Сага об Олаве сыне Трюггви 22 страница

 

CLXXV

 

На рассвете дня святого Тумаса [302]перед йолем конунг вышел в море. Дул сильный попутный ветер. Конунг поплыл на север мимо Ядара. Погода была сырая, и неслись клочья тумана. По суше в Ядар дошла весть, что приближаются корабли конунга. Когда Эрлинг узнал, что с востока приближается конунг, он велел трубить сбор и созвал своих людей на корабли. Все его люди стеклись на корабли и приготовились к бою. Но корабли конунга быстро прошли мимо Ядара дальше на север. Конунг повернул к берегу. Он решил зайти во фьорды и собрать себе там людей и денег. Эрлинг поплыл за ним. У него было много кораблей и большое войско. Их корабли шли быстро, так как кроме людей и оружия на них ничего не было. Корабль Эрлинга ушел далеко вперед. Тогда Эрлинг велел опустить парус и стал ждать свои корабли. Олав конунг увидел, что Эрлинг скоро догонит их, так как у кораблей конунга сильно набухла обшивка, и у них была большая осадка, ведь они были на плаву все лето, осень и зиму. Он видел, что у Эрлинга будет большой перевес в людях, если все его войско нападет на них сразу. Тогда он приказал передать по кораблям, чтобы его люди постепенно опускали паруса и брали рифы. Они так и сделали. Люди Эрлинга увидели это. Эрлинг крикнул своим, чтобы они плыли быстрее.

– Вы видите, – сказал он, – они убирают паруса и уходят от нас. И он приказал отдать рифы, и его корабль быстро пошел вперед.

 

CLXXVI

 

Олав конунг повел свои корабли в пролив за Бокн, и Эрлинг потерял его из вида. Затем конунг велел убрать паруса и плыть на веслах в узкий пролив. Там они сплотили свои корабли. С внешней стороны пролива их закрывала скала. Они приготовились к бою.

Эрлинг заметил корабли конунга только когда уже вошел в пролив, и он увидел, что все корабли конунга идут навстречу ему. Эрлинг и его люди убрали парус и приготовились к бою. Корабли конунга окружили корабль Эрлинга со всех сторон. Началась жестокая битва, и большие потери были на стороне Эрлинга. Эрлинг стоял на корме. На голове у него был шлем, в одной руке щит, в другой – меч.

Сигват скальд оставался в Вике и узнал о том, что произошло. Сигват был большим другом Эрлинга. Он долго жил у него и получал от него подарки. Сигват сочинил флокк о гибели Эрлинга. Там есть такая виса:

 

Муж, в крови купавший

Перья врана, Эрлинг,

Ладью – сведал эту

Я весть – гнал на князя.

В гуще войска ясень,

Вражьего – сражались –

Встал, притиснут к тесу

Волн, [303]– на славу вой.

 

Люди Эрлинга гибли, и когда люди конунга ворвались на корабль Эрлинга, пали и те, кто еще оставался в живых. Конунг сам шел впереди. Сигват говорит так:

 

Шел вождь, яр, вдоль борта.

Всех бил, сея ужас.

Люта брань у Тунгура.

Всюду мертвых горы.

За Ядаром гордый

Князь ладью окрасил.

Кровь текла в пучину

Горяча ручьями.

 

Так пали люди Эрлинга все до единого, и на корабле оставался в живых только он один. Мало кто просил пощады, а тех, кто просил, все равно убивали. Бегство было невозможно, так как корабль Эрлинга был окружен. Но говорят, что никто и не пытался бежать. Сигват говорит еще так:

 

Вождь у брега Бокна

Не сберег, рьян, рати.

Враг повержен княжий

За Тунгуром на струге.

Долго Скьяльгов родич,

Один среди мертвых,

Насмерть у кормила

Стоял против стали.

