Святое возношение — Анафора

Херувимская песнь

Великий вход

Ранее уже говорилось, что, совершая Божественную Литургию, мы актуализируем в своем сознании содержание Евангелия, в целом нашей веры, шаг за шагом раскрывая всю силу и действенность спасительной жертвы Иисуса Христа, Агнца Божия, отдающего Себя за грехи мира. Великий вход является важнейшим этапом на пути духовного восхождения к Богу.

Во время Великого входа Дары (хлеб и вино, представляющие Христа, и во Христе – весь мир) поднимаются с жерт­венника и в торжественной процессии под пение Херувимской песни переносятся че­рез Царские врата на престол. Видимая сторона содержит скрытый смысл – шествие Спасителя на вольные страдания и смерть за грехи людей (при соборном служении вместе со Святой Чашей (Потиром) и дискосом выносятся орудия, напоминающие страдания и смерть Спасителя – крест, копие и лжица). Амвон в это время знаменует Голгофу, храм – весь мир, за который приносится Жертва, хор певчих – небесный ангельский лик, таинственно воспевающий Херувимскую песнь (подробнее о Херувимской песни см. статью в приложении).

В переводе на русский язык Херувимская песнь звучит так: «Мы, таинственно изображая Херувимов и воспевая Животворящей Троице трисвятую песнь, оставим теперь все житейские заботы, ибо нам предстоит принять Царя всех, невидимо сопровождаемого Ангельскими воинствами. Аллилуиа»[2].

Когда певчие начинают пение, священник, приклонив голову, молится: «Никто из людей, как привязанных к плотским похотям и наслаждениям, не достоин ни подходить, ни приближаться, ни служить Тебе, Царь славы, ибо служение Тебе велико и страшно и для самих небесных Сил. Но Ты Сам, Господи, по Твоей неизреченной и безграничной любви к нам, непреложно и неизменно вочеловечился и стал нашим Первосвященником, и как Владыка всего заповедал нам всенародно совершать это священнодействие Бескровной Жертвы. Ибо один лишь Ты, Господи, Боже наш, владычествуешь над небом и землей; Ты восседаешь на Херувимах, как на престоле; Ты - Господь Серафимов и Царь Израиля; один лишь Ты Свят и обитаешь в святых… К Тебе припадаю, приклонив свою голову, и молю Тебя: не отврати лица Твоего от меня и не отвергни от числа служителей Твоих, но удостой меня, грешного и недостойного раба Твоего, принести Тебе эти Святые Дары. Ибо Ты – приносящий и приносимый, принимающий и раздающий, Христе, Боже наш, и Тебе славу воссылаем, Безначальному Твоему Отцу и Пресвятому, Благому и Животворящему Твоему Духу ныне, всегда и во веки веков. Аминь». Эти слова являются важнейшими и для певчих, указывая образ мысли, который необходимо иметь при пении Херувимской песни. Слова молитвы «Ты восседаешь на Херувимах, как на престоле; Ты - Господь Серафимов и Царь Израиля» непосредственно имеют отношение к поющим, которые прообразуют в пении Херувимов, воспевающих Святую Троицу.

После молитвы и каждения священник вместе с диаконом трижды произносят Херувимскую песнь, отходят к жертвеннику, берут Святую Чашу и дискос и совершают Великий вход со словами благоразумного разбойника: «Помяни, Господи, во Царствии Твоем…». Хор поет: Аминь, – и допевает Херувимскую песнь со слов «Яко да Царя».

Священник входит в алтарь, ставит Дары на престол, читая тропари, в которых раскрывается символическое значение происходящего[3], произносит слова о со­вершенстве Христовом и о полноте Его принесенной жертвы, ибо Господь, “наполняющий все”, даже гроб Свой делает источником “нашего вос­кресения”.

В священнодействии Великого входа кроме указанного выше необходимо помнить еще о трех принципиально важных моментах.

Первое — Херувимская песнь, «песнь приношения», задает тональность данному священнодействию. Эту тональность можно определить словом царственная («Яко да Царя всех…», Царские врата). Именно царственное достоинство, величие, благоговение, сосредоточенность на смысле происходящего должны определять характер исполняемого песнопения. Оно не должно быть просто музыкальным сопровождением, но певческим отражением в звуке происходящего священнодействия.

Второй момент, который необходимо иметь в виду поющим, заключен в осознании первых слов тайной молитвы священника «Никтоже достоин» (читается в начале пения Херувимской песни). «Никто из людей, как привязанных к плотским похотям и наслаждениям, не достоин ни подходить, ни приближаться, ни служить Тебе, Царь славы…» — эти слова, как и слова Херувимской песни «всякое ныне житейское отложим попечение», ставят необходимое условие поющим — иметь «сокрушенное и смиренное сердце». Идея внутреннего преображения — выход из мысленного «Египта» греха, страстей, порока и вход в «Иерусалим» чистоты, святости, новой жизни с Богом — является не только важнейшим дополнением к царственной, смысловой тональности Херувимской, но и главным условием вообще всего Православного церковного пения.

