Глава 4 психодиагностика черт личности

Иерархическое многомерное определение черты. Подавляющее большинство психодиагностических методов, применяемых на прак­тике, использует по отношению к человеку язык описания, аналогич­ный принятому в естественных науках. Человек, как и объект в есте­ственных науках, предстает в этом языке в виде набора параметров, который еще с начала XX в. принято называть профилем личности (Россолимо Г. И., 1910).

В применении к задаче прогнозирования поведения человека в обыденных ситуациях каждый отдельный показатель из профиля обыч­но называется чертой. В разных ситуациях, предъявляющих разные требования к индивиду, актуализируются разные черты: ситуации, требующие особой тщательности и внимания, провоцируют проявле­ние черт «внимательный - невнимательный», «аккуратный - небреж­ный»; ситуации встречи или знакомства людей друг с другом прово­цируют проявление черт «общительность - замкнутость», «отзывчи­вость — черствость» и т. п.

Чтобы получить возможность прогнозировать поведение челове­ка в максимально широком классе возможных ситуаций, психологи стремятся измерять так называемые универсальные, или базовые, черты. Эти черты относятся, как правило, к наиболее общим струк­турно-динамическим характеристикам стиля деятельности и описы­ваются в функциональных понятиях «свойств темперамента» (Мер­лин В. С., 1973) или в субстанциональных понятиях «свойств нервной системы» (Теплов Б. М, 1961; Небылицын В. Д., 1966).

К более узким классам ситуаций относятся черты, предопреде­ленные социальной и предметно-профессиональной средой развития индивида (способы наказания или поощрения в семье, жесткий конт­роль или либерализм социального окружения в учебной или профес­сиональной деятельности, опыт решения практических наглядно-дей­ственных, образных или отвлеченно-теоретических задач и т. п.). На этом уровне выделяется более широкий спектр черт характера (Леви­тов Н. Д., 1969; Ананьев Б. Г., 1980), описывающих человека как со­циального индивида, имеющего определенный опыт социально-ро­левого поведения.

На уровне конкретных ситуаций поведение человека в значи­тельной степени зависит не только от его конституции и социаль­но-нормативного опыта, но и от собственной субъективной актив­ности по категоризации условий, смыслообразованию и проекти­рованию целей на основе самооценки. Добиться полного прогноза поведения без учета рефлексивного «Я», актуализируемых лично­стных смыслов в конкретной ситуации, психолог не может (Ле­онтьев А. Н., 1975).

Таким образом, опираясь на уже известные и принятые в литера­туре различения трех уровней психической регуляции: организмичес-кого, индивидного и личностного (Столин В. В., 1983), - сформули­руем рабочее определение черты.

Черта - это описательная переменная, фиксирующая интеграль­ную диспозиционную стратегию поведения человека, складывающу­юся под действием системы организмического, социального и лич­ностного уровней регуляции. Таким образом, традиционно по проис­хождению и сфере приложения выделяются три компонента черт:

конституциональные - обусловлены свойствами организма и за­дают ограничения для максимально широких классов ситуаций;

индивидные - обусловлены опытом жизнедеятельности в опреде­ленных относительно широких социально-нормативных ситуациях;

личностные - обусловлены внутренней «работой» личности по анализу и проектированию собственного поведения. Это рефлексив­но-ситуационные черты личности.

Обычно три типа черт рассматриваются строго иерархически (Cattell R. et al., 1970; Мельников В. М., Ямпольский Л. Т., 1985). Однако более убедительной на сегодня можно считать континуаль­но-иерархическую модель черт личности: 1) черты не представля­ют собой дискретные образования, т. е. возможен непрерывный пе­реход из одной черты в другую (например, в результате плавной пе­рестройки функциональной системы на новый класс ситуаций или изменения направленности оценок); 2) выделенные выше три под­системы можно представить как сосуществующие подпространства, входящие в отношения гибкой иерархии, что обусловливает пере­ход «ведущего уровня» управления из одной подсистемы в другую (Бернштейн И. А., 1966).

Таким образом, выделяемые и эмпирически регистрируемые чер­ты не распределены по указанным уровням строго однозначно. Мно­гие черты сочетают в себе в определенных пропорциях большую или меньшую долю конституционального, индивидного или личностного компонента.

Это принципиальное положение, к сожалению, долгое время не учитывалось психологами, разрабатывавшими методики психоди­агностики черт, что породило чрезмерную противоречивость теоре­тических позиций, неоправданно резкое размежевание разных ме­тодологических направлений (Психология индивидуальных разли­чий. М., 1982; Carlson R., 1971; Marceil J., 1977; Kenrick D., String-field D., 1980).

Рис. 18 поясняет, в какой мере тестовый показатель, отражающий отдельную черту, зависит от влияния подсистем разного уровня.

Рис. 18. Концептуальный куб, иллюстрирующий континуальную модель

Черты личности

Один и тот же тестовый балл (точка на векторе X) может быть получен при разном соотношении уровней регуляции (подсистем) О, S, Р - организмического, социального и личностного. Один и тот же балл X’ получают все индивиды, изображенные точками в «плоско­сти безразличия», перпендикулярной оси X. Это и обусловливает слож­ность теоретической интерпретации тестовых баллов; на практике нет «чистых» методик, способных учитывать влияние только одной ка­кой-либо подсистемы. Черта, которая измерялась бы такой «чистой» методикой, на рис. 18 изображалась бы вектором, совпадающим с од­ной из осей. Более того, на практике нет методик, которые бы учиты­вали влияние только двух каких-либо подсистем (на рис. 18 вектор, изображающий такую черту, лежал бы в одной из граней куба).

Методики, с которыми работают психологи, измеряют черты, скла­дывающиеся под влиянием всех трех подсистем. Однако это влияние для каждой конкретной черты структурировано по-разному, представ­лено в разных пропорциях.

Концепт куба в данной модели - не более чем графический при­ем. Под каждой осью О, S, P следует подразумевать многомерное пространство со следующими порядками числа измерений: О - еди­ницы, S - десятки, Р - сотни.

Прогностическая эквивалентность многомерных систем. Прежде чем приступить к описанию конкретных методик, необходимо разве­сти два, часто рассматриваемых вместе критерия: прогностическую эффективность и теоретическую (или онтологическую) релевантность систем тестовых шкал. Утверждение, что прогностическая эффектив­ность может служить мерилом теоретической релевантности много­мерных тест-опросников, по-видимому, неверно.

Прогностическая эквивалентность. Если построено какое-то про­странство, достаточное для обеспечения хорошего прогноза, то сис­тема любых осей в этом пространстве будет одинаково прогностичной, если сохранено число измерений. Справедливость этого утверж­дения следует из того, что само пространство при этом не меняется, а в нем проводятся разные системы осей (например, различные типы вращения факторов). Следовательно, мы вольны избирать любую си­стему осей в данном пространстве для целей прогноза. В этом прояв­ляется непрерывность перехода черт из одной в другую.

На этом основаны процедуры «пересчета» из системы шкал од­ного опросника в систему шкал другого опросника, показывающие статистически значимую эквивалентность таких многомерных тестов, как 16PF Р. Кеттелла, теста Гилфорда, MMPI (об эмпирических по­казателях возможности прогноза профиля по одному тесту с помо­щью профиля по другому тесту и особых связующих коэффициентов см.: Cattell R. et al., 1970; Ямпольский Л. Т., 1981).

Разработчики тестов часто находятся в ситуации, когда в теории они «становятся рабами» отобранных по тем или иным критериям вопросов и скоррелированных, объединенных в факторы в результа­те популяционно-специфических особенностей выборки шкал (Шме­лев А. Г., Похилько В. И., 1985).