 

На Эрлинга нападали и те, кто был уже на его корабле, и с других кораблей. На корме была надстройка, гораздо выше других кораблей, так что ничем, кроме стрел и копий, нельзя было его достать. Но он отбивался мечом. Эрлинг защищался настолько мужественно, что неизвестно другого случая, чтобы один человек держался так долго против такого множества людей. И он не пытался бежать и не просил пощады. Сигват говорит так:

 

Не просил, хоть сыпал

Пуще снег кольчужный,

Эрлинг мира, Скьяльгов

Сын неустрашимый.

Явится едва ли

Кто на сем поддонье

Кубка бурь, герою

Доблестью подобный. [304]

 

Олав конунг пошел на корму и увидел, как сражается Эрлинг. Конунг обратился к нему и сказал:

– Грудь к груди бьешься ты сегодня, Эрлинг!

Тот отвечает:

– Грудь к груди должны орлы биться. [305]

Об этих его словах говорит Сигват:

 

«Бьются птицы крови

Грудь к груди», – так гордый

Рек – допреж он стражем

Был державе – Эрлинг.

Так, не дрогнув духом,

Он Олаву молвил

Слово правды в рети

Под Утстейном лютой.

 

Тогда конунг сказал:

– Не хочешь ли сдаться мне, Эрлинг?

Тот отвечает:

– Хочу.

Эрлинг снял шлем, положил меч и щит и сошел вниз.

Тогда конунг нанес ему удар острием секиры по щеке, сказав:

– Так клеймят изменников.

Тут к Эрлингу подскочил Аслак Фитьяскалли и ударил его секирой по голове так, что она вошла в мозг. Рана была смертельной, и Эрлинг простился с жизнью. Конунг сказал Аслаку:

– Что ты наделал, несчастный! Этим ударом ты выбил Норвегию из моих рук!

Аслак говорит:

– Плохо, конунг, если я повредил тебе этим ударом. А я‑то думал, что этот удар вернет тебе Норвегию. Но, если я повредил тебе, конунг, и навлек на себя твой гнев, то тогда мое дело плохо, так как этим убийством я навлек на себя также гнев и вражду стольких людей, что без Вашей помощи и дружбы я пропал.

Конунг говорит, что обещает ему свою помощь. Затем конунг велел всем разойтись по кораблям и как можно быстрее приготовиться к плаванию. Он сказал:

– Мы не будем здесь брать добычу. Пусть у каждого останется то, что он успел захватить.

Все разошлись по кораблям и стали собираться в путь. Когда они уже были готовы плыть дальше, с юга в пролив вошли корабли бондов. И случилось так, как часто бывает: когда большое войско терпит поражение и теряет своих предводителей, оно уже не осмеливается ничего без них предпринять. Сыновей Эрлинга с бондами не было, поэтому те не стали нападать на конунга, и он поплыл дальше на север. Бонды взяли труп Эрлинга, убрали его, как полагается по обычаю, и отвезли домой в Соли, вместе с телами тех, кто погиб с ним. Об Эрлинге очень горевали, и люди говорили, что Эрлинг сын Скьяльга был в Норвегии самым знатным и могущественным человеком из тех, у кого не было более высокого звания. Сигват скальд говорит еще так:

 

Витязь пал, разбитый

Князем тем, кто властью

Облечен, – так лучших

Смерть уносит – Эрлинг.

Мне другой неведом

Муж, сумевший выше

Честь вознесть, хоть выпал

Краток век герою.

 

Он говорит также о том, что Аслак совершил злое дело, убив своего родича.

 

Не солгу я, Аслак

Родича ударом

Снес – чревато распрей

Зло – опору хёрдов. [306]

Здесь братоубийства

Не сокрыть: забыта

Мудрость предков. Худо

В роду сеять смуту.

