Этические принципы в социальной работе 3 страница

Вводя в конце X века на Руси православие, великий киевский князь Владимир заботился о том, чтобы не только буква, но и — главное — дух православия на русских землях восторжествовал, чтобы православие стало в кратчайшие сроки государственной религией, завоевав себе народное признание. Не только богослужение по восточному обряду, но и этика христианства, его учение о милосердии, братстве людей, любви к ближнему и взаимной помощи должны были стать идеологической основой государства. С этой целью князь Владимир в 996 году поручил православной церкви заботу о нуждающихся1 и определил средства на их содержание и поддержку. На эти цели отчислялась десятая доля прибыли от торговли, судопроизводства, доходов с сельского хозяйства («церковная десятина»).

Однако в отличие от первобытного славянского альтруизма, православная доктрина помощи ближнему основана на иных ценностях. Если в период языческой Руси славяне оказывали помощь нуждающимся для того, чтобы сохранить целостность и жизнеспособность рода, то православие требует оказывать помощь страждущим потому, что для дающего милостыню или оказывающего другую помощь это наиболее надежный способ обрести Царствие Небесное. Таким образом, можно отметить, что при внешней одинаковости этических норм в отношении действий, цель и сущность их существенно различались.

С древнейших времен русским народом создавались произведения, носящие характер преимущественно морального поучения, завета и детерминирующие поведение человека в обществе, в семье, в его взаимоотношениях с другими людьми, т. е. в повседневной деятельности и общении. Среди выдающихся памятников древнерусской культуры «Поучение» Владимира Мономаха представляет собой наиболее целостную систему этических воззрений, которая затрагивает в числе прочих и проблему помощи нуждающимся.

Князь Владимир Мономах в «Поучении» своим потомкам (1099 г.) писал о необходимости проявлять неустанную заботу о нищих, убогих, сиротах, вдовах, поддерживать их материально и восстанавливать социальную справедливость, защищая слабых от притеснений сильных: «В особенности же бедных не забывайте... старого чтите как отца, а молодых как братьев... больного навестите». Но не только оказывать материальную помощь неимущим и нетрудоспособным, защищать обездоленных и восстанавливать права обиженных завещал князь своим потомкам, но и быть вежливыми, приветливыми, ласковыми, сердечными со всеми людьми: «Не пройдите мимо человека, не приветствуя его, а скажите всякому при встрече доброе слово1». Владимир понимал, что доброе слово, слово утешения из уст князя — верховного правителя Руси —для бедного человека, сироты, обиженного значит, пожалуй, не меньше, чем доброе дело и, кроме того, создаёт правителю определенный славу. Особо Владимир Мономах подчеркивал необходимость почтительного обращения с иноземцами, поскольку «...странствуя по всем землям, гости разносят о нас добрую или худую славу». Частично повторяя в своем «Поучении» основные этические нормы христианской добродетели, изложенные в «Нагорной проповеди», Владимир Мономах, тем не менее, большее внимание уделяет конкретной помощи людям: «Прежде всего, ради Бога и души своей, имейте в душе страх Божий и творите милостыню неоскудевающую; ибо это — начало всякому добру». «Творение милостыни» Мономах рассматривает как способ совершенствования собственной души, ее спасения, как непременное условие обретения Царствия Небесного, и это требует от творящего милостыню полного бескорыстия (с точки зрения православия бескорыстие заключается в независимости действий от ожиданий прижизненного материального успеха предприятия, но в надежде на вознаграждение в виде Царствия Небесного), самоотдачи, выполнения миссии, долга правителя как защитника народа и в первую очередь, обездоленных. Таким образом, Мономах считал важным соблюдение общих моральных правил, среди которых можно выделить и этические правила благотворительности: уважение к людям, умение быть полезным, быть верным данному слову, заботиться о бедных и защищать их, делать людям добро и избегать зла, творить милостыню.