При корректном подходе к разработке и интерпретации много­мерных тест-опросников необходимо учитывать следующую психо­метрическую максиму: можно (с большим или меньшим трудом) при­думать такой вопрос (а значит, и множество вопросов), который при многомерном анализе матрицы данных даст вектор, проходящий в окрестности любой наперед заданной точки многомерного, простран­ства черт. Из этого следует, что любой локус пространства черт (в том числе и разреженный - такой, который не дает группировки пунктов на данном конкретном перечне, не дает шкалы) можно заполнить груп­пой скоррелированных вопросов и получить новую шкалу, измеряю­щую нечто промежуточное тому, что измерял опросник в своем ис­ходном варианте.

Выбор той или иной системы шкал (черт) во многом определяется замыслом разработчика или исходным перечнем, которым он располагает.

Следовательно, теоретическая релевантность системы шкал дол­жна определяться в данном случае не прогностичностью (эта ситуа­ция является в чем-то парадоксальной для традиционных представ­лений о научности, что и порождает множество дискуссий и противо­речивых точек зрения), а чем-то другим -теоретической моделью или исторически сложившимися в данный момент в данной культурной популяции «опорными» (популярными) измерениями, которые выде­ляются и обосновываются эмпирически на уровне обобщений обы­денного сознания.

Дня каждой из трех подсистем, выделенных выше, необходим особый подход. Так, в первой подсистеме - конституциональной -предпочтение той или иной системы черт основывается на базе ней­рофизиологических теорий (например, типов нервной системы или взаимоотношений между различными функциональными отделами ЦНС и др.).

Для второй подсистемы - социально-обусловленных черт - вы­бор предпочитаемых систем шкал может определяться на основе ка­кой-либо теории (например, Леонгард К., 1981 — теория акцентуаций; Личко А. Е., Иванов М. Я., 1981 –опросник ПДО), а может быть выб­ран и эмпирически (Cattell R. et al., 1970). Однако при этом необходи­мо учитывать влияние популяции. В разных популяциях могут быть преобладающими различные системы оценок. Перенос на новую по­пуляцию (например, с американской на русскоязычную) не может быть выполнен автоматически, посредством простого перевода (даже ква­лифицированного). Для каждой популяции при эмпирическом выбо­ре системы шкал необходимо проводить и эмпирическую работу, вы­являющую преобладающие в данной популяции системы черт лично­сти и способы их рефлексии.

Для третьей подсистемы подходят только индивидуально ориен­тированные экспериментальные методы. Люди различаются по тому, какую именно систему собственных субъективных параметров (кон­структов) они используют для оценки и предсказания своего поведе­ния и поведения других людей, для оценки объектов и отношений. Невозможно построить теорию, которая бы охватывала все индиви­дуальные системы (имеющие часто и уникальные измерения).

Конкретность прогноза, структура выборки и класс ситуа­ций. Начиная с середины 60-х годов в психологии поднялась волна экспериментальной критики «чертографических» подходов с точ­ки зрения представителей интеракционизма (Kenrick D., Stringfield D., 1980). Одним из самых сильных экспериментальных аргументов, призывающих к отказу от тест-опросников, является следующий. Показано, что опросники позволяют предсказывать всего лишь 4-9 % дисперсии экспериментальных данных по пред­сказанию поведения конкретных людей в конкретных ситуациях при варьировании социального контекста. Максимальная доля дис­персии приходится на взаимодействие ситуационных и личност­ных факторов (там же).

Эта критика справедлива, но роль ее - не отрицать применение тест-опросников, а предостерегать пользователей от чрезмерного оп­тимизма в использовании таких тестов, как 16 PF Р. Кеттелла и дру­гих подобных методик, для индивидуальной диагностики.

Из континуально иерархической модели черт личности следует, что ситуации, для которых строится прогноз, должны быть согласо­ваны с возможностями инструмента и с теми целями, для которых он предназначен.

В этой области действует следующая закономерность: чем более разнородная выборка необходима для получения внутренне консис­тентной шкалы, тем более общим (менее конкретным) может быть прогноз и тем больше времени необходимо, чтобы проявилась та или иная черта.

По этому параметру каждая из выделенных подсистем имеет свои особенности.

Как показывает множество исследований, первая подсистема -конституциональная - не является культурно- и популяционно-специфической, т. е. для получения шкалы не нужна обязательно раз­нородная выборка, отражающая все классы и группы людей. Поэто­му шкалы этой подсистемы могут быть приложимы как к конкрет­ным ситуациям и людям (с поправкой на ситуативные и личностные особенности, поскольку чистых шкал не бывает), так и для постро­ения обобщенных прогнозов.

Вторая и третья подсистемы подчиняются закономерности «конк­ретность прогноза». Например, большинство разработчиков многомер­ных тест-опросников стремятся строить такие системы шкал, которые воспроизводятся на предельно разнородных выборках. Поэтому они хорошо работают в тех случаях, когда требуется обобщенный прогноз на длительное время (например, в профотборе), и оказываются совер­шенно непригодными для предсказания поведения конкретных людей в конкретных ситуациях при варьировании социального контекста. Другими словами, для того чтобы проявилась такая черта, которую из­меряет опросник этого типа, необходимо много наблюдателей, нужно сложить суммарные оценки множества людей в разных ситуациях. Это те оценки, влияние которых сказывается на социально-ролевом пове­дении человека в течение длительных промежутков времени.

В тех случаях, когда требуется предсказание поведения конкретных людей в конкретных ситуациях, необходимо иметь возможность рекон­струировать их собственные (индивидуально-определенные) системы рефлексивно-ситуативных черт (конструктов). Именно эти факторы бу­дут играть доминирующую роль в предсказании оценок и отношений, самооценок и поведения конкретных людей в конкретных ситуациях.

Психодиагностика конституциональных диспозиций (темпера­мент). В своем «Очерке теории темперамента» В. С. Мерлин писал: «Противоречивость признаков темперамента у различных авторов столь велика, что еще А. Бэн (1866) считал темперамент ненужной традицией старой и нелепой выдумки. А. Ф. Лазурский (1917), согла­шаясь с Бэном, утверждал, что учение о темпераментах в настоящее время действительно уже отжило свой век (цит. по: Мерлин В. С., 1973, с. 3-1).

Тем не менее успехи дифференциальных психофизиологических исследований XX в., поставившие феноменологию на твердую почву нейрофизиологии, дали свой результат. Появились диагностические методики как аппаратурного[20], так и психометрического типа, имею­щие неплохие эмпирические показатели надежности - устойчивости и достаточно определенную теоретическую базу.

Ниже в этом разделе книги описаны разные тест-опросники. Не­смотря на риск субъективных искажений (под влиянием фальсифика­ции), психолог-практик, не имея возможности применять аппаратур­ные методики, очень часто прибегает к тест-опросникам. Но при их использовании он не должен забывать, что в силу особого характера процедуры получения результатов получаемый тестовый показатель по этим методикам имеет весьма значительные проекции (см. рис. 18) в области иррелевантных подсистем индивидных и личностных черт. Дело усложняется также и тем, что кроме этого «артефакта инструмен­та» действуют объективные тенденции, обусловленные взаимосвязями между уровнями регуляции деятельности и выражающиеся в появле­нии различных «компенсаторных» эффектов: генетически заданная конституция преломляется приобретенными чертами эмоционально-волевой регуляции, так что черты темперамента заведомо не могут быть локализованными в «плоскости» одной лишь конституции. На тесто­вый балл, определяемый по различным методикам, существенное ис­кажающее влияние может оказать неадекватная самооценка. Модель, приведенная на рис. 18, поясняет, что тестовый балл - это не единствен­ная точка, а целое множество точек, помещенных на одном уровне. В силу этого можно наглядно представить себе, как индивид, обладаю­щий слабым типом нервной системы, но имеющий неадекватное пред­ставление о себе как о «сильном человеке», получает по тест-опросни­ку весьма высокий балл.

