Глава вторая. Грехопадение прародителей

Мы подошли теперь к изумительному приключению, которое — увы! — положило конец благоденствию Адама и его супруги.

«И произрастил господь бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Бытие глава 2, стих 9). «И заповедал господь бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Бытие глава 2, стихи 16 — 17).

Полезно, раньше всего, заметить, что для религиозного наставления существовало много учебных руководств, называвшихся «священной историей». В этих книгах обходились молчанием стеснительные места Библии. Так, обыкновенно верующим говорят только о «дереве познания добра и зла». Мы увидим сейчас, почему церковники ни слова не говорят о «дереве жизни». Мы приведем стих 22 главы третьей, обычно пропускаемый в книгах для легковерных людей.

Но сейчас займемся пока только плодом, послужившим причиной падения человека. Напомним, что император Юлиан Философ, память которого так ненавистна для церковников, сделал по поводу этого чудесного дерева несколько замечаний.

«Нам кажется, — писал он, — что господь бог должен был бы, наоборот, приказать человеку, своему созданию, есть как можно больше плодов от «дерева познания добра и зла"; потому что раз бог дал ему мыслящую голову, то необходимо было его учить, и еще более необходимо заставить его познать добро и зло, дабы он хорошо выполнял свои обязанности.

Запрещение нелепое и жестокое. Оно было во сто раз хуже, чем если бы человеку бог дал желудок, который не мог бы принимать пищи».

Другое соображение, которое так и напрашивается, — это то, что, по-видимому, господь бог имел заднюю мысль и был, в конце концов, рад падению человека. В общем, Адам был вправе сказать ему: — Дорогой мой папаша бог! Если я не ошибаюсь, добро — это есть то, что нравственно хорошо, что вам нравится; а зло, наоборот, — то, что плохо, что вам не нравится. Так или не так?

— Совершенно верно, сынок, — ответил бы «создатель».

— В таком случае, — мог бы продолжать Адам, — дайте мне узнать, что такое зло, дабы я мог его избегать. Иначе, зачем здесь это дерево, если мне нельзя его трогать?

Однако ответы вместо самого бога дают те, кто прикрывается его именем.

— Бог, — говорят они, — поставил испытание нарождающемуся

человечеству. Он хотел видеть, будет ли Адам ему повиноваться, когда бог потребует от него незначительного лишения.

Но и это утверждение легко опровергнуть. Согласно богословским умствованиям, бог всезнающ — ему известно и будущее. Значит, он должен был предвидеть, что произойдет. Ничто ведь не делается без его воли. Значит, бог сам хотел, чтобы созданные им люди согрешили, — в этом не может быть никакого сомнения.

В дальнейшем вся эта история действительно оборачивается против бога. Вот что рассказывает книга Бытие: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал господь бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Бытие глава 3, стихи. 1-6).

Что, прежде всего, поражает в этом рассказе — это то, что речь «змея», его разговор с женщиной, самый факт объяснения «змея» на языке первопредков не представлен автором как нечто сверхъестественное, чудесное, ни даже как аллегория. Книга Бытие так и представляет самого «змея» именно как змею. Это пресмыкающееся, полное хитрости и соблазна, делается искусителем женщины, изъясняясь с легкостью, которой позавидовал бы любой волокита, намеревающийся использовать доверчивость наивной простушки.

Змея так натурально описана в Библии, что христианские богословы, находя неправдоподобной эту версию, сочли необходимым внести в библейскую сказку свою поправку. Однако эта поправка изменяет все, что изложено в книге Бытие по этому поводу и находится в полном противоречии с Библией. Согласно этим исправлениям, столь же хитрым, сколь и благочестивым, сам дьявол принял форму змеи и соблазнил жену Адама. Так повернули дело богословы, так они учат ныне.

Это толкование есть мошенническая подделка книги. Бытие. Во-первых, ни одно слово подлинного текста не дает повода к такому толкованию. Во-вторых, между различными авторами ветхозаветных книг Библии есть всего два, упомянувших о дьяволе: автор Книги Иова, согласно которому дьявол стал в один прекрасный день спорить с богом в небесах, а также автор Книги Товита, который говорит о бесе Асмодее. влюбленном в некую Сарру: у ней он последовательно удавил семь мужей.