Широко были распространены на Руси традиции частной благотворительности, осуществлявшейся людьми по мере возможности, вне зависимости от их социального и экономического статуса. Нищелюбцы, в числе которых были и князья, и представители духовенства, и купцы, и простые крестьяне, кормили нищих, подавали милостыню деньгами, продуктами и одеждой, давали временный приют. Фактически до XX века в некоторых русских деревнях и местностях сохранялся древнейший обычай пускать к себе в дом на постой странников, оказывать индивидуальную и коллективную помощь неимущим соседям, разбирать по домам и усыновлять осиротевших детей и т. п., не ожидая в результате этого прибыли или благодеяния, а просто потому, что иначе нельзя — нельзя не помочь людям, оказавшимся в беде и нужде. Богатейший русский фольклор убедительно свидетельствует о высокой нравственности русских людей, в том числе и в отношении к нуждающимся в помощи.

Традиции христианской этики благотворительности поддерживали и лучшие представители духовенства. Преподобный Сергий Радонежский, основав монастырь, стал «заповеда нищих и странных упокоевати и подавати требующим1». В прощальной беседе со своими учениками он оставляет им заветы. Среди заветов, носящих чисто религиозный смысл, есть завет милосердия — «страннолюбия не забывать2», — т. е. не просто помогать нуждающимся, подавать им милостыню и призревать, но и любить их христианской любовью, как братьев своих, и, следовательно, помогать по-братски, бескорыстно (в христианском понимании бескорыстия) и охотно, исполняя свой долг из любви к ближнему, которая является христианской добродетелью.

Преподобный Иосиф Волоцкий не только сам помогает нуждающимся, во время голода отворив житницы и выдавая питание в день семистам страждущим, но и призывает к милосердию князей и бояр. Он убеждает их оказывать помощь подвластным им людям хотя бы в собственных интересах — обнищавший пахарь не сможет платить дань и кормить свою семью3; подвижник угрожает немилосердным правителям Страшным судом. Правда, здесь, как отмечает Г. Федотов, «мысль о душе скупого богача или собственной братии выступает рельефнее, чем сострадание бедняку».

Старец Серафим Саровский призывал делать добро, считая это важнейшим средством достижения цели истинного христианина — обретения Царствия Небесного: «Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Святого Духа Божьего... всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божьего... лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа... Доброе дело иначе нельзя назвать как собиранием, ибо, хотя оно и не ради Христа делается, однако же добро1». В этой последней фразе выражена самая глубинная сущность милосердия и доброты человеческой вне зависимости от религиозности: это приобретение самого человека (собирание), его духовное богатство, ценности, так как, делая бескорыстно другому человеку добро, он достигает блага для своей души. Основная же доктрина христианской этики заключается в достижении мира в себе и вокруг себя, т. е. духовное совершенствование самого себя и мира вокруг себя, что может быть достигнуто не только молитвами и скрупулезным выполнением обрядов, но и в первую очередь добротой, милосердием, честностью, добросовестным трудом.

Феофан Затворник2, рассматривая сущность духовной жизни, говорит, что в деятельной ее части «от действия духа является желание и производство бескорыстных дел или добродетелей, или даже выше — стремление стать добродетельною», причем душа человек добродетельного совершает добрые дела не потому, что они полезны, а потому, что они «хороши, добры и справедливы». «Смотрите на небо и всякий шаг вашей жизни так соразмеряйте, чтоб он был ступанием туда», — эти слова повторяют основную идею православной этики, высказывавшуюся ранее в трудах других подвижников и богословов. Речь идет о необходимости заботиться прежде всего о своей душе, о мире и гармонии в ней, а также о том, чтобы именно в связи с заботой о собственной душе помогать ближнему: «Цель — блаженная жизнь за гробом; средства — дела по заповедям, исполнения которых требуют все случаи жизни3».