Третий момент заключен в правильном понимании произносимого священнослужителями поминовения «Да помянет вас Господь Бог во Царствии Своем…». Эти слова, т.е. отнесение всего к памяти Божией, молитва о том, чтобы Бог «помянул» — вспомнил, по словам протопресвитера Александра Шмемана, составляют сердцевину богослужения Церкви, всей ее жизни. Автор пишет: «В библейском ветхозаветном учении о Боге памятью называется сама обращенность Бога к Своему творению, та сила Божественной промыслительной любви, которою Бог «держит» мир и животворит его, так что саму жизнь можно назвать пребыванием в памяти Божией, а смерть — выпадением из этой памяти. Иными словами, память, как и все в Боге, реальна, она есть та жизнь, которую подает, которую «помнит» Бог, она есть вечное преодоление того «ничто», из которого призывает нас Бог в «чудный Свой свет». И этот дар памяти, как силы, претворяющей любовь в жизнь, знание, общение и единство, дан человеку Богом… Человеку одному во всем творении дано помнить Бога и этой памятью действительно жить… Но тогда становится понятным и то, почему сама сущность и глубина, и ужас греха точнее всего выражены не в многочисленных «научно-богословских» определениях, а в бытующем народном выражении: человек забыл Бога» [4].

Подлинное церковное пение — это жаждущая память Бога; согласно словам псалмопевца: «Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому…» (Пс.41:3). Эту жажду Бога, память о Самом Главном каждый раз обновляет в сознании молящихся Литургия. Богослужебному пению чужды расслабленность, пассивность, равнодушие. Память Бога — это динамика движения души, стремление, усилие. Именно эти, духовные, а не моторно-двигательные состояния являются определяющими в правильном пении Херувимской песни.

 

Просительная ектенья

 

После Великого входа произносится просительная ектенья. В ней Церковь молится о перенесенных (возложенных) на престол Честных Дарах, испрашивает всего, что необходимо людям для спасения, для святой, мирной и безгрешной жизни: избавления от всякой скорби, гнева и нужды; ангела мира, верного наставника, хранителя душ и тел; прощения и оставления грехов и ошибок; доброго и полезного для душ и спокойствия миру.

Особо хотелось бы обратить внимание поющих на смысл последних прошений ектеньи, посвященных одной из главных тем Православного вероучения – памяти смертной: «оставшееся время нашей жизни прожить в мире и покаянии попросим у Господа», и на прошение «христианского конца нашей жизни – безболезненного, не позорного, мирного, и доброго ответа на страшном Христовом Суде». Содержание этих прошений не нуждается в комментарии. Что может быть важнее безболезненной, не позорной, мирной кончины человека? Как плода безгрешной жизни? Что может быть важнее доброго ответа на страшном Суде Христовом? Обо всем этом Церковь призывает заблаговременно беспокоиться и готовиться. Естественно, исполняя «Господи, помилуй» или «Подай, Господи», кроме указанного содержания певчим необходимо с благодарностью думать о том даре и милости, которые дает им Бог – пение в храме за Божественной Литургией.

Целование мира и символ веры (исповедание веры в любви и единомыслии)

Перед Отца и Сына

 

После просительной ектеньи и преподания всему собранию «Мира», диакон возглашает: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы (чтобы в единомыслии исповедать)[5]». Хор отвечает песнопением: «Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную».

“Бог есть любовь” (1 Ин.4: 8,16), поэтому без любви не может быть ни жизни, ни истины, ни при­частия Ему. Иисус Христос учил, что весь ветхоза­ветный Закон и все пророки основаны на двух вели­ких заповедях — любви к Богу и любви к человеку, и чтоОн дает Свою “новую заповедь”: “как Я возлю­бил вас, так и вы да любите друг друга” (Ин. 13:34). Выражением этой любви в нашей Литургии является “лобзание мира”, которым обмениваются священно­служители и которым в прошедшие времена привет­ствовали друг друга и верующие. Без этой любви христиан друг ко другу не может существовать Ли­тургия. Именно любовь и вера создают ту среду, в которой рождается Христос в сердце человека и которая сужает круг верных, расширяя и очищая пространство для действия Бога.

В древности все в храме в этом месте в знак мира, любви и единомыслия лобзали друг друга, мужчины – мужчин, женщины – женщин. Священнослужители в алтаре целуют друг друга в плечи с Христовой любовью, приветствуя: Христос посреди (среди) нас – и есть, и будет.

Символ веры (обязательно выписать текст с разбивками)

 

Согласно толкованию святых отцов, целование мира означает соединение душ и удаление всякого памятозлобия. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35), – говорит Господь. Евхаристическое приношение может быть совершено только при взаимной любви, единомыслии, единой вере и едином вероучении, поэтому после призыва к любви поется “Символ Веры”.

Возглас «Двери, двери, премудростию вонмем!», то есть «Закройте двери! Внимайте премудрости!», говорит, что подобно тому, как в первые времена христианства привратники бдительно охраняли двери храма от вторжения неверных, так и мы ныне, заградив сердце от суетных помыслов, и открыв врата ума, в единомыслии исповедуем догматы своей веры.

 

Символ веры был составлен святыми отцами Первого (325) и Второго (381) Вселенских соборов по изволению Духа Святого, когда различные еретические учения пытались поколебать и ниспровергнуть истинную веру в Единосущную и Нераздельную Троицу. Святая Церковь, выступив на защиту чистоты вероучения, изложила его основные спасительные истины в Символе, который служит неизменным руководством, «опознанием» самих себя и своей веры для всех православных христиан.

Пением Символа веры молящиеся в храме в последний раз перед Святым возношением (Анафорой) сверяют, настраивают свой образ мысли, свидетельствуют пред Богом и друг другом о чистоте догматического мышления. Чистота мысли является необходимейшим условием неосужденного Причастия, ”пропуском” к дальнейшему таинству службы.

Во время пения “Верую” священник большим покровом, воздухом, обвевает Дары. В Византии та­ким способом было принято оказывать почет земному императору, включенный же в богослужение, он стал актом почитания Царя Небесного, знаком веяния Духа Святого (3 Цар. 19, 11-12).