 

 

CLXXVII

 

Одни сыновья Эрлинга были на севере в Трандхейме с Хаконем ярлом, другие на севере в Хёрдаланде, а третьи во Фьордах. Они собирали там войско. Когда о гибели Эрлинга стало известно, то стали собирать войско в Агдире, Рогаланде и Хёрдаланде. Собралось огромное войско и во главе с сыновьями Эрлинга двинулось на север вдогонку за Олавом конунгом.

После сражения с Эрлингом Олав конунг поплыл из пролива на север. День клонился к вечеру. Говорят, что он сочинил тогда такую вису:

 

Будет воин бледный

Мрачен – вран добычу –

Нынче ночью в Ядаре

Рвет – выл ветер Хёгни.

Так не одаль – гибель

Вождь нашел, алкавший

Нашей власти. Страшен

Шагал я меж павших. [307]

 

Конунг со своим войском двинулся на север вдоль берега. Ему было известно, какое войско собрали бонды. С Олавом были тогда многие лендрманны. С ним были все сыновья Арни. Об этом говорит Бьярни Скальд Золотых Ресниц в песни, которую он сочинил о Кальве сыне Арни:

 

Бился ты у Бокна,

Кальв, где сын Харальдов

Звал вас в бой. Пусть знает

Всяк твою отвагу.

Добрый пир вы серым

Задали. Ты, ратник,

Был на встрече тарчей

И бердышей [308]первым.

 

Героям на горе

Был раздор. Там Эрлинг

Пал. В кровь кони пены [309]

Бока окунали.

Все же не удержался

Князь у власти. Сила

Эгдиров отторгла

У смелого земли.

 

Олав конунг плыл до тех пор, пока не обогнул Стад с севера и не пристал к островам Херейяр. Там он узнал, что Хакон ярл с большим войском стоит в Трандхейме. Конунг стал держать совет со своими людьми. Кальв сын Арни очень настаивал на том, чтобы двинуться в Трандхейм и сразиться с Хаконом ярлом, несмотря на то, что у того много больше войска. Многие поддерживали его, но некоторые возражали, поэтому конунгу надо было принять решение самому.

 

CLXXVIII

 

Олав конунг повернул к Стейнавагу и остановился там на ночь. Аслак Фитьяскалли со своим кораблем направился в Боргунд и провел нвчь там. Виглейк сын Арни пристал к берегу рядом с ним. Утром, когда Аслак хотел пойти на корабль, на него напал Виглейк. Он хотел отомстить за Эрлинга. Тут Аслак пал.

C севера через Фрекейярсунд к конунгу приплыли его дружинники, которые летом оставались дома. Они рассказали конунгу, что Хакон ярл и многие лендрманны вечером с большим войском остановились в Фрекейярсунде.

– Они хотят убить тебя и твоих людей, если им это окажется под силу, – сказали они.

Конунг послал своих людей на высокую гору, которая есть там поблизости. Когда они туда забрались, то увидели, что с севера от острова Бьярней движется на кораблях большое войско. Они спустились и рассказали конунгу об этом. У конунга было только двенадцать кораблей. Он велел трубить сбор. Его люди убрали с кораблей шатры и сели на весла. Когда они собрались и уже отплыли от берега, с севера со стороны Трьотсхверви показалось войско бондов на двадцати пяти кораблях. Конунг обошел вокруг Хундсвера и повернул к острову Нюрви. Когда конунг проплывал мимо Боргунда, он встретил корабль Аслака. Люди Аслака рассказали ему, что Виглейк сын Арни убил Аслака Фитьяскалли, мстя за Эрлинга сына Скьяльга. Эта весть разгневала конунга, но он не мог останавливаться, так как его преследовали бонды, и он поплыл дальше через Вегсунд, минуя Скот. Тут люди стали покидать его. Уплыл Кальв сын Арни и многие другие лендрманны и кормчие, и все они отправились к ярлу. Олав конунг плыл дальше и нигде не останавливался, пока не вошел в Тодарфьорд и не пристал к берегу в Валльдале. Там он сошел на берег. У него осталось пять кораблей. Он велел их вытащить на берег, а паруса и оснастку спрятать. Затем он раскинул шатер на полуострове под названием Сульт, где есть красивые луга. Там на мысу он воздвиг крест.