Рассматривая этику православной любви к ближнему в целом, можно отметить, что ее основа — забота в первую очередь о собственной душе, ее совершенствовании. Целью православной религиозной морали являлось воспитание человека добродетельного, милосердного, совестливого, скромного, уважающего людей и верящего в возможность совершенствования своей души, мира и людей. Именно беспокойство о собственной душе требует от православного христианина оказания помощи ближнему, проявления заботы о нем, свершения добрых дел. В связи с этим обстоятельством нищий полезен богатому — он дает ему возможность свершать добрые, богоугодные дела, без которых невозможно обрести рай.

Распространившийся в XVI веке «Домострой» затрагивает вопросы нравственности личности и содержит определенные требования, в том числе и требование участвовать в благотворительности. Человек должен не только соблюдать основные заповеди христианской религии, т. е. не красть, не клеветать, не лгать, но и быть «...к убогим приветну и милостиву...». Моральные нормы и предписания «Домостроя», таким образом, во многом заимствованы из более ранних источников — Нового Завета, «Поучения Владимира Мономаха», сборников «Пчела» и «Златоуст» и других и являются продолжением и развитием сложившихся в древности славянских этических обычаев и традиций в отношении помощи и взаимопомощи. Этика помощи ближнему на Руси свидетельствует об уважении к людям, самоуважении и достоинстве россиян.

В годы реформ Петра I и позднее выходит в свет большое количество светских кодексов поведения, которые содержат нормы как этики, так и этикета, не разделяемых по содержанию. Большинство изложенных в них правил относится не к какой-либо определенной категории лиц (например, к друзьям, родственникам и т. п.), а ко всем людям независимо от их сословия и носит всеобщий характер. Очень важным в отношениях с людьми считается «оказание почтения всякому человеку вообще, какого бы кто племени, веры и закона не был он есть ближний твой1».

Так, например, «Юности честное зерцало2» требует от молодого человека скромности, учтивости, вежливости, свидетельствующих о проявлении уважения к другому человеку. А благородным девицам следует «стараться находить в людях больше хороших качеств и поступков, чем дурных, быть терпимыми и снисходительными», считать своим долгом «защищать невинность и даже виновных несколько извинять, а не увеличивать их слабости, и бескорыстно заступаться за отсутствующих, поносимых и оклеветанных3».

Светские этические кодексы подчеркивают необходимость проявлять сочувствие к человеку, оказавшемуся в беде: «кто берет участие в горестях ближних своих, тот заставляет себя любить, а кто безжалостен, тот не может наслаждаться именем друга человечества1...». К «благотворению, вежливости, состраданию и любви ближнего», украшающим человека, призывает и «Путь к благонравию2», вышедший в Москве в конце XVIII века.

Следуя традициям этических поучений наиболее почитаемых в России святых, светского этического кодекса, каким являлся «Домострой», более поздним кодексам XVIII и XIX веков, русские люди видели свой моральный долг в помощи ближним. Многие светские лица, в том числе и канонизированные после смерти, славились при жизни своим милосердием и состраданием к неимущим. Таковыми были Юлиания Лазаревская (Муромская), У. У. Осорьина, Ф. П. Гааз, Ф. М. Ртищев, В. Ф. Соллогуб, В. Ф. Одоевский и многие другие; они не только оказывали частную помощь нуждающимся в ней, но и своим примером побуждали к благотворению других.

Этика помощи нуждающимся находит свое дальнейшее развитие в работах русских философов.

Так, например, И. Брянчанинов, осуждая рассеянный образ жизни, ссылается на святых отцов, которые признают ее началом всех зол. По его мнению, рассеянность не является таким уж безобидным качеством. Она нетерпима по многим причинам, в том числе и потому, что «рассеянный человек чужд любви к ближнему: равнодушно смотрит он на бедствие че-ловеков и легко возлагает на них бремена неудобоносимые3», что дает право называть его уже не рассеянным, а немилосердным, в то время как внимательность с легкомыслием и жестокостью несовместима.

