Глава двадцать третья. Святые судьи Иеффай и Самсон

Бесчисленные уроки не шли впрок евреям того времени: у них все время проявлялись языческие наклонности и они часто оставляли культ своего бога

— Яхве, заменяя его поклонением другим богам, хотя, казалось бы, им-то уж никак нельзя было забывать, во что обходилось поклонение Ваалу, Астарте, тельцу и другим идолам, к которым воинственный библейский бог был чрезвычайно ревнив. Впав снова в идолопоклонничество, они были опять наказаны рабством: на сей раз они были отданы аммонитянам. Вот, следовательно, шестой раз евреи впадают в рабство в стране, завоеванной оружием своей шестисоттысячной армии, в стране, все население которой Иисус в свое время уже предал поголовному истреблению.

После 18 лет рабства евреи снова нашли «милость» в глазах бога, и он снова подыскал им освободителя. «Иеффай галаадитянин, был человек храбрый. Он был сын блудницы; от Галаада родился Иеффай. И жена Галаадова родила ему сыновей. Когда возмужали сыновья жены, изгнали они Иеффая, сказав ему: ты не наследник в доме отца нашего, потому что ты сын другой женщины. И убежал Иеффай от братьев своих и жил в земле Тов; и собрались к Иеффаю праздные люди и выходили с ним» (книга Судей, глава 11, стихи 1-3).

Проще говоря, Иеффай был атаманом шайки разбойников. Бог и остановил свой выбор на нем.

Справедливость требует признать, что у Иеффая было одно качество: он был прекрасный отец. Он имел единственную дочь, и стоило посмотреть, как он ее баловал, как он ее любил, как обожал, как он каждый день осыпал ее драгоценными подарками. Впрочем, ему, как бандиту, эти подарки особенно дорого не стоили. И вот его соплеменники обратились к нему с просьбой взять на себя дело свержения ига аммонитян. Он принял предложение и выступил в поход. Известно, что никакой разбой не исключает благочестия: Иеффай помолился богу и дал ему обет принести в жертву за дарование победы первого человека, которого он встретит по возвращении в родной город.

Для бога, конечно, нет ничего легче, как устроить победу своему протеже. И так как, с одной стороны, старый Саваоф возлюбил Иеффая, а с другой стороны, предвкушал обещанную ему жертву, то он удесятерил силы еврейского военачальника, и тот искрошил аммонитян на мелкие куски. Двадцать городов было разгромлено!

Каково же было изумление победоносного героя, когда он возвратился в свой город Массифу. Хор молодых девушек «с тимпанами и ликами» вышел приветствовать победителя, а во главе девушек выступала любимая дочь Иеффая, ничего, конечно, не знавшая об отцовском обете.

У разбойника нет ничего, кроме честного слова. Судьба девушки решена. Впрочем, она и сама очень охотно согласилась быть принесенной в жертву; она попросила только два месяца «для того, чтобы оплакать свою девственность», и получила их.

Жертвоприношение состоялось под председательством самого Иеффая. Несчастного отца раздирала скорбь, он обливался слезами. В это самое время кто-то надрывался от смеха и облизывал пальцы от удовольствия. Это был бог. Богословы говорят, что он принял девушку в лоно свое. Старый шутник!

Однако, как смеют церковники утверждать после этой истории, что народ божий не знал человеческих жертвоприношений? Не хуже, чем Молох финикиян и карфагенян, бог евреев, то есть нынешний официальный христианский бог, с удовольствием принимал жертвы из человеческой крови и мяса, спокойно, без отвращения и естественного ужаса, какой должны вызывать подношения этого рода.

Иеффай не ограничился аммонитянами. Он угодил господу богу ещё и истреблением 42 000 своих единоплеменников, имевших дурное произношение. Ефремляне, говорится в Библии, произносили «са», «се», «си», вместо «ша», «ше», «ши». Иеффай собрал своих солдат у перехода через Иордан и там... Впрочем, надо привести подлинный текст: это место слишком прекрасно.

«И перехватили галаадитяне переправу чрез Иордан от ефремлян, и когда кто из уцелевших ефремлян говорил: «позвольте мне переправиться», то жители галаадские говорили ему: не ефремлянин ли ты? Он говорил: нет. Они говорили ему: «скажи: шибболет», а он говорил: «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, заколали у переправы чрез Иордан. И пало в то время из ефремлян сорок две тысячи» (книга Судей, глава 12, стихи 5-6). Просто, хорошо и благочестиво!