 

В конце Символа

С пением Символа веры заканчивается подготовительная часть Литургии верных. Непосредственно после этого начинается самое важное — Святое возношение, или Анафора.

 

Святое возношение — Анафора

Милость мира

 

Термином Анафора[6] (гр. Άναφορά – возношение) обозначается центральная евхаристическая молитва Божественной Литургии. Во время Анафоры, или Святого возношения, происходит трудно передаваемое словами чудо преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы: «Молит священник, – пишет Николай Кавасила, – вознести дары, то есть молит освятить их, преложить в самое пренебесное Тело Господне», чтобы причащающиеся соединились друг с другом, как говорится в Служебнике – «во единаго Духа Святаго причастие».

 

Анафора представляет собой одно единое целое, однако в литургической науке приняты условные деления ее на части: вступительный диалог (praefatio), молитва благодарения, ангельское славословие (Sanctus), установительные слова (institutio), воспоминание (anamnesis), возношение Святых Даров, призывание Святого Духа (epiclesis), преложение Святых Даров, прославление Божией Матери, поминовение живых и усопших – ходатайство (intercessio).

 

Вступительный диалог (praefatio) священника и хора непосредственно настраивает сознание молящихся на необходимое духовно-эмоциональное состояние для дальнейшего принесения Бескровной Жертвы.

Диакон возглашает «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити», то есть станем хорошо, станем со страхом, будем внимательны к тому, чтобы в мире приносить святое Возношение.

Хор (лик), выражая от лица всех молящихся готовность к участию в таинстве, отвечает: «Милость мира, жертву хваления».

Божественная Евхаристия есть великая милость всего мира, дар примирения Бога с человеком, которая требует не кровавых жертвоприношений, но чистоты жизни, благодарной жертвы уст – хвалы в любви, прославления, пения.

Священник, обращаясь лицом к молящимся и благословляя их, преподает им апостольское приветствие (благожелание) (2 Кор. 13: 13), и призывает на них спасительные дары Святой Троицы: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа, буди со всеми вами».

Необычность формулы этого благословения в том, что оно начинается с Господа Иисуса Христа (а не с Отца, как обычно). Это объясняется тем, что во Христе «мы имеем мир с Богом» и получили доступ к благодати (Рим.5: 1–2). Христианская вера возникает от встречи, с принятия Христа как Сына Божиего, являющего Любовь Отца и открывающего причастие (общение) Святаго Духа.

Евхаристия есть таинство доступа к Богу, знания Его, соединения с Ним. «Приносимая в Сыне, – пишет протопресвитер Александр Шмеман, – она приносится Отцу, она исполняется в причастии Святого Духа. И потому Евхаристия есть вечно живой и животворящий источник знания Церковью Пресвятой Троицы, знания не отвлеченного (догмат, учение), каковым оно, увы, остается для столь многих верующих, а знания как постоянного узнавания, как встречи, как опыта, и потому — причастия жизни вечной»[7].

Хор отвечает священнику на благословение: «И со духом твоим». Эти слова, взятые из Второго Послания апостола Павла к Тимофею: «Господь Иисус Христос с духом твоим» (4: 22), подразумевают обратное, благодарное движение мысли верных – «милость будем приносить, как плод мира и жертву хваления», т. е., как толкует их св. Герман, – «как сказали выше, так и будем делать»[8]. Этот ответ направлен на усиление, укрепление братского единства между молящимися.

Священник возглашает: «Горе имеем сердца» (то есть к небу обратим внимание и по слову Апостола, будем помышлять о горнем (Кол. 3: 2)).

Хор отвечает: «Имамы ко Господу», – имеем ум и сердце устремленными к Богу.

 

Эти возгласы — не просто призыв к возвышенной настроенности, но указание на сердце, которое должно стать вместилищем неба. Об этом новом состоянии зрения Бога в себе более полуторы тысячи лет назад как о конечной цели с дерзновением говорил св.Иоанн Златоуст: «Что мне до неба, когда я созерцаю (в себе) Владыку неба, когда сам становлюсь небом?».

Этим торжественным призывом-предостережением (чтобы никто не остался на земле), заканчивается вступление Анафоры, приготовительный диалог священника и хора. Далее начинается молитва благодарения.

Молитва благодарения. Священник, по примеру Христа Спасителя, возблагодарившего Бога Отца на Тайной Вечери (Лк. 22: 17 – 19), возглашает: «Благодарим Господа». Хор поет: «Достойно и праведноесть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущней и Нераздельней».

Вместе со словами «Благодарим Господа» священник начинает читать тайную молитву, которая является главной благодарственной молитвой Литургии[9]. Вот она в переводе на русский язык: «Достойно и праведно Тебя воспевать, Тебя благословлять, Тебя хвалить, Тебя благодарить, Тебе поклоняться на всяком месте владычества Твоего (Пс. 102: 22), ибо Ты – Бог Неизреченный, Непознаваемый, Невидимый, Непостижимый, Вечный, Неизменный – Ты, Единородный Твой Сын и Дух Твой Святой. Ты перевел нас из небытия в бытие (Прем. 1: 14) и павших восставил, и не прекратил на этом Своего попечения о нас, но возвел нас на Небо и даровал Царство Твое будущее. За все это мы благодарим Тебя, Единородного Твоего Сына и Духа Твоего Святого, за все, что знаем и чего не знаем, за все явные и неявные благодеяния, излитые Тобою на нас. Благодарим Тебя также за это служение, которое Ты соблаговолил принять от наших рук, хотя и предстоят Тебе тысячи (Дан. 7: 10) Архангелов и десятки тысяч Ангелов (Евр. 12: 22), Херувимы и Серафимы, шестикрылые (Ис. 6: 2), исполненные очей, парящие, быстрокрылые (Иез. 1: 7, 18, 21), победную песнь воспевая, вопия, взывая и говоря». Как можно заметить, последние слова этой молитвы являются возгласом – «Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», – на который певцы отвечают ангельским гимном: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф…». Только при целостном подходе и осознании контекста становится понятной та взаимосвязь, которая существует между евхаристическими молитвами, возгласами священника и песнопениями хора.

