Сага о Хаконе Широкоплечем

(H á konar saga her ð ibrei ð s)

 

I

 

Хакон, сын Сигурда конунга, стал предводителем тех, кто раньше следовал за Эйстейном конунгом, и они провозгласили его конунгом. Ему было тогда десять лет. При нем были тогда Сигурд, сын Хаварда Хёльда из Рейра, Андреас и Энунд, сыновья Симуна и сводные братья Хакона, и многие другие знатные люди и друзья Эйстейна конунга и Сигурда конунга. Они двинулись сперва в Гаутланд. А Инги конунг завладел всем их имуществом в Норвегии и объявил их вне закона. Он отправился на север в Вик и оставался там, но временами он жил и на севере страны. Грегориус был в Конунгахелле, подвергая себя опасности и защищая страну.

 

II

 

Следующим летом Хакон и его люди двинулись из Гаутланда в Конунгахеллу. У них было очень большое и хорошее войско. Грегориус был тогда в городе. Он созвал бондов и горожан на многолюдный тинг и потребовал войска для себя. Но он встретил мало одобрения и заявил, что он им не доверяет. Он уплыл на двух кораблях в Вик и был очень недоволен. Он хотел встретиться с Инги конунгом. Он слышал, что Инги конунг с большим войском движется с севера по Вику. Но когда Грегориус лишь немного продвинулся на север, он встретил Симуна Ножны, Халльдора сына Брюньольва и Гюрда сына Амунди, сводного брата Инги конунга. Грегориус очень им обрадовался. Он повернул назад, и они все поплыли вместе с ним. У них было одиннадцать кораблей.

Когда они подплывали к Конунгахелле, Хакон и его люди держали тинг перед городом и увидели их. Сигурд из Рейра сказал:

– Грегориусу не миновать смерти, раз он с таким небольшим войском идет к нам в руки.

Грегориус пристал к берегу против города и хотел там ждать Инги конунга, так как тот обещал приплыть. Но он не приплыл. Хакон конунг приготовился к сопротивлению в городе и назначил Торльота Чубатого предводителем войска, находившегося на торговых кораблях, стоявших перед городом. Торльот был викинг и разбойник. А Хакон и Сигурд со всем войском, которое было в городе, построились на пристани. Все в городе примкнули к Хакону.

 

III

 

Грегориус и его люди поднялись вверх по реке и затем пустили свои корабли по течению на Торльота и его людей. После недолгой перестрелки Торльот и его товарищи попрыгали за борт. Некоторые из них были убиты, другие выбрались на берег. Тогда Грегориус со своими людьми подплыл к пристани и велел спустить сходни со своего корабля прямо под ноги людям Хакона. Тут пал его знаменосец, как раз когда он хотел ступить на землю. Тогда Грегориус приказал взять знамя Халлю, сыну Аудуна сына Халля. Тот так и сделал. Он вынес знамя на пристань, и Грегориус шел сразу за ним и держал щит над его головой.

Но когда Грегориус взошел на пристань и люди Хакона узнали его, они отступили, и вокруг него стало пусто. А когда с кораблей сошло больше людей, Грегориус и его люди устремились вперед, а люди Хакона сначала отступили, а потом бросились бежать в город. Грегориус и его люди преследовали их и дважды прогоняли их из города и перебили многих. Говорят, что не бывало более славного похода, чем этот поход Грегориуса, ибо у Хакона было более сорока сотен воинов, тогда как у Грегориуса было неполных четыре сотни. После битвы Грегориус сказал Халлю сыну Аудуна:

– Многие в битве проворнее вас, исландцев, поскольку вы не так привычны к ним, как мы, норвежцы, но никто не отважнее вас.

Вскоре после этого прибыл Инги и велел казнить многих из тех, кто примкнул к Хакону. Некоторых он заставил откупиться, у других пожег усадьбы, еще других изгнал из страны и причинил им много зла.

Хакон отправился следующей зимой сухим путем на север в Трандхейм и приехал туда перед пасхой. [549]Трёнды провозгласили его конунгом. Он должен был получить от Инги конунга отцово наследство – треть Норвегии. А Инги и Грегориус были в Вике. Грегориус хотел пойти походом на север, но многие не советовали делать это, и в ту зиму поход не состоялся.

 

IV

 

Весной Хакон отправился в поход на север. У него было около тридцати кораблей. Люди из Вика плыли на восьми кораблях впереди войска Хакона и разоряли оба Мёра. Неслыхано было раньше, чтобы шла война между торговыми городами. [550]Йон, сын Халлькеля Сутулого, собрал войско бондов, напал на них, захватил Кольбейна Неистового и перебил всех до одного на его корабле. Затем он стал искать остальных и вышел против них на семи кораблях. Завязалась битва, но Халлькель, его отец, не приплыл к нему на подмогу, как они договорились. Много доблестных бондов погибло в этой битве, и сам Йон был ранен.

Хакон поплыл на юг в Бьёргюн со своим войском, но когда они доплыли до Стьорнвельты, они узнали, что Инги конунг и Грегориус приплыли с востока в Бьёргюн несколько дней тому назад, и они не решились зайти туда. Они поплыли на юг мимо Бьёргюна, держась открытого моря, и встретили три корабля с дружинниками Инги конунга, которые позднее других отправились с востока. На этих кораблях были Гюрд сын Амунди, сводный брат Инги конунга, – он был женат на Гюрид, сестре Грегориуса, – также Гюрд Законник сын Гуннхильд и еще Хавард Клининг. Хакон велел убить Гюрда сына Амунди и Хаварда Клининга, а Гюрда Законника взял с собой и поплыл на восток в Вик.