Большинство известных российских философов, сами будучи верующими людьми, связывали свои этические понятия, в том числе и понятия, относящиеся к помощи неимущим, с православием как основой мировоззрения большинства своих сограждан. П. Я. Чаадаев в письмах говорит о необходимости «найти такое душевное настроение, мягкое и простое, которое бы сумело без усилий сочетать со всеми действиями разума, со всеми сердечными эмоциями идею истины и добра4», причем самый простой путь для этого — положиться целиком на религиозное чувство верующего, поскольку православие несет в себе огромный потенциал гуманизма и милосердия. Через благотворение, отмечает мыслитель, обретается надежда на нравственное совершенствование самого благотворителя, поскольку «...как бы ни было пламенно наше стремление действовать для общего блага, это воображаемое нами отвлеченное благо есть лишь то, чего мы желаем для самих себя, а устранить себя вполне нам никогда не удается: в том, что мы желаем для других, мы всегда учитываем собственное благо. И потому высший разум, выражая свой закон на языке человека, снисходя к нашей слабой природе, предписал нам только одно: поступать с другими так, как мы желаем, чтобы поступали с нами». Будучи личностью глубоко чувствующей несправедливость, П. Я. Чаадаев говорит об альтруистическом сознании и поведении как основе человеческого счастья: «прочь себялюбие, прочь эгоизм. Они-то и убивают счастье. Жить для других значит жить для себя. Доброжелательность, бесконечная любовь к себе подобным — вот, поверьте мне, истинное блаженство; иного нет... вы хотите быть счастливыми? Так думайте как можно меньше о собственном благополучии, заботьтесь о чужом1...» Человек, заботящийся только о собственном благополучии, не оказывающий помощи и поддержки своему ближнему, по мнению П. Я. Чаадаева, мертв — мертва его душа.

Н. Г. Чернышевский2 связывал стремление человека делать добро, приносить пользу с его естественным стремлением к наслаждению: это «...предписывается просто рассудком, здравым смыслом, потребностью наслаждения; эта цель — добро. Расчетливы только добрые поступки; рассудителен только тот, кто добр и ровно настолько, насколько добр....Если он полезен людям качествами своего собственного организма, по своим душевным качествам... то он не может перестать делать пользу людям...». Н. Г. Чернышевский считает стремление человека к нравственному совершенствованию, использованию своих духовных качеств во благо людей естественным и наиболее прочным, долговечным и надежным в отношении добра и блага, приносимого окружающим и самому себе. Даже богатство, употребляемое во благо окружающих, не может принести такого блага, как духовные качества личности, которые непреходящи: человек добрый не может не быть добрым, и это — основа его поведения и деятельности, его взаимоотношений с окружающими. Делать добро окружающим, помогать людям — рационально, это согласуется со здравым смыслом и отвечает естественным потребностям человека, а поэтому естественно для него, как качество, обусловленное природой человека и закрепленное историческим и социальным опытом поколений миллионов людей.

О естественности добротоделания, необходимости взаимопомощи говорит П. Л. Лавров: «...изучай же свою действительную пользу; уменьшай страдания около себя и в себе: это тебе всего полезнее3». При этом он отмечает, что лишь немногие следуют принципам нравственности и справедливости — некоторые по непониманию пользы добра, а часть людей вследствие того, что не имеют возможности по скудости достатка принимать участие в судьбе ближних. Это, по мнению П. Л. Лаврова, неизмеримо повышает цену общественного прогресса, который способствует развитию духовности и милосердия, приносимым в жертву борьбе за существование.