Однако обе эти книги появляются в самом конце Библии, и ни в них и ни в каких других нет и речи о Сатане— Люцифере — дьяволе, которого церковники выводят всякий раз, когда им надо придать побольше пряности и интереса религиозным легендам. Нигде в Библии нет и поповского рассказа о Сатане, восставшем против бога и побежденном архангелом Михаилом. Это, как, впрочем, и все относящееся к дьяволу, было придумано гораздо позже того, как были составлены ветхозаветные книги Библии.

С другой стороны, иные веселые комментаторы, философы-скептики в погоне за несколько легкомысленным символом обратили знаменитое «дерево познания добра и зла» в яблоню; они предполагали, что весь этот эпизод имеет в виду рассказать о том, что госпожа Адам, не знавшая еще любви, получила первый урок ее от дьявола-соблазнителя, обратившегося для этого случая в змею.

Как бы ни смешна была эта шутка, которая, впрочем, ничуть не хуже благочестивых толкований, ее точно так же нужно оставить, как и текст, подделанный церковниками. Мы должны брать Библию так, как она есть. В эпизоде, которым мы занимаемся в настоящую минуту, выведено именно животное, называемое змеей, а не какой-нибудь дьявол. Что касается любовных намеков, приписываемых «змею» — соблазнителю, то их в этом тексте книги Бытие нет совсем.

Именно змея сама по себе выведена здесь. Автор видит это животное глазами приверженцев разных религий. В древности змея считалась животным очень хитрым, очень умным и злобным. Некоторые африканские племена поклонялись ей. С другой стороны, случай с этим говорящим «змеем» весьма распространен в восточной литературе: все мифологии, расцветшие в Азии, полны говорящих животных. У халдеев, например, рыба Оаннес каждый день высовывала голову из вод Евфрата и в течение долгих часов держала проповеди к народу, сбегавшемуся на берега. Она давала разные советы и обучала песнопению и земледелию.

Библейский «змей» вовсе не нуждался в том, чтобы в него вселился дьявол. Впрочем, он был гораздо менее хитер, чем его пытается изобразить книга Бытие. Рассказ о «змее» отличается необыкновенной наивностью и насквозь противоречив. Так, например, спрашивается, что имел в виду змей под словами «вы будете, как боги"? Это выражение, указывающее на многочисленность богов, встречается не в одном только этом месте книги Бытие; и дальше мы будем видеть, что даже и иудейский бог Яхве в своих речах отнюдь не считает себя единственным богом.

Христианские толкователи, поставленные в тупик этими словами змея, утверждают, что под словом «боги» пресмыкающееся имело в виду ангелов. Им возражали, что змей не мог знать ангелов. Но, в сущности, по той же самой причине он не мог знать и «богов». Наивность и противоречивая путаница — это постоянная особенность Библии.

Нет, он уж не так хитер, этот змей. Его советы очень неполны. Змей, по-настоящему умный, должен был бы сказать женщине: — Поешь запретного плода, а затем сейчас же, сию минуту поешь от древа жизни, что тебе вовсе не запрещено.

А бог? Не был ли он сам первопричиной искушения? Зачем дал он змею дар слова? Без этого змей никогда не мог бы объясняться с женщиной.

Библия не приводит слов, которыми мадам Адам убедила своего мужа поесть вместе с ней запретного плода. Попытаемся восполнить этот пробел.

Представьте себе первую женщину, любопытство которой было возбуждено змеем. Она приближается к «древу познания», стоящему посреди сада, рядом с «древом жизни». Долго и не без колебания она рассматривает его.

— Он не так уж красив, — говорит она, — этот змей, который только что приставал ко мне. Но право же, у него недурные манеры, и он неплохо говорит. Мне кажется, можно последовать его совету, потому что, ей-богу, довольно глупо ничего не знать. Мы живем с Адамом все равно как индюки, а могли бы быть, как боги. Соблазнительный плод! Нет прекраснее его во всем саду. Однако, если змей меня надул, будет очень грустно. Жизнь так приятна. Поесть яблочка очень хочется, но если в результате я должна буду от этого умереть? Это уже много хуже.

