Посторонним вход воспрещен высокое напряжение 1 страница

ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА

 

Она шагнула и сразу же остановилась на пороге. Помещение напоминало плохо освещенный заводской цех – по потолку вились какие-то трубы, были перекинуты мостки, пол выстлан резиновой плиткой. Все кругом было погружено в полумрак, за исключением высокой стеклянной камеры в центре, она была ярко освещена. И занимала довольно большое пространство, примерно с ее гостиную. Внутри камеры Сара увидела нечто напоминающее двигатель реактивного самолета, закреплен он был на небольшой секции крыла. По одну сторону камеры находилась большая металлическая пластина, вмонтированная в стену. А в углу помещения виднелась панель управления. Перед ней сидел мужчина. Ни Брюстера, ни лже-Болдена видно не было.

Внезапно у нее над ухом прозвучал механический голос:

– Просьба освободить помещение. Испытание начнется через… тридцать секунд. – И тут же послышалось нарастающее гудение и чмоканье заработавшего насоса. Но никаких изменений, насколько она видела, в камере не происходило. Движимая любопытством, она шагнула вперед.

– Эй!..

Сара огляделась, но так и не поняла, кто окликнул ее.

– Эй!

Она подняла глаза. И увидела Кеннера, на мостках, прямо у себя над головой. Он делал ей знаки, призывая подняться к нему, указывал на металлическую лестницу в углу цеха.

– До испытания осталось… двадцать секунд, – прогудел механический голос.

Она быстро поднялась по ступенькам и оказалась рядом с Кеннером. Гудение перешло в оглушительный вой, насос тоже работал безостановочно. Кеннер указал на мотор реактивного двигателя и прошептал ей на ухо:

– Они испытывают части самолета. – А затем торопливо объяснил, что воздушные суда часто подвергаются ударам молний и все их компоненты должны быть защищены от повреждений, вызванных электрическим разрядом большой мощности. Он сказал что-то еще, но она не слышала, такой оглушительный стоял в помещении шум.

Свет внутри камеры внезапно погас, над мотором и плавно изогнутым куском крыла появилось голубоватое свечение. Механический голос начал отсчет от десяти.

– Испытание… начать!

Раздался громкий треск, напоминающий выстрел, из металлической панели вылетел разряд и ударил прямо в самолетный двигатель. За ним последовали и другие разряды, они отлетали от стен и вонзались в двигатель со всех сторон. Вот одна из молний ударила в крыло, по форме она напоминала белые растопыренные пальцы, и тут же ушла в пол. В том месте Сара увидела куполообразный кусок металла примерно в фут в диаметре.

Еще несколько молний ударило в этот металлический купол, минуя самолетный мотор и его подставку.

Испытание продолжалось, молнии становились все толще. Казалось, сам воздух кругом разрывается с оглушительным треском, кожух мотора начал покрываться черными полосами. Один из разрядов угодил в лопасть вентилятора, он продолжал вращаться совершенно бесшумно.

Сара продолжала наблюдать, и ей казалось, что все больше молний промахиваются мимо двигателя, попадают вместо него в куполообразный кусок металла на полу, и вскоре над ним возникло сплошное белое свечение от зигзагообразных разрядов.

И тут вдруг испытание закончилось, резко и сразу. Вой и визг прекратились, в помещении включился верхний свет. От кожуха мотора поднимался легкий дымок. Сара оторвала взгляд от камеры и вдруг увидела, что рядом с мужчиной за панелью управления стоят лже-Болден и Брюстер. Затем все трое направились к камере, залезли под мотор и начали рассматривать металлический купол.

– Что это? – прошептала Сара.

Кеннер приложил палец к губам и покачал головой. Вид у него был удрученный.

Находившиеся в камере мужчины приподняли металлический купол, и Сара мельком заметила, что внутри он не полый, а битком набит какими-то зелеными проводками и блестящими металлическими деталями. Мужчины столпились вокруг него, что-то оживленно обсуждая, и видно было плохо. Затем они поставили купол на место и вышли из камеры.

Они радостно смеялись и хлопали друг друга по плечам, очевидно, были очень довольны результатами испытания. Сара слышала, как один из них предложил поставить всем пива, и тут раздался новый взрыв смена, и дружная троица вышла через переднюю дверь. И помещении настала тишина.

Затем они услышали грохот захлопнувшейся входной двери.