Иеффай оставался судьёй в течение шести лет и умер. После него судьями были Есевон, Елон и Авдон. О них сообщается только, сколько детей произвели они на «свет божий": у Есевона, например, было тридцать сыновей и тридцать дочерей!

Теперь мы подошли к истории знаменитого Самсона, библейского Геркулеса. Филистимляне, о которых мы почти ничего не слышали до сих пор, неожиданно выступают на сцену и начинают серьезно портить кровь избранному богом народу. Эти «неверные» прежде всего обращают евреев в сорокалетнее рабство и доставляют им массу страданий.

Когда бог заключил, что пора опять заняться освобождением сынов Израиля, он приступил к делу, начав его обычным старым способом: послал ангела к некоему господину Маною, из племени данова, жена которого была бездетна. После визита ангела госпожа Маной почувствовала себя в интересном положении. Ангел заставил будущую мать поклясться, что ее сын никогда не будет стричь волос. Госпожа Маной родила. Мы не в силах описать радости господина Маноя. Этого сына своего он и назвал Самсоном (глава 1Э).

Мальчишка с малых лет обнаруживал сверхъестественную силу. Однажды, забавы ради, он убил льва, наводившего ужас на всю округу. Возмужав, он задумал жениться и, как это ни покажется странным для избранника божьего, наметил себе в жены филистимлянку. Сколько ни напоминали ему родители, что закон Моисея воспрещает браки с идолопоклонницами, Самсон говорил, что из каждого правила должно быть исключение, и в конце концов, женился на своей возлюбленной.

Во время свадебного пира, который продолжался несколько дней, он загадал загадку молодым людям из семьи своей жены. Ставка была 30 рубашек и столько же верхнего платья, которые должен платить проигравший. Молодая жена, которая очень хотела, чтобы ее родственники выиграли такое значительное количество вещей, выведала у Самсона разгадку ночью в постели и сообщила её молодым филистимлянам.

Самсону ничего не оставалось, как заплатить проигрыш. Для этого он отправился в Аскалон, затеял там драку с тридцатью филистимлянами, убил их, что, конечно, не составило для него, как божьего избранника, никакого труда, снял с них одежды и честно рассчитался за проигрыш.

Что же касается его жены, которая уже стала водить его за нос, то с ней вышла такая неожиданность. Был всего только седьмой день свадебного пиршества. И вот тесть, не предупреждая Самсона, отдал новобрачную другому молодому парню, которого Самсон считал своим лучшим другом (глава 14).

Не подозревая этой измены, Самсон, проболтавшийся где-то несколько дней, пришел к своей жене с намерением подарить ей козлёнка. Но на пороге комнаты он встретился с тестем, который отказался пропустить его: «я подумал, что ты возненавидел её, и я отдал её другу твоему; вот, меньшая сестра красивее её; пусть она будет тебе вместо её. Но Самсон сказал им: теперь я буду прав пред филистимлянами, если сделаю им зло» (Суд; глава 75, стихи 2-3).

Самсон начал благочестиво мстить всему филистимскому народу. Вот какова была первая месть избранника божьего: он взял 300 лисиц (именно триста!) «и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между двумя хвостами; и зажег факелы, и пустил их на жатву филистимскую, и выжег и копны и нежатый хлеб, и виноградные сады и масличные» (книга Судей, глава 15, стихи 4-5).

Филистимляне, удручённые горем, узнав об истинных причинах этой мести, отправились к тестю Самсона и сожгли старика заживо вместе с его дочерью: они полагали, что это смягчит гнев Самсона. Ничего подобного: он заявил им, что его мщение направлено против всех филистимлян без разбора и только ещё началось.

«И перебил он им голени и бедра» (стих 8). Библия не говорит, где, когда и при каких обстоятельствах это произошло и сделал ли он это сам или в обществе других евреев. Как бы там ни было, положение усложнилось: теперь филистимляне, очевидно те, у кого уцелели ноги, собрались учинить кровавую баню евреям.