 

V

 

Когда Инги узнал обо всем этом, он отправился на восток в погоню за ними. Они встретились на востоке в Эльве. Инги конунг вошел в реку по северному рукаву и велел разведать, где Хакон и его люди. Инги конунг пристал к берегу у Хисинга и ждал там сообщения разведчиков. Вернувшись, разведчики явились к конунгу и сказали, что видели войско Хакона конунга и разведали его расположение. Они сообщили, что корабли Хакона стоят у корабельных свай и привязаны кормами к сваям.

– У них два больших торговых корабля, и они стоят по краям.

На мачтах и на носу обоих кораблей были укрытия для стрелков из лука.

Когда конунгу все это стало известно, он велел трубить сбор всему войску на домашний тинг. Когда тинг собрался и был открыт, конунг стал просить совета у своего войска. Он обратился к Грегориусу сыну Дага и Эрлингу Кривому, своему зятю, и другим лендрманнам и предводителям кораблей. Он рассказал обо всем, что было известно о войске Хакона. Грегориус ответил первым и высказал свое мнение.

– Мы уже несколько раз встречались с Хаконом, и обычно у него бывало больше войско, но победа бывала за нами. Теперь же у нас много больше войска, и люди, которые недавно потеряли из‑за них своих добрых родичей, конечно, решат, что представилась хорошая возможность отомстить, ибо они долго не давались нам в руки этим летом. Мы часто выражали желание, чтобы они нас подождали, и теперь, как нам сообщают, они ждут того, чтобы мы напали на них. Что касается меня, то я хочу вступить с ними в бой, если это не против воли конунга, ибо я уверен, что, как это и раньше бывало, они не выдержат нашего натиска. Я же нападу на них там, где другим покажется всего труднее.

Речь Грегориуса была встречена с большим одобрением, и все сказали, что готовы вступить в бой с Хаконом и его людьми. И вот все корабли поплыли вверх по реке, пока войска не увидели друг друга. Тут Инги конунг и его корабли отошли со стрежня за остров. Конунг обратился ко всем предводителям кораблей и велел им приготовиться к бою. Он обратился затем к Эрлингу Кривому и сказал – и это было верно, – что он самый мудрый человек в войске и самый отважный в бою, хотя у некоторых более горячие головы. Затем конунг обратился еще к некоторым лендрманнам и назвал их по имени. Под конец своей речи он попросил каждого высказать совет, который тот сочтет нужным, и призвал всех действовать потом заодно.

 

VI

 

Эрлинг Кривой так отвечал на речь конунга:

– Я должен, конунг, ответить на Вашу речь. И если Вы хотите знать, каков мой совет, я его от Вас не утаю. Намерение, которое здесь было высказано, мне совсем не по душе, так как я считаю невозможным сражаться с ними в этих условиях, хотя войско у нас большое и хорошее. Если мы на них нападем, плывя против течения, то из каждых трех человек один будет грести, а один защищать его щитом. Но не будет ли тогда только треть нашего войска сражаться? Мне кажется, что те, кто гребут, сидя спиной к врагам, будут беззащитны в бою. Дайте мне время подумать, и я обещаю, что, прежде чем истекут три дня, я придумаю, как всего лучше напасть на них.

Из речи Эрлинга было видно, что он хочет предотвратить бой. Тем не менее многие настаивали и говорили, что иначе Хакон снова сбежит на берег.

– И тогда мы их упустим, – говорили они, – между тем войска у них мало, и они в наших руках.

Грегориус сказал всего несколько слов и обвинил Эрлинга в том, что тот стремится предотвратить бой только потому, что хочет провалить его, Грегориуса, предложение, а не потому, что лучше, чем другие, разобрался в положении.

 

VII

 

Инги конунг сказал тогда Эрлингу:

– Зять, мы послушаемся твоего совета, как нам напасть на врага, но раз так предпочитают предводители кораблей, мы нападем на него сегодня.

Тогда Эрлинг сказал:

– Пусть все мелкие и легкие корабли обойдут остров, подымутся по восточному рукаву и затем поплывут на вражеские корабли по течению и попытаются открепить их от свай. Тогда мы на больших кораблях подойдем к ним и посмотрим, будут ли те, кто рвутся в бой, сражаться лучше, чем я.

Этот совет всем очень понравился. Между ними и войском Хакона выдавался мыс, так что войска не видели друг друга. Но когда мелкие корабли поплыли вниз по реке, то Хакон и его люди увидели их. А перед этим они совещались и держали совет. Некоторые из них предполагали, что Инги конунг и его люди нападут на них, но большинство полагало, что они не решатся напасть, раз они так медлят, и они полагались на свою готовность к бою и свое войско. В их войске было много могущественных людей. Там был Сигурд из Рейра и оба сына Симуна. Там был также Николас сын Скьяльдвёр и Эйндриди сын Йона Жирный Нос. Он был самым знаменитым и уважаемым человеком в Трёндалёге. Было там также много других леддрманнов и могущественных мужей.