Сара и Кеннер выжидали.

Затем девушка вопросительно подняла на него глаза. С минуту Кеннер стоял совершенно неподвижно, словно прислушивался. Но кругом по-прежнему стояла тишина, и тогда он сказал:

– Давайте подойдем, взглянем на эту штуку.

Они спустились с мостков.

 

* * *

 

Спустившись, снова прислушались. Ничто не нарушало тишину. Очевидно, на сегодня работы закончились и все сотрудники разошлись. Кеннер указал на камеру. Они отворили прозрачную дверцу и вошли.

Внутри было светло и чувствовался какой-то резкий запах.

– Озон, – сказал Кеннер. – Он всегда выделяется при электрических разрядах.

И он направился прямиком к металлическому куполу на полу камеры.

– Как думаете, что это? – спросила Сара.

– Не знаю. Но похоже на портативный генератор разрядов. – Он уселся на корточки, приподнял купол, перевернул. – Дело в том, что если вам удалось выработать достаточно сильный заряд со знаком минус…

Тут он осекся. Внутри купол был пуст. Вся его электронная начинка была изъята.

И тут – бам! Дверь за ними со стуком захлопнулась.

Сара вздрогнула и обернулась. По ту сторону двери стоял лже-Болден и спокойно запирал ее на большой висячий замок.

– О, черт, – пробормотала девушка. Она увидела у контрольной панели Брюстера, тот жал на какие-то кнопки и переключатели. Затем включил громкоговоритель.

– В эту испытательную лабораторию посторонним доступа нет, ребята. Ведь на двери ясно сказано. Читать, что ли, не умеете…

Брюстер отошел от панели управления. Помещение погрузилось в полумрак, предметы в камере начали отсвечивать голубым. И тут Сара услышала нарастающий гул. И еще механический голос:

– Просьба освободить помещение. Испытание начинается через… тридцать секунд.

Брюстер и «Болден», не оборачиваясь, поспешили к выходу.

Сара расслышала последние слова «Болдена»:

– Ненавижу вонь горелой человеческой плоти.

И они вышли, захлопнув за собой дверь. Механический голос произнес:

– Испытание начнется через… пятнадцать секунд.

Сара взглянула на Кеннера.

– Господи, что же нам делать?..

 

* * *

 

Лже-Болден с Брюстером вышли на улицу и уселись в машину. «Болден» повернул ключ зажигания. Брюстер положил ему руку на плечо.

– Давай подождем еще минутку.

Они не сводили глаз с двери. Над ней начал мигать красный огонек, сперва медленно, затем все быстрей и быстрей.

– Испытание началось, – сказал Брюстер.

– Вот чертовы куклы… – пробормотал «Болден», – Как думаешь, сколько они продержатся?

– Ну, один, может, два разряда еще вынесут. Но третий их точно доконает. Наверняка сгорят дотла.

– Чертовы куклы… – снова пробормотал «Болден». Завел мотор, и машина направилась к поджидающему их самолету.

 

 

ВСПЫШКА

 

ЛОС-АНДЖЕЛЕС

 

 

Суббота, 9 октября

Дня

 

Казалось, воздух в камере шипит, так он был насыщен электричеством. И еще запахло, как перед грозой. Сара увидела, как тонкие волоски у нее на руке встают дыбом. Одежда липла к телу под воздействием электрических зарядов.

– Какой-нибудь ремешок есть? – спросил Кеннер.

– Нет…

– Заколка для волос?

– Нет.

– Ну хоть что-нибудь металлическое?

– Черт! Ничего. Ничегошеньки!..

Кеннер всем телом ударился о стеклянную стену, но его просто отбросило назад. Тогда он начал пинать ее каблуком ботинка. Бесполезно. Снова всем весом своего тела навалился на дверь, но замок не поддавался.

– Десять секунд до начала испытания… – пробубнил механический голос.

– Что же нам делать? – истерически воскликнула Сара.

– Снимай одежду.

– Что?

– Живо! Давай снимай! – Кеннер и сам начал раздеваться, судорожно срывал с себя рубашку, пуговицы так и разлетались в разные стороны. – Давай же, Сара! Быстрей! Прежде всего – свитер!

На ней был пушистый ангорский свитер, подарок ее дружка, одна из первых вещей, которую он презентовал ей. Она одним движением стащила свитер, осталась в хлопковой майке.