Тест-опросник Стрвляу. Видный современный польский психо­лог Ян Стреляу на основе дифференциально-психофизиологической концепции Павлова-Теплова разработал тест, направленный на изме­рение трех основных характеристик нервной деятельности: уровня процессов возбуждения, уровня процессов торможения, уровня под­вижности (Стреляу Я., 1982).

Тест-опросник реализован в виде перечня из 134 вопросов, пред­полагающих один из трех возможных вариантов ответа: «да», «?», «нет». Для проведения опроса достаточно иметь тестовый буклет со стандартной инструкцией и перечнем вопросов, а также стандартный ответный лист, в который рядом с номером пункта заносятся крести­ки в одну из трех возможных позиций, соответствующую варианту ответа. При групповом письменном заполнении в ответный лист мо­жет вносить ответы сам испытуемый.

Каждый вопрос отнесен автором теста к одной из трех шкал: 45 вопросов - к первой шкале, 44 - ко второй, 45 - к третьей. Большин­ство вопросов по каждой шкале являются «прямыми» - в пользу вы­сокого балла по шкале говорит ответ «да», но есть также и «обратные вопросы». В последнем случае перед номером шкалы стоит знак «-». При подсчете суммарного балла удобно использовать трафаретку с прорезями, которая накладывается на стандартный ответный лист (рис. 19). При попадании крестика в прорезь в крайней позиции («да» или «нет») начисляется балл «2», при попадании в позиции «?» начис­ляется балл «1». Такая техника является общей для всех тест-опрос­ников, описываемых в данной главе.

«Сырой» балл, подсчитанный таким образом, сравнивается с диаг­ностическими статистическими границами, полученными на выборке стандартизации. На русскоязычной популяции стандартизационное исследование было проведено Н. Н. Даниловой (1985). Компьютерный анализ данных провел А. Г. Шмелев. В нормативную выборку вошли московские студенты и инженерно-технические работники. Диагнос­тическая ситуация при выборе норм - смешанная (часть испытуемых обследовалась на добровольных началах, часть - в административном порядке).

При диагностической оценке следует дифференцированно под­ходить к испытуемым разного пола (применять соответствующие нор­мы). Ниже приводится интерпретация результатов.

 

Рис. 19. Ручной способ подсчета тестового балла с помощью наложения трафаретки с прорезями на стандартный ответный лист

1а. Высокий балл по первой шкале (выше границы - сред­нее плюс стандартное отклонения) отражает высокий уровень силы возбуждения; испытуемые - с сильной реакцией на внешние раздра­жители, способностью к осуществлению эффективной деятельности в ситуациях, требующих энергичных действий: нервная система вы­держивает длительное и часто повторяемое возбуждение, не обнару­живая признаков запредельного торможения.

16. Низкий балл по первой шкале (ниже границы ) - ука­зывает на слабость возбуждения, быстрое достижение запредельно­го торможения.

2а. Высокий балл по второй шкале отражает силу нервной систе­мы по отношению к процессам торможения, быстрое и прочное уста­новление тормозных условных рефлексов, способность к отказу от активности в условиях запретов.

26. Слабость процессов торможения вызывает затруднение в раз­витии тормозных рефлексов, возможна склонность к неадекватным импульсивным действиям в ситуациях, требующих отказа от актив­ности.

За. Высокая подвижность отражает способность нервной систе­мы к быстрой переделке знаков раздражителей (из возбуждающего рефлекс в тормозной и наоборот), способность к быстрой перестройке при столкновении с новой ситуацией, готовность и желание взаи­модействовать с новыми предметами и явлениями,

36. Низкая подвижность указывает на высокую инертность не­рвной системы в переделке знаков раздражителей, для индивида зат­руднен переход к новым навыкам, он часто избегает новых ситуаций.

Очевидно, что возможности прогнозирования поведения с помо­щью результатов по тесту-опроснику Стреляу зависят от того, насколь­ко указанные понятия теории Павлова - Теплова могут быть коррект­но применены к заданному классу ситуаций.

На нормативной выборке А. Г. Шмелевым проведен компьютер­ный анализ пунктов опросника по величине корреляции с суммар­ным баллом каждой шкалы. Подтверждена на высоком уровне стати­стической значимости внутренняя валидность большинства вопросов. Ряд вопросов, не получивших значимых корреляций с релевантной шкалой, будут переформулированы в новой версии методики. Уро­вень надежности - согласованности для первой русскоязычной вер­сии теста можно признать удовлетворительным. Альфа-коэффициент Кронбаха по шкалам равен: 0,82 (первая шкала), 0,84 (вторая шкала), 0,81 (третья шкала). Косвенные экспериментальные сведения по про­верке валидности методики для данной версии получены в работе Н. Н. Даниловой (1985).

Тест-опросник Айзенка. При корреляционном анализе пунктов тест-опросника Стреляу была выявлена высокая скоррелированность двух концептуально независимых (согласно теории Павлова-Тепло-ва) измерений: уровня возбуждения и уровня подвижности. Большин­ство пунктов, являвшихся прямыми по одной шкале, оказывались пря­мыми и по другой. Таким образом, в сознании испытуемых эмпири­ческие ситуационно-поведенческие проявления силы и подвижности оказались, по существу, «склеенными».

Этот факт можно понимать двояко:

различения силы и подвижности на уровне социально-норматив­ного обыденного сознания не происходит;

система базисных черт конституциональных свойств существен­но двумерна.

Вторая точка зрения опирается на многолетние разнообразные эмпирические исследования с применением факторного анализа пси­хофизиологических и опросниковых данных, проведенных, в частности, английским психологом Г. Айзенком (Eysenk H., 1967). Пытаясь соединить воззрения И. П. Павлова и К, Юнга, Г. Айзенк предложил в качестве базисных два параметра индивидуальности: «экстравер­сию - интроверсию», «нейротизм - эмоциональную стабильность». Эта дифференциальная концепция основана на эмпирическом выде­лении двух типов невротических заболеваний[21]: истерического невро­за, который свойствен лицам холерического темперамента («неста­бильным экстравертам»), и невроза навязчивых состояний, который свойствен лицам меланхолического темперамента («нестабильным ин­тровертам»). На рис. 20 представлена схема Айзенка, отображающая базисные факторы индивидуальности и их соответствие типам тем­перамента по Гиппократу (соответствие задано самим Айзенком).

 

 

Рис. 20. Схема Айзенка

 

В работе «Биологические основы индивидуальности» Г. Айзенк предложил такую нейрофизиологическую интерпретацию своих фак­торов: высокий балл по шкале «нейротизм» соответствует снижению порога активации лимбической системы (в этом смысле повышенная «эмоциональная нестабильность» - это реактивность в ответ на со­бытия во внутренней среде организма, в ответ на колебания организ-мических потребностей и состояний), в то же время высокий балл по шкале «интроверсия» соответствует снижению порога активации ре­тикулярной формации (в этом смысле «интроверты» испытывают бо­лее высокую активацию в ответ на экстеро-цептивные раздражите­ли). Эти представления в какой-то степени соответствуют тому ак­центу на «уровне активации», который был сделан и русскими психо­физиологами (Небылицын В. Д., 1976).

