Диагностика в работе следователя

 

Наиболее существенно элементы криминалистического диагностирования проявляются в построении и проверке следственной версии. "Версия, — по определению И. М. Лузгина, — представляет собой обоснованное предположение относительно события преступления, его отдельных элементов либо о происхождении и связи доказательственных фактов"[93]. В структуре следственной версии отчетливо просматриваются те же элементы, что и в диагностической гипотезе; построение и проверка версии проходят те же этапы, что и гипотеза при диагностировании.

Основываясь на определенных данных, следователь формулирует версию как первую стадию создания гипотезы.

На второй стадии осуществляется анализ версии как предположения о совершенном преступлении, и даются выводы (выведение следствий) из этого предположения. Третья стадия — проверка этих выводов и сопоставление с данными, полученными в результате проведения следственных действий.

Информационной базой версии принято считать, с одной стороны, фактические обстоятельства, из которых исходит версия, т. е. реальные факты, а с другой — абстракции, выражающие такие юридические понятия, как состав преступления, его элементы, предмет доказывания, т. е. те категории, с которыми предстоит сопрягать эти факты.

Как было показано ранее, диагностирование криминальной ситуации состоит в основном в исследовании механизма преступления (его подготовки, совершения, сокрытия). С учетом этого приемы и методы криминалистического диагностирования применяются в построении и проверке частных версий, касающихся отдельных элементов состава преступления, в первую очередь его объективной стороны.

Говоря о построении следственной версии, обычно отмечают, что основой ее являются факты, фактические обстоятельства, собранные по делу. По сути это правильно, но для подлинно научного построения версии (гипотезы), в том "числе на основе принципов диагностирования, этого явно недостаточно. При построении версии необходимо оперировать понятием "признак" как отражением характеристик конкретного преступления. В криминалистической литературе приводились классификации таких признаков[94] по различным основаниям.

1. По содержанию: признаки приготовления к преступлению, его совершения, сокрытия; признаки использования преступных результатов.

2. По месту проявления: на месте преступления или месте происшествия (если эти места не совпадают); в иных местах; в документах федеральных, муниципальных, коммерческих и других структур; в быту и личной жизни преступников, их связях; содержащиеся в данных о других преступлениях или происшествиях.

3. По связи с событием преступления: непосредственно указывающие на возможное преступление, опосредованно свидетельствующие о нем, признаки инсценировок и иных способов сокрытия преступления.

4. По связи с предметом доказывания: оцениваемые как прямые, как косвенные доказательства (в том числе улики поведения).

5. По отношению к процессу отражения механизма преступления в окружающей среде: закономерные и случайные, общие и частные, взаимосвязанные и изолированные, специфические и неспецифические, достоверные и относительно достоверные.

Для построения версии по логическим законам создания и проверки гипотезы должны быть использованы комплексы признаков, особую ценность среди которых имеют признаки закономерные, взаимосвязанные, специфические.

Обычно построение версии начинается с признаков преступления, наблюдаемых на месте происшествия. Затем эти признаки (как частное) следователь сопоставляет по законам индукции, играющей едва ли не главную роль в диагностировании, с признаками различных типовых ситуаций (общее, целое). Определив наиболее схожую типовую ситуацию, следователь осуществляет обратный процесс (дедукция): от общего он движется теперь к частному — конкретному преступному событию. В этой стадии происходит выявление недостающих признаков, способных полностью раскрыть механизм преступления, выделить то конкретное, что отличает его от типовой ситуации, объяснить вариационность признаков, найти место каждому из них в структуре доказательств.

Важнейший элемент криминалистической диагностики в работе следователя — установление причинных связей. Установление причинности может быть как целью диагностирования, так и частью этого процесса, промежуточным этапом на пути к познанию события (явления, факта).

Механизм преступления, познаваемый методами диагностики по его отображению, является одним из объектов криминалистической теории причинности.

Установление следователем события преступления по его следам (диагностика ситуации) основывается в целом на следующих положениях теории причинности:

наличие пространственной или временной связи причинности, ее неразрывный характер, представляющийся следователю в виде цепочки событий, находящихся между собой в причинно-следственных отношениях;

направленность причинной связи от причины к следствию, возможность установления этой связи между двумя известными фактами (причина и следствие) и, наоборот, выяснение того, какие последствия могла вызвать известная, имевшая место причина;

необратимость причинно-следственной связи, т. е. возможность изучать комплекс вопросов, связанных с установлением причинно-следственных связей, имевших место при совершении преступления в прошлом.