– Юбку, – пробормотал Кеннер. Он уже стаскивал с себя ботинки.

– Ее-то зачем?..

– Там молния!

Она неловкими движениями стянула юбку и осталась в лифчике и трусиках. Ее трясло от холода и страха. Механический голос начал отсчет:

– Десять… девять… восемь…

Кеннер накидывал снятую одежду на самолетный мотор. Подхватил с пола ее юбку, тоже накинул. Сверху положил свитер из ангоры.

– Что это вы делаете?

– Ложись, – скомандовал он. – На пол, и прижмись к нему всем телом, распластайся. И не двигаться!

Сара послушно улеглась на холодный бетонный пол. Сердце колотилось как бешеное. Воздух трещал и искрился. От ужаса по всему телу пробежали мурашки.

– Три… два… один…

Кеннер бросился на пол рядом с ней, и тут же камеру осветила первая вспышка. Сару потрясла сила разряда, от него содрогнулось и подпрыгнуло все тело. Волосы на голове встали дыбом, она почувствовала, как их взметнуло вверх от шеи. За первым разрядом последовало еще несколько, гром стоял оглушительный, а синеватые вспышки были такие яркие, что свет пробивался сквозь веки, даже если крепко зажмуриться. Сара всем телом вжалась в пол, распласталась на нем. Лежала, едва дыша, и думала: Пришло время молиться.

Но вдруг помещение озарил какой-то другой свет, желтовато-оранжевый. Сильно запахло гарью.

Пожар!

На плечо ей упал горящий клочок свитера. Кожу гак и ожгло огнем.

– Мы горим…

– Не двигайся!

Разряды гремели все чаще и чаще, уголком глаза Сара видела, что одежда, сваленная поверх мотора, пылает, а вся камера наполняется густым дымом.

– Да у меня волосы горят, – подумала она. И еще почувствовала, как страшно жжет в самом основании шеи…

И тут вдруг откуда-то сверху на них обрушились потоки воды, и сверкание молний и грохот разрядов прекратились, слышалось лишь шипение струй. Ей сразу стало холодно; огонь погас; цементный пол стал мокрым и скользким.

– Теперь можно встать?

– Да, – ответил Кеннер. – Теперь можно.

 

* * *

 

Несколько минут Кеннер пытался выбить стекло, но безуспешно. Вот наконец он прекратил свои попытки и стоял, озираясь по сторонам, мокрые волосы липли к черепу.

– Что-то я не пойму… – пробормотал он. – Не может быть, чтобы в этой камере не были предусмотрены какие-то меры безопасности. Некий механизм, который позволил бы выбраться наружу.

– Вы ведь сами видели, они заперли дверь снаружи.

– Да. Заперли снаружи на висячий замок. Замок предназначен для того, чтобы никто не смог войти в камеру снаружи. Но должен же существовать какой-то способ выбраться из нее изнутри.

– Если он и есть, этот способ, я его не вижу, – заметила Сара. Ее сотрясала дрожь. Плечо жгло в том месте, где на него попал клочок горящей ткани. Нижнее белье промокло насквозь. Особой стеснительностью она никогда не отличалась, но сейчас ее мучил холод и раздражала воркотня Кеннера.

– Должен быть какой-то выход, – пробормотал он, озираясь по сторонам.

– Стекло выбить не получается…

– Нет, – ответил он, – не получается. – Но тут вдруг его, что называется, осенило, и он стал пристально разглядывать раму, в которую было вставлено стекло, а также шов в том месте, где оно прилегало к стене. Он провел по шву кончиками пальцев.

Она наблюдала за ним, ее по-прежнему трясло от холода. Вода продолжала течь, правда, уже не так сильно. Босые ступни были в воде на три дюйма. Сара никак не могла понять, как удается этому человеку сохранять такое спокойствие и самообладание…

– Черт побери… – пробормотал он. Пальцы уперлись в маленькую задвижку в верхней части рамы, что держала стекло. Затем он нащупал и вторую, повернул. А после этого легонько толкнул стекло, и «окно» как бы сложилось в центре и отворилось.

Кеннер вышел из камеры.

– Как видишь, все очень просто, – заметил он. И протянул Саре руку. – Тебе не мешало бы переодеться во что-нибудь сухое.

– Спасибо, – пробормотала Сара и взяла его за руку.