Когда Хакон и его люди увидели, что люди Инги на многих кораблях плывут вниз по реке, они решили, что те хотят бежать, и они отвязали корабли от свай, взялись за весла и хотели преследовать бегущих. Корабли быстро поплыли по течению, но когда они обогнули мыс, который раньше разделял их, они увидели, что главные силы Инги стоят у острова Хисинга. А люди Инги увидели тогда корабли Хакона и решили, что те хотят напасть на них. Поднялся сильный шум, раздалось бряцание оружия, они стали воодушевлять друг друга на бой и издали боевой клич. Но люди Хакона повернули свои корабли к северному берегу, сошли со стрежня и вошли в бухту, которая там была.

Они расположили в ней свои корабли, пришвартовали их к берегу, поставили носами к реке и связали. Оба больших торговых корабля они поставили по краям, один выше по течению, другой ниже, и связали их с боевыми кораблями. В середине стоял корабль конунга, рядом с ним – корабль Сигурда. С другого борта корабля конунга стоял Николас, а рядом с ним – Эйндриди сын Йона. Все меньшие корабли стояли дальше. Почти все корабли были нагружены камнями и оружием.

 

VIII

 

Сигурд из Рейра заговорил и сказал так:

– Похоже на то, что наша встреча с Инги, которой мы давно ждем, наконец произойдет. Мы очень давно к ней готовимся, и многие из наших людей похвалялись, что не побегут и не дрогнут, встретившись с Инги конунгом и Грегориусом. Уместно теперь вспомнить об этом. Но мы могли бы быть меньше уверены в себе, поскольку раньше нам изрядно доставалось от них и, как каждый слышал, в сражениях с ними нам не раз приходилось плохо. Тем не менее нам необходимо проявить возможно большее мужество и держаться как можно тверже, ибо у нас нет другого выхода, если мы хотим победить. И хотя у нас войска несколько меньше, чем у них, пусть судьба решает, кто одержит верх. Лучшая надежда в нашем деле – то, что, как известно богу, право на нашей стороне. Инги уже зарубил двух своих братьев, и никто не слеп настолько, чтобы не видеть, какую виру он готовит Хакону конунгу за его отца: он хочет зарубить его, как он зарубил других своих родичей, и сегодня это станет очевидным для всех. Хакон с самого начала просил только треть Норвегии, то же, чем владел его отец, и ему было отказано. Но, по моему мнению, у Хакона больше прав на наследство Эйстейна, его дяди, чем у Инги или у Симуна Ножны или других людей, которые убили Эйстейна. Казалось бы, что тот, кто хочет спасти свою душу и виновен в таких великих преступлениях, как те, которые совершил Инги, не должен бы дерзнуть перед богом называться конунгом, и я удивлен, что бог терпит эту дерзость. Низвергнуть его – воля божья. Давайте же сражаться отважно, ибо бог дарует нам победу. Если же мы падем, то бог возместит нам великим блаженством то, что он дал силы злым людям одолеть нас. Сохраняйте спокойствие и не дрогните, когда начнется битва. Пусть каждый защищает сам себя и своих товарищей, а бог защитит нас всех.

Речь Сигурда была встречена с большим одобрением, и все обещали не ударить лицом в грязь. Хакон конунг взошел на один из больших торговых кораблей, и люди стали вокруг него, образовали стену из щитов, а знамя его осталось на боевом корабле, на котором он был раньше.

 

IX

 

Теперь надо рассказать о людях Инги. Когда они увидели, что люди Хакона готовятся к битве, – а их разделяла только река, – они послали быстроходную лодку за кораблями, которые уплыли, с приказанием, чтобы те вернулись. А конунг и остальное войско ждали их и готовились к битве.

Предводители совещались и говорили людям, что они должны делать, и прежде всего, какие корабли должны стоять всего ближе к неприятелю. Грегориус сказал:

– У нас большое и хорошее войско. Мой совет, конунг, чтобы Вы не участвовали в битве, потому что самое важное, чтобы Вы были в безопасности, а никто не знает, куда может залететь шальная стрела. Они рассчитывают метать камни и стрелять из укрытий на мачтах торговых кораблей. Поэтому те, кто находятся дальше, будут в меньшей опасности. У них отнюдь не такое большое войско, чтобы нам, лендрманнам, было не под силу сразиться с ними. Я поставлю мой корабль против их самого большого корабля. Я полагаю, что и на этот раз нам не придется долго сражаться с ними. Так обычно бывало во время наших встреч, хотя различие в силах бывало не такое, как сейчас.

Всем понравились слова Грегориуса о том, что конунг не должен принимать участие в битве. А Эрлинг Кривой сказал:

– Я присоединяюсь к тому совету, что Вы, конунг, не должны участвовать в битве. Я считаю, что, учитывая их приготовления к битве, мы должны быть очень осмотрительны, если не хотим потерпеть большие потери в людях. Как говорит пословица, всего легче перевязывать здорового. Во время сегодняшнего совещания многие были против моего предложения и говорили, что я не хочу сражаться. Но мне думается, что мы очень выиграли от того, что они отошли от свай. И теперь я не буду удерживать от нападения, ибо я знаю, как и все, что необходимо разогнать эту шайку преступников, которая разоряет страну грабежами и разбоем, и дать людям жить в мире и служить одному конунгу, который так добр и справедлив, как Инги конунг, и который долго терпел тяготы и напасти из‑за заносчивости и задиристости своих родичей, и открыл свою грудь всему народу, и подвергался многим опасностям, чтобы установить мир в стране.