В качестве краткого толкования на песнопение «Достойно и праведно есть…» уместно привести слова уже цитируемого ранее протопресвитера Александра Шмемана: «Спасение завершено. После тьмы греха, отпадения и смерти вот снова приносит человек Богу чистое, безгрешное, свободное и совершенное благодарение. Человек возвращен на то место, которое уготовил ему Бог, создавая мир. Он стоит на высоте, перед престолом Бога, он стоит на небе, пред лицом Самого Бога, и свободно — в полноте любви и ведения — соединяя в себе весь мир, утверждает и признает благодарение это «достойным и праведным». Это — Христос. Он один без греха, Он один — Человек, во всей полноте его назначения, призвания, славы. Он один в Себе восстанавливает и возвращает к Богу «падший образ», и потому благодарение Христово теперь приносим мы, его слышим, в нем участвуем, когда начинает предстоятель молитву Евхаристии, заповеданную нам Христом и навеки веков соединившую нас с Богом»[10].

Ангельское славословие (Sanctus). Следующее песнопение (в переводе): «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, небо и земля полны славы Твоей! Осанна в вышних, благословен Приходящий во имя Господне! Осанна в вышних» – ангельский гимн, как было сказано, является гармоничным продолжением молитвы благодарения, новым раскрытием смыслов таинства Анафоры.

Во время пения этого славословия священник читает следующую евхаристическую молитву — sanctus’a (приводим русский перевод): «И мы, Владыка Человеколюбче, вместе с этими блаженными Силами воспеваем Тебя и говорим: Ты Свят и Пресвят – Ты, Единородный Твой Сын и Дух Твой Святой. Ты Свят и Пресвят, и великолепна слава Твоя, ибо Ты так возлюбил мир Твой, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3: 16). Придя и исполнив все, задуманное Тобою о нас, в ночь, когда Его предавали, или, скорее, когда Он Сам отдавал Себя ради жизни мира, взяв хлеб (1 Кор. 11: 23) в Свои святые, пречистые и непорочные руки, возблагодарив и благословив Тебя, Он освятил, преломил (Мф. 26: 26; Мк. 14: 22; Лк. 22: 19) и дал его Своим святым ученикам и апостолам, сказав: (Возглас) "Примите, ядите, это – Тело Мое, ради вас преломляемое во оставление грехов"».

Эти слова Спасителя (по словянски) «Приимите, ядите, Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов» являются и окончанием данной молитвы. В литургической науке за ними закреплено название установительных, так как они (как и следующий за ними возглас «Пийте от нея вси…») послужили основанием к установлению Таинства Евхаристии.

 

Далее приведем несколько толкований на возглас «Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», а также на ответ хора «Свят, Свят, Свят…».

 

«Поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», — четыре эти слова отнюдь не означают поднебесного мира, составленного из четырех стихий, как утверждают некоторые, или небесного, разделяемого на четыре части, т.е. на восток, запад, север и юг, в которых слава Божия проповедуется словами: «Исполнь небо и земля славы Твоея», но более знаменуют тех четырех животных, в виде которых, как явствует из Писания, являются Херувимы. Св.Герман говорит: «Поюще — говорится об орле, вопиюще — о воле, взывающе — о льве, глаголюще — о человеке». Человек, одаренный разумом, образуя собою херувимские силы и четверовидных животных, вопиет: «свят, свят, свят: т.е. трисвятый и единый Бог сил. Свят Отец, истинно святый и блаженный; свят Сын, как Слово Божие и образ ипостаси Его; свят и Дух Святый, от Отца исходящий и в Сыне почивающий, и освящающий всяческая. И посему четверовидные животные попеременно один за другим восклицают, — первое во образе льва вопиет свят, другое во образе вола или тельца вопиет свят, третье во образе орла вопиет свят, а четвертое во образе человека взывает Господь Саваоф»[11].

 

Эти слова «напоминают нам мистические откровения пророкам Исайе, Иезекиилю и апостолу Иоанну Богослову (Ис.6: 3; Иез.1: 10; Апок.4: 6–8), видевших страшный Престол Господней славы и внимавших ангельскому славословию Божию. Этим естественно заключить молитву, говорящую о творении Богом мира и о Его совершенствах. Переходя к молитвенному прославлению и переживанию подвига Бога Слова, Церковь к этому возгласу присоединяет слова «осанна, благословен Грядый во имя Господне». Эти слова, обращенные некогда еврейскими детьми к идущему на вольную страсть Господу, обращены теперь к идущему на евхаристическое заколение Агнцу. «Осанна» значит «Господи, спаси». Таким образом, мистическое созерцание славы Божией, предвечной Его силы, могущества, святости и красоты и неизреченные вещания таинственных апокалиптических животных в литургическом сознании Церкви связаны с видением шестокрылатых и многоочитых Херувимов и Серафимов и с созерцанием Христовой «славы», т.е. Его искупительных Крестных Страданий»[12].

«О чем свидетельство этой извечной хвалы, если не о небе, которое мы видим и слышим, ибо сами вознесены на него? Что эти слова царского приветствия, если не икона: дар, видение, откровение Царства славы? Не встреча с Богом, благодарением исполняемая – за Его трапезой, в Его царстве?..»[13].