Н. К. Михайловский1 в «Записках профана» критически осмысливает тезис Геккеля о том, что общество тем совершеннее, чем однороднее, проще и зависимее друг от друга его члены, причем эта зависимость основывается не только на общественном разделении труда. Зависимость имеет еще и социальные корни: личность в социуме зависима уже вследствие того, что она существует в нем и, следовательно, должна подчиняться тем правилам, которые общество устанавливает. Однако, по мысли Михайловского справедливая для животного мира, связь совершенства целого и несовершенства его частей (т. е. индивидов, входящих в сообщество), становится не столь четкой применительно к миру человека — чем совершеннее личности, составляющие общество, тем совершеннее само общество. Отсюда Н. К. Михайловский делает вывод о необходимости постоянного самосовершенствования для каждого человека и оказания помощи ближнему в его совершенствовании. Однако это совершенствование невозможно без борьбы личности с таким обществом, которое стремится к нивелированию личностных качеств, уничтожению индивидуальности, поскольку назначение общества — служить интересам личности.

Во взглядах Н. К. Михайловского человек признается высшей ценностью общества — именно поэтому общество должно служить человеку. Однако и человек призван служить обществу: служа обществу, он служит людям, человечеству. Не «простота» и «одинаковость» членов общества, а, напротив, их совершенство и совершенствование являются задатками лучшего будущего.

В.С.Соловьев2 продолжил традицию многих русских философов, обосновывая точку зрения, согласно которой бессмертие невозможно без нравственного совершенствования личности. Процесс выделения человека из животного мира, преодоления животной сущности происходит в связи со стремлением его не просто жить «по природе», т. е. руководствуясь животными инстинктами, но жить как должно, сообразно совести, которая для человека играет роль закона. Трудность нравственного вопроса, по В. С. Соловьеву, заключается в том, что, во-первых, устанавливаются лишь запреты на то, что делать не следует, но не говорится о том, что делать надо: «...если даже дать ему положительную форму, например: всем помогай, то и здесь нет никакого положительного указания, что же должно делать, чтобы воистину и действительно помочь всем». Во-вторых, исполнение нравственного закона требует от человека постоянной борьбы с самим собой, со своей сущностью, поскольку сознание долга само по себе еще не гарантирует его выполнения. Рамки закона не определяют деятельности человека, стремящегося к совершенству. Недостаточно для человека и нравственности, воспринимаемой формально. Свои действия следует поверять евангельскими заповедями, поскольку только этический закон христианства имеет подлинно нравственную сущность.

В отличие от Н. Г. Чернышевского, В. С. Соловьев считает человека изначально греховным (в силу его биологической, животной природы), однако убежден, что, обращаясь к Божьей помощи, человек может преодолеть свою натуру. Мир погряз во зле, и только отрекаясь от собственной воли и положившись на волю Божью, человек может стать добрее и совершеннее. Это — подвиг, который личность должна совершить осознанно. Вера в Бога, по мнению Соловьева, — это и есть вера в добро, в справедливость, которой не дает ни природа, ни разум.

Таким образом, этические традиции благотворительности русского народа уходят корнями в воззрения древних славян, труды православных богословов и светских философов, причем в своей сущностной основе подходы и тех, и других не противоречат друг другу. Традиции христианской этики, развиваемые в течение столетий и распространяемые православными просветителями находили отклики в самых различных слоях населения и впоследствии оказали огромное влияние на этические и философские труды светских ученых, на творчество литераторов.

Для духовных авторов главное в этике благотворительности — неукоснительное соблюдение заповедей, и в первую очередь заповеди «возлюби ближнего своего». Такая христианская любовь является основой благотворительной деятельности с одной стороны и залогом посмертного воздаяния за добрые дела — с другой. Милосердные поступки совершаются в первую очередь для себя, для своей души, ради нравственного и духовного совершенствования, а не для внешнего эффекта.

Светские авторы, при всем различии подходов, главным образом поддерживают и продолжают развивать ту же мысль: добро необходимо делать в первую очередь для собственной души, для ее совершенствования. Жить для других — это значит жить для себя, жить в мире со своей душой и совестью, и поэтому делать добрые дела, помогать людям — полезно и рационально. Однако во взглядах светских философов более четко прослеживается мысль о ценности человека. Если для православия человек — это раб Божий, созданный из праха и поэтому в первую очередь выполняющий свой долг перед Богом, то для светских философов, несмотря на то, что большинство из них были верующими людьми, человек ценен как самостоятельная личность, имеющая право на личное счастье, совершенствование и свободу поступков и выполняющая долг прежде всего перед собой.