Эрлинг говорил много и красноречиво. Говорили также и другие могущественные мужи, и все сходились на том, что призывали к нападению. Они ждали, пока соберутся все корабли. Инги конунг был на корабле Буковый Борт. Он уступил просьбам своих друзей и не участвовал в битве, а остался у острова.

 

X

 

Когда войска приготовились к бою, и те и другие устремились с боевым кличем вперед. Люди Инги не связали свои корабли и не шли сплоченным строем, так как они должны были плыть поперек течения, и большие корабли очень относило. Эрлинг Кривой напал на корабль Хакона конунга и стал между ним и кораблем Сигурда. И вот завязалась битва.

Корабль Грегориуса отнесло на мель, и он сильно накренился, так что они сперва не участвовали в нападении на врага. Когда люди Хакона увидели это, они подплыли к ним и напали на них, а корабль Грегориуса не двигался. Ивар, сын Хакона Брюхо, подплыл к нему, и их кормы столкнулись. Ивар зацепил крюком Грегориуса, где тот был всего тоньше, и хотел притянуть к себе. Грегориус, шатаясь, подошел к борту, и крюк соскользнул с него, но сам он чуть не свалился за борт. Он был только слегка ранен, так как на нем был панцирь. Ивар крикнул ему, что у него, видно, хороший панцирь, и Грегориус крикнул ему в ответ, что, видно, он не зря его надел. Уже было похоже на то, что Грегориусу и его людям ничего не остается, кроме как прыгать за борт, но тут Аслак Юный зацепил их корабль якорем и стащил с мели.

Тогда Грегориус напал на корабль Ивара. Бой между ними продолжался долго. Корабль Грегориуса был крупнее, и на нем было больше народу. На корабле Ивара многие погибли, а некоторые бросились за борт. Ивар был тяжело ранен и не мог больше сражаться. Когда его корабль был очищен, Грегориус велел отнести Ивара на берег и так дал ему спастись. С тех пор они были друзьями.

 

XI

 

Когда Инги конунг и его люди увидели, что корабль Грегориуса сел да мель, конунг велел своим людям плыть туда. Он сказал:

– Было очень неразумно нам здесь оставаться, в то время как наши друзья пошли в бой. У нас самое большое и лучше всего оснащенное судно во всем войске. И я вижу, что Грегориус, человек, которому я больше всего обязан, нуждается в помощи. Бросимся в бой! Подобает, чтобы я участвовал в битве, поскольку я хочу, чтобы победа была моя, если мы ее одержим. И даже если бы я знал заранее, что наши люди будут побеждены, я бы считал, что должен быть там, где мои люди, так как я не смогу ничего предпринять, если потеряю людей, которые составляют цвет моего войска и полны отваги и долгое время были защитниками меня и моей державы.

И он велел поднять его знамя. Так и было сделано, и они поплыли через реку. Кипела ожесточенная битва, но конунг не находил места, где можно было бы напасть на врага, так тесно стояли корабли. Тогда они подошли к большому торговому кораблю. На них посыпались копья, колья и такие большие камни, что от них невозможно было защититься, и они не смогли там остаться.

Но когда воины увидели, что приплыл конунг, они освободили для него место, и он стал рядом с кораблем Эйндриди сына Йона. Между тем люди Хакона покидали мелкие суда и переходили на большие корабли, а некоторые бежали на берег.

Эрлинг Кривой и его люди вели ожесточенный бой. Эрлинг был на корме корабля. Он крикнул своим людям на носу и велел им взойти на корабль конунга. Те отвечали, что это нелегко, так как корабль обит железом. Эрлинг пошел на нос корабля и после того, как он пробыл там некоторое время, они взошли на корабль конунга и очистили его. Началось общее бегство. Многие бросились в воду или пали, но большинство бежало на берег. Эйнар сын Скули говорит так:

 

Окровавлен, в волны

Лось ветрила сбросил

Воев – хватит сыти

Сойке Скёгулль – многих

Был багров от навьей

Пены Эльв студёный.

Нёс он к стогнам сигов

Жарку брагу волчью. [551]

 

Сколько опустелых –

Сёк клинок и луки

Выгибались – стругов

Поток мчал жестокий!

Да бежал – им сраму

Не избыть – из битвы

Подале от водных

Коней [552]полк хаконов.

 

Эйнар сочинил о Грегориусе сыне Дага флокк, который называется Висы о битве на Эльве.

Инги конунг пощадил Николаса сына Скьяльдвёр, когда корабль того был очищен, и он перешел к Инги конунгу и с тех пор оставался при нем до самой смерти. Эйндриди сын Йона бежал на корабль Инги конунга, когда его корабль был очищен, и попросил пощады. Конунг хотел пощадить его, но тут подбежал сын Хаварда Клининга и зарубил Эйндриди насмерть. Этот поступок очень порицали. Но он сказал, что Эйндриди был причиной смерти Хаварда, его отца. Все очень оплакивали Эйндриди, особенно в Трёндалёге. Тогда погибли многие из войска Хакона, но из могущественных мужей больше никто. Из войска Инги погибло мало, но многие были ранены. Хакон бежал вглубь страны, а Инги поплыл на север в Вик со своим войском. Он пробыл зиму в Вике, и также Грегориус.

