Много лет назад мы с братом Андреем почти каждое воскресенье ездили в гости к Ляпуновым, где собирались школьники - мальчики и девочки из небольшого дружеского круга интеллигентных математических семей. Бывал там и Владимир Игоревич (Дима) Арнольд, он на год старше меня. Восторженный энтузиаст, необыкновенно красивый и принадлежавший к одной из наиболее родовитых русских дворянских семей, Алексей Андреевич Ляпунов (ученик моего отца) организовал из нас ДНО - детское научное общество - и знакомил нас с началами разных наук, особенно биологии. Где-то около 1950-51 года он рассказал нам о попытке известного революционера-народника Морозова, отсидевшего 20 лет в Шлиссельбурге: базируясь на астрономических явлениях, явно или аллегорически (по его мнению) описанных в библии и прочих древних книгах, дать истинные датировки исторических событий. Получалось, что войны классической Эллады - например, Пелопоннесская Война, должны датироваться по Морозову не концом V века до н.э., а XIII веком нашей эры, во времена, когда Грецией владели крестоносцы-франки, а также многое другое. Короче говоря, вся древняя история - полная чушь. Мои родители очень разозлились на Ляпунова за приобщение нас к этой (по их мнению) чепухе. Впрочем, тут же, около 1951 года, возник известный радиоуглеродный метод, подтвердивший в основном стандартные датировки (до этого разные люди считали, что исторические даты не обоснованы). После этого Алексей Андреевич никогда к истории не возвращался. Он внес большой вклад в защиту биологии и биологов, в борьбу против Лысенко, все их дочери (мои старинные друзья) стали биологами, вместе со всеми членами своих семей.
Много лет я не вспоминал Морозова, полагал, что все это кануло в Лету. Но не тут-то было. В 1967 году, уже будучи молодым член-кором (меня избрали в 28 лет), я вернулся из первой своей загранкомандировки - из США (до этого меня не пускали без мотивировок а после этого - наказали еще на 10 лет за подпись писем в защиту диссидентов - в частности, А.С.Есенина-Вольпина).
Вернувшись из Америки, я почти сразу поехал в Академгородок (Новосибирск) на Топологическую Конференцию. И вот, во время этой Конференции мой бывший научный руководитель Михаил Михайлович Постников прочел лекцию об исторических открытиях Морозова. Это было в июле 1967 года. Я изучал Топологию в его семинаре, начиная с 1956 года. Он был очень компетентен в Топологии тогда, хотя уже через 2 года мы поняли, что Постников (которому было всего 30 лет) уже в прошлом как блестящий ученый. Видимо, душа его искала нового пути, жаждала блеска новой славы. И он нашел себе новый путь к 1967 году - Морозовщину. Я не был на этой лекции, но слышал от друзей и коллег. Насколько я знаю, Постников поверил в то, что радиоуглеродный метод несостоятелен: он требует большого количества материала для статистики, которого никогда нет, по его мнению. Кроме того, действительно выяснилось, что необходимы поправки, связанные с изменением радиационного фона Земли (кажется, эти поправки не превышают 500 лет для событий 5000-летней давности, но если очень хочешь во что-то поверить, можешь из копеечных событий сделать вывод на рубль...). Следует учесть также, что Постников абсолютно невежествен в основах физики и вообще в прикладных науках. Зная это очень хорошо, я посмеялся и забыл о Морозовщине еще на 10 лет.
Моими лучшими учениками в Топологии, уже созревшими и признанными в мировой науке, были к середине 70-х годов В.М.Бухштабер, А.С.Мищенко и (наполовину) А.Т.Фоменко, который был также учеником П.К.Рашевского, нашего тогдашнего зав. кафедрой, человека очень честного и интеллигентного. Они уже прошли уровень признания, выразившийся в приглашении сделать секционные доклады на Международных Конгрессах Математиков (я стал работать в математической физике к этому времени), Фоменко сильно помог мне, когда я реализовывал встречавшую сопротивление программу постановки курса Римановой геометрии на мех/мат'е в 1971-75 годы. Необыкновенно симпатичный по-человечески, Фоменко нравился мне и многим другим еще и как автор весьма неплохих картин, к которым, однако, следовало бы особенно присмотреться, так как они, по моему мнению, ярко вскрывают некоторые психологические (или психические?) аспекты его личности.
Некоторые странности я стал замечать и в чисто математической деятельности Фоменко, Д.Аносов указал мне на странное понимание понятия "доказательство" в его работе. Мищенко и Фоменко написали серию абсолютно пустых работ в 1977-81 гг. об интегрируемых системах, ничего не добавив, кроме абстрактных слов, к работе С.Манакова. Я говорил им это еще в 1977-78 годах, но они ничего не понимали и обижались. Как видно, выйдя из Топологии, они не проявили того, что называется "здравым смыслом", не смогли освоить главного в новой для себя области - теории интегрируемых систем: что здесь интересно, а что нет, что тривиально, а что нет. Мое мнение совпадало с мнением всех профессионалов, оно было очевидно.
Мне кажется, этот экскурс в математику поможет понять и то, что происходило у них с историей: если люди не могут понять сути соседней области математики, не той где они выросли, им безусловно невозможно понять и суть совсем других, чуждых математике наук, таких как история.
А вместе с тем, тесная дружба Мищенко и Фоменко во второй половине 70-х годов, их тесная связь с М.М.Постниковым в этот период и дальнейшая ссора всех со всеми связана именно с историей, с морозовщиной. С историей, возможно, связано и резкое падение научного уровня Фоменко и Мищенко в тот период. Возможно, они осознали, что великое их (Морозова) открытие имеет большее общечеловеческое значение, чем вся их математика, но об этом ниже.