В советский период взгляды общества на социальную работу (точнее, на социальное обеспечение) претерпели изменения.

Во-первых, считалось, что в государстве с самым гуманным общественным строем, в условиях плановой экономики все граждане в достаточной мере социально защищены, вследствие чего дополнительных мер, таких, например, как система благотворительности, не требовалось.

Во-вторых, необходимо было решать вопрос обеспечения отдельных категорий граждан, не имеющих возможности самостоятельно себя содержать. Причем государство считало своим первейшим долгом заботу о таких гражданах взять на себя полностью, в связи с чем благотворительная деятельность частных лиц с точки зрения официальных органов власти являлась излишней и унижающей достоинство личности — каждый человек в советском государстве имел право на внимание к себе и заботу со стороны государства.

Вместе с тем, нельзя считать, что благотворительность исчезла полностью. Широко распространилась шефская помощь, оказываемая главным образом небольшим организациям и учреждениям — детским садам, школам, лечебным учреждениям и т. д. Существовала в эти годы и частная благотворительность — так, например, считалось нормальным помогать престарелым соседям, инвалидам, больным людям. Имела место в советском государстве и подача милостыни, хотя она не имела широкого распространения и не приветствовалась.

В постиндустриальном обществе, в ходе интеграционных процессов, охватывающих постепенно все мировое сообщество, утверждается понимание человека как сложной, интегрированной, целостной личности, тем или иным способом, в большей или меньшей степени занятой в социальной, экономической, культурной, политической, военной, религиозной и иных сферах деятельности. Человек и его благо, оказание ему помощи в самореализации привлекают все большее внимание общественной мысли. Личность становится центром философских изысканий многих мыслителей — социологов, психологов, политологов, философов, а его благо, счастье и жизнь, условия, наиболее благоприятные для его существования и всестороннего развития, — наиболее значимым предметом изучения и исследования.

Неизбежно происходит постепенная, медленная, фундаментальная переоценка целей современной цивилизации, переосмысление традиционных ценностей. Высшей ценностью общества официально провозглашается человек — человек вне зависимости от его материального достатка, способности к труду, состояния здоровья, образования, интеллектуальных способностей, семейного положения, пола и возраста, расы и национальности, взглядов и убеждений и т. д. Нормы совместного существования и деятельности людей в обществе требуют оказания адекватной помощи и поддержки каждому человеку, нуждающемуся в ней, помощи, основанной на любви к человеку, уважении его прав, принципах гуманизма и социальной справедливости.

Требования к нравственному облику человека и гражданина, основанные на традиционных общечеловеческих гуманистических представлениях, включают в себя умение любить людей и бескорыстно творить добро, поскольку это отвечает и общественным, и личностным потребностям, принципу социальной справедливости и гуманизма.

В настоящее время профессиональная социальная работа как неотъемлемая часть жизнедеятельности государства и общества рыночной экономики в Российской Федерации переживает период становления. Главной ценностью российского общества в Конституции провозглашен человек. Государство, являясь основным субъектом социальной работы, берет на себя главную ответственность за благополучие каждого гражданина, предоставляя ему определенные права и декларируя их осуществление, но оно поощряет и благотворительную деятельность граждан и организаций, направленную на оказание всесторонней помощи нуждающимся, поскольку благо каждого человека — это забота и государства, и самого человека, и его окружения. Забота о благе каждого и общественном благе может стать основанием, на котором может быть построено новое общество, общество где каждая личность будет иметь возможность полной самореализации.

Профессиональная социальная работа в России восходит своими истоками к доброжелательности, состраданию, милосердию древних славян, к христианской благотворительности, к традициям помощи бедным светских филантропов. Основываясь на нравственных законах помощи человеку, составляющих сущность русского народа, она призвана развить и продолжить все лучшее, что свойственно россиянам в заботе о благе человека.