 

В этих словах идея ангелогласия (магистральная тема для всего богословия церковного пения) достигает своего апогея, максимально возможного пика. Если в ночь Рождества Христова услышанное пастухами ангельское славословие «Слава в вышних Богу…» (Лк. 2: 14) звучало лишь как свидетельство, как приглашение к соучастию в высшем мире, то здесь, в молитве благодарения, оно раскрывается как восхождение молящихся в Церкви (через совместное «едиными усты» пение людей и ангелов) на небо, к престолу Божиему, в славу Небесного Царства. Мысленно охватив весь мир, все творение, осознав Церковь как небо на земле, молитва благодарения на этой воистину серафимской высоте, из полноты богообщения, знания и радости, логично переходит в воспоминание Тайной Вечери.

 

Следующая часть евхаристической молитвы в литургической науке называется воспоминанием (anamnesis). Послепроизнесения установительных слов (institutio) [14] «Приимите, ядите, сие есть тело мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» и «Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Нового Завета…» во время пения хором двойного «Аминь» священник произносит молитву anamnesis’a, т.е. воспоминания: «Поминающе убо спасительную сию заповедь, и вся яже ο нас бывшая: Крест, Гроб, тридневное Воскресение, на Небеса восхождение, одесную седение, Второе и славное паки Пришествие (Возглас): Твоя от Твоих Тебе приносяще ο всех и за вся». В русском переводе эта молитва звучит так: «И теперь, вспоминая эту спасительную Его заповедь и все, совершенное Им для нас – распятие, погребение, тридневное Воскресение, на Небеса восхождение, сидение одесную Тебя, Его повторное пришествие во славе, (Возглас): Твое из Твоего мы приносим Тебе повсюду и в благодарность за все (при этих словах священник поднимает Дары над престолом)». Этот текст является квинтэссенцией всей Божественной Литургии, как таинства воспоминания. В нем раскрываются слова Спасителя «сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19; 1 Кор.11: 24), устанавливается Таинство таинств, и полномочие и завет – пребывать в любви Его (Ин. 13: 34) «доколе Он придет» (1 Кор. 11: 26).

«Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезой Моею в Царстве Моем» (Лк. 22: 29–30). Эти ключевые слова Нового завета, сказанные Спасителем ночью на Тайной Вечере падшему и порабощенному греху человеку, явили Божественный Свет. Содержание этого обещания раскрывается в молитве anamnesis’a, и целостно во всем евхаристическом опыте Церкви. Оно познается как восхождение молящихся в божественную реальность Царства Небесного, которую на земле единожды и навсегда явил Иисус Христос.

Оставив позади важнейшие этапы на пути постижения Евхаристии как таинства Единой Жертвы Христовой Любви (собрания, приношения, возношения, благодарения воспоминания), мы подошли к центру круга, точке пересечения и объединения всех начал – возношению Святых Даров, молитве epiclesis’a, т.е. призыванию Святого Духа и преложению Святых Даров в пречистые Тело и Кровь Христовы.

Оканчивая молитву anamnesis’a, священник, воздевая руки горе восклицает: «Твоя от Твоих Тебе приносяще ο всех и за вся». Диакон, предваряя этот возглас, целует святой престол, кланяется священнику, затем берет правой рукой дискос, а левой рукой Потир (правая рука крестообразно лежит на левой) и во время возгласа возносит приготовленные Дары над престолом. Хор, отвечая на слова предстоятеля, поет: «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молим ти ся, Боже наш» (Тебя воспеваем, Тебя благословляем, Тебя благодарим, Господи, и молим Тебя, Боже наш).

После возношения Святых Даров, во время «Тебе поем», в алтаре и во всем храме за каждой Божественной Литургией происходит непостижимое: небо и земля соединяются, исполняются Небесной Славы; прошедшее, настоящее и будущее приво­дится в единство; время и пространство размыкается; тварное получает образ, силу бытия нетварного; разделительные преграды разрушаются. Человек исцеляется, во Христе ему прощаются грехи, он очищается и возвышается. Его бессмертная по сути, но плененная грехом и тлением природа преображается, освобождается и предуготавливается для вечного, блаженного бытия с Богом.

Все это дивное и неудобоизъяснимое, подготавливаясь всем ходом Евхаристии (как в перспективе углубления, раскрытия тайны), словно в фокусе (как в светоносной точке перед новым творением), сосредотачивается в молитве epiclesis’a. В ней священник просит Господа ниспослать Духа Святого на него и на предлежащие Святые Дары (в русском переводе): «Мы приносим Тебе также это словесное и бескровное служение, и призываем, и просим, и молим Тебя: ниспошли Духа Твоего Святого на нас и на эти лежащие пред Тобою Дары, и соделай хлеб этот честным Телом Христа Твоего [Аминь], а то, что в Чаше этой – драгоценной Кровью Христа Твоего [Аминь], преложив Духом Твоим Святым [Аминь, аминь, аминь]».

Священник молится о нисхождении Святого Духа на Дары и на всех людей и “о преложении” (в Литургии св. Василия Великого – “о явлении”) хлеба и вина, принесенных в воспоминание Христово, в Его честные Тело и Кровь.

Очень важный акцент молитвы epiclesis’a – просьба ниспослать Духа Святого прежде всего на нас, молящихся, а затем на предлежащие Дары — указывает принципиальный момент: верные христиане вместе представляют собой Единое Тело Христа – Его Церковь, а порознь – ипостастные храмы Духа Святого, в которых необходимо совершать Анафору, то есть возношение, преображение, преложение жизни по плоти в жизнь по духу.

