Во-вторых, если демографическую пирамиду «положить на бок», совместив её ось с горизонтально расположенной осью времени, поместив основание пирамиды в соответствующий календарный год, а вершину отнеся в прошлое, то она предстанет не как пирамида, а как демографическая волна, бегущая во времени в будущее. В этой модели демографическая динамика (в условиях отсутствия войн и эпидемий — это забота политики и культурного строительства, соответственно) предсказуема на десятилетия вперёд. Её предсказуемость при эффективной политике порождает её предсказуемость на столетия вперёд. Поскольку демографически обусловленные потребности общества связаны с демографией, то это создаёт предпосылки к тому, чтобы общество и его государственность могли заблаговременно подготовить производственные мощности, инфраструктуры образования, здравоохранения, транспорта и связи к исчерпывающе полному и гарантированному удовлетворению демографически обусловленных потребностей всех. В этом случае общекультурный, научный, технико-технологический и организационный прогресс идёт в запас устойчивости такого рода возможностей и планов по их воплощению в жизнь и придаёт им исторически конкретное наполнение[267].
При этом потребности деградационно-паразитического спектра подлежат искоренению, поскольку в силу ограниченной производительности биоценозов и их способности к самовосстановлению, ограниченности производственных мощностей общества деградационно-паразитический спектр потребностей мешает гарантированному и полному удовлетворению демографически обусловленных потребностей как в жизни какого-то одного поколения, так и в преемственности поколений[268]. Однако в современном обществе демографически обусловленный и деградационно-паразитический спектры потребностей не разделяются ни в практике государственного управления, ни в экономических теориях.
Одна из причин этого в том, что на протяжении многих веков правящие “элиты” обществ — сами жертвы деградационно-паразитического спектра потребностей, вследствие чего под разговоры о всеобщем благе и заботе о народе, государственная политика направлена на то, чтобы совместный труд был на “пользу” кланам правящей “элиты”. Все потребности “элиты” при этом удовлетворяются в первую очередь в ущерб жизненным потребностям подавляющего большинства населения. Наряду с “элитой” и социальными низами, существуют разного рода слои прикормленных прихлебателей, которые обслуживают потребности “хозяев жизни” — «котов Матроскиных», занимаясь научной деятельностью, искусствами и т.п. «высокими» видами деятельности. Остальное же население, занятое борьбой за выживание в условиях откровенно силового принуждения к работе на “хозяев жизни” или в условиях нескончаемого роста цен, на протяжении всей истории не имеет свободного времени, сил и минимально необходимого образовательного уровня для того, чтобы выработать и воплотить в жизнь альтернативу разнородному цивилизованному рабовладению.
* * *
То, что об этом сейчас говорится прямо и однозначно понимаемо; то, что в России есть альтернативно-объемлющая Концепция общественной безопасности, направленная на становление глобальной цивилизации человечности и искоренение таким путём цивилизованного рабовладения «котов Матроскиных» во всех его формах —
· результат общеисторического культурного прогресса человечества в целом,
· а также — одно из достижений Русской многонациональной цивилизации, обусловленное практикой социалистического строительства в СССР на протяжении более, чем 70 лет[269].
* *
*
Всё это (вопрос о типах строя психики и том, кто есть человек; вопрос о разделении потребностей на демографически обусловленные и деградационно-паразитические) полезно изложить в самом начале изучения курса человеко-общество-ведения. Это необходимо потому, что, во-первых, в 8 классе школьники способны это всё понять, во-вторых, в их большинстве они ещё не успели втянуться в процессы деградации и паразитизма и, потому могут этого избежать. А главное — всё это носит не абстрактно-теоретический характер, оторванный от реальной проблематики жизни школьников и их родителей, а — актуальный прикладной, позволяющий обществу, — и прежде всего новым его поколениям, — приступить к разрешению проблематики жизни общества, не воспроизводя бессознательно-автоматически в своей жизни искренних заблуждений, ошибок и лжи, которые были свойственны прошлым поколениям.
