Примечание] *Айданчики — игра наподобие городков, вместо деревяшек в ней используются айданы — бараньи косточки. 4 страница

Все, однако, кончилось благополучно. Возница замедлил скорость, телега проехала вокруг меня еще пару кругов, целительница легко спрыгнула на землю и стала рядом со мной:

— А теперь ты, Дарья, попробуй.

— Да вы что, Домна Федоровна!!! Я же грохнусь в первую секунду! Костей не соберете, проваляюсь у вас потом в гипсе все лето!

— Не трусь, девка! Никуда ты не грохнешься, а кое-что поймешь.

Я забралась на телегу, по велению знахарки разулась. Телега легонько двинулась. Опора стала уходить у меня из-под ног, я быстренько села и стала пытаться руками держаться прямо за пол.

— Стань! Спину прямо держи, вниз не смотри, смотри вперед по ходу! Ноги в коленях чуть присогни! Плечи расслабь, руки!

Я повиновалась. Действительно, так я уже смогла держаться. Телега ехала медленно, но мне все равно было трудно стоять

— Теперь слушай внимательно. Ты ногами держишься, это неправильно. Опора у тебя не в ногах должна быть. Солнечное сплетение знаешь где находится? Выше пупка, пониже груди, в середке! Туда центр тяжести перенеси! Во.. Теперь постарайся почувствовать качку. Уловила ритм? Перенеси его в центр тяжести! Пусть там как ходики тикают, в тон повозки! Такая легкая пульсация… Там и держи, только на этом и концентрируйся!

Как в трансе, я проделывала все, что говорила мне целительница. Действительно, где-то в районе солнечного сплетения появился словно пульсирующий комок энергии. Ноги как будто росли именно из этого комка, более того — они не заканчивались стопами и кончиками пальцев. Дно тележки, ее корпус, ее колеса были продолжением моих ног, моего тела. Я абсолютно спокойно стояла и смотрела вперед. Что удивительно, когда мы ехали сидя, копчиком я чувствовала каждую кочку, а сейчас было ощущение, будто я парю над степью. Проносящиеся мимо цветы и травы говорили о том, что скорость довольно велика, но меня это не пугало. Наконец повозка сбросила темп и подъехала к знахарке, которая все это время внимательно наблюдала за мной.

Я слезла с телеги. Меня чуть покачивало, казалось, степь все еще продолжает вертеться вокруг.

— Молодец… У тебя талантливое тело и гибкая энергетика. Я в тебе не ошиблась, — Домна Федоровна приобняла меня за плечи. — Что теперь чувствуешь?

— Плывет все вокруг… Голова кружится.

— Это потому что опять сместила центр тяжести. Ну-ка, закрой глаза. Снова подними центр в солнечное сплетение. Чувствуешь, как меняется пульсация? Иди вперед.

Я пошла наугад с закрытыми глазами, и странное дело: я будто видела кочки и кусты, выбирала ровные, протоптанные места, обходила камни. Пульс в энергетическом комке стал спокойный, текучий, почти незаметный. Я остановилась и открыла глаза.

— Вот это класс! Мне кажется, я и так и по воде научусь ходить!

— По воде не научишься, законы физики не позволят, — знахарка рассмеялась. — Но теперь будешь чувствовать, как живет и дышит земля-матушка, да и все, что на ней живет, растет и движется. Если станешь за центром тяжести постоянно следить, то вскоре оно у тебя на автомате пойдет. Только умением своим не гордись: гордыня разум перекрывает, человек расти перестает. Тем более что это все Спаса маленькая часть. Учиться тебе еще и учиться…

 

[дневник]

Дашин дневник, 14 июня

От ритуала на родничке мы перешли к следующей ступени обучения. Сегодня знахарка учила меня слушать пульсацию пространства. Ощущения изумительные — будто летишь на ковре-самолете. Заметила, что изменилась и походка, стала пружинной и легкой. Теперь, когда я хожу, мне кажется, что это не ноги меня несут, а сама земля, словно в колыбели качает. Теперь я, не глядя, могу по ступенькам ходить и по любой пересеченной местности — тело само чувствует любое изменение ландшафта!