 

* * *

 

Туалетные и душевые в этом испытательном центре не отличались ничем особенным, но Кеннер и Сара обтерлись там бумажными полотенцами, затем нашли в одном из шкафчиков теплые комбинезоны и оделись. Сара сразу стала чувствовать себя значительно лучше. Разглядывая себя в зеркале, она заметила, что с левой стороны у нее выгорел изрядный клок волос. Кончики обгорелых волос стали темными, жесткими, были перекручены, как тонкая проволока.

– Могло быть и хуже, – заметила она. И подумала, что в ближайшее время придется носить другую прическу, «конский хвост».

Кеннер занялся ее плечом. Сказал, что это ожог первой степени и что на коже образовались волдыри. Положил на них лед, потом объяснил, что ожоги носят скорее не термальный характер, а вызваны нервной реакцией тела. И потому лед в первые десять минут должен притупить нервную реакцию, и лечить потом будет значительно проще.

Сама она этих повреждений не видела и поверила ему на слово. Раны жгло, словно огнем. Кеннер нашел аптечку. Достал аспирин.

– Аспирин? – удивилась Сара.

– Все лучше, чем ничего. – Он протянул ей две таблетки. – Большинство людей этого не знают, но наш аспирин является поистине чудодейственным средством. Обезболивает куда как лучше морфия, обладает противовоспалительным и жаропонижающим…

– Пожалуйста, прошу вас, только не сейчас. – Она не вынесла бы очередной его лекции.

Он умолк. Достал бинт и наложил повязку. Он и с этим справлялся вполне умело.

– Есть вещи, которые ни не умеете делать? – спросила Сара.

– О, разумеется.

– К примеру? Танцевать, да?

– Почему же. Я умею танцевать. Вот с иностранными языками у меня проблема.

– Какое облегчение! – шутливо воскликнула Сара. Первый год обучения она провела в Италии и довольно бегло говорила по-итальянски и по-французски. А теперь изучала китайский.

– Ну а ты? – спросил он. – Есть какие-то вещи, которые удаются тебе из рук вон плохо?

– Взаимоотношения с людьми, вот моя проблема, – ответила Сара. Взглянула в зеркало и подергала почерневшую прядь волос.

 

БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ

 

 

Суббота, 9 октября

Дня

 

Поднимаясь по лестнице к себе домой, Эванс еще издали услышал, как работает в квартире телевизор. Так громко он никогда его не включал. Из-за двери доносились веселые возгласы и смех. Очевидно, шла прямая трансляция какого-то развлекательного шоу.

Он отворил дверь и прошел прямо в гостиную. На диване, спиной к Эвансу, сидел частный сыщик, с которым он виделся во дворе, и смотрел телевизор. Устроился он удобно, даже пиджак снял и набросил на спинку кресла. Одна рука покоилась на спинке дивана, и Эванс заметил, что он выбивает пальцами барабанную дробь.

– Смотрю, вы чувствуете себя здесь как дома, – сказал Эванс. – Не слишком ли большая громкость, как вам кажется? Не возражаете, если мы немного приглушим звук?

Мужчина не ответил, продолжал смотреть на экран.

– Вы меня слышите? – спросил Эванс. – Убавьте громкость!

Но мужчина не двинулся с места. Лишь пальцы продолжали неустанно выбивать дробь.

Эванс зашел сбоку, чтобы видеть его лицо.

– Извините. Не знаю вашего имени, но…

Он резко умолк. Сыщик даже не обернулся на него, по-прежнему не сводил глаз с экрана, и все тело его было напряжено и абсолютно неподвижно. Двигались лишь пальцы руки, лежавшей на спинке дивана. Только тут Эванс заметил, что они дергаются, точно их сводит судорога.

Он встал прямо перед незваным гостем.

– С вами все в порядке?

Лицо мужчины не выражало ровным счетом ничего. Глаза широко раскрыты, смотрят прямо на Эванса и в то же время – словно сквозь него.

– Сэр?..

Мужчина едва дышал, ловил воздух полуоткрытым ртом. Кожа приобрела сероватый оттенок.

– Вы что, совсем не можете двигаться? Что случилось?

Ответа не последовало. Мужчина был словно парализован.

Примерно то же самое случилось, судя по описанию, с Марго, – подумал Эванс. Почти полная неподвижность, никакой реакции. Эванс схватил телефон, набрал 911 и вызвал «Скорую» на свой адрес.