В Мерине жил бонд по имени Бруси. Он был предводителем в этих долинах. Бруси и многие другие бонды явились к конунгу и приветствовали его, как и подобало. Конунг был очень рад такому приему. Он спросил, можно ли из долины добраться по суше до Лесьяра. Бруси говорит, что в долине есть каменный завал, что зовется Скервсурд, и через него ни пешком не пройти, ни на лошадях не проехать. Олав конунг отвечает ему:

– А все же мы попробуем через него перебраться, бонд. На все божья воля. Приходите сюда завтра сами и приведите лошадей. Мы отправимся к этому завалу и, когда придем к нему, посмотрим, сможем ли мы через него перебраться с лошадьми и людьми.

 

CLXXIX

 

В назначенный день бонды привели к берегу лошадей, как они договорились с конунгом. Люди конунга погрузили на лошадей вещи и одежды, а сами пошли пешком. Пешком шел и конунг. Он дошел до места, что зовется Кроссбрекка, и решил там отдохнуть. Конунг сидел на склоне горы и смотрел на фьорд. Он сказал:

– Тяжелый путь заставляют меня проделать мои лендрманны, те, что были раньше моими друзьями, а теперь изменили мне.

В том месте на склоне горы, где отдыхал конунг, и сейчас еще стоят два креста.

Конунг сел на коня и поехал по долине. Он не останавливался, пока не доехал до завала. Конунг спросил Бруси, нет ли здесь какой‑нибудь пастушьей стоянки, где бы можно было остановиться на ночь. Тот ответил, что есть. Конунг разбил свой шатер и провел в нем ночь. Наутро конунг велел пойти к завалу и посмотреть, нельзя ли через него проехать. Они пошли туда, а конунг остался в шатре. К вечеру дружинники конунга и бонды вернулись. Они сказали, что, как они ни пытались, им не удалась перебраться, и что через этот завал никогда нельзя будет проложить дорогу. Наступила вторая ночь. Конунг провел всю ночь в молитвах. А увидев, что уже рассвело, он снова велел пойти к завалу и еще раз попробовать через него перебраться. Люди отправились неохотно, говоря, что все равно и на этот раз ничего не выйдет. Когда они ушли, к конунгу пришел его кухарь и сказал, что у них не осталось никаких съестных припасов, кроме двух коровьих туш.

– А у тебя здесь четыре сотни твоих людей и сотня бондов.

Тогда конунг сказал, что пусть он ставит на огонь все котлы и в каждый положит по куску мяса. Так и было сделано. Конунг подошел к котлам, осенил их крестом и велел варить мясо. А сам он отправился к Скервсурду, где надо было проложить дорогу. Когда конунг приехал туда, они все сидели, отдыхая от тяжелой работы. Бруси сказал:

– Я говорил Вам, конунг, что с этим завалом нам не справиться, а Вы мне не верили.

Конунг снял плащ и сказал, что надо всем попробовать еще раз. Так и было сделано. И тут двадцать человек стали передвигать, куда хотели, такие камни, какие раньше и сто человек не могли сдвинуть с места. К полудню дорога была проложена, так что по ней можно было не только пройти людям, но и проехать лошадям с поклажей, как по ровному полю. Потом конунг снова спустился к тому месту, где были оставлены их припасы. Сейчас это месте называется Олавсхеллир. Там недалеко от пещеры есть родник. В нем конунг умылся. И если теперь в той долине у кого‑нибудь заболевает скотина, то стоит ей дать попить воды из этого родника, и болезнь как рукой снимает. Затем конунг со своими людьми пошел есть. Поев, конунг спросил, нет ли в долине за завалом какой‑нибудь пастушьей стоянки, где можно было бы переночевать. Бруси говорит:

– Есть там стоянка, что зовется Грёнингар, но там никто не может оставаться на ночь, так как там водятся тролли и злые духи.