Когда после этой битвы в Бьёргюн вернулись сыновья Ивара из Эльды, Бергльот и его братья, – они были людьми Инги конунга, – они убили Николаса Бороду, который собирал подати для конунга, и затем отправились на север в Трандхейм. Хакон конунг приехал на север перед йолем, а Сигурд бывал временами у себя дома в Рейре. Грегориус выхлопотал для него прощение у Инги, так что он сохранил все свои владения. Грегориус и Сигурд были близкими родичами.

Хакон конунг провел йоль в Каупанге. Однажды вечером в начале йоля его люди подрались в палатах конунга. Семь человек было убито и многие ранены. На восьмой день йоля товарищи Хакона, а именно – Альв Драчун, сын Оттара Кумжи, и с ним почти восемьдесят человек, отправились в Эльду и, нагрянув туда в начале ночи, когда люди там были пьяны, подожгли дом. Те вышли из дома и защищались. Тут погиб Бергльот сын Ивара, Эгмунд, его брат, и очень много народу. В доме было почти тридцать человек.

В ту зиму в Каупанге на севере умер Андреас сын Симуна, сводный брат Хакона конунга. Его очень оплакивали.

Эрлинг Кривой и люди Инги конунга, которые были в Бьёргюне, говорили, что поедут зимой на север и захватят Хакона, но поездка не состоялась. Грегориус прислал с востока из Конунгахеллы послание, в котором заявлял, что, если бы он был так близко оттуда, как Эрлинг, то он бы не сидел спокойно в Бёргюне, в то время как в Трандхейме по велению Хакона убивают друзей Инги конунга и их товарищей.

 

XII

 

Инги конунг и Грегориус отправились весной с востока в Бьёргюн. Но как только Хакон и Сигурд узнали, что Инги уехал из Вика, они поехали на восток сухим путем в Вик. А когда Инги конунг и его люди прибыли в Бьёргюн, произошла распря между Халльдором сыном Брюньольва и Бьёрном сыном Николаса. Челядинец Бьёрна спросил челядинца Халльдора, когда они встретились внизу на пристани, почему он такой бледный, и тот ответил, что ему пускали кровь.

– Я бы не стал бледным, как рыба, если бы мне пускали кровь.

– А я думаю, – возразил тот, – что ты бы совсем сробел, если бы тебе пустили кровь.

C такого пустяка началось. Но слово за слово, и они стали переругиваться и, наконец, подрались. Халльдору сыну Брюньольва рассказали, что его челядинец ранен на пристани. А Халльдор пировал в своем доме неподалеку оттуда. Он сразу же пошел туда. А уже раньше туда пришли челядинпы Бьёрна, и Халльдор решил, что с его челядинцами несправедливо обошлись, и он с ними прогнал челядинцев Бьёрна и побил их. Тогда Бьёрну Козлу рассказали, что внизу на пристани люди из Вика бьют его челядь.

Тут Бьёрн и его люди взялись за оружие и пошли, чтобы отомстить за своих людей. Дело дошло до того, что стали наносить друг другу большие раны. Тогда сказали Грегориусу, что людей Халльдора, его родича, разят на улице и что он нуждается в помощи. Грегориус и его люди надели на себя кольчуги и поспешили туда. Тут Эрлинг Кривой услышал, что Бьёрн, его племянник, сражается с Халльдором и Грегориусом на пристани и нуждается в помощи. Он отправился туда в сопровождении многих людей и велел им помочь ему. Он сказал, что было бы позором для них, если бы челавек из Вика взял верх над нами в наших родных местах. Нас бы этим всегда попрекали.

Так погибло четырнадцать человек, из них пять умерло сразу, а пять скончалось от ран позднее, и многие были ранены.

Инги конунгу доложили, что Грегориус и Эрлинг сражаются на пристани, и он отправился туда и хотел разнять их, но ему это не удалось, так как и те и другие были в ярости.

Тут Грегориус крикнул Инги конунгу. Он просил его уйти и говорил, что ему все равно не удастся разнять их, но всего хуже будет, если с ним что‑нибудь случится.

– Потому что неизвестно, не захочет ли кто‑нибудь натворить беду, если увидит, что это в его силах.

И конунг ушел. Когда битва несколько стихла, люди Грегориуса пошли наверх к церкви Николаев, а люди Эрлинга пошли за ними, и они переругивались. Тут Инги конунг пришел во второй раз и пытался их примирить. И теперь обе стороны согласились, чтобы он уладил спор между ними.

Когда стало известно, что Хакон в Вике, Инги конунг и Грегориус отправились на восток, и у них было очень много кораблей. Но когда они приплыли на восток, Хакон со своими людьми улизнул, и битва не состоялась. Инги конунг направился в Осло, а Грегориус был в Конунгахелле.

 

XIII

 

Вскоре Грегориусу стало известно, что Хакон и его люди скрываются в местности, которая называется Саурбюир и расположена в лесах. Он двинулся туда и нагрянул ночью. Он думал, что Хакон и Сигурд в большей из двух усадеб и поджег дом там. Но Хакон и его люди были в меньшей усадьбе. Они подошли, когда увидели огонь, и хотели помочь тем, кто в доме. Тут пал Мунан, сын Али Оскейнда, брат Сигурда конунга, отца Хакона. Люди Грегориуса убили его, когда он хотел помочь тем, кто был в горящем доме. Им удалось выйти, и много людей было там убито.