А Самсон в это время засел на скале. Три тысячи человек из колена Иуды пришли к нему и осыпали его упреками, говоря, что он навлек новые беды на еврейский народ и что из-за него их окружили филистимляне, с которыми им не по силам бороться.

— Ну что ж? — сказал Самсон. — Свяжите меня крепко и отдайте меня нашим врагам. Таким образом они вас оставят в покое.

Так и было сделано. Филистимляне были очень рады, когда им выдали парня, причинившего им столько беспокойства. Но едва торжествующие враги подхватили Самсона, как он порвал свои оковы, подобрал с земли ослиную челюсть и перебил ею тысячу филистимлян, охранявших его.

После этого атлетического упражнения Самсон почувствовал некоторую усталость и жажду. Но дело было в чистом поле, и кругом до самого горизонта не видно было ни одного колодца.

«И почувствовал сильную жажду и воззвал к господу и сказал: ты соделал рукою раба твоего великое спасение сие; а теперь умру я от жажды, и попаду в руки необрезанных. И разверз бог ямину в Лехе, и потекла из нее вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил» (книга Судей, глава 75, стихи 18-19).

Эти подвиги доставили Самсону место верховного судьи у Израиля, и он нес эти свои обязанности в течение 20 лет.

Стоит отметить, что в своей должности судьи Самсон не проявлял никакой строгости нравов: этот избранник божий посещал публичные дома на глазах у всех. Однажды с ним произошла история, которая могла очень дурно для него кончиться, если бы бог не покровительствовал ему... даже в его шалостях. Вот что было.

Самсону продолжали нравиться филистимлянки. Однажды он пошел в Газу, укрепленный город, принадлежавший врагам израиля, и, «увидев там блудницу, вошел к ней. Жителям Газы сказали: Самсон пришел сюда. И ходили они кругом, и подстерегали его всю ночь в воротах города, и таились всю ночь, говоря: до света утреннего подождем, и убьем его.

А Самсон спал до полуночи; в полночь же встав, схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои, и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону» (книга Судей, глава 16, стихи 1-3).

Как неисправимый бабник, Самсон в одно прекрасное утро снова влюбился, и на сей раз опять в филистимлянку, некую Далиду, с которой познакомился, прогуливаясь по берегу потока Сорек. Когда его враги узнали, что он влюбился в эту красавицу, они предложили ей огромную сумму за то, чтобы она выдала им своего возлюбленного в возможно более расслабленном состоянии.

Далида пошла к цели напролом: она прямо спросила у Самсона, в чем секрет его силы. Еврейский Геркулес попался в ловушку так глупо, что совершенно необходимо еще раз в точности воспроизвести «священный» текст, «И сказала Далида Самсону: скажи мне, в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя? Самсон сказал ей: если свяжут меня семью сырыми тетивами, которые не засушены, то я сделаюсь бессилен, и буду, как и прочие люди. И принесли ей владельцы филистимские семь сырых тетив, которые не засохли, и она связала его ими. (Между тем один скрытно сидел у нее в спальне.) И сказала ему: Самсон! филистимляне идут на тебя. Он разорвал тетивы, как разрывают нитку из пакли, когда пережжет ее огонь. И не узнана сила его.

И сказала Далида Самсону: вот, ты обманул меня и говорил мне ложь; скажи же теперь мне, чем связать тебя? Он сказал ей: если свяжут меня новыми веревками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен, и буду, как прочие люди. Далида взяла новые веревки и связала его, и сказала ему: Самсон! филистимляне идут на тебя. (Между тем один скрытно сидел в спальне.) И сорвал он их с рук своих, как нитки.

И сказала Далида Самсону: все ты обманываешь меня и говоришь мне ложь; скажи мне, чем бы связать тебя? Он сказал ей: если ты воткнешь семь кос головы моей в ткань и прибьешь ее гвоздем к ткальной колоде, (то я буду бессилен, как и прочие люди). (И усыпила его Далида на коленях своих. И когда он уснул, взяла Далида семь кос головы его) и прикрепила их к колоде, и сказала ему: филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего и выдернул ткальную колоду вместе с тканью; (и не узнана сила его).

