Когда в завершении рассмотрений гетевских мыслей о метаморфозе я оглядываюсь на воззрение, изложить которое я чувствовал необходимость, то я не обманываюсь относительно того, что большое число выдающихся представителей различных научных направлений имеют другие взгляды. Их позиция в отношении Гете отчетливо стоит перед моими глазами, и я заранее должен быть готовым к суждениям, которые они выскажут в отношении моей попытки защитить точку зрения нашего великого поэта и мыслителя. На два больших лагеря разделяются взгляды относительно достижений Гете в области естественных наук. Приверженцы современного монизма с профессором Геккелем во главе видят в Гете пророка дарвинизма, который относительно органического как раз в их духе думал, что оно подчиняется законам, действующим в неорганической природе. То, чего не хватает Гете, это только теории селекции, посредством которой Дарвин основал монистическое мировоззрение и возвысил теорию развития до уровня научной достоверности.
Этой точке зрения противостоит другая, которая считает, что гетевская идея типа суть ничто иное как общее понятие, идея в смысле платоновской философии. Хотя Гете и сделал отдельные утверждения, напоминающие теорию развития, к которой он пришел в силу врожденного пантеизма, но он не чувствовал в себе побуждения продвинуться до окончательных механических ее основ. Поэтому не может быть и речи здесь о теории развития в современном смысле слова.
Поскольку я попытался объяснить воззрение Гете, не становясь предварительно на какую-либо позитивную точку зрения, исходя чисто из существа Гете, из сущности его духа, мне было ясно, что ни то, ни другое направление, как ни исключительно важно то, что они говорят по этому поводу, не интерпретирует правильно его воззрение на природу.
Первый из охарактеризованных взглядов совершенно прав, когда он утверждает, что Гете своим объяснением органической природы одержал победу над дуализмом, который проводил непреодолимую границу между органической и неорганической природой. Но Гете утверждал возможность такого объяснения не потому, что он мыслил формы и явления органической природы стоящими в механической связи друг с другом, но поскольку он видел, что многие высшие взаимосвязи между ними не закрыты для наших познавательных возможностей. Хотя вселенную он мыслил монистическим образом, как нераздельное единство, из которого он не исключил и человека, но он знал, что внутри этого единства существуют ступени, каждая из которых имеет собственные законы. Уже со времен своей юности он отвращался от стремлений представлять себе единство бесформенным, а органический мир, как и вообще то, что в природе является высшей природой, мыслить под властью законов неорганического мира. Это отвращение привело его позднее к признанию «созерцательной силы суждения», посредством которой мы постигаем органическую природу, в противоположность дискурсивному рассудку, посредством которого мы познаем неорганическую природу. Гете мыслил мир как совокупность кругов, каждый из которых имеет свой принцип объяснения. Современный монизм знает лишь один круг, круг законов неорганической природы.
Второе из приведенных мнений о Гете подходит к нему так, как если бы речь шла о современном монизме. Ведь его приверженники рассматривают как постулат науки, что органическая природа должна объясняться так же. как и неорганическая, т.е. заранее отвергают гетевский подход, поэтому они считают ненужным пытаться глубже рассмотреть гетевские стремления.
Итак, ни там, ни здесь не пришли к полной оценке гетевских принципов. И особенно то является выдающимся в его достижениях, что для тех, кто сознает всю их глубину, не теряется их значение и тогда, когда они видят, что некоторые частности гетевского исследования несправедливы /в англ.: …что многие частности гетевских исследований нуждаются в коррекции/. Отсюда является требование к тому, кто пытается изложить воззрение Гете: отказаться от критического обсуждения отдельных мест, которые находятся в той или иной части его естественнонаучных трудов, и направить взгляд на центральный пункт гетевского воззрения на природу. Поскольку я старался следовать этому требованию, то может оказаться, что я буду не понят теми, кем я менее всего хотел бы быть не понят, а именно, чистыми эмпириками. Я имею в виду тех, кто исследует взаимосвязи организма как эмпирический материал, исследуя его с разных сторон, рассматривая его сегодня как пока еще открытые вопросы об основных принципах органики. Против них моя критика не направлена, она их не затрагивает. Напротив, именно на них я основываю свои надежды, ибо у них еще полностью развязаны руки. Они еще многое найдут несправедливым у Гете, ибо он действительно не был свободен от заблуждений. Естественно, даже гений не в силах преодолеть ограничений своего времени.
В принципе же он пришел к основополагающему воззрению, которое имеет такое же значение для науки об органическом, как основные законы галилея для науки о неорганическом.
Установить это и было моей задачей. Хорошо, если бы те, кого мои слова убедить не могут, по крайней мере усмотрели добрую волю, с какой я попытался, невзирая на личности, обращаясь только к самому предмету, разрешить рассматриваемую проблему, объяснить научные работы Гете, исходя из целого его природы, и изложить его возвышенные, с моей точки зрения, убеждения.
Если кто-нибудь сделает попытку также объяснить поэтические произведения Гете, то в этом будет уже заключаться требование все творение его духа свести к такому способу рассматривания. Когда-нибудь найдется для этого исполнитель, и я буду не последний из тех, кто сердечно порадуется, если моему последователю это удастся лучше, чем мне. Было бы хорошо, если бы какой-нибудь из молодых мыслителей или исследователей, а именно тех, кто не просто ищет широты своих взглядов, но смотрит прямо на центральный пункт нашего познания, подарил бы своим вниманием мои рассмотрения, чтобы совершеннее изложить то, что я хотел здесь представить.