Однако надо понимать, что люди не осознают всех потребностей общества и того личностного спектра потребностей, который каждый из них порождает и на осуществление которого работает; не осознают того, какие из их потребностей принадлежат к демографически обусловленному спектру и способствуют их личностному и общественному развитию, а какие принадлежат к деградационно-паразитическому спектру и препятствуют их личному и общественному развитию, создавая множество проблем для них самих, окружающих и потомков. То есть люди не ведают во всей полноте, что они творят как в силу собственной ограниченности и многоуровневой организации психики, так и в силу возникновения разного рода «сопутствующих эффектов», которые порождает их деятельность; а некоторое количество людей даже не желает ведать, что они творят. А главное — исторически сложившая культура такова, что устойчиво воспроизводит в преемственности поколений нечеловечные типы строя психики. В силу этого, хотя что-то человеческое нам всем не чуждо, однако даже те, кто пережил хотя бы единократное пребывание при человечном типе строя психики, далеко не всё время бодрствования и сна живут на его основе, вследствие чего те или иные деградационно-паразитические потребности свойственны нам всем (возможно, что за редчайшими исключениями). Поэтому хотя людям и хочется удовлетворения их потребностей по демографически обусловленному спектру, и это осуществимо в принципе, но их же приверженность каким-то деградационно-паразитическим потребностям препятствует реализации этой возможности[270].
Более того:
Реальная нравственность и психика личностей и коллективная психика общества таковы, что людей невозможно облагодетельствовать, предоставив всё необходимое по демографически обусловленному спектру потребностей исключительно усилиями сторонних благодетелей, будь то меценат-единоличник, «благотворительный фонд», «социально ориентированное государство», «старик Хоттабыч», «Золотая Рыбка» или Бог: хоть что-то — да всё равно с точки зрения облагодетельствованных будет «не так», а собственные усилия по «улучшению» предоставленного, проистекающие из деградационно-паразитических потребностей, так или иначе свойственных всем, разрушат благодеяние, совершённое другими, или сделают его в чём-то несостоятельным, либо обратят в откровенное зло.
Иными словами, при нечеловечных типах строя психики на основе которых живёт большинство людей в исторически сложившейся культуре современности, сторонняя помощь может только помочь людям в выявлении и разрешении каких-то проблем их собственными усилиями — единоличными и коллективными. Но разрешать проблемы придётся самим, помогая в этом другими людям и принимая помощь других[271]. Однако это возможно, если дело и его результат в смысле общественной полезности для человека более значимы, нежели его своекорыстие — притязания на удовлетворение потребностей своих собственных и своих близких и деятельность, направленная на удовлетворение потребностей своекорыстия во что бы то ни стало, не взирая на последствия для себя, окружающих, потомков.
По существу же, всё сказанное в этой и предшествующей главах означает:
Поскольку что-либо человеческое не чуждо нам всем, то главная потребность людей, которую должны осознать все, состоит в том, чтобы изменяться в направлении становления в себе человечного типа строя психики, который должен стать основой для дальнейшего личностного развития и соучастия в жизни общества. А это требует вхождения в религию не в смысле соблюдения той или иной обрядности и «воцерковленности», а в смысле личного диалога с Богом по жизни, поскольку это является основой для исповедания Божиего Промысла и деятельности в его русле.
Те же, кто это уже понял, должны также понять, что все прочие испытывают потребность в Любви с их стороны, потому что, Любовь[272], изливаемая на человека другим человеком, прежде всего прочего умиротворяет, защищает и, тем самым освобождая человека из-под власти суеты, даёт ему возможность одуматься, переосмыслить прошлое, настоящее, намерения на будущее и тоже начать двигаться по пути к человечности, а не скользить по пути деградации и паразитизма. Любовь, даруемая человеку Богом, будучи совокупностью совершенства, имеет основания и цели в себе самой и потому творит то, что представляется как чудеса. Но именно это чудо Любви и нужно всем и каждому, а для этого необходимо научиться его творить.
16 — 22 апреля 2004 г.
Уточнения: 11 — 13 апреля 2005 г.
Выводы по главам 6 и 7
Возможно, что кто-то посчитает приведённый выше анализ характера исторической науки, преподавания истории в школе на её основе и двух томов[273] учебника по курсу “Обществознания” придирками и графоманством, полагая, что разным либералам-соросятам, академику РАО и чиновникам Минобразования и науки виднее, что писать в учебники школы Русской многонациональной цивилизации. Те, кто полагается в таких вопросах на авторитет ВАК, авторитет обладателей учёных степеней и званий, авторитет административных должностей высокого ранга могут думать, что они правы в такого рода мнениях о наших комментариях. Но, как сказано в Коране, «предположение ни в чём не избавляет от истины» (сура 10:37(36)), поэтому им предстоит убедиться в том, действительно ли правы они…
Мы же выскажем рекомендации, дополняющие те, что были высказаны ранее в главах, предшествующей гл. 6 настоящего сборника.