Упражнение «Пульс пространства"

Встать прямо, слегка согнуть в коленях ноги, можно прикрыть глаза. Расслабиться. Сконцентрировать сознание в районе солнечного сплетения, представить себе, что ноги растут прямо оттуда. Можно представить себе комок пульсирующей энергии, уловить этот пульс и идти вперед согласно ему. Желательно находиться в этом состоянии все время. Особенно хороший эффект дает выполнение этой практики в метро или в другом транспорте, где нет устойчивости. Стоять, держась за поручень. Присогнуть ноги в коленях, почувствовать ритм поезда, перенести этот ритм в солнечное сплетение. Когда равновесие будет достигнуто, можно отпустить руку. Если выполнять «Пульс пространства» ежедневно в транспорте, результат достигается очень быстро.

Появляется «прочувствованность» окружающего пространства, ощущается любое постороннее движение, предвидятся все изменения среды — важное умение для городского жителя с бешеным ритмом жизни и постоянными стрессовыми ситуациями!

[конец дневника]

[Проповедь]

Дитя вселенной

Вот идет человек по дороге: есть — он, а есть — мир, и мир этот — един, он шелестит листвой и парит беркутом в высоте небес. Смотрит ввысь человек, и думает: отчего я другой, отчего все природе создано друг для друга, друг другом питается и поддерживается, друг в друга перетекает и превращается? Отчего одинок я даже в толпе подобных себе? Так думает он, идя по дороге, а беркут с высот небесных взирает на землю и не видит его — отдельного, но видит — Мир, с которым един и беркут, и человек.

Бог сперва создал мир, а потом уж слепил человека по образу Своему. Но где взял Бог плоть для него? — от земли. Где взял кровь? — от ручьев и морей. Где взял душу? — от природы огня. Где взял Дух для него? — от дыхания ветра. Определил Господь человеку быть подобным ему, но он соткал его из Мира, и Мир стал подобие Божие. Человек — сумма Божия Мира, и стук его сердца суть ритм вселенной, мерцание звезд и гудение солнц. Этот ритм заложил Господь в клетку — основу всего, семя плоти, из которой вырасти может дерево, а может и птица, а может и человечье существо, подобное Господу. В клетке — ритм пространства, в человеке — миллиарды клеток, и миллиарды ритмов; в космическом резонансе совпадают они с пульсом праматеринского сердца, сердца Природы — Материи — Майи — Марии. И звучит этот ритм, как поэма Творению…

Встань, замри и прислушайся к сердцу своему: оно бьется в едином экстазе с пульсом Мира, в тоне с музыкой сфер Бытия!

[конец проповеди]

 

Глава 5

Знаки дороги

 

Утро понедельника не заладилось как-то сразу. Солнце упорно не желало вставать, небо от горизонта до горизонта сплошь затянули серые дыряво-перистые облака. Как всегда по утрам, мы с рассвета были в степи. Сегодня тренировка вестибулярного аппарата продолжилась: я училась держать энергетический баланс тела. Домна Федоровна ставила мне на макушку головы деревянную миску с водой, и в таком виде я должна была ходить, концентрируя энергию центра тяжести в районе солнечного сплетения. Однако, как я ни старалась, миска все время шлепалась оземь, вода расплескивалась, и скоро на мне не осталось сухого места. Знахарка хмурилась, объясняла секрет приема снова и снова, но результат был все время одним и тем же: миска ни в какую не хотела оставаться на моей голове, и с первым же шагом соскальзывала вниз. Наконец моя наставница нетерпеливо вздохнула, в который раз наполнила миску водой из ручья, поставила себе на голову, и, отрывисто бросив: «Смотри!», плавно шагнула вперед. Однако не успела она пройти и трех метров, как миска вдруг сдвинулась в сторону, съехала набок и упала, оставив мокрый след на рукаве целительницы. Домна Федоровна удивленно вскинула брови, подняла миску, повертела ее в руках:

— Вот это дела! Неужто старею?

— Не расстраивайтесь, Домна Федоровна! Наверное, посудина какая-то неправильная попалась…

— Всю жизнь была правильная, и вдруг стала неправильная? Нет, тут что-то другое. Ну, раз сегодня не ладится, пошли домой.