Конунг велел собираться в путь и сказал, что он будет ночевать на этой самой стоянке. Тут к нему подошел кухарь и сказал, что еды оказалось очень много.

– И я не знаю, откуда она взялась.

Конунг возблагодарил бога за этот дар и велел дать еды с свбвй тем бондам, которые отправлялись в долину. Сам он остался на ночь в Грёнингаре. В полночь, когда все уже спали, во дворе раздался страшный крик.

– Меня так жгут молитвы Олава конунга, – кричал злой дух, – что я не могу больше оставаться здесь! Я ухожу отсюда и никогда сюда не вернусь!

Наутро, когда все проснулись, конунг поднялся на гору и сказал Бруси:

– Теперь здесь нужно построить усадьбу. И тот бонд, который поселится здесь, никогда ни в чем не будет испытывать недостатка. Здесь никогда не померзнут хлеба, даже если они померзнут ниже и выше этой усадьбы.

Олав конунг перебрался через горы и приехал в Эйнбуи. Он провел там ночь.

К тому времени Олав пробыл конунгом Норвегии пятнадцать лет, считая тот год, когда он правил страной вместе со Свейном ярлом и тот год, о котором только что рассказывалось и который кончился после йоля, когда конунг оставил свои корабли и сошел на берег, как уже было сказано. Об этих годах его правления первым написал священник Ари Мудрый сын Торгильса. Он был правдив, памятлив и настолько стар, что слышал рассказы людей, которые, в свою очередь, были настолько стары, что могли хорошо помнить все эти события. Он сам говорит об этом в своих книгах и называет тех людей, от которых получил свои знания. Но в народе говорят, что до своей гибели Олав был пятнадцать лет конунгом Норвегии. Те, кто так говорят, относят тот год, когда Свейн еще был в стране, к правлению Свейна. Тогда Олав правил до своей смерти действительно пятнадцать лет.

 

CLXXX

 

Переночевав в Лесьяре, Олав конунг со своими людьми отправился сначала в Гудбрандсдалир, а оттуда в Хейдмёрк, останавливаясь только на ночь. Теперь стало ясно, кто был ему другом, так как все они последовали за конунгом, те же, кто служил ему менее верно, оставили его, а некоторые из друзей стали настоящими врагами, как потом оказалось. Сказалось также и то, что многие жители Упплёнда были возмущены казнью Торира, как уже было сказано раньше. Олав конунг отпустил по домам многих своих людей, которые должны были позаботиться о своих усадьбах и о своих детях, так как они сомневались, что люди пощадят семьи и усадьбы тех, кто уедет с конунгом.

Конунг объявил своим друзьям, что он собирается покинуть Норвегию и поехать сначала на восток в Швецию, а потом решать, что делать дальше и куда отправиться оттуда. Но он просил своих друзей рассчитывать на то, что он намерен снова себе вернуть страну и власть, если бог дарует ему достаточно долгую жизнь. Он сказал, что, как он предчувствует, все люди в Норвегии еще будут служить ему.

– Я думаю, что Хакон ярл недолго будет править Норвегией, и это никому не покажется странным, так как и раньше Хакону ярлу не было удачи в распре со мной. А что касается Кнута Могучего, то немногие, наверное, поверят в то, что я скажу. Я предвижу, что ему осталось жить всего несколько лет и что вся его держава распадется и его род никогда больше не возвысится, если все будет так, как я предвижу.

Когда конунг кончил свою речь, его люди стали собираться в путь. С теми же людьми, которые у него остались, конунг направился на восток в Эйдаског. С ним были Астрид, его жена, Ульвхильд, их дочь, Маг‑нус сын Олава конунга, Рёгнвальд сын Бруси, Торберг, Финн и Арни сыновья Арни, и еще некоторые лендрманны. Это были очень достойные люди. Бьёрна окольничьего конунг отпустил домой, и тот отправился в свою усадьбу. Конунг отпустил по домам и многих других своих друзей, и они уехали в свои усадьбы. Конунг просил известить его, если в стране случится что‑нибудь такое, о чем ему необходимо будет знать. После этого конунг отправился в путь.