Она ходит и ходит вокруг дерева; змей, спрятавшись поблизости в кустах, следит за всеми ее движениями.

— Нет, это немыслимо, чтобы мы умерли из-за пустяка. Бог-отец нас надувает. В конце концов, у него довольно-таки хитрый вид, у этого старикашки. А змей? У него очень миленькая маленькая голова, добродушное выражение, а глаза так и блестят умом. Старику, конечно, выгодно, чтобы мы так и прожили весь век, ничего не зная о прелестных вещах, представляющих привилегию богов. Его угроза имела в виду, вероятно, нагнать на нас страху. Вот и все! Он не хочет, чтобы мы все знали. Ах, уж эти старики! Они все одинаковы! Не надо им верить.

Она тащит к дереву одну из садовых скамеек, взбирается на нее и срывает яблоко. (Мы говорим «яблоко», хотя Библия не дает на этот счет никаких указаний; но, в конце концов, совершенно не важно, как назвать плод.) Она рассматривает яблоко и облизывается. Змей все видит; он выпрямляется на хвосте позади куста и наслаждается. Госпожа Адам подносит яблоко к ротику.

— В самом деле, как его кушают, этот плод? Его надо чистить или можно есть с кожицей? Все равно, так или иначе он, должно быть, вкусен. Она колеблется еще немного.

— Знать все или ничего не знать? Вот в чем вопрос. Когда мы играем в прятки с Адамом — хорошо это или дурно? Жестокая загадка! Надо ли стричь овец, или же мы Делаем зло, снимая с них шерсть? Голова кругом идет. А манера Адама ковырять пальцем в носу — хорошо это или плохо? Ей-богу, это не жизнь — не знать всего этого! Набравшись решимости, она кусает яблоко.

— Ой-ой-ой, как вкусно! Как сочно! Ах старый плут, запретил нам есть такую вкусную вещь!

Она ложится на скамью и с еще большим наслаждением вкушает «запретный плод».

Приходит Адам, разговаривая сам с собой: — От скуки я сейчас наловил карасей в Тигре, но так как я вегетарианец, то сейчас же выбросил их в Евфрат. Замечает свою супругу.

— Эй, женщина, что ты там грызешь? Госпожа Адам мгновенно вскочила на ноги:

— Ой, не ругай меня. Это плод... с дерева... ты знаешь. С одного из двух деревьев, что посреди сада...

— Я это вижу, черт возьми! Это именно и есть плод, которого нам запрещено касаться. Ну и глупа же ты, женщина! Забыла, что ли, что старик говорил?

— Какой старик? Папаша? Это который во все путается? Вот еще! Он смеется над нами, эта старая обезьяна.

— Что ты говоришь?

— Он грозил смертью. Помнишь?

— Конечно, помню. У меня бегают мурашки по спине.

— Ха-ха-ха, дурачок! Его угроза-это только уловка.

— Что ты врешь? Ты совсем одурела.

— Это уловка, я тебя уверяю. Я уже знаю целую кучу вещей, с тех пор как я поела яблока.

— Ты знаешь, что добро и что зло? Ты знаешь, что надо делать и чего делать не надо? Ты знаешь все, как и почему?

— Да, начинаю знать, мой милый. Постой, вот я уже знаю, сколько крупиц соли нужно положить в одно яйцо.

— Быть не может!

— Я знаю, почему петухи закрывают глаза, когда поют.

— Поразительно! А почему у лягушек нет хвоста, ты знаешь?

— Я это только что узнала.

— А ну-ка, скажи.

— Потому что это мешало бы им сидеть.

— Поразительно!

— И того больше! Я ещё знаю, я уверена, ты слышишь? Я уверена, что ты умница и ни разу мне не изменил. Адам ошеломлён.

— Тысяча чертей! Ну и учёная же у меня жена! А ведь это правда, что я ни разу ей не изменил. А если бы я тебе изменил, это было бы хорошо или плохо?

— Это было бы очень дурно, сударь! Очень дурно! Она притягивает его к себе, на скамеечку.

— Впрочем, дорогой мой Адамушка, от тебя самого зависит сделаться таким же учёным, как я, так же быстро и так же дёшево. Откуси яблочка!

Она протягивает ему яблоко.