Асбьёрн Кобыла спасся из усадьбы. Это был отчаянный викинг. Он был сильно ранен. Один бонд встретил его, и Асбьёрн попросил его, чтобы тот помог ему скрыться. Он обещал дать бонду денег. Но бонд сказал, что сделает то, что ему больше но душе. Он сказал, что довольно жил из‑за него в страхе, и убил его.

Хакон и Сигурд спаслись, но много их людей было перебито. Грегориус направился затем на восток в Конунгахеллу. Немного позднее Хакон и Сигурд двинулись к поместью Халльдора сына Брюньольва в Ветталанде, подожгли там дома и сожгли их. Халльдор выбрался из дома и был сразу же зарублен, как и его люди. Всего было убито человек двадцать. Сигрид, его жене, сестре Грегориуса, они позволили убежать в лес в одной рубашке. Они захватили там Амунди, сына Гюрда сына Амунди и Гюрид дочери Дага, племянника Грегориуса, и увезли с собой. Ему было тогда пять лет.

 

XIV

 

Грегориус услышал об этих событиях и счел их крупными. Он тщательно разведал, где его враги. В последние дни йоля Грегориус отправился из Конунгахеллы с большим войском. На тринадцатый день йоля он приехал в Форс. Он переночевал там и слушал там утреннюю службу в последний день йоля, [553]и ему после этого читали евангелие. Это была суббота.

Когда Грегориус и его люди увидели войско Хакона, им показалось, что оно много меньше, чем их собственное. Там, где они встретились, между ними была река. Она называется Бевья. Лед на реке был плохой, так как морской прилив доходил туда подо льдом. Люди Хакона сделали проруби во льду и засыпали их снегом, так что их не было видно.

Когда Грегориус подошел к реке, он сказал, что лед кажется ему плохим и что надо идти через мост, который немного выше по реке. Но бонды в войске стали говорить, что как это он мол не решается напасть на тех через лед, когда тех так мало. Лед ведь, сказали они, хорош, но вот, видно, счастье покинуло его.

Грегориус отвечал, что никогда не бывало надобности упрекать его в трусости, не будет и теперь. Он призвал следовать за собой и не оставаться на берегу, если он ступит на лед. Он сказал, что это их совет идти на плохой лед, и только поэтому он неохотно идет на него.

– Но ваших упреков в трусости я не стерплю! – сказал он и велел вынести вперед свое знамя.

И он вышел на лед. Но когда бонды увидели, что лед плох, они попятились. Грегориус увяз в снегу, но не глубоко. Он велел людям быть осторожными, но за ним пошло не более человек двадцати. Все остальное войско отступило. И вот один человек из войска Хакона пустил в него стрелу, и она попала ему в горло. Тут пал Грегориус и с ним двадцать человек. Так кончилась его жизнь.

Все говорили, что он был лучшим предводителем лендрманнов в Норвегии, насколько помнили люди, которые тогда жили. Лучше всех он был для нас, исландцев, с тех пор как скончался конунг Эйстейн Старший. Тело Грегориуса было перенесено в Хёвунд и погребено на Гимсей в тамошнем женском монастыре. Там была тогда аббатисой Баугейд, сестра Грегориуса.

 

XV

 

Два управителя поехали в Осло, чтобы рассказать Инги конунгу о том, что случилось. Когда они приехали туда, они попросили конунга принять их. Он спросил, что они могут сообщить.

– Погиб Грегориус сын Дага, – сказали они.

– Как случилась такая беда? – спросил конунг. Они рассказали. Конунг возразил:

– Виноваты в этом плохие люди.

Говорят, что он был так потрясен, что плакал, как ребенок. Когда он успокоился, он сказал так:

– Я хотел поехать к Грегориусу, когда услышал об убийстве Халльдора, ибо я знал, что немного пройдет времени до того, как Грегориус станет мстить. Но люди вели себя так, как будто ничего нет важнее пира на йоль и как будто его нельзя отложить. Но я уверен, что если бы я был там, то либо не произошло бы такого, либо мы с Грегориусом отправились бы в одно и то же место. Погиб тот, кто был моим лучшим человеком и кому я всего больше обязан тем, что страна в моих руках. До сих пор я думал, что наши смерти будут близко друг от друга. Но теперь я должен один идти против Хакона, и одно из двух: либо я погибну, либо одолею Хакона. Но за такого человека, как Грегориус, невозможно отомстить, даже если они все погибнут.

Один человек возразил на это, что их недолго придется искать. Он сказал, что они уже движутся сюда, чтобы встретиться с ним.

В Осло была тогда Кристин, дочь Сигурда конунга, двоюродная сестра Инги конунга. Конунг услышал, что она собирается уехать из города, и послал к ней узнать, почему она хочет уехать. Она сказала, что в городе неспокойно и не место женщине. Конунг попросил ее не уезжать:

– Так как если мы одержим победу, в чем я уверен, то ты будешь здесь в почете, если же я паду, то мои друзья не смогут убрать как полагается, мое тело, и тогда ты должна просить, чтобы тебе позволили сделать это. Так ты всего лучше сможешь отблагодарить меня за то что я хорошо с тобой обходился.