«Твоя от Твоих» — молится собрание Церкви, — т.е. не только хлеб и вино, но и все Твои бесчисленные дары жизни, от лица Твоих верных рабов мы приносим Тебе, Богу Отцу, в благодарственную жертву о всех и за вся, т.е. за всех и за все Твои благодеяния, уже полученные нами, и ради различных милостей в будущем. Эти слова не только символ Литургии, но эталон, последняя глубина и смысл жизни человека: возносить, возвращать, предавать в руки Божии в движении благодарной сердечной любви всю жизнь, и от этой жертвы принимать от Бога по благодати в Дар то, что Сам Бог имеет по своей природе, т.е. Его Божество. В этом важнейшем священнодействии Литургии всякий раз человеку дается образ обожения, путь к воссоединению и взаимопроникновению Божественной и человеческой природы. Здесь конец претворяется в начало, в вечное и светоносное внутреннее обновление, которое являет и исполняет Своим пришествием Утешитель Дух Святой.

Необходимо обратить внимание регента и поющих на особенности певческого сопровождения молитв Анафоры. Все фрагменты песнопений, объединенных единым названием «Милость мира», как можно было убедиться из вышеизложенного, представляют собой единое, неделимое целое. Все составляющие произведение части как бы перетекают одна в другую. Мелодия, гармония, метро-ритм, все элементы хоровой звучности (метро-ритм, ансамбль, строй, нюансировка) подчинены единой цели – молитве, явлению в звуке тайны, выражению той живой среды, в которой и произойдет осуществление таинства. Пение как движение человеческого духа усиливает присутствие, пульсацию Святого Духа. Естественно, что благоговейный настрой будет выражен в мягком, прикрытом, благородном звуке, в способности вслушиваться в общее звучание, не выделяться, в полном внимании происходящему.

Здесь уместна следующая аналогия. Каждый год в Иерусалиме православные христиане в Великую Субботу, накануне Пасхи, переживают великое чудо – схождение Благодатного огня. По мере того, как приближается сокровенный момент нерукотворного возгорания свечей в руках патриарха, в храме все чаще и чаще мелькают вспышки света, подобно вспышкам молний от фотоаппаратов. Разряды все более и более усиливаются, вызывая необыкновенное духовное ликование присутствующих. Когда «светоносная роса» все отчетливее «проступает», собирается в Кувуклии на Гробе Господнем, происходит самостоятельное возгорание свечей, причем часто не только у Патриарха, но и параллельно у особо благочестивых прихожан. Подобное схождение Небесного огня[15], только на невидимом уровне, происходит всякий раз и в Литургии. Весь ее ход подготавливает, усиливает момент преложения Святых Даров, их наполнения новым, небесным содержанием. Пение в этом процессе является необходимой средой, которая по мере приближения к Святому Преложению усиливает вспышки невидимого света, возжигает в молящихся огонь веры, очищает сердца и предуготавливает вход в алтарь внутреннего храма души Самого Бога.

В храме певчий — это не приглашенный со стороны вокалист, но сослужитель таинства, от лица народа и всего собрания, вместе с ангелами воспевающий Бога, отвечающий в диалогах священнику и тем самым наполняющий свою жизнь подлинного высшего смысла.

Поющему «Милость мира» певчему необходимо понять, что все его пение должно быть его личной анафорой, то есть возношением его жизни, чувств и мыслей Богу, должно стать его «Твоя от твоих…» — принесением и преложением его энергии существа (мыслей, чувств, воли) в чистую энергию, жертвы уст. Если это понять, то самим собой решиться вопрос качества, красоты звука, тембра, и в целом звукообразования, ведь помимо правильного дыхания и общей свободы красота вокала строится, прежде всего, на способности души молиться, мыслить, думать, сопереживать, нести в себе (возносить) смысл произносимого.

Требование осмысленности, как основной лейтмотив всего богослужебного пения в песнопении «Милость мира» особенно актуально, так как здесь находится сердце, центр богослужебного круга. Предельная концентрация на внутреннем содержании — вот основное требование к хору.

Вступительный диалог поется величественно, но без затягивания. Часто бывает так, что во время пения «Верую…» всей Церковью праздничный хор отдыхает, и перед его вступлением есть опасность некоторой несобранности, расслабленности.

Молитву благодарения, слова «Достойно и праведно есть», следует исполнять вдохновенно, четко и ясно произнося слова, сохраняя плавность звуковедения, раскрывая логику построения музыкальной фразы.

Ангельское славословие «Свят, Свят, Свят» — пик всей гимнографии церковной музыки. Здесь особое внимание необходимо обратить на ритмическую сторону музыкального ряда, радость, легкость, свободу в произнесении текста. Следующая часть «Милости мира» – «Аминь» (два раза) и особенно песнопение «Тебе поем», являются священным, сакральным ядром Литургии, поэтому здесь, как правило, происходит переход от гимнического, величественного «Достойто и праведно» и вдохновенного «Свят, Свят, Свят» к таинственному и прикровенному «Тебе поем». Связующее «Аминь» служит переходом от радостно-вдохновенного характера предыдущих частей к глубоко внутреннему, сокровенному «Тебе поем». Исходя из этого песнопение «Тебе поем», обычно исполняют на нюанс PP; P; либо mP, благоговейно, трепетно, сосредоточенно-собранно, передавая голосом, звуком великую тайну соединения неба и земли в преложении Святых Даров — хлеба и вина — в Тело и Кровь Господни, которое происходит именно во время пения этого важнейшего фрагмента «Милости мира». Пожалуй только музыка, в частности пение, со свойственной ему нематериальностью может передать ощущение Великой Тайны, донести молящимся трепет, состояние страха Божия, которые как нигде более уместны в этом месте богослужения. Пение должно передать характер, образ этого духовного состояния.