Калитвинский пес по кличке Автур (помесь кавказца с водолазом), обычно спокойный и тихий, бросился к нам из-за ворот с громким лаем. Едва хозяйка открыла калитку, он выбежал на дорогу, стал кататься из стороны в сторону и часто подтявкивать. Мы направилась в дом, но тут прямо за спиной раздалось гулкое сухое стрекотанье, словно палили из детского автомата. Вздрогнув, я обернулась. На дубе, росшем прямо за воротами, сидела сорока невероятно яркой расцветки. Ее оперенье было не просто черно-белым, оно сочетало в себе резко контрастирующие оттенки ослепительно снежного с блестящим, будто лакированным, иссиня-черным. Домна Федоровна вернулась к калитке. Подняла голову и долгим пристальным взглядом смотрела на сороку; сорока, в свою очередь, глядела на целительницу и трещала так, словно пыталась сообщить какое-то важное известие. Казалось, женщина и птица прекрасно понимают друг друга; я встряхнула головой, отгоняя мысли о колдовстве, и пошла на кухню готовить чай. Чайник засвистел, я заварила напиток так, как учила меня Домна Федоровна, дала немного настояться и разлила по чашкам. Накрыла на стол, и в этот момент вошла знахарка. Не глядя на меня, она направилась к плите, достала с полки пару чашек, налила чаю; взяла и тут же уронила на пол две чайные ложки. Подошла к столу, взглянула на него, подняла глаза на меня и застыла с чашками в руках. Выражение ее лица, все утро сосредоточенное и сердитое, резко изменилось. Глаза просияли, губы раздвинулись в улыбке, она задорно, звонко сказала:

— Завтракай живее, Дарья! Рассиживаться некогда: важные гости спешат!

Мы быстро расправились с завтраком и пошли в летнюю кухню. Знахарка поставила передо мной полмешка картошки и огромную, литров на пятьдесят, кастрюлю. Сама же растопила грубку, поставила на нее чан с водой и вышла из кухни. Минут через двадцать вернулась, я помогла ей снять с печи кипяток и вынести во двор. Здесь, прямо на траве, лежала крупная тушка только что обезглавленного гуся. Знахарка окунула его пару раз в горячую воду, села на скамеечку и стала быстро и ловко щипать пух и перья, сортируя их в разные кучки соответственно размеру. Дело спорилось быстро; хозяйка время от времени давала мне короткие указания, что надо делать. Я сходила на огород, нарвала зелени, мелко нашинковала два больших кочана капусты, нарезала соломкой не меньше килограмма моркови, протерла сквозь сито штук тридцать моченых бочковых помидоров.

В кухонных хлопотах мы провели весь день до самого вечера. Все это время в голове вертелись события странного утра, которые не терпелось поскорее разъяснить.

Но сесть и перевести дух мы смогли только после ужина. Я тут же воспользовалась моментом и спросила:

— Домна Федоровна! А вы мне не говорили вчера, что ждете гостей! И Федор молчал, и Алексей Петрович ни слова…

— А мы вчера и не знали, что будут гости, — абсолютно спокойно ответила она.

— Вам что, с утра кто-то позвонил?

— Никто мне не звонил… Да ты и сама это знаешь, мы же все утро вместе. Разве ты слышала звонок? Видела, чтобы я говорила по телефону?

— Тогда объясните мне, наконец, откуда вы узнали, что будут гости, и что их будет много — иначе зачем мы наготовили, как на свадьбу?

— А сорока на хвосте принесла.

У меня по спине пробежали мурашки. Неужели таки колдовство?

— Та самая, которая на дубе?

— Она.

— Эта сорока что, дрессированная? Вроде почтового голубя?

Знахарка рассмеялась:

— Нет, скорее, это я дрессированная.

Я непонимающе посмотрела на нее.

— Ну, с детства наученная знаки толковать.

— Что за знаки, Домна Федоровна? Какие-то особенные, тайные? Я их увидеть не могла?

— И ты видела, да только не знала, что это все значит. Вспомни, как утро началось. Миска с водой у тебя с головы сваливалась? Сваливалась. А у меня? То же самое. Пес на дороге катался, сорока над воротами стрекотала. Из рук ложки падали, кошка намывалась, а за завтраком на столе две лишние чашки оказались! Когда случайно ставишь одну лишнюю чашку, рюмку или тарелку, и то уже ясно: кто-то придет. Ну, а если две, значит, гостей будет много! Смотри, сколько знаков с утра нам с тобой было... приметы верные — гости важные едут, по делу неотложному.