 

XVI

 

Вечером в день Бласиуса [554]разведчики донесли Инги конунгу, что Хакон приближается к городу. И вот Инги конунг велел трубить, чтобы войско вышло из города. В нем оказалось около сорока сотен человек. Конунг велел построиться в длину и так, чтобы было не больше пяти человек в глубину. Люди стали уговаривать конунга не принимать участия в битве и не подвергать себя опасности.

– Пусть Орм, твой брат, будет предводителем войска, – говорили они.

Но конунг возразил:

– Я уверен, что если бы Грегориус жил и был здесь теперь, а я был бы убит и за меня надо было мстить, то он бы не прятался в укромном месте, а участвовал в битве.

Люди говорят, что Гуннхильд, вдова Симуна, приемная мать Хакона, велела колдовать, чтобы узнать, как Хакону одержать победу, и вышло, что они должны биться с Инги ночью, но не днем, и тогда они одержат победу. Говорят, что колдунью, которая гадала, звали Тордис Бородуля, но я не знаю, правда ли все это.

Симун Ножны пошел в город и лег спать. Его разбудил боевой клич. В конце ночи разведчики донесли Инги конунгу, что Хакон и его люди подходят с моря по льду. Лед был плотный от города и до Хёвудей.

 

XVII

 

Инги конунг вышел с войском на лед и построил свои боевые порядки перед городом. Симун Ножны был в крыле, обращенном к Трелаборгу, а в крыле, обращенном к женскому монастырю, были Гудрёд, конунг Южных Островов, сын Олава Клининга, и Йон, сын Свейна, сына Бергтора Козла.

Когда люди Хакона подошли к боевым порядкам Инги конунга, обе стороны издали боевой клич. Гудрёд и Йон махнули людям Хакона, давая знать, где они. Тогда люди Хакона двинулись туда, и Гудрёд и его люди сразу же обратились в бегство. Их было около пятнадцати сотен. А Йон и много народу с ним перебежали в войско Хакона и сражались на его стороне. Об этом донесли Инги конунгу. Он сказал так:

– Очень разные у меня друзья. Никогда бы так не поступил Грегориус, если бы он был жив.

Тогда люди стали уговаривать конунга сесть на коня и скакать прочь в Раумарики.

– Ты там найдешь довольно подмоги еще сегодня, – говорили они.

– И не подумаю, – говорит конунг. – Вы мне часто говорили, и, наверно, это правда, что мало счастья принесло Эйстейну конунгу, моему брату, то, что он обратился в бегство. А ведь у него было все, что украшает конунга. При моей немощи мало счастья принесло бы мне то, что повергло его в такую беду, ведь и здоровье и силы у меня не такие, как у него. Мне шел второй год, когда меня провозгласили конунгом в Норвегии, а теперь мне уже двадцать пять. Но за то время, что я был конунгом, у меня было больше тягот и огорчений, чем забав и радостей. Я дал много битв, иногда с большим войском, чем у неприятеля, иногда с меньшим. Наибольшей моей удачей было то, что я никогда не обращался в бегство. Пусть бог распорядится моей жизнью и тем, сколько она еще продлится, но я никогда не обращусь в бегство.

 

XVIII

 

Когда Йон и его товарищи расстроили боевые порядки Инги конунга, многие из тех, кто стоял рядом, обратились в бегство. Боевые порядки смешались и нарушииись, а люди Хакона устремились вперед. Наступил день. Завязался бой вокруг знамени Инги конунга. В этом бою пал Инги конунг. Но Орм, его брат; продолжал битву.

Много народу бежало тогда в город. После гибели конунга Орм дважды уходил в город и подбадривал войско, и снова возвращался на лед, и продолжал битву.

Хакон и его люди напали на то крыло войска, где был Симун Ножны. Тут в войске Инги пал Гудбранд сын Скавхёгга, зять Инги, а Симун Ножны и Халльвард Бездельник стали биться друг с другом, и их дружины тоже сражались и дошли до Трелаборга. В этом бою погибли оба, и Симун, и Халльвард. Орм, брат конунга, сражался доблестно, но в конце концов бежал.

Предыдущей зимой Орм обручился с Рагной, дочерью Николаса Чайки, которая раньше была женой конунга Эйстейна сына Харальда. Свадьбу должны были играть в следующее воскресенье. День Бласиуса пришелся на пятницу. Орм бежал в Швецию к Магнусу, своему брату, который был там конунгом, а их брат Рёгнвальд был там ярлом. Они были сыновьями Ингирид и Хейнрека Хромого. Он был сыном Свейна сына Свейна, конунга датчан.

Кристин, конунгова дочь, убрала как полагается тело Инги конунга. Он был погребен в каменной стене Церкви Халльварда на южной стороне за алтарем. Он пробыл конунгом двадцать пять лет.

В битве погибло много народа и с той, и с другой стороны, но много больше в войске Инги. Арни сын Фрирека погиб в войске Хакона. Людям Хакона досталось все, приготовленное к свадьбе, и много другой добычи.

 

XIX

 

Хакон конунг подчинил себе теперь всю страну и посадил своих людей во все округи и торговые. города. Хакон конунг и его люди собирались в Церкви Халльварда, когда обсуждали дела страны. Кристин, конунгова дочь, дала денег священнику, у которого были ключи от церкви, чтобы он спрятал в церкви ее человека, который мог бы подслушать о чем Хакон совещается со своими людьми. Узнав, что они замышляют, она послала сообщение в Бьёргюн Эрлингу Кривому, своему мужу, прося его не доверять им.

