День третий. 20 декабря 1998

С момента последней записи в дневнике, сутки назад, я так и не поспал. На это была уважительная причина. Позволь рассказать тебе, что случилось за эти сутки. Я бы сейчас очень хотел, чтобы ты был здесь, с нами, в небе. Хотя было несколько минут за эти сутки, пережить которые я бы тебе не пожелал.

Сначала объясню, какие трудности стоят перед пилотами воздушных шаров, желающих совершить кругосветное путешествие. Дело вовсе не в стихиях и силах природы, а также не в технических трудностях реализации этой затеи. К сожалению, в любом таком деле замешаны люди и политика. Как и всегда бывает в жизни, это не рядовые люди – жители тех стран, которые оказываются на нашем пути. Это горстка политиканов, находящихся у власти в своей стране и превращающих весь мир в малопригодное для жизни место. В конце концов, наш полет – это всего лишь экстремальный спорт, несущий к тому же миротворческую миссию.

Для начала я предложил бы тебе вытащить и развернуть карту; представив, что ты летишь на воздушном шаре, скажем, из Швейцарии, Америки или Марокко, откуда стартовали мы. Теперь вычеркни некоторые страны, чьи политики заявляют, что не разрешат вам пересечь их воздушное пространство: Россию, Иран и Ирак (помнишь, воздушный шар, пересекший три года назад российскую границу, был безжалостно сбит, и оба пилота погибли).

Представь себе, что ты состязаешься с семью другими воздухоплавателями, которые также отправляются в кругосветное путешествие и намерены первыми завершить эту гонку. Все они постараются пролететь гораздо южнее России и Ирака. Тебе понятно, что, двигаясь следом за тобой, соперники смогут избежать многих трудностей, замедлявших твое продвижение к цели. Счет начинает идти на секунды, и в какой-то момент ты осознаешь, что нужно рисковать. Поэтому, когда метеоролог уверенно заявляет, что сможет провести тебя между Ираном и Россией, ты, вместо того, чтобы со всей решимостью отвергнуть эту безумную идею, соглашаешься рискнуть. Хотя это подразумевает полет по узкому 24-мильному коридору, находящемуся за 2600 миль от места старта, которое является территорией Турции и граничит с двумя странами, где твое появление совершенно нежелательно.

Не забывай и о том, что воздушный шар не имеет другого движителя, кроме силы ветра. И единственным способом осуществить какой-либо маневр, например поворот, является снижение в поисках воздушного потока, имеющего нужное направление. В этом случае присутствие на борту лучшего в мире метеоролога становится весьма и весьма желательным.

Этот специалист по погоде заявляет, что, по его мнению, это возможно. Вы всем экипажем решаетесь на такую авантюру. Потом вечером накануне старта тебе сообщают, что англичане и американцы бомбят Ирак; при этом ты сам англичанин, а Стив Фоссетт-американец. И предполагаемый маршрут пролегает в каких-нибудь 60 милях от границы Ирака.

Чтобы продолжать путь, ты должен быть законченным безумцем, и честно говоря, вплоть до последнего часа я так и думал: мы просто сошли с ума. Но мы знали и нашего метеоролога – мы уже работали с Бобом Райсом над Атлантикой и Тихим океаном. Если кто-то и способен провести нас по узкому коридору между двумя странами, на пролет над которыми у нас нет разрешения, то это именно он. Сейчас, в эту минуту, когда я делаю запись в дневнике, мы уже почти проскочили этот внушавший нам ужас коридор: Иран и Ирак остались по одну сторону, Россия – по другую. Благодаря помощи наших замечательных друзей, оставшихся на базе, мы чудесным образом пробрались через это игольное ушко.

Сутки назад на закате мы распрощались с Ливией и в сгущавшихся сумерках полетели над Средиземным морем в направлении Кипра. Прямо над нами пролетел бомбардировщик «Геркулес» королевских ВВС Великобритании. Они связались с нами по радио и сообщили, что летят бомбить Ирак. Они пожелали нам удачи, и мы им тоже.

Только я вознамерился, наконец, прилечь и немного поспать, как Стив закричал:«Быстро надевайте парашюты – нам сообщают, что впереди жуткая гроза». Всего два месяца назад Стив потерял свой воздушный шар в подобной грозе над Тихим океаном, так что он слишком хорошо знал, насколько она может быть опасной. Если же подняться повыше, то ветер унесет нас к Ираку. Вопрос: что хуже – возможная буря прямо по курсу или операция «Буря» над Ираком? На горизонте засверкали разрывы зенитных ракет. В качестве меньшего из двух зол мы выбрали грозу и не стали менять высоту полета. Похоже, силы небесные были на нашей стороне. Мы не только избежали шторма, но и пролетели в тридцати милях от Ирака, в семи – от Ирана и в десяти милях – от России. Теперь уж наш специалист по погоде не должен ошибиться. Если он доставит нас домой ко «дню подарков» – с меня шампанское.

От панорамы, открывающейся перед нами, дух захватывает. Мы пролетаем над заснеженными горами Армении; прямо под нами небольшое селение под названием Арарат -именно там Ной причалил свой ковчег во время всемирного потопа[94]. В наушниках сквозь шум и треск раздался голос армянского диспетчера:«Добро пожаловать, приветствуем вас от имени всего народа Армении». Это было сказано с таким искренним дружелюбием в голосе. Если бы все страны были столь гостеприимны!

Мы пролетели 2600 миль – это ширина Атлантического океана. Осталось еще 20 тысяч. У всех невероятно приподнятое настроение. Лично мне не помешало бы до конца полета одолжить у кого-нибудь запасные ногти: от моих почти ничего не осталось!