— Домна Федоровна... Если честно, мне немного странно слышать от вас подобные вещи. Вы учите меня Казачьему Спасу и все время подчеркиваете, что это не волшебство и не мистика, а жизненная система, построенная на физических законах природы... Все эти приметы, якобы говорящие о том, что будут гости, отдают банальными суевериями. Ну вот скажите, какая связь между сорокой на дубе и упавшими ложками? Между лишними чашками чаю и лающей собакой? Под какой физический закон это можно подвести?

— Видишь ли, доня, в чем штука... Если ты увидала действие закона, который существует, но о котором ты не подозреваешь, это вовсе не значит, что тебе просто показалось. Вот скажи, тебе не кажется суеверием примета — если сегодня солнце садится в тучи, завтра будет дождь? А если оно при этом красное и большое, то вместе с дождем можно ожидать и сильный ветер?

— Ну, это как раз не суеверие, а естественные природные признаки, говорящие о перепаде атмосферного давления, которое и ведет к изменению погоды.

— Вот и здесь то же самое. Точно так же как надвигающийся грозовой фронт извещает о себе какими-то изменениями в окружающей среде, так и любые жизненные события предваряются особыми приметами. Пространство жизни едино для всей Вселенной и всех существ, ее населяющих. Однако это пространство разделено на уровни, плоскости, или планы существования — называй, как хочешь. Человек — это тоже план бытия, и он, в свою очередь, подразделяется на несколько других: интеллектуально-духовный, эмоционально-психический (или душевный), и, разумеется, физический, видимый. То есть, дух, душа и тело. Есть более общие уровни, включающие в себя, например, ближайшее окружение человека — семью, дом, повседневные занятия. Там, за границей этого ближнего круга, начинается другой круг бытия. При этом в каждом плане, в каждом жизненном круге обязательно отражаются изменения, происходящие во всех остальных. Все мироздание — это единый организм, и в любой его частице записана информация обо всем на свете, точно так же, как в малюхонькой клеточке содержится сложнейший генетический код всего организма, со всеми его признаками, от цвета волос до наследственных заболеваний. Меняется информация в одной части мира — тут же изменяются и все остальные его части. Древние недаром сказали: что наверху, то и внизу. Так и здесь. Привычный нам с тобой мир дома, наших занятий, обычного течения жизни сегодня столько раз нарушался! Всякий раз, когда все вдруг начинает идти не так, валиться из рук, это повод остановиться и прислушаться к пространству: что там происходит? О каких переменах возвещают перебои в привычном жизненном ритме? Ты пойми, что сознание — это лишь небольшая часть внутренних мыслительных и духовных процессов, так сказать, вершина айсберга. Скрытая часть, подсознание, всегда заранее знает о надвигающихся событиях. Вот и в нашем случае, подсознание — твое и мое — знало, что гости торопятся. И всеми способами пыталось достучаться до сознания, чтобы предупредить: скоро ближний круг пространства изменится. Отсюда неловкость, случайно налитые лишние чашки... Пес тоже почувствовал приближение гостей и сказал нам с тобой об этом на доступном ему языке. Сорока же — птица не домашнего круга, она посланец, прибывший к нам из другого мира, мира дороги, который начинается сразу за воротами. Так что видишь, весь секрет в том, чтобы знать иные, бессловесные языки, на которых говорит наше подсознание, говорят люди и животные — жестами, поведением, говорят вещи и погодные явления. Когда выучишься этим языкам, тогда и начнешь верно прочитывать знаки... Тем более, такие явные, как знаки дороги.

— Эти знаки дороги чем-то отличаются от всех других?

— Конечно. Путь-дорога — это особое состояние жизни, основа бытия. У всего сущего есть свой путь, и на уровне бесконечного Космоса, и на уровне клетки, и на уровне мельчайшей из известных человечеству частиц — нейтрино. Даже смерть — это дорога, недаром об умершем говорят: отправился в последний путь… Кстати, дорога смерти всегда посылает свои знаки тому, кто вскоре должен уйти из этой жизни. А также его близким.