Феноменологически в поведении «экстраверты» и проявляют себя как возбудимые и подвижные, а «интроверты» - как заторможенные и инертные. Нестабильность - результат неуравновешенности про­цессов возбуждения и торможения.

По тест-опроснику Айзенка проведено много психометрических исследований. С помощью инструкции на имитацию идеального «Я» было показано, что шкала «нейротизм» линейно связана с социаль­ной желательностью (желателен полюс - «стабильность»), а шкала «экстраверсия» - нелинейно (желателен медианный балл). Таким об­разом, в ситуации экспертизы балл по шкале «нейротизм» будет сме­щен в сторону к «стабильности», а по шкале «экстраверсия» - к ме­дианному, среднему баллу.

В настоящее время разработаны две параллельные формы (А и В) адаптированного русскоязычного варианта тест-опросника Айзенка.

Данный вариант теста подготовлен А. Г. Шмелевым на основе психометрического анализа пунктов по критерию внутренней валидности (надежности - согласованности - см. раздел 3.2). В каждой из форм из 57 вопросов были заменены 12, не обладающих необходи­мой значимой корреляцией с суммарным баллом по релевантной шка­ле (за основу был принят массив из 114 вопросов, переведенных с англоязычного варианта Г. Айзенка ленинградскими психологами, до­полненный 46 новыми вопросами, составленными А. Г. Шмелевым для замены «не работающих» переводных вопросов).

Каждый из 57 вопросов формы относится к одной из трех шкал (первым назван полюс, соответствующий высокому баллу по шкале):

1. Экстраверсия - интроверсия (24 вопроса),

2. Нейротизм -стабильность (24 вопроса),

' 3. Ложь - откровенность на грани цинизма (9 вопросов).

Более подробную содержательную интерпретацию шкальных по­казателей читатель сможет уточнить по обширной литературе (см. в частности, Кулагин Б. В., 1984).

Пользователю следует учесть, что этот вариант обладает извест­ными недостатками: кроме несбалансированности относительного век­тора «социальной желательности» (см. раздел 3.3) шкала «нейротизм» не защищена от систематической ошибки вследствие возможной пози­ционной тактики ответа испытуемого (все 24 вопроса - прямые). Эти недостатки присущи и исходному тест-опроснику Айзенка.

Универсальность двухмерной системы черт «экстраверсия» и «нейротизм» подтверждена не только исследованиями самого Ай­зенка, но и другими исследованиями с применением факторного анализа широких наборов вопросов на больших популяциях. При так называемом «вторичном» факторном анализе шкал 16PF в ка­честве наиболее весомых факторов выделяются постоянно (в раз­личных исследованиях разных авторов) родственные факторы «эксвия - инвия» и «тревожность» (Cattell R. et al., 1970; Ямпольс-кийЛ. Т., 1981).

Указанные факторы можно получить не только как комбинацию шкал, но и как комбинацию первичных индикаторов — самих вопросов опрос­ника. На материале русскоязычного варианта 16PF впервые такая факто­ризация была произведена в 1983 г. в исследованиях В. И. Похилько и А. Г. Шмелёва. Факторы «тревожность» и «экстраверсия» были вос­произведены также при факторизации пунктов MMPI (Ильин В. И., Похилько В. И., 1983). Эти факторы - наиболее интегральные черты индивидуальных особенностей психической регуляции деятельнос­ти. Их существование эмпирически объясняется статистическим вза­имодействием между чертами индивидного и личностного уровней. Эти черты не являются статистическими (функционально независи­мыми), а объединяются в интегральные образования, которые и ока­зываются факторами темперамента. Этому механизму есть вполне содержательное объяснение: при суммировании черт поведения, свой­ственных узко специфическим классам ситуаций, то особенное их содержание, которое различается от одного класса ситуаций к друго­му, как бы взаимоуничтожается, нивелируется, в результате чего про­является общий, неспецифический компонент, присутствующий в определенной дозе в любой черте высокого уровня, - компонент темперамента (проекция на ребро «Конституция» в концептуальном кубе возрастает). Но факторы темперамента, хоть и универсальны, недостаточно прогностичны. Их учет дает лишь небольшое превы­шение точности прогноза над случайным уровнем. На сколько-ни­будь значительных выборках (более 100 человек) и при наличии свы­ше сотни разнообразных эмпирических индикаторов факторы «тре­вожность» и «экстраверсия» не объясняют свыше 10 % общей дис­персии - суммы диагональных элементов матрицы интеркорреляций (Харман Г., 1972).

Третий универсальный фактор, который характерен для универ­сальных перечней эмпирических индикаторов, - это, по-видимому, фактор «кортикального контроля». Этот фактор, не предусмотрен­ный концепцией Г. Айзенка, стабильно выделяется на разных вы­борках при факторном анализе тестов 16PF, MMPI и, по-видимому, любого универсального перечня. Р. Кеттелл указывает на этот фак­тор как на третий в списке ведущих «вторичных» факторов и интер­претирует его как «чувствительность» (техническое название: «кортерция - патемия»). В этот фактор со значимыми нагрузками входят пункты из «первичных» факторов: —А, +С и +Q₃ теста 16PF, а также из шкал Pd, Pa, Ма теста MMPI. Индивиды с высоким баллом по этому фактору в поведении отличаются педантичностью, деловито­стью, строгим следованием принятым правилам и поставленным целям. Лица с низким баллом отличаются высокой сенситивностью, эмоциональностью, впечатлительностью, импульсивностью, образ­ным складом мышления. В обыденной (житейской) психологии эти различия чаще всего описываются в терминах «рациональность -эмоциональность». В. С. Мерлин (1973) подобные черты объединя­ет преимущественно в таком свойстве темперамента, как «ригид­ность». По-видимому,- эта интегральная черта имеет также некото­рую конституциональную, нейрофизиологическую основу: если «нейротизм» отражает активность базальных отделов головного мозга, «интроверсия» - активность ретикулярной формации (обус­ловливающей низкие пороги к экстероцептивной формации), то «кор­тикальный контроль» - активность новейших отделов коры голов­ного мозга, и прежде всего лобных долей, которые, как это известно из нейрофизиологии и нейропсихологии, отвечают за торможение импульсивных поведенческих реакций (обеспечивают нисходящее тормозное воздействие на центральные и базальные отделы голов­ного мозга), т.е. за осуществление волевой регуляции (Хомская Е. Д., 1972; Лурия А. Р., 1973).

Четвертый вторичный фактор 16PF -«конформизм» -также под­тверждает свою универсальность при факторном анализе матриц ин­теркорреляций пунктов. Этот интегральный фактор для подсистемы индивидных (социальных) черт личности указывает на степень под­верженности индивида давлению групповых (социальных) норм и группового мнения (в противоположность самостоятельности, ориентации на собственные «системы отсчета» в оценке ситуации и при­нятии решения). Этот фактор объединяет разнообразный круг фено­менов «внушаемости». Исследования когнитивного стиля (Witkin H. et al., 1974) показали, что существует определенный конституциональ­но предопределенный фактор «внушаемости» - это «полезависимость», низкий уровень «психологической дифференциации», выра­жающийся в связанности процессов интеллектуального (второсигнального) и эмоционально-образного (первосигнального) отражения действительности. Показано, что психологическая дифференциация снижается при любых отклонениях от оптимального, уравновешен­ного уровня активированности общих неспецифических (тонических) регулирующих систем мозга. Казалось бы, напрашивается следую­щая упрощенная схема соответствия основных универсальных кон­ституциональных диспозиций: это трехмерная система «эмоциональ­ный тонус (нейротизм) - экстероцептивный тонус (интроверсия) -кортикальный тонус (самоконтроль)», при этом «конформизм» дос­тигается на периферии сферы (при максимальных отклонениях от оптимума - начала координат системы).

