Последней вехой “холодной войны” считают демонтаж Берлинской стены. То есть, можно говорить о ее итогах. Но это пожалуй самое трудное. Наверное, итоги “холодной войны” подведет история, ее истинные результаты будут видны через десятилетия. Сейчас мы не объективны. С одной стороны, есть немало людей, считающих, что “холодная война” не закончилась, а перешла в следующую фазу; с другой стороны, многие склонны рассматривать ее итоги как начало нового противостояния. Что плохого в “холодной войне”? Прежде всего, балансирование на грани войны. Стороны, конечно не воевали, но так основательно к ней готовились, что казалось она может начаться в любой момент. Все события и явления в мире, в мире рассматривались как хорошие и плохие, то что выгодно одной из сторон (в этом они мало отличались друг от друга) было хорошо, все остальное - плохо. Целые поколения людей вырастали с деформированной психикой, которая выражалась в неадекватном восприятие окружающего мира.
Но эта война принесла с собой и много положительных результатов. Во- первых, потому, что она была не горячей, т.е. в достаточно длительный период не смотря на очень сильные противоречия стороны смогли выяснить отношения не прибегая к силе оружия; во-вторых, она впервые заставила противоположные стороны вести переговоры и вносить определенные правила игры в само противостояние (целая система договоров по ограничению гонки вооружений тому доказательство); гонка вооружений, как явление, имела безусловный знак минус.
Она уносила огромные материальные ресурсы, но как и любое явление имела и оборотную сторону. В данном случае можно говорить о “золотом веке” естественных наук, без бурного развития которых ни о какой гонке вооружений нельзя было бы и думать.
О завершении «холодной войны» впервые было сказано в 1989 г. по итогам советско-американской встречи в верхах на о. Мальта, а последний раз – на саммите в Сочи в апреле 2008 года. Если «холодную войну» хоронят на протяжении двух десятилетий, то, по-видимому, предполагаемый покойник сильно сопротивляется погребению. В 1992 г. Россия и США заявили о своем стратегическом партнерстве (не уточнив, о чем именно идет речь). С тех пор слова «стратегическое партнерство» были повторены бессчетное число раз политиками, экспертами, журналистами. В 2001 г. РФ и США решили совместно бороться против международного терроризма (к тому времени действовавшего на протяжении как минимум тридцати лет, если вести счет от расправы с командой Израиля на Олимпийских играх 1972 г. в Мюнхене).
Разумеется, стороны не ограничивались только словами. Осуществляется программа Нанна-Лугара, постепенно освобождающая РФ от запасов оружейного урана. Сокращаются стратегические вооружения. Правда, в России и США делается это очень по-разному. Две страны действительно сотрудничают в Афганистане и ряде других международных ситуаций. Американские инвестиции весомы на российском рынке, а российские деньги вкладываются в ценные бумаги и банки США. Есть и примеры противоположного рода. США вышли из договора по ПРО, фактически сломав созданную ранее систему соглашений по ОСВ/СНВ. Вашингтон форсирует расширение НАТО на восток практически любой ценой. Готовится размещение в Польше и Чехии первых компонентов ПРО США. До самого конца 2008 г. шла эскалация взаимно жестких политических заявлений.
Российско-американские отношения 1990-х – 2000-х годов можно рисовать как в светлых, так и в темных тонах. На протяжении этого периода государственные руководители с обеих сторон отдавали предпочтение более радужной палитре. Политики и комментаторы не гнушались и второй. Но с начала 2006 г. (с подготовки саммита «группы восьми» в Санкт-Петербурге) открылась полоса ухудшения климата во взаимоотношениях РФ и США. Ее апофеозом стал «августовский кризис» на Кавказе в 2008 году, справедливо рассматриваемый многими аналитиками в России, США и за их пределами как кризис прежде всего российско-американских отношений.
Все эти обстоятельства на протяжении ряда лет побуждают возвращаться к вопросу: можно ли считать прямой военный конфликт между Россией и США исключенным или в принципе невозможным?
Гипотеза статьи суммируется в трех тезисах. Первое: нельзя считать исключенной возможность прямого военного столкновения между Россией и США. Второе: риск столкновения на протяжении периода после 1991 г. в целом повышается. Третье: отсутствие в последние годы содержательного диалога по военно-политической проблематике является одним из факторов повышения риска.