– Помощь уже близко, – сказал он мужчине. Частный детектив никак не прореагировал на эту утешительную новость. Однако у Эванса сложилось впечатление, что он слышал его слова, понял их. Что сознание в этом неподвижном теле не дремлет. Но как убедиться в этом?

Эванс осмотрелся, пытаясь найти какую-то подсказку, причину того, что произошло с этим несчастным. Но все в комнате было вроде бы на месте. Правда, один стул в углу, кажется, немного передвинули. И под ним, на полу, лежала сигара, наверное, выпала из слабеющих рук и закатилась туда. Кончик сигары прожег угол ковра.

Эванс поднял сигару.

Отнес ее на кухню, затушил под краном и бросил в мусорное ведро. Потом вдруг ему в голову пришла идея. Он вернулся к гостиную, подошел к мужчине.

– Вы собирались мне что-то принести, верно?

Снова полное отсутствие движения. Лишь зашевелились пальцы на спинке кресла.

– Это теперь здесь?

Пальцы перестали шевелиться. Почти перестали. Теперь они едва двигались. С видимым усилием.

– Вы можете контролировать движение своих пальцев? – спросил Эванс.

Пальцы замерли, затем задвигались снова.

– Значит, можете. Хорошо. Теперь скажите: та вещь, которая предназначалась мне, здесь?

Пальцы шевельнулись. Затем замерли.

– Будем считать, что вы ответили утвердительно. Так… – Эванс немного отошел назад. За окном послышался отдаленный вой сирены. «Скорая» будет здесь через несколько минут. Эванс откашлялся и сказал:

– Я буду двигаться в определенном направлении, и если оно правильное, дайте знак.

Пальцы дернулись и замерли. Мужчина ответил согласием.

– О'кей… – пробормотал Эванс. Развернулся и сделал несколько шагов вправо, к кухне. Потом обернулся.

Пальцы не двигались.

– Значит, не сюда. – Он зашагал к телевизору, стоявшему перед мужчиной.

Пальцы оставались неподвижны.

– Ладно, хорошо. – Эванс повернул влево и двинулся к окну. Пальцы не двигались. Осталось лишь одно направление. Он зашел мужчине за спину и шагнул к прихожей. И поскольку теперь несчастный не мог его видеть, Эванс произнес:

– Теперь я отхожу от вас к входной двери.

Пальцы лежали неподвижно.

– Может, вы меня не поняли, – сказал Эванс. – Я хотел бы, чтоб вы двигали пальцами, если я выберу правильное направление.

Пальцы шевельнулись. Поскребли спинку дивана.

– Да, все правильно, но в каком направлении? Я уже тут все кругом обошел и…

В дверь позвонили. Эванс отворил, и в квартиру пошли два врача «Скорой» с носилками. Они так и выстреливали в него вопросами и одновременно укладывали пострадавшего на носилки. Несколько минут спустя прибыли полицейские, тоже начали задавать вопросы. Они были из отделения Беверли-Хиллз и потому отличались вежливостью и вполне приличными манерами, но проявляли настойчивость. Ведь этого человека хватил паралич именно здесь, в квартире Эванса, а хозяин квартиры не может толком объяснить, как же это случилось.

Вот наконец прибыл и детектив. Мужчина лет сорока в коричневом костюме, он представился как Рон Перри. Даже протянул Эвансу визитку. В ответ Эванс тоже дал ему визитку. Перри взглянул сначала на нее, затем – на Эванса и сказал:

– Где же я видел эту карточку прежде?.. Выглядит знакомой. Ах, да, вспомнил. В квартире на Уилшир, где в точности так же парализовало одну леди.

– Это моя клиентка.

– И снова та же история, снова паралич, – задумчиво протянул Перри. – Просто совпадение или за этим стоит что-то другое?

– Не знаю, – ответил Эванс. – Потому что меня здесь не было. И я не видел, как это случилось.

– Но почему людей разбивает паралич именно в тех местах, где вы бываете?

– Я ведь уже сказал, понятия не имею, как это случилось. – Этот человек тоже ваш клиент?

– Нет.

– Тогда кто он?

– Понятия не имею, кто он.

– Неужели? Тогда каким же образом он сюда попал?

Эванс уже хотел было сознаться, что специально оставил дверь для мужчины открытой. Но тут же сообразил, что в этом случае ему предстоят долгие и сложные объяснения.