— Мне и самому хочется, дорогая жёнушка. Но для чего это нам быть учёными, как академики, если мы от этого сегодня же умрём? В конце концов, давай рассудим: умереть, скажем, через тысячу лет, это ещё куда ни шло; но свернуть себе шею сегодня — нет, это было бы слишком глупо.

Госпожа Адам дёрнула плечиками.

— Ты как будто не веришь, милая моя. Но я хорошо помню всё, что он говорил, папаша бог. Я лично с ним разговаривал и уверяю тебя, что он был очень серьезен. Вот тебе его подлинные слова: «А от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Дело ясное, как видишь. Если тебе твоя шкура не дорога, то своей я еще дорожу.

— Адам, Адам, какой ты смешной! Разве я умерла, скажи?

— Нет, ты еще жива. Но и день еще не кончился. Берегись!

— Ах, как мужчины упрямы! Ты можешь гордиться, дорогой мой: у тебя упрямство, как у осла. Прямо удивительно, сколько времени нужно, чтобы убедить тебя, что старик посмеялся над нами. Вот ты только что говорил об академиках.

— Ну, говорил. Так что же?

— Но ведь они же истинные кладези премудрости, как ты думаешь?

— Конечно!

— Ну вот, академики-то как раз и бессмертны. Этот довод смутил Адама. Его же супруга стала ласково, но упорно настаивать.

— Ну, для моего удовольствия, дорогой мой, поешь яблочка! Когда ты поешь, мы оба будем, как боги.

— Как боги?

— Не расспрашивай! Так сказал змеи. Адам решился. Раз уж змей говорит...

— Ладно, давай яблоко.

Он жадно укусил. Две минуты прошло в молчании; слышно было, как мухи летали. Вдруг Адам испустил крик: в него вошло познание. — Тысяча чертей! — воскликнул он. — Мы наги, как черви! Что за безобразие! Женщина всплеснула руками:

— У меня даже нет подвязок. Ой, как это неприлично!

— Одеваться, одеваться, скорей одеваться...

..."И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Бытие глава 3, стих 7). Заметьте, что первый человеческий костюм не был из виноградных листьев; заслуга возделывания винограда досталась, по Библии, позднее патриарху Ною. Одевшись, супруги оглядели друг друга.

— Это не так уж плохо, — заметил муж.

— Право же, фиговый листок мне очень к лицу. Эти платья, быть может, немного пыльны, их не вытряхивали с тех пор, как эти деревья насадил бог. Возьми-ка щетку, Адам!

Однако их удовольствие продолжалось недолго.

«И услышали голос господа бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица господа бога между деревьями рая» (Бытие глава 3, стих 8).

Библейский бог, как мы видим еще раз, есть вполне телесное существо; он гуляет, он разговаривает, как человек. Книга Бытие представляет своего бога точно так же, как и языческие легенды. Разные народы древности действительно имели одинаковые представления о богах, как о человекоподобных существах.

Критики спрашивают, в каком виде бог являлся Адаму, а впоследствии тем, с кем он разговаривал собственными устами. Церковники утверждают, что он имел вид человеческий и что иначе и быть не могло, раз человека он создал «по образу и подобию своему». Тогда чем же отличается древнееврейское представление о боге от других религий, которые проповедники христианства клеймят названием языческих?

Древние римляне, принявшие верования греков, представляли себе богов также не иначе, как в человеческом виде. Это заставляет думать, что не бог создал человека по своему образу и подобию, а человек по своему подобию вообразил себе богов. Не будем, впрочем, настаивать, ибо заразиться таким мнением — значит обеспечить себе место в геенне огненной. Напомним только остроумное замечание одного философа: «Если бы кошки имели своего бога, они приписали бы ему ловлю мышей».

Такие подробности, как эта прогулка бога по Эдемскому саду, с очевидностью показывают, что здесь и речи нет о какой-нибудь мистической аллегории: все повествование выдержано в самом реалистическом стиле. «И воззвал господь бог к Адаму, и сказал ему: (Адам) где ты?» (Бытие глава 3, стих 9).