Однако подобный схематизм (как и большинство других подоб­ных универсальных схем) оказывается оправданным не в большин­стве, а в меньшинстве типичных случаев. В большинстве случаев соотношение конституциональных черт не отражается в поведении непосредственно, помимо многообразных компенсирующих (и сверхкомпенсирующих) комбинаций черт более высоких уровней. Показано, что «индивидуальный стиль деятельности» (Климов Е. А., 1969) достигает устойчивости благодаря не столько «ярко выражен­ной» конституциональной специфике, сколько устойчивости стра­тегий поведения, складывающихся на социально-ролевом и лично­стном уровнях.

Измерение социально обусловленных диспозиций (характер). По­веденческие черты, доступные для регистрации внешнему наблю­дателю, в значительной степени отражают содержание исторически сложившихся социально-ролевых предписаний к деятельности лю­дей в стандартных классах ситуаций. В результате общественного разделения труда люди фактически живут в разных мирах с точки зрения предметного содержания задач (целей и условий деятельно­сти), с которыми им приходится иметь дело. Опыт решения этих задач и предопределяет во многом «фиксацию» определенных стра­тегий поведения. Счетовод обычно более расчетливо ведет свой до­машний бюджет, чем артист, но не потому, что его отличает консти­туционально более высокий «кортикальный контроль», а главным образом потому, что он применяет в обыденной практике сложив­шиеся навыки профессиональной деятельности, освоенные в рам­ках профессиональной роли. Однако и трансляцией навыков и стра­тегий, сложившихся в ходе исполнения ведущей социальной роли, не объяснишь все многообразие поведения индивида в различных социальных ролях, которые ему.приходится выполнять практичес­ки одновременно в разных общностях. Можно назвать немало при­меров тому, как «одержимые программисты» вместо того, чтобы демонстрировать высокую организованность и приверженность планосообразному поведению, демонстрируют крайнюю стихийность и хаотичность в своей обыденной жизни (Вейценбаум Дж., 1982); возможно, весь «запас» способности к «кортикальному контролю» расходуется во время работы на компьютере (модель ограниченных ресурсов).

Применяя тест-опросники характера типа 16PF, психолог не дол­жен забывать, что респондент-профессионал преднамеренно или бес­сознательно может стремиться давать такие ответы, которые будут обосновывать его профессиональные притязания, - ответы, норма­тивно соответствующие требованиям профессии, соответствующие скорее желаемому «Я», чем действительному. Построение на основе таких ответов усредненных «типичных профилей» для лиц опреде­ленной профессиональной группы может приводить к серьезным ар­тефактам. Конечно, черты характера (уже сложившиеся в детстве и юности) влияют на выбор профессии, но и приобретенный профес­сиональный опыт тоже видоизменяет характер.

Приведем для иллюстрации некоторые отдельные профессиональ­ные портреты, полученные коллективом Р. Кеттелла для таких кате­горий испытуемых, как «продавцы», «полицейские», «психологи-кон­сультанты» и «психологи-диагносты». Портреты приводятся в форме так называемых уравнений эффективности: весовые коэффициенты перед сокращенными техническими обозначениями факторов 16PF указывают на вклад фактора в прогноз эффективности соответствую­щей профессиональной деятельности.

«Эффективный продавец» = 0,44А - 0,33 L - 0,44Q2 + 0,22h - 0,22E - 0,22Q4

«Психотерапевт» = O72A + 0,29В + 0,29H + 0,29,N

«Психодиагност» = 0,31A + 0,78В + 0,47N

«Полицейский» = - 0,47A - 0.35F - 0,35I + 0,23Q2 + 0,23Q3.

Читателю предоставляется возможность самостоятельно проин­терпретировать эти профили, пользуясь табл. 7, содержащей краткую интерпретацию указанных факторов 16PF.

Тест-опросник 16PF. История создания и методы, лежащие в основе 16PF, изложены в достаточно обширной литературе (Мель­ников В. М., Ямпольский Л. Т., 1985; наиболее подробное пособие, самое полное англоязычное руководство: Cattell R. et al., 1970). Обыч­но процедура теста предполагает проведение двух сеансов-обсле­дований: вначале с использованием одной формы теста (А, С, Е - по уровню образования), затем, как правило, в другой день - соответ­ствующей параллельной формы (В, D, Г). Наиболее часто применя­емые формы А и В включают перечень из 187 вопросов, отнесенных к одному из 16 факторов. В письменном варианте для проведения требуются комплект тестовых буклетов с инструкцией испытуемо­му и списком вопросов, стандартные ответные листы, позволяющие применять ключи в виде трафаретки. Один сеанс, как правило, от­нимает у испытуемого не менее 50 мин. А психодиагносту требует­ся еще 10-15 мин для подсчета 16 тестовых баллов, их перевода в стены и подсчета 4 вторичных факторов. Оперативность подсчета значительно повышается с применением компьютера на линии тес­тирования.

Несмотря на то что российскими психологами накоплен боль­шой опыт исследовательского и практического применения теста 16PF, до недавнего времени пункты опросника не подвергались пол­ной психометрической адаптации. Одна из первых попыток полной компьютеризации и психометрической адаптации этого теста была осуществлена А. Г. Шмелевым и В. И. Похилько. В результате при­менения компьютерной программы анализа корреляций ответов (на пункт) с суммарным баллом были выявлены 45 вопросов исходной переводной версии 16PF (переводчики -И. М. Палей, М. С. Жамкочьян), которые не обладали значимой корреляцией с релевантным фактором ни в одной из использованных для анализа выборок (сту­денты разных специальностей, больные, работники транспорта, спортсмены, пожарники и др.). Строго говоря, ключ по этим вопро­сам был некорректным.

К исходным 187 были добавлены специально разработанные 97 вопросов, предназначенных для компенсации недостающих пунк­тов в соответствующих шкалах. Под нашим руководством А. Соло­вейчиком было обследовано 120 человек в анонимной ситуации (ис­пытуемые вводили с клавиатуры псевдоним или произвольный циф­ровой код) и 170 человек -в административной ситуации (студенты МГУ вводили в память компьютера номер зачетной книжки или студбилета).

Испытуемые в ходе обследования имели высокую мотивацию, ибо после опроса получали немедленную обратную связь - сообщения об особенностях их характера по сравнению с другими. Это очень силь­но стимулировало самоотдачу и аккуратность испытуемых. Оказалось, что в компьютерном варианте из 45 вопросов, не обладающих диск-риминативностью в брошюрном варианте, 15 вопросов обнаружили удовлетворительную (статистически достоверную на уровне р<0,01) дискриминативность - значимую корреляцию с суммарным баллом по релевантной шкале (табл. 7).

По результатам обследования с помощью статистического анали­за пунктов среди дополнительных 97 удалось выявить 30 пунктов, обладающих необходимыми корреляциями с теми шкалами, для ко­торых не хватало психометрически корректных вопросов.

Пользователям, желающим применить методику 16PF в разрабо­танном варианте, необходимо учесть следующее:

1) психометрическая адаптация с расчетом ключей и норм про­изводилась на популяции студентов при использовании компью­теризованного варианта методики с интерпретирующей обратной связью;

2) профиль характера по 16 факторам, построенный с помощью одной формы А, дает основания только для выдвижения диагности­ческих гипотез, нуждающихся в проверке с помощью независимого диагностического инструмента (работа над психометрической адап­тацией формы В в настоящее время продолжается);

3) для уточнения профиля полученные стены следует корректи­ровать с помощью особой машинной процедуры поправок с учетом связей между шкалами.