 

CLXXXI

 

О поездке Олава конунга рассказывается, что сначала он поехал из Норвегии на восток через Эйдаског в Вермаланд, а затем в Ватсбу. Оттуда он двинулся через лес, по которому идет дорога, и добрался до Нерики. Там жил могущественный и богатый человек по имени Сигтрюгг. Его сына звали Иваром, он потом стал достойным мужем. Весну Олав конунг провел у Сигтрюгга. Когда наступило лето, конунг стал собираться в дорогу. Он раздобыл корабль и двинулся в путь. Он нигде не останавливался, пока не приплыл на восток в Гардарики к Ярицлейву конунгу и его жене Ингигерд. Астрид, жена конунга, и Ульвхильд, дочь конунга, остались в Швеции, а Магнуса, своего сына, конунг взял с собой на восток.

Ярицлейв конунг хорошо принял Олава конунга и предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько Олаву конунгу было надо для содержания его людей. Олав конунг принял приглашение и остался там.

Говорят, что Олав конунг был набожен и благочестив всю свою жизнь. Но когда он увидел, что теряет власть, а враги его становятся все могущественнее, он все свои помыслы устремил к богу. Теперь его не отвлекали труды и заботы, занимавшие его раньше. Когда он правил страной, он тратил много сил на то, что считал самым необходимым: сначала освободить страну от гнета иноземных правителей, а затем обратить народ в правую веру и установить законы и порядок. Во имя справедливости он наказывал тех, кто ему противодействовал.

Раньше в Норвегии было заведено, что сыновья лендрманнов и могущественных бондов отправлялись добывать себе добро на боевых кораблях и грабили как в других странах, так и внутри страны. Когда стал править Олав конунг, он установил мир в своей стране и запретил грабежи. Те, кто нарушал этот порядок, подвергались наказанию. Конунг приказывал убивать виновных или калечить их, и здесь уже не помогали ни просьбы, ни выкупы. Скальд Сигват говорит так:

 

Не шел на посулы

Татей – втуне златом

Жизнь у князя мнили

Выкупить – владыка.

На страну – преступник –

Пресек он набеги, –

Клал власы под острый

Нож – как должно князю.

 

Дал он вдоволь корма

Коням сеч, [310]увеча –

C корнем вырвал вора

Род – виновных, витязь.

Скольких он в калеках,

Достойный, оставил

Без рук – берёг в землях

Покой – и ног, конунг.

 

Как не знать, что сотням

Викингов великий

Вождь велел затылки

Сечь мечом точеным.

Счастлив в битвах, Олав

Вождь умножил славу.

Магнусов для многих

Был грозен воспитатель. [311]

 

Он одинаково наказывал и могущественных и не могущественных, но люди считали такие наказания слишком жестокими, и многие, теряя родичей, становились врагами конунга, даже если те были виноваты и приговор конунга был справедлив. Народ в стране потому выступил против Олава конунга, что не хотел подчиняться его справедливым приговорам, а он был скорее готов потерять звание конунга, чем поступиться справедливостью. Незаслуженны упреки в том, что он был скуп к своим людям. Он был очень щедр к своим друзьям. Народ потому пошел против него, что его считали слишком жестоким и беспощадным в наказаниях, а Кнут конунг раздавал деньги направо и налево. Знатных людей он обольщал также тем, что каждому обещал высокое звание и власть. Кроме того, все в Норвегии очень хотели, чтобы правителем стал Хакон ярл, так как, когда он раньше правил, его очень любили.