– Я не знаю… Наверное, я просто забыл запереть дверь.

– А вот это никуда не годится. Дверь надо запирать всегда, мистер Эванс. Обычная мера предосторожности.

– Да, конечно, вы правы.

– Скажите, а разве ваша дверь не запирается автоматически, стоит ее захлопнуть, а?..

– Я же сказал, я не знаю, как этот человек оказался у меня в квартире, – громко и отчетливо произнес Эванс, глядя детективу прямо в глаза.

Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Откуда у вас эти свежие швы?

– Я упал.

– Очень неудачно упали, судя по всему.

– Да, неудачно.

Детектив медленно и многозначительно кивнул.

– Вы избавите нас от многих хлопот и неприятностей, мистер Эванс, если честно и прямо скажете, кто этот человек. Он находится у вас дома, вы не знаете, кто он такой и как сюда попал. Вы уж извините, но у меня создалось впечатление, что вы что-то от нас скрываете, мистер Эванс.

– Так и есть.

– Прекрасно. – Перри извлек из кармана блокнот. – Итак, я вас слушаю.

– Этот человек – частный детектив.

– Мне это известно.

– Откуда? – удивился Эванс.

– Врачи проверили его карманы, нашли в бумажнике лицензию. Продолжайте.

– Он сказал, что его нанял один из моих клиентов.

– Ага. И как же имя этого клиента? – продолжая строчить в блокноте, осведомился Перри.

– А вот этого я вам сказать не могу.

Перри оторвался от блокнота, поднял на него глаза.

– Но, мистер Эванс…

– Извините. Но я имею право хранить молчание.

Детектив выразительно вздохнул.

– Ладно. Так, значит, пострадавший является частным детективом и нанят одним из ваших клиентов.

– Именно, – сказал Эванс. – Он связался со мной и сообщил, что должен мне кое-что передать.

– Передать?

– Да.

– Он не хотел передавать это клиенту?

– Вернее будет сказать, не мог.

– Почему же?

– Потому что клиент… он… недоступен.

– Понимаю. И потому он пришел к вам, так?

– Да. Он был очень настойчив и хотел, чтобы мы встретились здесь, у меня дома.

– И вы оставили дверь квартиры открытой, так?

– Да.

– Для совершенно незнакомого вам человека?

– Ну… В общем, я знал, что он работает на моего клиента.

– Откуда вы это знали?

Эванс покачал головой:

– На этот вопрос я тоже не хочу отвечать.

– Ладно. Так, значит, этот человек зашел к вам в квартиру. А где в это время были вы сами?

– У себя в офисе.

Эванс судорожно припоминал, где успел побывать за последние два часа.

– И люди видели вас в офисе?

– Да.

– Вы с кем-нибудь там общались?

– Да.

– Не с одним человеком, с несколькими?

– Да.

– Ну а помимо сотрудников вашей конторы с кем-нибудь еще встречались?

– Разве что на заправке.

– И заправщик или кассир могут вас опознать?

– Надеюсь. Мне пришлось пройти внутрь, поскольку я расплачивался кредитной картой.

– Что за автозаправка?

– «Шелл». На Пико.

– Хорошо. Итак, вы отсутствовали два часа, затем вернулись домой, и этот парень…

– Уже был парализован.

– Что он хотел вам передать?

– Понятия не имею.

– Вы искали? Нашли что-нибудь в квартире?

– Нет.

– Что можете добавить к сказанному?

– Ничего.

Последовал еще один долгий вздох.

– Послушайте, мистер Эванс. Будь я на вашем месте, меня бы сильно обеспокоил тот факт, что двоих знакомых мне людей таинственным образом вдруг парализовало. Но, судя по всему, про вас этого не скажешь.

– Я очень обеспокоен, вы уж поверьте, – сказал Эванс.

Детектив хмуро смотрел на него.

– Ладно, – произнес он после долгой паузы. – Вы имеете право хранить молчание, поскольку защищаете интересы своего клиента. Но должен сообщить вам следующее. Мне уже звонили по поводу первого паралича из Калифорнийского университета и из Центра по контролю за заболеваниями. И вот у нас уже второй случай, и это значит, что последуют новые звонки. – Он сердито захлопнул блокнот. – Вынужден просить вас зайти ко мне в участок и дать письменные объяснения. Сегодня сможете?

– Думаю, да.