 

 

Таблица 7

 

 

 

Следует помнить о том, что первичные 16 личностных факторов не являются статистически независимыми: имеют место значимые статис­тические корреляции между факторами. Например, испытуемый, полу­чивший высокий балл по фактору О («интропунитивность», «проницае­мость границ Эго»), в 75 % случаев должен получить и высокий балл по фактору Q4 («напряженность базальных потребностей»). Это обусловлено тем, что данные факторы с высокими нагрузками входят в интег­ральную черту темперамента «тревожность» или «нейротизм». Точно так же «доминантность» (+E) коррелирует со «смелостью» (+H/), «сила Суперэго» (+G) - с «самоконтролем» (+Q₃)> «чувствительность» (+I) -с «меч­тательностью» (+М), «консерватизм» (-Q₁) - с «конформизмом» (-Q₂). Все эти корреляции обусловлены существованием описанных выше ба­зисных черт, интегрирующих индивидные черты в определенные бло­ки - вторичные факторы.

Полная система поправок представляет собой матрицу коэффи­циентов линейной регрессии 16x16 между всеми факторами, а скор­ректированный балл по i-му фактору рассчитывается подстановкой на место переменных Х₁, Х₂..., Х₁₆, в уравнении множественной рег­рессии стенов по соответствующим факторам:

 

Y=ß₁x₁+ß₂x₂+ …+ß_ix_i+ß₁₆x₁₆s

 

где у - скорректированный балл;

ß_i - регрессионные веса, вычисленные на компьютере.

Применение такой процедуры поправок требует 16-кратного вы­числения правой части в приведенном уравнении. Это обстоятельство требует от пользователя тестов применения компьютера для коррект­ного построения многомерного профиля черт. Если примитивный спо­соб подсчета баллов еще может быть использован в ходе консультатив­ной индивидуальной работы с испытуемым (тест 16PF в этом случае -не более, чем подспорье в выдвижении и проверке эвристических ги­потез, основанных на материалах беседы и наблюдения), то при по­пытках принятия каких-либо программ вмешательства, основанных только на баллах теста и количественном числовом прогнозе эффек­тивности, необходимо выполнять все требования психометрики.

Надежность шкал 16PF существенно возрастает при использова­нии для каждого пункта многомерного «ключа-вектора». Дело в том, что большинство пунктов 16PF (как и других многомерных опросни­ков) имеет значимые корреляции не с одним, а с несколькими факто­рами. Приведем примеры, полученные по эмпирическим данным опи­санного исследования.

1. Утверждение: «Я считаю, что самую скучную повседневную работу нужно доводить до конца, даже если кажется, что в этом нет необходимости» - вызывает подтверждающий ответ у испытуемых, у которых статистически выявлены следующие факторы: +G (корреляция +0,32), -Н (-0,22), -I (-0,37), -L (-0,30), -М(-0,21), -Q₂ (-0,25), + Q₃ (+0,29), т. е. с ним могут согласиться испытуемые, обладающие разными чертами: «совестливостью», «робостью», «практицизмом», «доверчивой исполнительностью», «реалистич­ностью», «конформизмом», «высоким самоконтролем». На одном эмпирическом индикаторе в данном случае конвергируют 7 факто­ров - пример множественной причинности определенного пове­денческого проявления: за одним-поступком стоят разные черты у разных людей,

2. Утверждение: «Иногда совсем незначительные препятствия очень сильно раздражают меня» - коррелирует с «эмоциональной нестабильностью» (-С, корреляция -0,40), «распущенностью» (-G, -0,25), «робостью» (-H, -0,24), «подозрительностью» (+L, +0,26), «проницаемостью» (+О, +0,26), «импульсивностью» (-Q₃, -0,50), «на­пряженностью» (+Q₄, +0,48).

3. Утверждение: «Предчувствие, что меня ожидает какое-то нака­зание, даже если я не сделал ничего дурного, возникает у меня час­то» - коррелирует с «нестабильностью, слабостью» (—С, -0,44), «бес­совестностью» (-G, -0,32), «робостью» (-H, -0,25), «интропунитив-ностью» (+0, +0,19), «неорганизованностью» (-Q₃> -0.3 5), «напряжен­ностью» (+£>₄, +0,31).

Здесь, как и в предыдущем примере, вклад фактора G понимается лучше, если прибегнуть к смысловой инверсии: «совестливые» люди (+G) не говорят о том, что их раздражают «незначительные препят­ствия», что «их ожидает наказание», так как они не допускают мысли о таких поступках и возможностях. Два последних примера показы­вают вероятность довольно редкой встречи такой комбинации черт, как «совестливость» и «смелость». По отношению к этим индикато­рам более «бессовестными» оказываются «трусы». Чаще же встреча­ется обратная комбинация, как в нижеследующем примере.

4. Утверждение: «Обо мне правильнее сказать, что я скорее веж­ливый и спокойный, чем энергичный и напористый» - коррелиру­ет с «подчиненностью, ведомостью» (-Е, -0,47), «совестливостью» (+G, +0,25), «робостью» (-H, -0,45), «доверчивостью» (-L, -0,29), «консерватизмом»

(-Q, -0,23), «групповой зависимостью» (-Q₂, -0,27).

Это перекомбинирование факторов в разных эмпирических ин­дикаторах иллюстрирует общую закономерность, важную для теории: точно так же и частные черты могут перекомбинироваться в рамках одних и тех же интегральных черт. Например, в одних случаях высо­кий «самоконтроль» (+Q₃) может сочетаться с «радикализмом» (+Q₁), в других случаях - с «консерватизмом» (-Q₁,). Эта комбинация - результат взаимодействия конституциональных черт индивида, требо­ваний внешней (предметной и социальной) среды и личностного сти­ля решения проблем.

Приведенные выше примеры иллюстрируют на конкретном ма­териале отдельных вопросов факт взаимодействия отдельных шкал 16PF. Это взаимодействие и обусловливает необходимость корректи­рующих поправок с использованием матрицы регрессионных весов 16x16. Таких поправок можно избежать, если использовать более сложный (и громоздкий, так как для каждого фактора требуется от­дельная трафаретка) «вектор-ключ», позволяющий учитывать вклад ответа на один вопрос в несколько факторных шкал. В этом случае каждый фактор обеспечивается не десятью, тринадцатью, а сразу не­сколькими десятками пунктов, что резко повышает надежность. По­лученные нами результаты показывают, что в этом случае для всех шкал, кроме L, N, Q₁, тета-надежность (см. формулу 3.2.11) значи­тельно превышает 0,90. Надо отметить, что и в англоязычном вари­анте теста указанные три фактора отличаются минимальной надеж­ностью-согласованностью (как и надежностью по критерию парал­лельных форм). Это обусловлено сильным сцеплением данных фак­торов в индивидуальном сознании с «социальной желательностью».

Интерпретация факторов приведенных в табл. 7 отражает моди­фицированный набор дескрипторов, употребляемых Р. Кеттеллом и его последователями и извлеченных из результатов анализа субъек­тивных оценок (Cattell R. et al., 1970; Гильяшева И. Н., 1983; Мельни­ков В. М., Ямпольский Л. Т., 1985). Модификация была направлена на максимально возможное устранение оценочного смысла. Эта ра­бота опиралась на результаты экспериментов с использованием ин­терпретирующей обратной связи (свыше 200 испытуемых). Компью­тер, подсчитав суммарные баллы по факторам, сразу после оконча­ния тестирования сравнивал баллы с границами «нормы»: если балл оказывался выше границы M+S, то на дисплее высвечивалось сообщение с позитивного полюса фактора, если балл находился в грани­цах от М-S до M+S, то сообщение по данному фактору не входило в «послание», если балл оказывался ниже границы M-S, то в «посла­ние» вводилось сообщение с негативного полюса фактора.