Что касается темпо-ритма, то необходимо петь очень размеренно, не спеша, но в то же время сохраняя легкость ритмической пульсации мелодической ткани. В этот момент священнику предстоит прочитать молитву призывания Святого Духа и еще ряд важных молитв. В случае торопливого исполнения священнику не остается времени на произнесение всех слов молитв, и поэтому есть опасность, что он будет это совершать наспех, либо на клиросе возобладает на некоторое время молчание и томительное ожидание.

Перед песнопением «Достойно есть»

Сразу после того, как Святой Дух сошел и коснулся Даров, когда хор еще допевает «Тебе поем», священник начинает читать ряд молитв, которые носят название ходатайство (intercessio), то есть заступничество за мир, за Церковь, за всю Вселенную. Общая богословская идеяэтих молитв — собирание Церкви[16], явление ее силы во всей полноте — в космическом, экклезиологическом (общецерковном) и эсхатологическом масштабе[17]. Эти молитвы являются еще одной ступенью вверх в приготовлении верующих к причастию. В них (верующих) происходит осознание идеи соборности, принадлежности их, предстоящих за Божественной Литургией, полноте небесной и земной Церкви, единства в Боге почивших и живых — всех, кто верой, покаянием, а в Новозаветные времена плодами Искупительной Жертвы Христа приобщился реальности нового времени, новой жизни.

 

После соединения Неба и Земли в молитве epiclesis’a, после того как от лица верующих вознесена была молитва Богу об усопших в вере праотцах, отцах, патриархах, пророках, апостолах, евангелистах, мучениках, исповедниках, постниках и о всякой праведной душе, достигшей конца земного поприща, священник воспоминает ближайшую к Богу из всех людей ходатаицу и заступницу Богородицу: «Изрядно о Пресвятей, Пречистей, Преблагословенней, Славней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии», — возглашает он. В русском переводе эти слова звучат так: «Особенно же о Пресвятой, Пречистой, Преблагословенной, Славной Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии». Ответом хора на возглас служит песнопение, прославляющее Божию Матерь, — «Достойно есть»: «Воистину, Богородице, Ты достойна того, чтобы прославляли Тебя – Присноблаженную, Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Чтимую превыше Херувимов и прославляемую превыше Серафимов, Родившую Бога Слова и оставшуюся Девой, истинной Богородицей, величаем Тебя».

 

Святая Церковь почи­тает Пречистую Деву Марию как «бесценное сокровище славы Божией». Ее Материнское предстательство пред Богом за человеческий род столь могущественно, что к Ней верующие обращаются с молитвой «Спаси нас», а не просто «Моли Бога о нас», как к Ангелам и всем святым. Почитание Божией Матери и благоговение пе­ред Ее Святым именем драгоценно всякому православному христианину. Не почи­тающий Божию Матерь оказывает неуважение и к Ее Божественному Сыну.

 

Диакону в это время предписано Служебником кадить окрест святой престол и поминать, кого он хочет за здравие и за упокой. Теперь это совершается им не вслух, а прο себя. Β древности же в этом моменте Литургии читались диптихи, т.е. поминания живых и усопших.

Перед «И всех, и вся»

Ходатайственная молитва раскрывается постепенно и по чину. Сразу после прославления Божией Матери священник в молитве поминает святого Иоанна Предтечу, всехвальных Апостолов, святого, которого сегодня совершается память, и всех святых и просит, чтобы их молитвами Господь посетил нас.

Молитвенное воспоминание Богоматери и Крестителя после преложения Даров следует иконописной традиции так называемого Деисиса[18], иконы ходатайства Пречистой Девы Марии и Предтечи Крестителя Иоанна перед престолом величествия Прославленного Сына Божия. Это изображение присутствует в иконостасе (над праздничным чином) и на евхаристической Чаше (выгравировано или отчеканено) и является наглядным указанием верным пути к собиранию себя в светоносную целостность. В иконостасе это изображение (если достаточно места) дополнено предстоящими пророками, апостолами, святителями, преподобными, оно подразумевает включенность в этот молитвенный процесс, объединенный вокруг Евхаристии, всей Церкви, каждого из ее членов, в том числе и уже отшедших в вере и надежде воскресения в иной мир, всех живых православных епископов, право правящих Слово Истины, пресвитеров, диаконов, всех священнослужителей и каждого из нас. И этим оно показывает нам всю полноту исполнения Церкви как Таинства Царства, как реальности предначинающегося на земле нового времени и новой во Христе жизни.

Очень важно обратить внимание регента и тружеников клироса на певческий смысл иконы «Деисиса», которая передает не только идеи молитвы священника, произносимые в это время, но и показывает правильный образ, характер, и в целом смысл богослужебного пения. Здесь все целенаправлено к Одному, ко Христу. Все собранно, сосредоточенно, можно сказать унисонно. Если светская музыка, отказавшись в свое время от этого единства во Христе, как бы выпрямилась, перевела внимание на человека, на душевный мир его страстей, ушла в мир игры, прелести, иллюзий, то подлинное церковное пение должно оставаться верным этому изначальному молитвенному предстоянию, включенности в общий благодатный процесс Богопрославления. Естественно, что все средства певческой выразительности должны помогать и способствовать решению этой задачи.