 

CLXXXII

 

Хакон ярл двинул свое войско из Трандхейма на юг в Мёр вдогонку за Олавом конунгом, как уже раньше было написано. Когда конунг вошел во фьорды, ярл устремился за ним. Там ярл встретил Кальва сына Арни и других, кто покинул Олава конунга. Кальва там хорошо приняли. Затем ярл двинулся в Тодарфьорд, в Валльдаль, где конунг оставил свои корабли, и захватил их. Он велел спустить их на воду и снарядить к плаванию и назначил кормчих на эти корабли. С ярлом был человек по имени Ёкуль, исландец родом, сын Барда сына Екуля из Озерной Долины. Ему было поручено править Зубром, кораблем, на котором раньше плавал Олав конунг. Ёкуль сочинил такую вису:

 

Жребий пал от Сульта

Струг – Ну что ж, не струшу –

Мне вести. Не минет

Бури тур стремнины, [312]

Коль сам Олав славный

Им владел. Покинут

Князь удачей в сече

Этим летом, дева.

 

Здесь надо рассказать о том, что произошло гораздо позднее, когда Ёкуль попался войску Олава конунга на Готланде и был взят в плен. Конунг велел отрубить ему голову. Человек должен был держать Ёкуля за прут, прикрученный к его волосам. Ёкуль сидел на пригорке. Человек конунга взмахнул секирой, но Ёкуль, услышав ее свист, приподнялся, и удар пришелся ему по голове. Рана оказалась очень глубокой. Увидев, что рана смертельна, конунг велел оставить Екуля в покое. Тогда Ёкуль привстал и сочинил такую вису:

 

Течь во лбу мне точит

Силы, рдян из раны

Хлещет ток. Получше

Живал я, бывало.

Привыкай, покуда

Жив, мужаться! Брызжет

Кровь. Державный страшен

В гневе стражник края.

 

Тут он умер.

 

CLXXXIII

 

Кальв сын Арни отправился с Хаконом ярлом на север в Трандхейм. Ярл пригласил его к себе и предложил стать его человеком. Кальв говорит, что сначала ему нужно съездить в свою усадьбу в Эгг, а затем он даст ответ.

Когда он приехал к себе, он увидел, что его жена Сигрид очень зла на Олава конунга. Она говорила, что Олав конунг был причиной многих бед. Сначала он велел убить ее первого мужа Эльвира.

– А теперь, – продолжала она, – он убил и двух моих сыновей. А ты, Кальв, был при этом. Я никак от тебя такого не ожидала.

Кальв говорит, что был очень против казни Торира.

– Я предложил за него выкуп. А когда убивали Грьотгарда, я потерял своего брата Арнбьёрна.

Сигрид говорит:

– Хорошо, что и тебе досталось от конунга. Может быть, ты теперь хоть за своего брата захочешь отомстить, раз ты не хочешь мстить за обиды, которые конунг причинил мне. Ты видел, когда убивали твоего приемного сына Торира, как тебя уважает конунг.

Так она постоянно жаловалась Кальву. Сначала он отвечал ей сердито, но в конце концов поддался на ее уговоры и обещал сделаться человеком ярла, если тот увеличит его лен. Сигрид дала знать ярлу, что ей удалось уговорить Кальва. Когда ярл получил это известие, он послал за Кальвом и просил его приехать к нему. Кальв не стал откладывать поездку и вскоре отправился в Нидарос и явился к Хакону ярлу. Тот его хорошо принял и завел с ним беседу. Они обо всем договорились. Было решено, что Кальв станет человеком ярла и получит от него большие владения в лен. После этого Кальв отправился обратно в свою усадьбу. Он теперь владел большей частью Внутреннего Трандхейма.

Когда наступила весна, Кальв стал готовить свой корабль и, снарядив его, вышел в море и поплыл в Англию, так как он узнал, что Кнут конунг ранней весной уплыл из Дании на запад в Англию. Кнут конунг сделал ярлом Дании Харальда сына Торкеля Высокого. Когда Кальв приплыл в Англию, он отправился к Кнуту конунгу. Бьярни Скальд Золотых Ресниц говорит так:

 

Двинул войнолюбец

Ствол весла [313]к востоку.