 

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА СОЦИАЛЬНОГО РАБОТНИКА

 

Этика (греч. ethika, от ethos — обычай) — философская наука, объектом изучения которой является мораль, ее развитие, нормы и роль в обществе. Этика является одной из наиболее древних теоретических дисциплин, возникших как часть философии. Для обозначения философского учения о морали и нравственности Аристотелем был предложен термин «этика1».

Как отрасль философии, этика призвана на теоретическом уровне решать вопросы морали и нравственности, возникающие перед человеком в его повседневной деятельности. Поскольку теоретическое знание имеет самое непосредственное отношение к практике, оно определенным образом обосновывает практическую деятельность человека.

Трудовая деятельность человека является наиболее типичным и всеобъемлющим примером практической деятельности, в связи с чем можно говорить о феномене профессиональной этики - одной из фундаментальных теоретических основ любой профессиональной деятельности, представляющей собой науку о профессиональной морали как совокупности идеалов и ценностей, идей о должном, этических принципов и норм поведения, отражающих сущность профессии и обеспечивающих взаимоотношения между людьми, складывающиеся в процессе труда и вытекающие из содержания их профессиональной деятельности. Профессиональная этика вместе с тем — это нравственное самосознание профессиональной группы, ее психология и идеология2.

Профессиональная этика как совокупность устойчивых норм и правил, которыми должен руководствоваться работник в своей деятельности, возникла в глубокой древности, когда она не могла быть отдельной, обособленной отраслью знания. Первые этические требования к действиям специалиста можно встретить в древнеегипетском манускрипте «Наставления начальника города и визиря Птаххеттепа», датируемом III тысячелетием до нашей эры. В числе прочих требований к работнику указывается на необходимость добросовестного и качественного выполнения своих обязанностей, поскольку такое отношение к труду — залог будущей высокой должности и богатства3. Однако возникновение первых целостных профессиональных этических комплексов специалисты относят к периоду ремесленного разделения труда, т. е. к периоду возникновения ремесленных цехов в XI - XII веках4. Именно в этот период констатируют историки — в цеховых уставах появляются этические требования, регламентирующие отношение к профессии, труду, товарищам по работе и т. д.

Однако представители целого ряд а профессий, имевших жизненно важное значение для всех членов общества, ранее других осознали необходимость этической регламентации своей деятельности, и поэтому такие профессионально-этические кодексы, как «клятва Гиппократа» и некоторые другие сложились несколько ранее. В основном это профессии, связанные непосредственно с человеком или с условиями его жизнедеятельности, профессии с высокой степенью индивидуализации труда, например, учительская, врачебная деятельности.

Как отмечал Ф. Энгельс1, каждая профессия имеет свою собственную мораль. Профессия формирует у ее носителей не только профессиональные навыки, но и определенные черты личности и отношение к содержанию своей деятельности. Профессиональная этика лежит в основе всех других аспектов профессиональной деятельности, так как мораль профессиональной группы (профессиональная мораль) является составной частью морали общества, а собственно мораль является одним из самых древних регуляторов поведения и действий, взаимодействия людей, в том числе и в профессиональной сфере.

Появление профессиональной этики предшествует созданию научных теорий о ней, поскольку профессиональная этика, возникающая первоначально как явление обыденного сознания, в дальнейшем развивается уже на основе осмысления и обобщения практики представителей профессиональной группы. Эти обобщения систематизируются в виде кодексов (писаных и неписаных), заключающих в себе не только этические требования к содержанию и результатам деятельности, но и к отношениям, возникающим в процессе деятельности, а также выводы, сделанные на основе обобщений. Таким образом, профессиональная этика — это не только наука о профессиональной морали, но и нравственное самосознание совокупной профессиональной группы, ее идеология и психология.