Знахарка помолчала, и медленно, как бы неохотно, произнесла:

— Ты вот сама не знаешь, а перед тем как ко мне попасть, уже одной ногой на этой смертной дороге стояла.

Меня бросило в дрожь.

— И вы так спокойно об этом говорите? И только сейчас? Почему же вы не сказали мне это раньше?

— А потому что не надо тебе этого было знать раньше. Все узнается в свое время.

— Я не понимаю... вы поставили меня на ноги буквально за сутки. Разве умирающего возвращают к жизни так скоро? Почему вы считаете, что я должна была умереть?

— Пес перед тобой на дороге выл всю ночь. А ведь гроза была! Сколько я его в хату не загоняла, (в дождь собачка с нами спит, в доме), нипочем не шел! И дятел в окно стучал... Тебе-то самой никаких примет не было?

— Да вроде нет... Я себя как-то резко плохо почувствовала... Разве что галлюцинации за приметы считать...

— Так-так... И что ты видела?

— Курган я видела, а из него мертвые встают. Воины на конях... не то монголы, не то скифы....

— На конях?! Ой, доня... Ты точно в рубашке родилась... Не было такого случая, чтобы больному лошади снились, и он выздоравливал. Такой сон смерть предвещает скорую...

— Но вы ведь меня все-таки спасли! Значит, не все приметы сбываются!

— Я тебя, друг мой, отмолила... Тебя Петро привез, ты не дышала. На лавку положили, что труп. Я руку взяла, пульс слабый-слабый... Глаза закатились... Сразу стало понятно: какая-то сильная инфекция, организм прочищать надо, но при такой слабости ты бы все мои процедуры вряд ли вынесла. По хорошему, тебе дыхательный аппарат да под капельницы, но такого я не держу, давно людей приучила — в критических состояниях надо не ко мне, а по скорой в реанимацию. А тут как на грех дорогу размыло... Ну, думаю, видно, судьба ей у меня помереть. А потом как озарило — может, потому ко мне и попала, что только я помочь могу? Если так, надо скорее вытаскивать тебя со смертной дорожки, в жизнь возвращать! Перво-наперво я тебя раздела, одежку твою наизнанку вывернула, опять надела. В лампаде фитилек перетянула, с другого конца зажгла. Сама обувку с левой ноги на правую переодела, платок углом вперед повязала. Держу тебя правой рукой за левую и молитвы по-особому читаю: все слова в обратном порядке. Долго читала, рука затекла. Глаза чуть прикрою, вижу: стоишь ты на широкой дороге в темном саване, белым пояском перепоясана. Дорога длинная, за горизонт тянется, в ночное небо уходит. Я тебя за плечи обнимаю, идти назад уговариваю, а ты вперед смотришь, на это небо далекое, на звезды сияющие, и будто манит тебя туда. Вот человек на дороге показался, весь в облаке света, к нам быстро-быстро приближается, словно по воздуху летит. Стал он с нами рядом и мне говорит: беру у тебя душу смертную, а взамен даю дочь духовную. Снял с тебя поясок белый, а вместо него красный повязал, тут же саван твой в обычное платье превратился. Очнулась я, гляжу — ты задышала, пульс забился. Ну, я скорей тебе желудок, кишки промывать, затем вином кровь чистила. Часов двенадцать возилась, пока температура спала. А там заснула ты, и встала уже здоровая.

— Вот так дела... А что означают слова того человека на дороге?

— А означают они, что знание свое я тебе должна передать. Ты тогда ведь умерла, доня, одна жизнь у тебя закончилась. А теперь у тебя другая жизнь, и прожить ты ее должна с Казачьим Спасом, затем тебе она и дарована.

— Получается, у меня и выбора другого нет? А если я знание ваше воспринять так и не смогу, или пойму неправильно?

— Казачий Спас, Дарья, неправильно понять нельзя. Это поток Духа, если ты в него один раз вошла, он тебя будет сам вести всю жизнь. Теперь ты ничего сделать не сможешь, если Казачий Спас не позволит.

— Что ж мне теперь, можно расслабиться, ничего не делать и не думать ни о чем, раз все мои дальнейшие действия уже предопределены?

Целительница усмехнулась:

— Попробуй. Только тебе самой-то хочется такую расслабленную да ленивую жизнь вести?