1. Если титулы авторов учебника “Обществознание” вынести за скобки и соотносить его текст как таковой с жизнью (как это делали мы в главе 7 настоящего сборника), то под давлением жизненных обстоятельств придётся придти к выводу, что такой учебник “Обществознания” вреден, поскольку он не только не учит школьников жизни, но калечит их нравственно, мировоззренчески и интеллектуально.
Соответственно школе требуется содержательно иной курс обществоведения и содержательно иной курс истории. Требуются и другие учебники по этим предметам, повествование в которых было бы основано на реальных жизненных фактах (прежде всего касающихся нравов и этики) и показывало бы жизненную состоятельность вполне определённых мнений о жизни общества, о сути и перспективах человека и человечества, а также ложность и жизненную несостоятельность других мнений, включая и общепринятые в качестве традиционной истины в тех или иных исторически сложившихся культурах. Пустому же трёпу о фактах и домыслах, который невозможно связать с реальной жизнью, не место в школьных учебниках.
Школа должна готовить детей ко взрослой жизни. Если её учебники наполнены вздором, то она не справляется с этой общественной жизненной задачей.
2. Есть люди, которые полагают, что альтернативой действительно дурным курсам истории в стиле Сороса-Долуцкого и “Обществознания” в стиле Богомолова может стать учебный курс “История православной культуры”. Однако введение в образовательную программу учебного курса типа “История православной культуры” на первом этапе (с целью последующей замены им курса “Обществознания” и согласования с «историей православной культуры» всего школьного курса истории на втором этапе) не решает проблем. Более того: это вредно, поскольку:
Курс “История православной культуры” в редакции РПЦ объективно (т.е. вне зависимости от «деклараций о благонамеренности» её иерархов) имеет скрытой целью обратить школьников в рабство в соответствии с фашистской по её сути доктриной Второзакония-Исаии порабощения всех от имени Бога, и потому его введение в качестве безальтернативно изучаемого [274] в школе недопустимо.
На протяжении более, чем 10 лет[275] РПЦ и другие ветви исторически реального христианства:
· Либо, замыкаясь в своей глухоте и немоте, в принципе уклоняются от обсуждения библейской доктрины порабощения всех от имени Бога заправилами международной мафии;
· Либо безосновательно настаивают на её боговдохновенном происхождении и перетолковывают её по своему усмотрению так, чтобы, запугав людей чертями и посмертным нескончаемым адом, навязать им своё вероучение и возвести приемлемую им группу верующих в боговдохновенность Библии в ранг «нового истинного Израиля».
При этом под «Израилем» подразумевается не исторически сложившаяся иудейская общность, как о том однозначно говорится в Ветхом Завете; и не государство на Ближнем Востоке, — а общность носителей якобы Божиего Промысла, выраженного по их мнению только в Библии и их версии «святоотеческого предания», и уж никак не в событиях Жизни в историческом прошлом и непрестанно текущем настоящем.
Но вне зависимости от позиции вероучителей-библейцев: ростовщичество и бредни о собственном превосходстве того или иного «Израиля» над прочими людьми и согласие паствы с той или иной версией идеалистического атеизма — не перестают быть Злом и продолжают оказывать своё вредоносное прямое и опосредованное воздействие на жизнь людей как персонально, так и глобальной цивилизации в целом. Дух Святой для таких “верующих” не является наставником на всякую истину, что в культуре такого общества делает жизненно несостоятельной и вредоносной Науку и её приложения (пока же науку и её приложения в библейской религиозной и светской культуре «крышует» исторически сложившийся иудаизм и его заправилы, что не сулит в перспективе ничего хорошего как в силу свойств самогó библейского проекта порабощения всех, так и в силу отношения к этому проекту Свыше).
3. Приведённый выше анализ учебника по курсу “Обществознание” ещё раз показал, что социология является объемлющей наукой по отношению к другим отраслям знания.