Храбр, по водам в Гарды

Уплыл брат Харальдов.

Небыли о людях

Не пристало скальду

Плести. Ты пустился

В путь, я видел, к Кнуту.

 

Когда Кальв явился к Кнуту конунгу, тот очень хорошо его принял и повел с ним беседу. Кнут конунг потребовал, чтобы Кальв обязался выступить против Олава Толстого, если тот попытается вернуться в Норвегию.

– А я, – говорит конунг, – сделаю тебя ярлом, и мы будем править Норвегией, а мой родич Хакон уедет ко мне. Так ему будет лучше. Он ведь так боится нарушить клятву, что, как я думаю, вряд ли бросит копье в Олава конунга, если они сойдутся в бою.

Кальв выслушал все, что ему сказал Кнут конунг, и загорелся желанием стать ярлом. Он согласился на предложение Кнута конунга. После этого Кальв стал собираться домой. На прощание Кнут конунг богато одарил его. Обо всем этом говорит Бьярни скальд:

 

Из Лундуна, сладив

Дело, ты, наследник

Ярлов, благодарен

Князю, вёз подарки.

Не вдруг у владыки

Англов – многих выгод

Добился ты – земли

Сыскались для Кальва.

 

Кальв вернулся в Норвегию и отправился домой в свою усадьбу.

 

CLXXXIV

 

Летом Хакон ярл отправился из Норвегии на запад в Англию. Кнут конунг его хорошо принял. У ярла в Англии была невеста, и он приехал за ней. Он собирался справить свадьбу в Норвегии, но хотел закупить в Англии то, чего в Норвегии, как он знал, было не достать. Он долго собирался в обратный путь и собрался только поздней осенью. Наконец, он вышел в море. Об этом его плавании рассказывают, что корабль потонул и никто из людей не спасся. Некоторые говорят, что однажды вечером в большую бурю, когда ветер дул в сторону Петтландсфьорда, его корабль видели к северу от Катанеса. Те, кто так говорят, полагают, что корабль попал в водоворот. Но точно известно только, что Хакон ярл утонул в море и никто из тех, кто был с ним на корабле, не добрался до берега. Той же осенью купцы рассказали, что в Норвегии ходят слухи о гибели ярла. Но во всяком случае все знали, что той осенью он не возвратился в Норвегию, так что страна осталась без правителя.

 

CLXXXV

 

После того как Бьёрн окольничий расстался с Олавом конунгом, он жил в своей усадьбе. Бьёрн был человек известный, и скоро все знали, что он живет у себя в усадьбе. Об этом узнал и Хакон ярл и другие знатные люди. Они послали своих людей к Бьёрну. Тот их хорошо принял и пригласил для беседы. Он спросил, какое у них к нему дело, а тот, кто у них был главным, передал Бьёрну привет от Кнута конунга, Хакона ярла и других знатных людей. Потом он сказал:

– Кнут конунг много о тебе слышал. Он знает, что ты долго был с Олавом Толстым и что ты враг Кнута конунга. Ему это не по душе, ибо он хочет стать твоим другом, как и другом всех достойных людей, если только ты перестанешь быть его врагом. Единственное, что тебе остается, – это обратиться за помощью и дружбой туда, где тебя ожидает богатство и куда считают за честь обращаться все люди северной части мира. Вы, кто шли за Олавем, теперь, наверное, видите, что он бросил вас на произвол судьбы. Вы теперь остались беззащитными перед Кнутом конунгом и его людьми. А ведь прошлым летом вы разоряли его владения и убивали его друзей. Поэтому ты должен с благодарностью принять предложение дружбы от конунга, хоть тебе скорее бы пристало просить его об этом и предложить ему выкуп.