– В четыре вас устроит?

– Да, вполне.

– Адрес на карточке. В приемной сидит дежурный, спросите меня. Парковка прямо под зданием.

– Хорошо, – ответил Эванс.

– Тогда до встречи, – сказал детектив и направился к двери.

 

* * *

 

Эванс запер за ним и привалился к двери спиной. Наконец-то он остался один. Он принялся медленно расхаживать по квартире, пытаясь собраться с мыслями. Телевизор все еще работал, только теперь с выключенным звуком. Он покосился на диван, где совсем недавно сидел частный сыщик. Подушка сиденья до сих пор хранила слабый отпечаток его тела.

До встречи с Дрейком оставалось около получаса. Но Эвансу страшно хотелось знать, что же принес ему частный сыщик. Где может быть спрятан этот предмет? Он ходил по квартире в разные стороны, и всякий раз мужчина с помощью пальцев показывал, что направление выбрано неверное.

Что это значит? Может, он вообще ничего не принес? Может, этот загадочный предмет спрятан где-то в другом месте? Или же тот, кто напал на несчастного и вызвал у него паралич, унес эту вещь с собой?..

Эванс глубоко вздохнул. Он не догадался задать детективу один очень простой вопрос: здесь этот предмет или нет?

Но, допустим, он здесь. Тогда где именно?

Север, юг, восток, запад… Он двигался во всех этих направлениях. И всякий раз оказывалось, что не туда.

Что означает…

Что это означает?

Он покачал головой. Страшно трудно было сосредоточиться. Несмотря на обвинения Перри в равнодушии, происшествие взволновало Эванса куда больше, чем он смел сам себе признаться. Он снова покосился на диван, где недавно сидел несчастный. Мужчина не смог сдвинуться с места. Как это, наверное, ужасно ощущать себя настолько беспомощным. А эти врачи, они бесцеремонно и грубо подняли его, как мешок с картошкой, положили на носилки. Диванные подушки до сих пор разбросаны в беспорядке.

Эванс подошел к дивану и начал укладывать подушки на место, взбивать их…

И вдруг нащупал внутри одной из подушек что-то твердое. Запустил руку под чехол.

– Черт…

 

* * *

 

Так, теперь все становилось на свои места. Эванс двигался в разные стороны, а частный сыщик хотел, чтобы он подошел к нему. Он сидел на этом предмете и неким непостижимым образом умудрился затолкнуть его в наволочку одной из подушек.

Это была черная и блестящая кассета ди-ви-ди.

Эванс вставил ее в плеер, надавил на кнопку, и на экране монитора возник список дат. Все они относились к последним нескольким неделям.

Эванс щелкнул мышкой и открыл первую дату.

 

* * *

 

На экране возник конференц-зал НФПР. Очевидно, съемка производилась откуда-то из правого угла и с высоты примерно в половину человеческого роста. Наверное, подумал Эванс, камера была спрятана где-то в трибуне для выступающих. Нет никаких сомнений в том, что частный детектив установил эту камеру именно в тот день, когда Эванс видел его в конференц-зале.

В нижней части экрана бежали цифры, временной код. Но Эванс не обращал на них внимания, он не сводил глаз с Николаса Дрейка, который говорил с Джоном Хенли. Дрейк был явно расстроен и отчаянно жестикулировал.

– Ненавижу это глобальное потепление! – почти кричал он. – Ненавижу, черт бы его побрал! Это настоящая катастрофа.

– Это установленный факт, – спокойно отвечал ему Хенли. – Явление наблюдается на протяжении многих лет. И нам приходится с ним считаться. И работать.

– Работать? Но с этим никак нельзя справиться, – запальчиво возразил Дрейк. – Такова моя точка зрения. Да сама идея борьбы ломаного гроша не стоит, особенно зимой. Стоит только пойти снегу, и люди тотчас забывают о глобальном потеплении. Или же начинают думать: что ж, пусть будет потепление, все лучше, чем эти проклятые холода. Эти люди пробираются по заснеженным улицам и от души надеются на глобальное потепление. А вот загрязнение окружающей среды сработает. Оно уже работает. Люди чертовски боятся загрязнения среды. Стоит только намекнуть, что от этого они могут схлопотать рак, и деньги просто рекой потекут. А небольшого потепления никто не боится. Особенно с учетом того факта, что наступление его может затянуться лет на сто.