 

XX

 

В битве при Стикластадире, о которой было написано раньше, случилось, что Олав конунг отбросил свой меч Хнейтир, когда был ранен. У одного человека, шведа родом, сломался меч, и он взял меч Хнейтир и сражался им. Этот человек выбрался из битвы и бежал вместе с другими. Он добрался до Швеции и вернулся к себе домой. А меч тот он сохранял всю жизнь. Потом он достался его сыну, и так он передавался из поколения в поколение, и каждый, кто передавал меч следующему, говорил, как он называется и откуда он.

Много позднее, во времена Кирьялакса, кейсара Миклагарда, [555]в этом городе были большие дружины варягов. Одним летом, когда кейсар был в каком‑то походе и был разбит лагерь, варяги стояли на страже и охраняли конунга. Они расположились в поле, вне лагеря. Всю ночь они по очереди стояли на страже, и те, кто раньше стоял на страже, ложились спать. Они все были в полном вооружении.

У них было в обычае, ложась спать, оставлять шлем на голове, класть щит на себя, а меч – под голову и держать правую руку на его рукояти. Один из этих сотоварищей, которому досталось стоять на страже в конце ночи, проснулся на рассвете и обнаружил, что его меч пропал. Он стал его искать и увидел, что тот лежит в поле далеко от него. Он встал и взял меч. Он думал, что это его товарищи, которые стоят на страже, шутят над ним, унося его меч. Те, однако, отрицали это. То же самое повторялось три ночи. Он сам, а также другие, кто видел или слышал, что происходит, очень удивлялись, и люди спрашивали его, как такое может происходить. Тогда он сказал, что меч его называется Хнейтир и что он принадлежал Олаву Святому и был у него в битве при Стикластадире. Он рассказал также, что случилось с мечом потом.

Обо всем этом доложили Кирьялаксу конунгу. Тот вслед позвать человека, которому принадлежал меч, и дал ему золота втрое больше, чем стоил меч. А меч конунг велел отнести в Церковь Олава, которую содержат варяги. Там он всегда и оставался над алтарем.

Эйндриди Юный был в Миклагарде, когда происходили эти события. Он рассказал о них в Норвегии, как свидетельствует Эйнар сын Скули, в драпе, которую он сочинил о конунге Олаве Святом. В ней воспевается это событие.

 

XXI

 

Случилось в Стране Греков, когда там конунгом был Кирьялакс, что конунг отправился в поход в Блёкуманналанд и, когда он дошел до равнины Пецинавеллир, навстречу ему вышел, языческий конунг с огромным войском. У них была конница и очень большие повозки с бойницами. Когда они расположились на ночлег, они поставили повозки, одну рядом с другой, вокруг своего лагеря, а перед ними они вырыли глубокий ров. Получилось укрепление, большое как крепость. Языческий конунг был слепой.

Когда конунг греков пришел, язычники построили свое войско на поле перед крепостью из повозок. Греки тоже построили войско, и обе стороны поскакали друг на друга и стали сражаться. Но дело кончилось плохо и несчастливо: греки обратились в бегство и потерпели большие потери, а язычники одержали победу.

Тогда конунг построил войско из франков и Флемингов, и те поскакали против язычников и сражались с ними. Но получилось то же самое: многие были убиты, а те, кто остались живы, бежали. Конунг греков очень рассердился на своих воинов, а те ему говорят, пусть обращается к верингам, своим винным мехам. Конунг отвечает, что он не хочет расточать цвет своего войска, посылая так мало людей, какими бы они ни были храбрыми, против такого огромного войска. Тут Торир Хельсинг, который был тогда предводителем верингов, так ответил на слова конунга:

– Даже если бы это был горящий огонь, все равно я и мои воины бросились бы в него, если бы я знал, что этим будет куплен тебе мир, конунг.

Конунг сказал:

– В таком случае молитесь Олаву Святому, вашему конунгу, чтобы он даровал вам успех и победу.

Верингов было четыре с половиной сотни. Они ударили по рукам и дали обет построить церковь в Миклагарде на свои средства и с поддержкой добрых людей и посвятить ее святому Олаву конунгу. Затем веринги устремилсь на поле, и когда язычники увидели их, они сказали своему конунгу, что войско конунга греков снова идет на них.

– Но на этот раз, – сказали они, – это всего горсть людей.

Конунг спросил:

– Кто этот статный муж, который скачет на белом коне впереди их войска.

– Мы его не видим, – отвечали они.

Численное превосходство язычников было таково, что не меньше шестидесяти язычников приходилось на одного христианина. Тем не менее веринги смело бросились в бой. И когда войска сошлись, страх и ужас овладели язычниками, так что они сразу же обратились в бегство, а веринги преследовали их и вскоре перебили большое множество их. Когда это увидели греки и франки, которые раньше бежали от язычников, они тоже бросились в бой и стали вместе с верингами преследовать бегущих. Тут веринги ворвались в крепость из повозок. Очень много народу было убито. Во время бегства язычников был взят в плен языческий конунг, и веринги захватили его с собой. Так христиане овладели лагерем язычников и крепостью из повозок. [556]