Помянув усопших, живых, священник молится о всей земле, о Церкви, о всех живущих чистой и непорочной жизнью, о стране, просит Господа даровать властям и воинству мирное правление, чтобы и нам при их спокойствии прожить тихую и безмятежную жизнь во всяком благочестии и чистоте. Все эти слова произносятся во время пения «Достойно есть». Следующим возгласом служат слова (в русском переводе) «Прежде всего помяни, Господи, великого господина и отца нашего святейшего патриарха (имя), и господина нашего преосвященнейшего (имя епархиального архиерея). Даруй их святым Твоим церквам мирными, невредимыми, почтенными, здоровыми, долголетними, хранящими неповрежденным Твое учение истины». Хор, вспоминая имена людей, живых и почив­ших, и, как бы обнимая христианской любовью весь мир, отвечает на возглас словами «И всех, и вся», то есть «И весь народ Твой».

 

Перед «Аминь»

Священник во время пения хором ответа «И всех, и вся» продолжает молитву (в русском переводе): «Помяни, Господи, наш город, в котором живем, всякий город, страну и живущих в них с верою. Помяни, Господи, плавающих, путешествующих, больных, страдающих, пленных и спаси их. Помяни, Господи, приносящих плоды и делающих всякое доброе дело в святых Твоих церквах, помогающих бедным, и на всех нас излей милость Твою». Окончанием и одновременно возгласом служит прошение «И даждь нам единеми усты и единем сердцем (Рим. 15:6; Деян. 4:32) славити и воспевати пречестное и великолепое Имя Твое,Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». На что хор отвечает словом-печатью «Аминь».

«Итак – Мир, Церковь, Царство. Все творение Божие, все спасение, все исполнение. Небо на земле. Единые уста и единое сердце, единое прославление и воспевание пречестного имени — Отца, Сына и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Вот сущность этой великой, завершительной молитвы, вот последняя мольба Евхаристии, соединяющая вокруг Агнца Божиего, во Христе, весь духовный мир, начиная с Богоматери и святых и кончая всем — сам всем вся буди. Вот что, каждый раз совершая Евхаристию, мы призываемся узреть, осознать, воспринять, во что должны погрузить все наше сознание, всю любовь, все желание, прежде чем подойти «к бессмертному Царю и Богу нашему...»[19].

 

Перед «И со духом твоим»

Единство уст и сердец, единство веры в любви. Вот те условия, при которых даруется человеку Благодать Святаго Духа, многоразличные милости Великого Бога Иисуса Христа. «И да будут милости Великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа со всеми вами» (Флп. 4:9), этим возгласом-благословением и ответом хора «И со духом твоим» заканчивается Анафора. Далее, перед самим причастием следуют еще просительная ектенья, Молитва Господня «Отче наш», а также возношение над престолом освященных Даров и преломление (раздробление) Святого Хлеба.

 

Просительная ектенья

Просительная ектенья в этом месте Божественной Литургии как бы замедляет ритм литургического восхождения верующих, дает сознанию возможность «перевести дух» после страшной, небесной высоты Святого Возношения и перед исповеданием Бога Отцом в молитве «Отче наш».

Первые три прошения ектеньи необычны. В первом – «Вся святыя помянувше…» — под «святыми» подразумеваются не только прославленные и канонизованные угодники Божии, но и верные христиане[20]. Во втором — «О принесенных и освященных честных Дарех Господу помолимся» — звучит молитва об освящении людей причащением этих Даров. Эта же мысль, только более конкретно раскрывается в третьем прошении «Яко да Человеколюбец Бог наш, приемь я во Святый и Пренебесный и мысленный Свой Жертвенник, в воню благоухания (Еф. 5:2) духовнаго, вознизпослет нам божественную благодать и дар Святаго Духа, помолимся».

Рассуждая о значении этой ектеньи, один из лучших толкователей Литургии, Николай Кавасила, пишет: «Благодать действует в честных Дарах двояким образом: во-первых, тем, что Дары освящаются, а во-вторых, тем, что благодать через них нас освящает. Поэтому действию благодати в Святых Дарах никакое человеческое зло не может воспрепятствовать, так как освящение их не есть действие человеческой добродетели. Второе же действие есть дело нашего старания, и поэтому ему может помешать наше нерадение. Благодать освящает нас через Дары, если находит нас достойными освящения; если же она нас находит неприготовленными, то она нам никакой пользы не приносит, a причиняет нам больший вред»[21].

Молитва Господня «Отче наш»

Исповедание Бога Отцом, осознание великого дара любви, ответственности именоваться сыном Божиим является важнейшим этапом подготовки молящихся к причастию. Эта молитва дана самим Господом Иисусом Христом (Мф. 6: 9 – 13; Лк. 11: 2 – 4). В ней семь прошений. В целом они (прошения) выстраивают иерархию ценностей, открывают человеку правильные пути мысли, учат стезям веры.

«Иерарх, помолившись о том, чтобы мы могли воспеть Бога едиными усты и единым сердцем, — пишет св. Симеон Солунский, — и призвав на нас милость великого Бога нашего Иисуса Христа, приводить нас к сыноположению, молясь, чтобы мы, будучи по естеству плотскими, явились очищенными, чтоб быть сынами Его по благодати и были бы достойны звать отцом своим Небесного Отца. Это показывает соединение наше с Богом в будущей жизни, которое мы приобрели через Единородного Сына Его во Святом Духе»[22].

В ранней Церкви людей учили Господней молит­ве только после того, как они через крещение и миропо­мазание становились членами Тела Христова. Сейчас же все христиане, сделавшиеся во Христе и в Духе детьми Божиими, перед принятием Святых Даров, призываются осознать свой дар божественного сыновства и с дерзновением «неосужденно» молить­ся Богу как своему собственному отцу. Β этой молитве «насущный Хлеб» жизни приобретает особое евхаристическое значение.