Относительно каждой строки «послания» (сообщение по одному фактору) компьютер задавал испытуемому вопрос: «Подходит или не подходит данное сообщение, по Вашему мнению? (введите «нет», если вы не согласны хотя бы с одной из характеристик)». Собранная стати­стика «отвержений» по каждому фактору позволяла оперативно мо­дифицировать интерпретирующие сообщения в направлении вырав­нивания процента отвержений с каждого полюса каждого фактора. В результате усовершенствованные сообщения обеспечивали статисти­чески незначимые различия в процентах «отвержений» (и минимиза­цию отвержений -меньше 50 % для каждого сообщения). Данная мо­дификация имеет принципиальное значение для использования теста 16PF для нужд консультативной практики, предполагающей со­вместное обсуждение психологом и клиентом тех внешних и внут­ренних причин, которые породили трудности клиента.

Кроме того, полученный массив данных является источником по­вышения валидности методики. Как показали исследования, более ус­тойчивыми во времени оказываются те черты, которые сам испытуе­мый подтверждает у себя в эксперименте с интерпретирующей об­ратной связью - с использованием так называемого психологическо­го фидбэка»[22] (Kenrick D., Stringfield D., 1980).

Будущие перспективы использования теста 16PF - в получении универсальных тестовых норм, в обеспечении параллельных форм, во введении «векторных» ключей, в сопряжении (на уровне коэффи­циентов взаимного перевода) с родственными методиками. Но глав­ное направление - концептуальное углубление психологического смысла интерпретирующей системы черт.

Патохарактерологическая диагностика. Тест 16PF удобен для использования в немедицинских психологических учреждениях - он не отпугивает клиента имплицитным психопатологическим содержа­нием вопросов, не вызывает акцентированной категоризации ситуа­ции диагностики как ситуации экспертизы.

Большинство других применяемых многомерных тест-опросни­ков в большей или меньшей степени «замешано» на патохарактерологическом описании: содержание вопросов информирует испытуе­мого о возможной направленности диагностики как диагностики пси­хических нарушений.

Кратко перечислим основные методики такого типа.

MMPI (ММИЛ в модификации Березина Ф. Б., СМИЛ в модифи­кации Л. Н. Собчик) - методика многостороннего исследования лич­ности. Представляет собой стандартизацию беседы пациента с пси­хиатром (а не клиента с психологом!). Тринадцать диагностических шкал и три возможных перечня по степени надежности измерения и длительности обследования:

СМИЛ (стандартизованная методика исследования личности -Собчик Л. Н., 1971; Собчик Л. Н., Лукьянова М. Ф., 1978). Включает 566 вопросов (550 оригинальных и 16 дублированных). Дает возмож­ность диагностировать 13 основных и до 200 дополнительных шкал («Handbook for MMPI», 1970). В СССР известны компьютеризован­ные варианты СМИЛ - с использованием компьютера при обработке и интерпретации данных (см., в частности, Гильяшева И. Н., 1983). Методика наиболее близка международному стандарту MMPI. но гро­моздка и сама по себе сильно воздействует на испытуемого по типу «экспертизы психических нарушений».

ММИЛ (Березин Ф. Б. и др., 1976). Включает 377 вопросов и дает возможность надежно диагностировать 13 основных шкал. Для дан­ной модификации проведен более значительный объем работ по пси­хометрической адаптации (стандартизация, валидизация по извест­ным критериальным группам).

Минимульт (Зайцев В. П., 1981). Включает 86 вопросов и обеспе­чивает приближенную экспресс-диагностику наиболее акцентирован­ных (у данного испытуемого) шкал из основного набора в 13 шкал. Психометрическая адаптация - неполная.

Факторный анализ пунктов ММИЛ (Ильин В. И., Похилько В. И., 1984) показал наличие в этом перечне, наряду с факторами «нейротизм» и «экстраверсия», интегрального фактора «психотизм», регист­рирующего уровень «психопатизации» независимо от уровня «невропатизации». Инструкция на фальсификацию «социальной желатель­ности» изменяет балл «психопатизации» очень значительно.

ПДО - патохарактерологический диагностический опросник (Личко А. Е., Иванов Н. Я., 1976,1981). Разрабатывался на материале подростков-психопатов. Взаимосвязан с теорией акцентуированных типов личности (Леонгард К., 1981) и с теорией личности как систе­мы отношений (Мясищев В. Н., 1960). Одиннадцати шкалам соответ­ствуют эмпирически выделенные типы акцентуации: гипертимный, циклоидный, эмоционально-лабильный, астеноневротический, сен­ситивный, психастенический, шизоидный, эпилептоидный, истероидный, неустойчивый, конформный. Брошюрный вариант ПДО по перечню вопросов приближается к СМИЛ, но от испытуемого требу­ется сокращенный выбор из групп вопросов, собранных «тематичес­кими» блоками: самочувствие, настроение, отношение к спиртным напиткам, сексуальные проблемы и т. п. Нормы и ключи определены на популяции подростков в условиях клинического обследования.

ПДТ - психодиагностический тест Л. Т. Ямпольского (Мельни­ков В. М., Ямпольский Л. Т., 1985). Включает 174 вопроса, сгруппи­рованных в 14 шкал:

десять первичных шкал: невротизм, психотизм, депрессия, сове­стливость, расторможенность, общая активность, робость, общитель­ность, эстетическая впечатлительность, женственность;

четыре вторичные шкалы: психическая неуравновешенность (объединяет первичные шкалы 1,2 и 3), асоциальность (4 и 5), интроверсия (6, 7 и 8), сенситивность (9 и 10). Шкалы отобраны на основе «экстремальной группировки» пунктов по результатам совмещенно­го применения СМИЛ и 16PF на испытуемых-спортсменах. Интер­претацию шкал автор связывает со структурными моделями личнос­ти Ананьева Б. Г., 1968 и Ковалева А. Г., 1965. Следует обратить вни­мание на спорное, с нашей точки зрения, концептуальное «оборачи­вание» иерархии черт, предлагаемое Л. Т. Ямпольским: более локаль­ные черты объявляются «индивидными», более интегральные - «лич­ностными». По-видимому, это не только терминологическое недора­зумение, но результат различий алгоритмов «экстремальной группи­ровки» (Браверман Э. М., Мучник И. Б., 1983) и алгоритма факторно­го анализа полной матрицы интеркорреляций пунктов, используемо­го в исследованиях А. Г. Шмелева и В. И. Похилько (Шмелев А. Г., Похилько В. И., 1985). «Экстремальная группировка» дает относи­тельно более локальные классы на множестве пунктов, и это не позволяет исследователю увидеть глобальные факторы. Тем не менее обращает на себя внимание соответствие четырех вторичных шкал Л. Т. Ямпольского факторам: «невротическая дезадаптация», «соци­альная желательность», «экстраверсия» (как сила по возбуждению), «кортикальный контроль», рассмотренным выше. Это тем более не позволяет согласиться с интерпретацией данных факторов как лич­ностных, так как здесь проявляется скорее взаимодействие конститу­циональных свойств с ситуационно-рефлексивной тактикой выпол­нения теста (фактор «асоциальность» фактически не что иное, как шкала лжи, особенно легко фальсифицируемая испытуемыми в ситу­ациях экспертизы).