Он смущен и жалок, этот бедный господин Адам; и жена его тоже потеряла задор. Они стараются скрыться, спрятаться. Не тут-то было: как скрыться от всевидящего ока? Напрасно стараются они, несчастные, спрятаться от глаз «всевидящего»! Позади них, сбоку — повсюду гремит зов божий, как голос властного и строгого хозяина, собирающегося наказать своего непослушного раба. Ничего не поделаешь, — попались, придется сознаться. Понуря головы, они просят прощения.

«Он сказал: голос твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Бытие глава 3, стих 10).

Вот они перед хозяином, перед этим богом, который знает будущее, который предвидел случай со змеем и с яблоком и который сердится, как будто он ничего не подозревал, как будто все произошло не по его всемогущей воле.

Адам и Ева не подумали об этом в своем смущении. Они держатся, как напроказившие ребятишки.

— Не я первый начал, это она. Больше не буду. Ей-богу, больше не буду!

«И сказал (бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Бытие глава 3, стихи 11-12).

Адам, как видно, довольно удачно упрекает бога за его всеведение:

— Ведь это ты, мой бог, мне дал жену. Разве ты не знал, кого даешь мне в спутники жизни?

«И сказал господь бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей

обольстил меня, и я ела» (Бытие глава 3 стих 13).

Сейчас старик назначит наказание. Он действует по порядку: кто первый начал, тому первому и влетит. Берегись!

«И сказал господь бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Бытие глава 3, стихи 14-15).

Это наказание, назначенное змее, безоговорочно доказывает, что богословы грубо завираются, когда со своей манией повсюду видеть дьявола, приписывают ему искушение женщины. Если бы был виноват Сатана, то, конечно, бог наказал бы именно его, а не змею.

Однако наказание за искушение постигает единственно и исключительно змею, как животное, как «зверя» полевого. Можно подумать, что этот злой советчик имел когда-то ноги, что бог отнял у него эти ноги и заставил его ползать. Это наказание было бы в высшей степени несправедливым, если бы змея не была лично причастна к делу.

Предположите, что какой-нибудь плут перерядится в одно прекрасное утро в обыкновенного человека, положим в местного церковника, и под его видом совершит какие-нибудь мошенничества. Что будет, если его поймают, разоблачат и приведут в суд? Осудит ли суд церковника? Конечно, нет. Он накажет настоящего виновника. Это ясно!

Так что богословы хорошо бы сделали, если бы отказались от своей сказки о дьяволе — соблазнителе первой женщины: это не выдерживает критики. Если они все же хотят сохранить эту сказку, то надо признать, что бог не разглядел в этой истории козней дьявола, видел одну только змею и совершенно напрасно лишил ее, неповинную, ног.

Если верно, что люди питают отвращение к змее, если верно, что при встрече они стараются размозжить голову змее, а она старается ужалить их в ногу, то, напротив, есть один пункт наказания, которого змеи не отбывают: они не питаются прахом. Это наказание никогда не было выполнено. Остается только предположить, что бог применил здесь «условное осуждение». Удивительно, что Библия забыла это отметить.

И еще один вопрос: какая же змея играла роль соблазнителя? Уж? Удав? Очковая змея? Эфа? Гюрза? Виды змей очень многочисленны.

Допустим, что госпожу Адам подстрекнул уж; допустим даже, что наказание, вынесенное ужу, было бы справедливо применить ко всему потомству этого ужа и в будущем всех ужей лишить ног во искупление вины их предка. Ведь если бы женщина не успела вовлечь мужчину в грех непослушания, была бы наказана только она одна. Не правда ли? Но бедные змеи! Провинился один уж, а вот медянка, боа-констриктор, гремучая змея, удав, гадюка и много-много других пород потеряли ноги и ползают на брюхе, несмотря на очевидную их невиновность!

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Бытие глава 3, стихи 16).

Все комментаторы единодушно сходятся на том, что наказание это касается не только госпожи Адам, но также и всех женщин до конца мира. Не останавливаясь на том, сколько здесь несправедливого и сумасбродного со стороны бога, мы отметим, прежде всего, что, по-видимому, если бы первая женщина сумела устоять против нашептываний змея, она не рожала бы в муках. До этого дня она, значит, была сложена совершенно иначе, чем ко времени своих первых родов. Следовательно, в одно мгновение, то есть в самый момент произнесения приговора, бог перевернул вверх дном весь организм женщины. Вот уж поистине перст божий!