И сказала ему (Далида): как же ты говоришь: «люблю тебя», а сердце твое не со мною? вот, ты трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя. И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, то душе его тяжело стало до смерти. И он открыл ей все сердце свое, и сказал ей: бритва не касалась головы моей, ибо я на» зорей божий от чрева матери моей; если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб и буду, как прочие люди.

Далида, видя, что он открыл ей все сердце свое, послала и звала владельцев филистимских, сказав им: идите теперь; он открыл мне все сердце свое. И пришли к ней владельцы филистимские, и принесли серебро в руках своих. И усыпила его (Далида) на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его.

Она сказала: филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего, и сказал: пойду, как и прежде, и освобожусь. А не знал, что господь отступил от него. Филистимляне взяли его, и выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников» (книга Судей, глава 16, стихи 6-21).

Трудно изобрести более глупую небылицу! От первой строки до последней во всём этом эпизоде всё бестолково. Здесь нечем развлечь даже самых незатейливых детишек.

Лорд Болингброк заметил, что ослиная челюсть, которая фигурировала в рассказе о Самсоне, была, вероятно, изо рта «священного» автора. Это — грубое подражание, неловкий и уродливый плагиат языческого предания о Геркулесе.

Подобно этому история жертвоприношения Ифигении вдохновила автора рассказа об Иеффае, принёсшем в жертву свою дочь. Правда, богословы предполагают, что скорее всего греческая мифология скопировала и исказила Библию. Но эта наглая передержка профессиональных лжецов опрокидывается точными датами, из которых некоторые указываются ими же.

Они сами говорят, что Книга судей была написана Самуилом во времена царя Саула. Однако у греков миф о Геркулесе был в ходу задолго до Троянской войны, а между временем Троянской войны и временем избрания Саула на царство прошло более двухсот лет.

Кроме того, языческое предание задумано и изложено гораздо более умно, чем еврейское: конец Геркулеса менее бессмыслен, чем конец Самсона. В греческой мифологии полубог настолько пленился красотой Омфалы, что забыл свои военные подвиги и привычку к скитаниям. Он поселился возле своей возлюбленной, которая приобрела большое влияние на него.

В то время как царица Лидии развлекалась, надевая на себя одежды победителя немейского льва и вооружаясь грозной дубиной героя, этот последний, сидя у ног красавицы, накрытый женским платьем, пробовал ткать шерсть, ломал спицы и со смехом принимал шлепки, которыми наделяла его веселая любовница. Этот эпизод достаточно характеризует влияние, которое может получить любимая женщина над мужчиной, даже над героем. Но здесь аллегория не переходит границ возможного и остается до конца правдоподобной.

Если Геркулес и забывает свое достоинство, то надо признать, что это все-таки происходит в забавных отношениях двух влюбленных. Они путешествуют, перерядившись: Омфала сама забывает, где ее царство, и уводит Геркулеса на ночь в какую-то пещеру, далеко от ее дворца. В один прекрасный день Геркулес изменяет Омфале и влюбляется в одну из ее приближенных. Следуют еще любовные похождения мифического богатыря.

Наконец Деянира, жена Геркулеса, придя в отчаяние от беспрестанных его измен, посылает ему тунику кентавра Несса, которую она считает талисманом, способным вернуть ветреного мужа к исполнению супружеских обязанностей. И Геркулес, измученный страданиями, причиняемыми ему прилипшей к телу туникой, которую он не может оторвать, решает покончить с собой, лишь бы положить конец мучениям: он складывает громадный костер, зажигает его и бросается в пламя.

Что эпизод с Самсоном и Далидой есть подражание приключениям Геркулеса и Омфалы — это вне всяких сомнений. Тем не менее мы позволяем себе думать, что «святой дух» мог бы гораздо лучше представить своих героев, чем он это сделал. Самсон, по-видимому, не доверяет своей любовнице и три раза обманывает ее относительно истинных источников его силы.

Трижды увидев, что его доверчивость может привести его к действительной стычке с врагами, он по четвертому требованию своей любовницы открывает этой вероломной и коварной женщине свою самую сокровенную тайну.

В этом и есть бессмыслица, которая бросается в глаза, если только этот судья Израиля не был самым последним дураком. Мы уже не говорим о том, что непонятно, каким образом Самсон, потеряв свою силу, был принужден в неволе ворочать тяжелые мельничные жернова. Казалось бы наоборот: здесь был случай унизить его, заставив делать какое-нибудь женское дело, вроде Геркулеса, который был усажен за прялку.