— Совсем не хочется! Наоборот, чем больше я узнаю, тем больше учиться тянет, все понять поскорее... Это как будто крылья растут!

— Вот видишь. Так что учись, впитывай, наблюдай, делай выводы, задавай вопросы. Только не торопись, помни: поспешишь — людей насмешишь.

Глава 6

[1] Белый шум

На следующее утро к родничку я отправилась одна: едва рассвело, хозяйка с сыном начали расставлять столы и лавки в саду под абрикосами.

Вернувшись, только успела переодеться, как за двором звонко засигналила машина. Я глянула в окно: за воротами стоял военный грузовик с кузовом, затянутым камуфляжной тканью; из него один за другим прыгали на землю высокие, крепко сложенные мужчины в военной форме. Из кабины вышел статный красавец-подполковник лет сорока, нежно обнял вышедшую ему навстречу целительницу; они расцеловались и направились внутрь двора. Я быстро распахнула шкаф, отыскала там сарафанчик из вышитого шифона с открытыми плечами и эффектными завязочками на спине, снова переоделась, подкрасила губы, провела расческой по волосам... Домна Федоровна знала, что гостей будет много, но неужели ни один из приметных знаков не сказал ей, что наедет столько мужчин? Да еще и военных, от одного вида которых у меня с юности дух захватывает...

Вышла во двор, поздоровалась; знахарка, заметив мое преображение, одобрительно кивнула, представила меня гостям. Красавец подполковник оказался ее сыном Георгием, тем, что живет в Ростове. А приехавшие с ним военные — группа его бойцов, отряд спецназначения, всего одиннадцать человек разных возрастов и званий. Эту группу спецназа Георгий Алексеевич отдал в мое распоряжение, и, пока мать с сыном ходили в кузницу и на пасеку за остальными членами семейства, мы с бойцами накрывали на стол: я командовала, мужчины выполняли. Пришли хозяева, все расселись согласно статусу: отец, мать во главе, оба сына возле них, я, как гостья, рядом со старшим. Военные сидели соответственно званиям. Обед съели, и когда стали расставлять все для чаепития, Домна Федоровна, проходя мимо, тихо заметила:

— Цветешь!..

«Еще бы не цвести, — подумалось мне. — Столько мужчин и я одна!»

За чаем беседа полилась. Гости довольны, накормлены, теперь и о делах можно «погуторить». Хозяева, однако, молчат: неприлично спрашивать гостей о цели визита. Георгий Алексеевич момент поймал верно и четко, по-военному, объяснил, что заставило его приехать к матери вместе с подчиненными.

Вчера вечером в часть пришел приказ: отправить группу бойцов на усиление в Дагестан. В ущелье, через которое проходит дорога на Махачкалу, засели бандиты. Обстреливают машины, убивают людей. Днем еще ничего, а ночью там ездить — верная смерть. В ростовском спецназе бойцы опытные, с бандитами дело не раз имели, но работать им предстоит с местной милицией, в этом главная опасность и кроется. Милиционеры тамошние — люди с двойным дном: утром они с тобой рейд проводят, а ночью на тебя же бандитов наведут. Не все такие, конечно, но и одной паршивой овцы хватит, чтобы отряд положить. Вот и привез сын матери ребят своих, чтобы благословила на опасную дорожку, помогла от смерти напрасной уберечься.

Я удивилась: какой бы знающей ни была Домна Федоровна, разве в ее силах решать вопросы жизни и смерти? Выяснилось, однако, что станичные матери к ней своих новобранцев всегда привозят, и никто из них в армии не пропадал, даже если в Чечне служил, все живыми-здоровыми возвращались.

Домна задумалась. Спросила сына, когда ехать им. Оказалось, через неделю.

— Дай ты им, Егорушка, перед дорогой отпуск каждому, дня на три. Пусть домой съездят. Все ли местные вы, ребятки, или есть кто издалека?

Почти все оказались донцами, только двое из других регионов — один с Кубани, другой из Волгограда.