Затем стоит отметить, что, несмотря на свое всемогущество, господу богу не удалось провести в жизнь наказания, которому он подверг весь женский пол: очень многие женщины рожают без болей. Во-вторых, сколько их, этих женщин, которые не только не находятся в повиновении у своих мужей, но водят их за нос и держат в трепете! Имя им легион!

«Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты, и в прах возвратишься» (Бытие глава 3, стихи 17-19).

Те же замечания, что и выше. Наказание, вынесенное Адаму, должно распространиться на всех мужчин: в этом сходятся все богословы.

Самое страшное из наказаний есть смертный приговор. Правда, этот замечательный бог забыл свою недавнюю угрозу, что поевший запретного плода умрет в самый день проступка. Эта забывчивость бога-отца предоставила приговоренным довольно продолжительную отсрочку. Если верить Библии, Адам прожил еще 930 лет (Бытие глава 5, стих 5). Но если бы Адам не ел яблока, он никогда не умер бы, и мы тоже были бы бессмертны. Если бог действительно таков, как его изображает Библия, то он сделал хорошо, что змей остался немым с тех пор и ничего не может рассказать, иначе он сделал бы кое-какие разоблачения. Надо отметить, однако, что лишение дара слова не значится в числе вынесенных змею наказаний

Еще одно замечание поневоле напрашивается само собой. Это относительно хлеба с большой примесью пота. Весьма вероятно, что в первобытные времена не было хлеба и люди питались тогда чем придется. Но не будем придираться. Допустим, что бог имел в виду цивилизованное будущее. Евреи, в среде которых появились библейские сказания, действительно ели хлеб, когда перешли к оседлой жизни и стали заниматься земледелием.

Однако церковники утверждают, что Библия была написана не для одних евреев: это-де закон для обитателей всего мира. Но хлеб едят только в тех странах, где растут хлебные злаки. Эскимосы не знают муки. Во многих областях Индии, Америки, Центральной и Южной Африки люди питаются плодами и добычей от охоты.

Может быть, скажут, что слово «хлеб» бог употребил в фигуральном смысле, имея в виду все виды пищи? Почему же все-таки наказание это не распространилось действительно на всех? Если трудящиеся работают, чтобы есть, если кто-нибудь живущий плодами своего труда видит себя искупающим вину Адама, то это вовсе не относится к богатым людям, наслаждающимся наследственными миллионами! А упитанные священнослужители? Эти если и потеют, то разве только от жира. Не труды по добыванию пищи заставляют их орошать своим потом хлеб насущный!

Стих 18 очень недружелюбен по отношению к человеческому роду. Кроме хлеба человек приговорен питаться только одною полевою травою, наравне с животными. Что даст ему земля? «Тернии и волчцы», — грозит Библия. Бог прозевал, однако: несмотря на его гневный приказ, люди едят еще кое-что, кроме хлеба и травы. И почему бог молниями своими не разрушает рестораны, объявляющие мясные блюда в своих меню?

Но вот что произошло после произнесения приговора: «И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих» (Бытие глава 3, стих 20).

Этот милый муж доселе не позаботился дать имя своей подруге; он просто звал ее женой, как это видно из стиха 23 главы второй книги Бытие.

А теперь мы увидим, что бог не тотчас же изгнал Адама и Еву из земного рая, вопреки распространенному мнению. Сначала бог-отец, найдя слишком легкими их костюмы из фиговых листьев, сделался портным: «И сделал господь бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их» (Бытие глава 3, стих 21).

Для изготовления этих одежд понадобилось избиение ни в чем не повинных животных; значит, первая скотобойня была освящена и открыта самим господом богом. Как же требовать после этого, чтобы наши предки не пожелали использовать в пищу мясо так быстро и неожиданно убитых и раздетых животных? «Плевать на вегетарианскую диету», — должны были они сказать друг другу.

А господь бог так и оставил бы Адама с Евой и жить и умирать в раю, если бы, встретив их через некоторое время одетыми, он не вспомнил о знаменитом «дереве жизни», плодов которого мужчина и женщина так и не догадались поесть.