Но чем дальше в лес, тем больше дров. Чем дальше читаешь эту историю, тем большее нагромождение глупостей обнаруживаешь в ней. Раз филистимляне узнали, что сила пленника заключается в его гриве, то, при самой минимальной предусмотрительности, они должны были бы брить ему голову хотя бы раз в неделю. Но ничего подобного не было. Они дают ему возможность отрастить себе новые волосы и ни о чем не беспокоятся. «Между тем волосы на голове его начали расти, где они были острижены» (Суд; глава 16. стих 22).

Вскоре филистимляне устраивают большое празднество в честь своего бога Дагона. Самсона из тюрьмы приводят в громадный дворец, «где было три тысячи человек мужчин и женщин». Пленника поместили между двумя колоннами, на которых держалось здание (!).

«И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами. И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил (Самсон) при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей» (книга Судей, глава 16, стихи 29-30).

Не нужно питать никакого тяготения к языческим верованиям, чтобы просто признать смерть Геркулеса более поэтичной и интересной, чем смерть Самсона. Если же сравнить жизнь обоих героев, то каким жалким кажется существование Самсона. И как его скудные подвиги могут радовать сердце верующего, если смотреть на них с точки зрения религиозной? Ибо если, согласно Библии, Самсон разоряет филистимлян и поджигает их поля, то это отнюдь не потому, что в нем бушует национальная ненависть против народа, угнетающего его братьев, и не для того, чтобы отомстить за библейского бога, отодвинутого в тень филистимским богом Дагоном.

Он удовлетворяет личное чувство мести и делает это после того, как долго прожил в самых хороших отношениях с притеснителями своих братьев. Задетый за живое тем, что филистимлянка, в которую он влюблен, пробыла его женой всего только шесть дней, а затем, по капризу тестя, стала женой одного из его лучших друзей, он удовлетворяет жажду мести тем, что изливает на филистимлян яд личной злобы, не имеющей ничего общего с чувством национальной мести. Больше того, он презирает девушек израиля и всегда ищет женщин только среди филистимлянок. Где же тут бог? Самсон думает о нем не более, чем о прошлогоднем снеге.

Наоборот, Геркулес является действительным национальным героем Греции. Если мы и не признаем действительности его подвигов, необходимо считаться с тем, что рассказы о них подсказываются самыми благородными чувствами. Подвиги Геркулеса отнюдь не являются проявлением одной только грубой силы: Геркулес всегда использует эту силу в защиту слабых и делает это с подкупающим великодушием. В юности Геркулес встретил на своем пути Порок и Добродетель, которые, в виде двух прелестных женщин, притягивают его, каждая к себе. Какой выбор делает Геркулес?

Одна из них сверкает в его глазах тысячью соблазнов, способных подкупить молодого человека; она обращает его взоры на широкий, удобный и усеянный цветами путь. А в это время другая влечет его на узкую, извилистую и опасную тропинку. Сын Алкмены, с рассудительностью, несвойственной его возрасту, предпочитает тропинку Добродетели, несмотря на ее трудности. Он понимает, что именно это есть путь к счастью, в конце же соблазнительной широкой дороги лежат внутренние страдания.

Пускай все непогрешимые папы и патриархи надрывают глотки, крича, что язычество есть дело дьявола: они не могут все-таки отрицать, что эта языческая аллегория насквозь проникнута самой возвышенной нравственностью.

Затем: Геркулес проводит всю свою жизнь в борьбе с тиранами и чудовищами и действует всегда на благо людей. Он борется против всякого рода бичей человечества и истребляет самых жестоких разбойников. Параллель эта — самая убийственная для героя Библии. Нужно быть преисполненным религиозной предвзятости или благочестивого кретинизма для того, чтобы предпочесть Самсона Геркулесу. Возвышая этого последнего на своих алтарях, язычники поклонялись симпатичному герою. Заставляя же почитать любовника Далиды, как святого, как избранника божьего, церковь выполняет дело самого отвратительного и подлого обмана, ибо в конце концов ореол святости она надевает на голову довольно-таки непривлекательной и темной личности.