Обнаруживая следы на месте происшествия, следователь устанавливает причину их возникновения (начало создания версии). От выявления отдельных следов и объяснения причин их возникновения следователь переходит к изучению групп однородных следов (и их причин), затем — к группам разнородных следов (их причин и взаимосвязей), после чего на основе изученных признаков обстановки в целом выдвигает определенную гипотезу (версию) как предположение о преступном событии. В обосновании этого предположения существенную роль играют причинно-следственные связи, установленные в ходе криминалистической диагностики.

При изучении следов как материальных носителей криминалистически значимой информации следователь устанавливает как возможность, так и обстоятельства совершения (происхождения) определенных действий — на основе анализа двух форм связи: причинной (генетической) и функциональной, производной от первой.

Первая, выражая связь между причиной и следствием, условием и обусловленным, позволяет устанавливать зависимость сущности явления и наступивших результатов (в том числе имеющихся отображений).

Вторая, функциональная, позволяет делать вывод о многих факторах, характеризующих эту зависимость: устанавливать время события (конкретный отрезок времени или некоторый временной интервал); расстояние, скорость движения (транспортного средства, человека); силу воздействия (орудия при взломе, транспортных средств при столкновении); определять взаиморасположение объектов на определенный момент и т. д. Таким образом, с помощью функциональной связи познается событие, имевшее место в прошлом. Иными словами, функциональная связь ценна тем, что позволяет раскрывать пространственные, временные, энергетические и другие более частные формы связи.

Следственная версия, претендующая на роль подлинно обоснованной гипотезы о механизме преступления, должна отражать обе формы связи — и причинную (генетическую), и функциональную.

Диагностирование механизма преступления по исследуемой материальной обстановке должно быть таким, чтобы на основе изучения элементов этой обстановки и связей между ними в конечном счете было воспроизведено все событие в целом, во всем многообразии фактов, составляющих его. Будучи, по сути, программой исследования, такая методика должна предусматривать определенную последовательность изучения механизма происшествия как структуры: от более простых элементов к более сложным, от изучения самих элементов к изучению связей между ними, от изучения очевидных связей к неявным, многоступенчатым,

Подобный системно-структурный подход нашел отражение в трактовке такого диагностического понятия, как ситуалогические (ситуационные) исследования места происшествия.

Диагностическое установление причинных связей осуществляется следователем и при производстве следственного эксперимента, проводящегося для установления возможности совершения некоторых действий в определенных условиях. Эксперимент, подобно диагностической гипотезе, опирается на прошлый опыт, используемый как для принятия решения о нем, так и для выбора тактики его осуществления. Эксперимент позволяет проверять следственную версию, вносить в нее коррективы, отвергать ее как несостоятельную.

Рассматривая следственный эксперимент с позиции криминалистической диагностики, выделим следующие его характерные черты: проверка предположения о каком-то событии (факте); построение версии, требующей проверки; анализ специфических признаков проверяемого события с целью их воспроизведения; движение от частностей, отдельных опытных действий к общему представлению о целом (т. н. реконструктивная индукция).

Как всякое диагностическое исследование, следственный эксперимент имеет своей предпосылкой известное упрощение и идеализацию исследуемого объекта. Это позволяет исключить "мешающие" факторы и сконцентрировать все внимание на выделении необходимых, достаточных (в том числе специфических) комплексов признаков. Подобно тому, как при криминалистическом диагностировании необходимо сопоставлять проверяемую ситуацию с набором типичных, при следственном эксперименте также должны быть предусмотрены все варианты возможных изменений условий, чтобы из них выбрать наиболее соответствующий проверяемому. Подобный подход обеспечивает одно из важнейших требований, предъявляемых к следственному эксперименту, — адекватность условий его проведения тем, которые, имели место при совершении преступления.

Элементы криминалистического, диагностирования отчетливо просматриваются и при проведении иных следственных действий: обысков, очных ставок и др. Наблюдение следователя за поведением обыскиваемого, допрашиваемого, его реакциями при допросе должно осуществляться по схеме диагноза: анализ признаков, построение гипотезы, ее проверка.

С этих же позиций должна -рассматриваться возможность применения инструментальной диагностики эмоционального состояния человека, т. е. использование полиграфа в уголовном процессе при таких следственных действиях, как допрос, обыск, эксперимент и др. В подобных случаях субъективная диагностика эмоционального напряжения по внешне наблюдаемым признакам заменяется объективной фиксацией изменений в функциональной деятельности организма (частота дыхания, пульс, артериальное давление, электропроводимость кожи и т. п.).