— Добре. Значит, времени вам хватит. Как приедете домой, пойдете на кладбище. Семь могил надо родственных обойти, бабушек, дедушек, дядьев, теток… любых кровных родственников, даже самых дальних. У каждого из них благословения спросите, попрощаетесь, да попросите их помощи, чтобы сохранили вас в дальней стороне. Еще с этих могил наберите земли немножко, щепотку в общей сложности. Я вам каждому воску дам кусочек, в этот кусок закатаете землю могильную, в мешочек холщовый зашьете и на груди вместе с медальоном солдатским наденете. Носить его надо, не снимая ни днем, ни ночью, пока обратно в Ростов не вернетесь. Сейчас я батюшке станичному позвоню, завтра на рассвете в церковь отправимся, он за вас молебен отслужит Михаилу-архистратигу. А еще я вам дам молитву к ангелу-хранителю, ее наизусть выучить надо и читать утром и вечером.

На вечерней заре все вновь собрались за столом. Алексей Петрович принес из своих закромов кусок душистого воска; Домна Федоровна энергично мяла его руками, вполголоса читая молитвы Христу, Богородице, Михаилу Архангелу, Георгию Победоносцу и Николаю Чудотворцу. Бойцы почтительно молчали; меня удивляло то, что молодые, здоровые, повидавшие виды мужчины, так серьезно относятся к вопросам веры и религии. Но, внимательно вглядевшись в лицо каждого из них, я поняла: они слишком часто видят смерть, и знают, если и есть сила, способная их защитить, то сила эта — не человеческая.

Домна Федоровна кончила читать, разделила кусок на двенадцать равных частей и раздала каждому. Затем продиктовала охранительную молитву:

 

[цитата]

Ангел мой, архангел мой, сохранитель мой, сберегитель мой, сохрани мою душу, скрепи мое сердце. Враг Сатана, отступи от меня, раба Божия (имя). Я, раб Божий (имя), солнцем укроюсь, ясным месяцем замкнусь, никого не боюсь. Господи, спаси и сохрани на сегодняшний день Христовый (сегодняшнюю ночь Христову). Аминь.

[конец цитаты]

 

В половину пятого утра мы были уже на ногах. Я вышла проводить ребят за ворота; грузовичок погудел на прощанье и скрылся в степи. Домой с молебна вернулся только Георгий; оформив увольнительные бойцам, он позвонил в часть и договорился и о своем отпуске. Весь день хозяйке было не до меня. До полудня мать с сыном ходили на кладбище, навещали родные могилки, после обеда знахарка, как всегда, принимала посетителей.

Таким образом, утро у меня было совершенно свободным, я решила потратить это время с пользой и продумала вопросы, которые задам ворожее при первой же возможности. Эта возможность представилась вечером, когда сыновья с отцом отправились в станицу погостить у друзей, а Домна Федоровна, как всегда, уселась писать «истории болезней». Быстро покончив с записями (людей сегодня приходило немного, и все с какой-то ерундой), она первая спросила меня:

— Ну, Дашутка, рассказывай, что наблюдала, что соображала? Или от внимания мужского голова сомлела, не думалось ни о чем?

Я смутилась.

— Нет, не сомлела… Точнее, не совсем сомлела. Хотя, признаться честно, в такой компании чувствуешь себя очень особенно.

— Еще бы не особенно! Энергия мужская на женщину всегда хорошо влияет. Если, конечно, эта энергия не несет в себе злости и агрессии. А ребята у Егорки хорошие, светлые. И силы в них много. Вот ты и зарядилась, ишь как светишься — лампу зажигать не надо!

— Выходит, я их… подвампирила?

— Ух ты, какими словами бросаешься! Нет, милая, ты их не «вампирила». И вообще, забывай-ка это понятие. Люди друг друга вампирить не могут, если кто от кого заряжается или сил набирается, то опять же тут природа действует, вроде закона сообщающихся сосудов: где мало было, туда добавилось, где было много, оттуда излишки ушли. Тот, кто отдает, в накладе никогда не останется: энергии в природе много, отдал — тут же тебе воздастся. Так что нет вампиризма, а есть энергообмен. Вот и здесь: мальчики тебе свою, мужскую силу отдали, а ты им женскую, ласковую, благословляющую. Вон как на тебя смотрели! В горах будут тебя вспоминать по ночам и светло им от этого станет, как от молитвы.

— Тут я с вами не соглашусь, Домна Федоровна. Вампиры есть, я сама с ними сталкивалась! Бывают такие люди злобные и завистливые — поговоришь с ними, потом чувствуешь себя как лимон выжатый.