Оценки подобного рода – материя, политически и психологически крайне чувствительная. Поэтому в данном случае избрана методология анализа «идеальной модели» – рассмотрение факторов, которые, взятые сами по себе, объективно могут действовать в сторону повышения риска конфликта. Речь пойдет не о жестко предопределенном сценарии, а о возможностях и вероятностях, недооценивать которые, а тем более сбрасывать со счетов, представляется преждевременным. История свидетельствует, что одного лишь желания избежать военного столкновения часто оказывалось недостаточным.
С начала 1990-х годов между Россией и США вспыхнул территориальный спор: конгресс США в 1992 г. ратифицировал и считает вступившим в силу, а Госдума РФ не ратифицировала и полагает недействительным соглашение 1990 г. о разграничении в Беринговом море. Спор этот, пока приглушенный, имеет все шансы дальнейшего разрастания в случае включения в него энергоресурсной и арктической проблематики и при усилении в США настроений в пользу территориального раздела России. Такие настроения там сохраняются и порой даже принимают громкое публичное выражение. Так, в избирательной кампании 2008 г. звучала тема независимости Республики Коми, что впервые конкретизирует ранее многократно высказывавшиеся в США разными авторами идеи о возможности распада России на 7–35 самостоятельных государств.
Во время последнего грузинского кризиса вооруженные силы США были впервые напрямую задействованы против РФ, хотя пока косвенно (переброска самолетами США грузинских частей из Ирака и направление военных судов с «гуманитарной» миссией в Поти). В советско-американских отношениях такого рода прецедентов не было. Вооруженные силы СССР и США противостояли друг другу в Берлине – где они находились на правах оккупационных сил – и в ряде локальных конфликтных ситуаций. Но демонстративного перебрасывания сил с целью политико-психологического давления на оппонента по ходу конфликта не было ни в одной из ситуаций эпохи «холодной войны».
В связи с разворачивающимся мировым финансовым кризисом возникает потенциально взрывоопасная проблема, которой не было и не могло быть во взаимоотношениях США и СССР: судьбы российских корпораций, к которым могут быть обращены претензии иностранных кредиторов за взятые этими корпорациями долги. Несомненно, государство постарается защитить ключевые из них. Но не ясно, сможет ли оно отследить все ключевые случаи. Сама эта проблема вряд ли станет причиной для бряцания оружием с той или другой стороны, но дополнительно осложнить отношения она способна.
В ответ в РФ закономерно крепнет убеждение, что советский коммунизм был для США не более чем удобной ширмой. На деле же проблема заключается в неприятии России как таковой и, возможно, в системной несовместимости российских и американских культур и менталитетов.
Процесс принятия важнейших внешнеполитических решений в Москве и Вашингтоне обнаруживает на протяжении 2000-х годов явную тенденцию ко все большей кулуарности. При этом обе страны предпочитают придерживаться в ведении внешних дел и построении отношений друг с другом не согласованных принципов, норм, договорных положений, а фактически «понятий».
Неравновесие сил США и РФ способно порождать у более сильной стороны искушение простыми решениями, а у более слабой – ощущение загнанности в угол и уменьшения числа альтернатив, более доступных и целесообразных, чем война. Искушения эти тем более вероятны в условиях, когда подписанные ранее военно-политические соглашения не действуют, и в российско-американских отношениях уже давно не обсуждались никакие правила игры.
Между США и России происходит более интенсивное соперничество по вопросам принципов, на которых строится международно-политический порядок глобального мира. Причины и возможности для прямого военного столкновения множатся и, как представляется, не получают адекватной оценки. Происходит накопление взаимного недоверия, и нет той «подушки безопасности», какой была «холодная война».
Представляется, что война между США и Россией ныне возможна не только технически, но и политико-психологически. Две страны исподволь приближаются к рубежу, на котором рискуют оказаться намного ближе к такой войне, чем к ней когда-либо подходили СССР и США. Минимизация этого риска требует от обеих сторон проведения стратегии, во всех ее составляющих нацеленной на ослабление или устранение влияния рассмотренных выше факторов.
