Изгнание торжествующего зверя

 

"Сама природа... есть не что иное, как бог в вещах"[47].

 

"Я с детства стал врагом католической веры... видеть не мог образов святых, а почитал лишь изображение Христа, но потом отказался также и от него, решительно отвергал почитание “святых образов”. Божество не только в ящерице и скорпионе, но и в луковице и чесноке присутствует действеннее, чем в какой-либо неодушевленной картине и статуе"[48].

 

"Только бессмысленные и глупые идолопоклонники... ищут божества, не имея о нем никакого представления, в останках мертвых и бездыханных предметов"[48].

 

"Молиться святым – вздор, потому что они не могут быть заступниками за нас"[50]. "Сколь несравнимо хуже тот культ, и насколько позорнее грешат те люди, что без всякой пользы и нужды... обоготворяют зверей и даже куда хуже, чем зверей... Ибо в конце концов их обожание дошло до людей смерт

 

ных, ничтожных, бесчестных, глупых, порочных, фанатичных, бесславных, несчастных, одержимых злыми духами, которые, и будучи живыми, ничего сами по себе не стоили да едва ли и мертвыми стали ценны"[51].

 

"Религиозные фанатики смертную казнь определят тому, кто будет исповедовать религию разума"[52].

 

"Всяк хвалит золотой век, когда люди были ослами, не умели обрабатывать землю, не знали господства одних над другими, когда один не понимал больше, чем другой, когда они ютились в подземельях и пещерах..."[53]. Человек на заре своего существования еще только начал выделяться из животного царства, "люди благодаря праздности были не доблестней зверей нашего времени, а, может, даже глупее многих зверей", "люди все более и более удалялись от звериного естества и благодаря усердному и настойчивому занятию все более приближались к божественному естеству"[54].

 

"Трудолюбие, промышленность, воинские упражнения и военное искусство, которыми поддерживаются мир и власть в отечестве, варвары побеждаются, укрощаются и приводятся к гражданской жизни и человечному общежитию, уничтожаются культы, религии, жертвоприношения и законы бесчеловечные, свинские, грубые и зверские"[55].

 

"Предназначенный для пользы человеческого общежития, закон должен существовать, дабы беззащитные ограждены были от власть имущих, слабые не угнетались сильными, низлагались тираны, назначались и утверждались справедливые правители и цари, поощрялись республики, насилие не подавляло разума, невежество не презирало науку, богатые помогали бедным, добродетели и занятия, полезные и необходимые обществу, поощрялись, поддерживались и развивались"[56].

 

В этом обществе, основанном на власти закона, не должно быть феодальных привилегий и преимуществ, "дабы бремя управления уравновешивалось достоинствами и способностями подданных, чтобы должности не распределялись сообразно степеням родства, благородству, титулам и богатству, но сообразно добродетелям, оплодотворенным подвигами"[57].

 

"Труд изобрел твое и мое... разделил и сделал собственностью одного или другого не только землю (данную всем живущим на ней), но даже моря и – того гляди – скоро даже и воздух. Не он ли положил предел чужой радости и сделал так, что то, чего было вдоволь для всех, стало в избытке у одних и в нехватке у других; отчего одни против своей воли стали жиреть, а другие умирать с голоду". "Злодеяний захватных и собственнических законов моего и твоего, по которым тот справедливее, кто более сильный собственник"[3].

 

"Церковь совершает грех, запрещая женщин, ибо с ними можно иметь дело, не впадая в грех, так как при этом соблюдается повеление бога. Чего

 

хотят эти невежественные попы? Нужно, чтобы, по крайней мере, у каждого была жена"[59].

 

"В ожидании своей смерти, своего превращения, своего изменения, да не будет он (человек) праздным и нерадивым в мире!"[60]

 

"Прочь от меня всякое безобразие, всякое безделье, неряшливость, ленивая праздность!"[61]

 

"Боги одарили человека умом и руками, сотворив его по своему подобию и одарив способностями свыше всех животных и свободой выбора. Но, конечно, эта свобода, если будет расходоваться праздно, будет бесплодной и тщетной... Поэтому-то провидение и определило человеку действовать руками, а созерцать умом так, чтобы он не созерцал без действия и не действовал без размышления"[62].

 

"Возьми Фортуну за волосы, ускоряй, если тебе это покажется нужным, бег ее колеса! Труд должен стать для человека высоким наслаждением"[63].