— Ты про другое говоришь совсем. Дурной глаз и черное слово не вампиризм вовсе, а атака энергетическая… впрочем, об этом после у нас с тобой разговор пойдет. А сейчас говори, какие за сегодня вопросы подготовила.

Я в очередной раз удивилась ее всеведению.

— А вопросы такие. Во первых, про могилы родственные, землю с них и воск. А во-вторых, что это за магия такая, что способна на ход судьбы влиять и от смерти на войне хранить?

— Сперва я тебе на второй вопрос отвечу. Видишь ли, Дашутка, что бы там ни говорили, а судьба человеческая — не программа компьютерная, что один раз в него заложена и до самой смерти не меняется. Есть, конечно, определенная направленность, предрасположенность, но все равно у каждого человека существует несколько возможных вариантов, как жизнь прожить и какой смертью в какой срок умереть. Так вот, в судьбе человеческой есть семь смертей напрасных. Они на жизненном пути, что ямы на дороге: заметишь — обойдешь, не заметишь, оступишься, и поминай, как звали. А смерть на войне — напрасней некуда. Особливо на такой войне, где враг не лицом к лицу бьется, а в спину ударить норовит. Потому уберечься от такой смерти и можно, и нужно.

Целительница помолчала, и, глянув мне прямо в глаза, продолжила:

— И еще, доня, человек не живет сам по себе. Я тебе давеча говорила про то, что все во Вселенной взаимосвязано. Человек — часть Вселенной, словно клеточка в организме. Клеточка сама без организма существовать не сможет, если ее, конечно, искусственно не поддерживать в лабораторных условиях в питательной среде. Вот сейчас такая жизнь и пошла… лабораторная. Вопрос только, кто эту лабораторию устроил и какие эксперименты творит… Ну да оставим это на время. Если человек не сам по себе живет, то как же? Предки наши древние весь космос окружающий видели как древо мировое, на котором люди, словно листики появляются и опадают. Малый космос, ближний круг человека — древо родовое. Корни его — это предки, в мир иной ушедшие, ствол, ветки — люди взрослые, к деторождению способные, листики зеленые — дети малые. Дерево само, их всех объединяющее — родство кровное. Чтобы древо жило и росло, что, прежде всего, делать надобно? О корнях заботиться, потому что дерево корнями питается, из земли силу тянет. Отруби ствол от корней — засохнет дерево. Потому, если хочешь, чтобы жизнь твоя была крепкой и долгой, надо о тех заботиться, кто прежде тебя жил. Могилки навещать, в церкви поминать, благословения испрашивать и за семейный стол приглашать (вот для чего на поминках ставят рюмку с водкой и хлебом накрывают; не все знают только, что это за каждым обедом делать нужно). Так что человек один — только часть огромного древа. Вслушайся в само слово «человек», оно значит ведь «чело вечности», то есть ее лицо, видимая часть… А то, что скрыто, и есть род его, основа жизни. Потому и люди сейчас такие потерянные, все ищут чего-то, мечутся, словно почва у них из-под ног уходит. Разумеется, будет уходить — клетка без организма не живет! Даже в искусственно созданных условиях… Отсутствие нормального взаимодействия с другими клетками всегда дает перекос какой-то, болезнь, мутацию, сдвиг психический. Отчего, ты думаешь, вся среда информационная сейчас извращениями и садизмом переполнена? От того, что живут люди как та клетка в среде искусственной, не понимая, откуда взялись они и куда уйдут, в конце концов. А предки умершие — самая мощная сила на свете, она от всякой погани хранит. Ты только не воображай себе какую-то мистику, что кто-то с того света к тебе приходит и невидимой броней защищает. Суть не в том. Когда о корнях ты своих заботишься, в тебе генетическая информация просыпается, тысячелетиями копившаяся в роде твоем, инстинкт выживания, помноженный на тысячи жизненных опытов. Тебя словно что-то вести начинает, беду отвлекает, на правильную дорожку выводит. Ну, и конечно, личные твои качества улучшаются, жизнеспособность в сотни раз вырастает! А если речь идет о таких тренированных ребятах, как Егорушкины бойцы, так они вообще практически неуязвимыми становятся. Их ведь Георгий сам, лично тренировал, годами на белый шум натаскивал.