При этом было показано, что школе уже сейчас требуются новые учебники физики, биологии, в которых излагались бы не только легитимно господствующие в науке мнения, но сообщалось бы и о тех фактах, которые не укладываются в развитые к настоящему времени научные теории.
Также необходимо обновление курса математики путём включения в него обзорного курса “Математика вообще и в приложении к практической деятельности”.
4. И главное:
Школе необходим курс адекватной жизни психологии, которая бы не описывала внешне видимые проявления психической деятельности, а объясняла бы её алгоритмику и взаимосвязи различных компонент психики личности и характер порождения личностями коллективной психики[276], открывая тем самым пути к выработке, освоению и развитию разного рода психологических практик, а по существу качественно новой духовной культуры соборности и человечности.
Современная светская школа взращивает честолюбие у наиболее успешных её учеников — претендентов в инженеры и физики, в политические деятели и администраторы, в деятели искусств и т.п. Честолюбие подпитывается мифами о гениях-единоличниках, которые единолично в науке и технике, в политике, в искусствах рождают и воплощают в жизнь «великие идеи», которые сами по себе якобы определяют дальнейшую жизнь человечества. Общение «гениев» с «простыми смертными» на предмет разработки самих идей и внедрения их в общество в этих мифах отсутствует: «великий Эйнштейн» — всё сам, «великий Менделеев» — всё сам, «великий Форд» — всё сам, «великий Бил Гейтс» — всё сам с приятелем; также и «великие и ужасные» политики — Чингисхан, В.И.Ленин и И.В.Сталин — тоже всё сами. И так в каждой отрасли жизни и деятельности общества. И даже С.П.Королёв и И.В.Курчатов в мифологизированном восприятии истории — тоже «всё сами», хотя их идеи развивали и доводили до практического воплощения в жизнь целые отрасли народного хозяйства СССР.
Потом и в светских вузах учат всему, чему угодно, но только не тому, что успех в работе в качестве мастера на заводе или учителя в школе обусловлен не только и не столько знаниями, сколько умением общаться с людьми, располагать их к себе, друг к другу и к общему делу, будь то подчинённый многотысячный коллектив или дети в классе.
А у претендентов в семинаристы при том типе честолюбия, что характерен для физиков, инженеров и политиков, — сразу же в перспективе «профнепригодность».
И есть основания полагать, что церковное образование (включая и образование в системе РПЦ) хотя бы на уровне неформализованных навыков (если не на уровне осознаваемого подхода к набору кадров) изначально отсекает заведомо «профнепригодных» претендентов в служители культа, реагируя на то, что претенденты несут в своём духе и через свой дух выражают, подчас даже не осознавая того.
При этом надо отдавать себе и людям отчёт в том, что:
Если те или иные определённые люди способны к общению практически со всеми, с кем их сводит Жизнь [277], то именно они в процессе общения объективно оказываются координаторами коллективной деятельности множества людей, которые к непосредственному общению друг с другом не способны или непосредственно друг с другом не общаются по каким-то иным причинам, но каждый из которых является носителем тех или иных знаний и навыков, включая и те, что обладают социальной значимостью.
Плюс к этому имеют место эгрегориальные процессы, в которых соучаствуют и координаторы, и координируемые.
В этом аспекте — аспекте взращивания координаторов коллективной деятельности и общественной жизни в целом — церковное образование, тем более церковно-профессиональное образование служителей культа, даёт «сто очков» вперёд светскому: если не за счёт учебного плана и самогó учебного процесса (который возможно более психологичен, чем в светской школе), то как минимум за счёт отсева заведомо «профнепригодных» абитуриентов и «постановки на место» гордецов и честолюбцев, претендендующих в «отличники».
Однако если способные к общению люди сами концептуально безвластны, то участники координируемой ими коллективной деятельности оказываются заложниками тех, кто концептуально властен [278] и формирует миропонимание и культуру психической деятельности самих координаторов. Вследствие этого специфика господствующих исторически сложившихся в толпо-“элитарном” обществе традиций вероисповедания такова, что на их основе проблемы жизни общества выявлены и разрешены быть не могут, поскольку проблемы и порождены во многом господством традиционного исторически сложившегося мировоззрения и миропонимания концептуального безвластья как паствы, так и вероучителей[279].
