения, к которым побуждают ребенка старшие.

Говоря о требованиях, предъявляемых к речи ребенка, мы имеем в виду влияния не только. прямые и очевидные, но и косвенные, не сразу улавливаемые. Прямое воздействие выражается в непосредственном насаждении сложных оборотов речи, еще не созрев­ших артикуляций, в слушании и заучива­нии текстов и стихов, доступных более стар­шему возрасту. Взрослые активно добива­ются нужных образцов речи. Для этого ре­бенка многократно поправляют, порицают еще неумелое произношение, поощряют употребление слов недоступного уровня. При этом не учитывают, что одна и та же сложность речевого образца, доступная в общении с близкими, оказывается непосиль­ной при выступлениях перед посторонними и т. д.

Наряду с прямой речевой перегрузкой ребенка нельзя не видеть косвенных влияний, идущих в том же направлении, не умеряющих, а иногда усиливающих и без того повышенную активность некоторых детей. Нередки примеры, когда дети усваивают дух требований воспитывающих лиц, иду­щих по пути поощрения их вербальных успехов, и стараются этим путем завоевать похвалу и расположение старших. Чаще всего это сочетается с практической неуме­лостью ребенка, оторванностью от реаль­ного познания окружающего, что усугубляет отвлеченный характер усваиваемой речи.

Многие дети проявляют самостоятельную активность в накоплении речевого запаса; они требуют многократного чтения им вслух, с особым интересом подхватывают новые слова и обороты речи. В этих случаях нельзя усиливать и без того интенсив­ное развитие речи. Надо переключить ре­бенка на занятия ручным трудом, неслож­ные виды конструирования, полезные для

 

умственного развития и в то же время умеряющие повышенную речевую активность. Посильность или непосильность той- или иной формы речевого общения определяемся не только уровнем речи, но и свойствами; личности. Растет ребенок. Его первые поПЫТКИ произнести СЛОВО ОТНОСЯТСЯ ЛИШЬ К тому, что он видит, осязает, чувствует. Пользование словом даже в самой доступной наглядной ситуации все же требует от не­го немалых усилий, волевых и умственных. Всем известно, что дети, только что на­чавшие говорить, легко утрачивают приоб­ретенные начатки речи в результате ослаб­ления организма после перенесенного, даже легкого, заболевания: желудочного, простудного и т. д. Больше того, дитя, лепечу­щее среди своих близких, часто замолкает при появлении постороннего лица. Новое усилие ему еще трудно совершить. Стоит этому постороннему удалиться, и к ребенку возвращается его беспечный лепет. Не у всех, но у многих детей разговор при по­сторонних либо вовсе не происходит, либо с большим трудом и лишь в меру способности ребенка не теряться в новых усло­виях общения, что, в свою очередь, зависит от индивидуальных свойств характера, об­щительности, от условий воспитания.

Мы наблюдали однажды следующую картину. Женщина с трехлетней дочерью подошла к книжному киоску. Бойкая девочка обратилась к продавщице: «Меня зовут Люда, а вас как?» Ей не терпелось вступить в разговор. Глядя на эту общительную девочку, я невольно вспомнила мальчика Иго­ря того же возраста, который отлично от­вечал на вопросы, как зовут его, маму, палу, и, к великому огорчению родителей, молчал, потупившись, когда эти же вопросы зада­вали пассажиры в автобусе. Всем знакомы подобные огорчения, когда при людях ребе­нок оказывается неспособным прочитать хорошо знакомое стихотворение и т. л.

На первый взгляд, речевая задача в том и другом случае однородна. Между тем степень ее посильности глубоко различна. И, конечно, нужен большой педагогический такт, чтобы правильно определить допу­стимые и недопустимые требования к речи каждого ребенка. Нужен постоянный учет не только уровня развития речи, но и свойств и качеств характера ребенка.

Разумеется, свойства характера также изменчивы, и нельзя в точности быть уверенным, что у Люды не проснется критич­ность к своей несколько развязной манере,

 

 

как, впрочем, утверждать, что Игорьока­жется обязательно замкнутым и необщи­тельным на следующем этапе речевого раз­вития. Превращения этого рода нам прихо­дилось наблюдать не раз.

Усвоение речи ребенком — большой путь, и хотя измеряется он всего 4—5 годами, пе­рипетии его очень велики. В том аспекте, который побудил нас написать эти строки, наибольшую опасность представляет недоучет «лимитов» ребенка. Только что начав­шего говорить ребенка надо тщательно обе­регать от перенапряжения, от перегрузки. Необходимо помнить, что различение и ар­тикулирование звуков речи, накопление сло­варного запаса, освоение всего разнообра­зия способов грамматического оформления фразы составляет огромную познаватель­ную работу. Даже в том случае, когда этот процесс протекает достаточно гармонично, в условиях, отвечающих возрастным и ин­дивидуальным особенностям, он требует от ребенка затраты больших сил.

Нетрудно представить себе, что подстегивание этого процесса приводит к перенапря­жению, а затем и к нервному срыву. По­этому надо тщательно взвешивать, не будет ли излишним тот или иной вопрос, задан­ный ребенку, не потребует ли ответ на него чрезмерных

усилий. Столь же внимательно необходимо отбирать материал для чтения, рассказывания, продумать, достаточно ли он опирается на наглядные представления, и в какой мере созрел ребенок для перехода к более отвлеченному материалу, насколько обеспечена постепенность этого перехода. С этой точки зрения нельзя считать безраз­личным выбор литературного материала для чтения вслух и заучивания. То, что де­ти в период становления речи¹ легко запо­минают любые стихи — доступного и недо­ступного содержания — не дает основания читать им все подряд. Необходимо на пер­вых порах избегать стихов и рассказов, предназначенных для более старшего, а не­редко и для школьного возраста.

Старания родителей воспитать своего ре­бенка знающим и талантливым надо напра­вить по пути, оберегающему от аномалий речевого развития.

Р. ЛЕВИНА, доктор педагогических наук