«И сказал господь бог: вот, Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Бытие глава 3, стих 22).

Таков стих 22, о котором совсем умалчивают учебники «священной истории». Итак, ясно: эти два болвана — Адам и Ева, коим плоды от «дерева жизни» не были запрещены, самым глупым образом пропустили их. А если бы мужчину и женщину осенила счастливая мысль поесть чудесных плодов, пока бог выкраивал для них одежды из звериных шкур, то-то бы они натянули нос своему строгому судье! Приговор не мог бы быть приведен в исполнение, и бог оказался бы бессильным.

Не правда ли, она довольно смешна, «святая» Библия: когда читаешь ее внимательно? Этот «единый» бог, который вдруг проговаривается существовании нескольких богов, конечно, болтает лишнее. Но, кроме того, он, «всемогущий», беспомощно признает свою неспособность привести в исполнение им же вынесенный смертный приговор. Подумать только! Немножко присутствия духа, немного догадки, и Адам с Евой стали бы бессмертны, несмотря на бога и даже против его собственной воли.

И как же должен был, в конце концов, поздравлять себя старый бог, когда наконец вспомнил об этом проклятом «дереве жизни». «И выслал его господь бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Бытие глава 3, стихи 23-24).

Никаких сомнений, не правда ли? Это именно злосчастное «дерево жизни» больше всего занимало старого «элохима». Ни в коем случае Адам и Ева не должны были к нему возвратиться. Но, в конце концов, что за дикая мысль была создавать это дерево? В самом деле, при способности знать будущее бог, конечно, никак не мог упустить из виду то обстоятельство, что один из наших отдаленных предков должен будет согрешить и что придется приговорить к смерти его и весь род людской. При этих обстоятельствах «дерево жизни» не могло быть для него ничем иным, как помехой. Не лучше ли было бы богу его вовсе не взращивать?

А этот херувим с горящим мечом у ворот сада Эдемского — это что еще за ерунда такая? Разве одним словом, одним усилием воли бог не мог сокрушить и уничтожить «дерево жизни», отныне потерявшее всякий смысл?

И этого бог не догадался сделать!

Ищут отважных добровольцев! Кто хочет записаться в экспедицию по отысканию рая? Раз уж господь бог позаботился об охране ворот эдемских, раз уж он дошел до того, что принял столь примитивные оборонительные меры против попыток человечества вступить на путь, ведущий к «дереву жизни», значит, рай земной и чудесное древо еще где-нибудь существуют. Если, исследуя область Тигра и Евфрата, мы увидим ангела с огненным мечом, караулящего какие-нибудь ворота, мы можем воскликнуть:

— Приехали! Вот он, рай, созданный богом.

Впрочем, кто он такой, этот страж? В древнееврейском тексте книги Бытие употреблено слово «херув». Оно значит «бык» и происходит от слова «хараб», что значит «пахать». Древние евреи во многом подражали своим соседям и затем поработителям — вавилонянам в обычаях, касавшихся также и религии. Они, например, стали лепить громадных быков, из которых сделали нечто подобное сфинксам, сложных животных, которых они помещали в святилищах.

Эти изображения имели два лица: одно-человеческое, другое — бычье, а также крылья, человеческие ноги и бычьи копыта. Христианские богословы это переиначили: из «херува» они сделали «херувима». А херувимы — это розовощекие молодые ангелочки, не имеющие тела и вообще ничего, кроме детской головы и двух маленьких крылышек. Их много, этих ангелочков, в церковных украшениях. Весьма возможно, что ангельский швейцар земного рая не совсем соответствует представлениям наивных верующих о «херувимах» и что это, наоборот, «херув» в древнееврейском смысле, с головой о двух лицах, из коих одно бычье. Это поможет путешественникам узнать его издали. Или же если это херувим христианского типа, без тела и рук, — значит, пылающий меч он держит в зубах, и это лишний раз обратит на себя наше внимание.

Мы лично склоняемся больше к фигуре дворника с получеловечьей-полубычьей головой.

Итак, смелей в поиски рая! Даже если нам не удастся проникнуть туда, путешествие будет интересное: можно будет пошататься, по крайней мере, вокруг сада и занести рай на географическую карту, до сих пор страдающую этим существенным пробелом.