И потому так называемая «светская» школа должна наконец-таки обрести адекватную жизни психологическую науку, чтобы формировать у школьников адекватные жизни представления о психической деятельности людей и обществ, что необходимо каждому из них и обществу в целом для выявления проблем и созидательного их разрешения в русле Божиего Промысла.
5. Кроме того, надо понимать, что:
· язык — языковая культура изустной и письменной речи, — не только является средством выражения мыслей, но также является одним из средств формирования культуры чувств и мышления новых входящих в жизнь поколений;
· языковая культура проникает не только на уровень сознания психики, но и в безсознательные уровни психики, характер процессов на которых в своей основе запрограммирован генетически, включая и генетическую предрасположенность человека к тем или иным языкам в качестве его родных языков.
Взаимосвязи языковой культуры уровня сознания и безсознательных уровней психики, включая и взаимосвязи с генетикой человека означают, что далеко не всё равно:
· пишем ли мы «безсознательные»,
· либо «бессознательные», заменяя «з» в приставке «без» на «с» перед глухой согласной составного по сути корня «со+знан», как того требует ныне принятая орфография русского языка,
— поскольку в результате оглушения «з» в невнятно-шепелявой изустной речи современности приставка «без» при таком письме утрачивает неотъемлемо свойственную ей смысловую нагрузку и становится просто не определённым по смыслу «созвучием», смысл которого обусловлен контекстом, в котором «созвучие» появляется.
То же касается и других случаев замены звонких согласных на глухие при образовании слов из смыслнесущих морфем[280] и написаний типа «пред ы стория», «под ы грать» вместо «пред ъи стория» и «под ъи грать»; изъятия из азбуки букв «i» (десятиричное и), h (ять)[281]; необходимости возобновления употребления буквы «ё»[282] и много другого. Такого рода кажущиеся целесообразными и полезными упрощения орфографии на потребу приведения её в согласие с практикой изустной речи:
· одним своим аспектом имеют поощрение плохой дикции — шепелявости и невнятности изустной речи, что мешает людям быть пóнятыми и понимать других людей;
· а другим аспектом порождают дополнительные трудности в согласовании работы левого и правого полушарий головного мозга при чтении текста с соображением, т.е. при таком чтении, когда потоку слов в письменной (а также в изустной речи) ставятся в соответствие определённые образы в процессе формирования личностных образных представлений на основе изустного или письменного сообщения.
Т.е. жизнь требует отказа от фонетически невнятной — шепелявой — ныне действующей безсмысленной “орфографии” и возрождения смыслвыражающей орфографии Русского языка [283], переосмысления его морфологии и выработки соответствующей смыслу речи грамматики, т.е. — жизнь требует совершенствования языка как средства выражения мыслей и освоения информации, передаваемых языковыми средствами; а также и как средства немеханического — «магического» воздействия на течение событий[284]. Недопустимо позволять делать из живого Русского языка «лайт[285] пиджин инглиш[286]», на котором пишет и говорит россионская журналистика наших дней[287].
* * *
Однако всему сказанному в этой главе возможны возражения в том смысле, что в содержании предполагаемых к написанию учебников будущей школы неизбежно окажутся те или иные несуразности, ошибки и заведомая ложь, вследствие чего реформа системы образования с внедрением новых учебников не только не улучшит положения дел и перспектив общества, но, разрушив прежнюю систему, ещё более усугубит проблемы, накопившиеся от прошлого, и создаст новые. Т.е. логически закономерны и нравственно-этически правомерны вопросы:
А где гарантии, что в результате осуществления предлагаемых мер система образования действительно станет более совершенной и будет лучше готовить детей ко взрослой жизни?
Где гарантии того, что в результате предлагаемых реформ в системе образования снова не получится по известному афоризму «хотели, как лучше, а получилось, как всегда»?
Ответ на такого рода вопросы состоит в том, что:
Система образования должна нести в себе самой системообразующее качество, которое позволяло бы в ней самой выявлять и вычищать ошибки и заведомую ложь (это касается как педагогов, неадекватных задаче воспитания и образования новых поколений, так и содержания учебников), она должна взращивать это качество в детях и возпроизводить его в преемственности поколений.
Само это качество и возможности включения его в систему образования разсмотрим в следующей главе, вернувшись в последующем тексте большей частью к общеупотребительной шепеляво-безсмысленной “орфографии”.
14 апреля — 11 мая 2005 г.