Диагностика ситуационно-рефлексивных черт личности. Основ­ной недостаток перечисленных выше методик - дефицит валидности вследствие недоучета тактики испытуемого. Тест-опросники черт, как правило, строятся на допущении квазиобъективного характера тесто­вых шкал: факторысчитаются параметрами объекта. Но испытуемый реализует встречную когнитивную активность, мысленно налагает на эмпирические индикаторы собственные различения, собственные субъективные шкалы, обусловленные индивидуально особенным ус­воением житейской психологии. Учет этих принципиальных особен­ностей механизма стандартизованного самоотчета отражен в «субъек­тном подходе к анализу данных» (Шмелев А. Г., 1982). Ситуационной актуализацией «личностных конструктов» обусловлены все ситуаци­онные искажения (Cattell R. et al., 1970), Эти искажения отражают со­держание социально-ролевой и индивидуальной позиций испытуемо­го (Шмелев А. Г. и др., 1984).

Учет ситуационно-рефлексивных черт необходим не только в связи с требованием онтологической адекватности теории, но и в связи с ре­шением проблемы коммуникации - передачи психологических знаний: тот или иной профиль черт при интерпретации так или иначе ассоцииро­ван с «имплицитной теорией личности», заложенной в многотысячном словаре личностных черт естественного языка (Шмелев А. Г., Похилько В. И., 19856). Этот словарь влияет не только на сознание адресата (кли­ента) психодиагностики, но и на сознание самого психодиагноста.

Черта личности в обыденном сознании - это не только описатель­ное обобщение, но и отношение, она несет определенный оценочный компонент, который всегда оказывается ведущим в субъективных оценках и описаниях человека человеком, а также в самооценках (Шме­лев А. Г., 1983), за исключением случаев преднамеренного устране­ния из материала дескрипторов, обладающих сильной оценочной на­грузкой. Практически все концепции черт не свободны от оценочно­го компонента. Это касается и интегральных черт темперамента. Про­странство черт Г. Айзенка, с точки зрения субъектного подхода, следовало бы изобразить следующим образом.

В ситуациях (средах) со слабыми стимулами более адаптивным оказывается поведение людей со «слабым» типом нервной системы -менее выносливых, но более сенситивных. В этих ситуациях нечув­ствительный к слабым (но значимым!) воздействиям «экстраверт» мо­жет впадать в агрессивно-раздражительное состояние, так как он не видит «причин» своей неадекватности. В ситуациях с сильными воз­действиями (в стрессовых условиях) более адаптивным оказывается «экстраверт», в «интроверт» впадает в депрессию, обусловленную ис­тощением нервной энергии и запредельным торможением.

Как видим, оценочный фактор входит в перекрестные многомер­ные отношения с параметрами описания среды жизнедеятельности (рис. 21 и 22). Наш подход- это логико-многомерная схематизация содержательных представлений, развиваемых в школе Б. М. Теплова (1961), отрицающей, как известно, безусловную (внеситуационную, внесредовую) позитивно-негативную оценку черт и типов темпера­мента (конституциональных свойств нервной системы). Сходный под­ход с учетом типов сред был разработан в новаторских работах Б. М. Петухова(1985).

Но кроме учета типов сред важен учет языка описания. Житейс­кая психология, использующая частные локальные обобщения (для узкого класса сред), сформировала частные оценочно-нагруженные оппозиции (конструкты): «выносливый-истощаемый», «тупой-чут­кий» - и не дает прямых указаний на взаимосвязь полюсов «истоща­емый - чуткий», «выносливый-тупой» (это требует сложных, недо­ступных конкретному житейскому мышлению операций кросситуационного обобщения (Выготский Л. С., 1934).

Рис. 21. «Четырехполюсное» описание черт «экстраверсия-нтроверсия» при ортогональных параметрах

Рис. 22. «Локальные» векторы оценки (по параметру «адаптивность-дезадаптивность») для различного типа сред по силе воздействия

Рис. 23. «Четырехполюсное» описание черт «лабиль­ность-стабильность» при ртогональных параметрах «адаптивность- дезадаптивность»

Рис. 24. «Четырехполюсное» описание черт «лабиль­ность-стабильность» при ортогональных параметрах «статичная среда - динамическая среда»

Житейская психология пользуется локальными конструктами, не свободными от оценочной нагрузки: «гибкость-ригидность» (этот конструкт справедлив для динамичных сред - задач на переключе­ние), «организованность-хаотичность» (справедлив лишь для статич­ных сред - задач на концентрацию).

Как видим, психологический прогноз на основе учета только свойств конституции человека - факторов «сила» и «подвижность» -невозможен без учета типов сред или факторов среды: «физическая-информационная», «статичная-динамичная». Отсюда понятно, что «склейка» в обыденном сознании силы и подвижности, по-видимому, отражает специфику среды, в которой существует популяция испытуе­мых-студентов: более динамичными оказываются физические воздей­ствия (поэтому сила должна сочетаться с подвижностью), а информа­ционные оказываются более статичными (поэтому сенситивность дол­жна сочетаться с организованностью). Но совершенно очевидно, что существуют задачи (работа психолога-консультанта, например), кото­рые требуют сочетания сенситивности с подвижностью.

Социальный контроль, давление социальных норм и предписа­ний целесообразно различать в понятиях «разрешение-запрет» (или «поощрение-наказание»). Эти параметры социальной среды взаимо­действуют с конституциональным фактором «активность-пассив­ность» (рис. 25).

 

 

Рис. 25. «Четырехполюсное» описание черт «актив­ность - пассивность» при ортогональных параметрах «адаптивность-дезадаптивность»

Когда требуется социально-адекватное поведение по отношению к запрещающей норме, формируется житейский конструкт «послуш­ный -дерзкий»; когда требуется социально-адекватное поведение по отношению к разрешающей норме, актуализируется конструкт «ини­циативный -пассивный» (рис. 26). Основными средствами диагностики черт на основе указанных выше представлений являются:

1) квазиобъективные тест-опросники, включающие поведенчес­кие вопросы, объединенные в многомерные ключи;

2) контрольные списки прилагательных для субъективного стан-дартизоваынного описания человека человеком;

3) репертуарные решетки (об этой технике см. главу «Психодиаг­ностика индивидуального сознания»).

Рис. 26. «Четырехполюсное» описание черт «актив­ность-пассивность» при ортогональных параметрах «запрет-разрешение»

Нужны не только универсальные «четырехполюсные» методики, но и локальные, ситуационные. Для отдельных ситуаций (поведение на уроке, распределение ролей в трудовом коллективе, дорожно-транс­портные ситуации и т. п.) возникают самые разные, часто противопо­ложные, сцепления конструктов с оценочным фактором. Дело услож­няется тем, что такие сцепления могут по-разному отражаться в со­знании различных испытуемых, а также в сознании психологов. Это обстоятельство требует применения в консультативной практике так называемых феноменологических методик: семантического диффе­ренциала, контрольных списков, теста конструктов (Анастази А., т. 2, 1982). В консультативной практике психолог стоит перед задачей пе­ревода получаемой объективной диагностической информации на язык субъективно-рефлексивных черт личности - на язык самого ис­пытуемого. Без этого психологическая обратная связь по результатам диагностики черт может оказаться неэффективной или даже вредной. Завершая главу, подчеркнем, что диагностика черт личности бу­дучи универсальным инструментом для психолога, на практике тре­бует выработки и применения продуманной стратегии адаптивной интерпретации: один и тот же результат нужно описывать на разном языке для минимум трех категорий адресатов: для коллеги-психоло­га, для административно-управленческого персонала, для самого ис­пытуемого.