Рассматривая проблемы взаимодействия современной КНР с сопредельными странами, расположенными в обширном регионе Центральной Азии, необходимо выделить два основных ареала этого взаимодействия: 1) «классическая» Центральная Азия, в рамках «треугольника» Россия -- Монголия -- Китай; 2) «новая», постсоветская Центральная Азия в составе Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана и Киргизстана. Процессы, происходящие в этих регионах и в геополитическом, и в цивилизационно-историческом отношениях принципиально отличаются друг от друга. В первом случае мы сталкиваемся с тысячелетним механизмом взаимодействия трех цивилизаций: монгольской (буддийско-кочевой), российской, китайской (конфуцианской). Во втором случае налицо сравнительно молодая история десятилетнего развития независимых среднеазиатских государств, исторически относящихся к мусульманской культуре.
Страны Центральной Азии: Казахстан, Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан, где проживают более 60 млн. человек, наряду с северными Россией и Монголией, также являются ближайшими соседями Китая. Из пяти новых независимых государств Азии три (Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан) имеют с Китаем общую границу, которая составляет 3700 км. После распада СССР в Центрально-азиатском регионе для КНР сложилась благоприятная ситуация. Центральная Азия вышла из-под контроля России и стала открытой для влияния Китая и других стран.
В январе 1992 г. Китай установил официальные дипломатические отношения с пятью новыми независимыми государствами. На этом этапе Китай проводил достаточно сдержанную и осторожную политику в регионе, не выделяя кого-либо особо. Тем не менее политические и экономические реалии, такие как рост угрозы исламского фундаментализма в регионе, необходимость координации общей политики и оперативных действий китайских спецслужб с коллегами из соседних стран по проблемам уйгурского сепаратизма, Тибета, другим вопросам «разделенных наций», налаживание взаимных торговых контактов заставляли Китай интенсифицировать соответствующие связи. Хотя во всех официальных документах китайского правительства говорится о «равном и дружественном отношении» ко всем новым Центрально-азиатским государствам, тем не менее, со стороны Пекина с середины 90-х гг. стала заметна тенденция к определенной дифференциации в отношениях со странами Центральной Азии появились «приоритетные государства», которым отводилось первостепенное. значение в плане развития политических и экономических связей, и республики «второго эшелона», с которыми поддерживался необходимый уровень официальных контактов. О.С.Тихонов. Россия -Китай -Центральная Азия: Проблемы региональной безопасности // Вестник Московского университета. - 2009. - №3. - С.50-51.
В 1996 г. уже существовала организация «Шанхайская пятерка», созданная в режиме приграничного сотрудничества и безопасности в 100-километровой зоне пяти соседних государств: России, Кыргызстана, Казахстана, Таджикистана, Китая. Возможно, что организаторы «пятерки» в 1996 г. не вкладывали в ее деятельность долговременной концепции полномасштабной стратегической безопасности, ограничиваясь решением локальных задач -- демилитаризацией в приграничных районах, поимкой контрабандистов и пр. Однако растущие исламские вызовы в России (на Северном Кавказе), в Центральной Азии и Китае (Синьцзян-Уйгурский район) подталкивали их к сближению в рамках «пятерки» и формированию новой региональной системы безопасности, блока государств, объединенных задачей борьбы против терроризма и национального сепаратизма.
При создании ШОС присутствовал скрытый антиамериканский подтекст. Сегодня с учетом итогов операции в Афганистане многое в ШОС необходимо переосмыслить. Во-первых, американский компонент должен присутствовать в плане конструктивного сотрудничества с США; во-вторых, ШОС должна проводить определенную активную политику взаимодействия с антитеррористическим фронтом, -- как организация она в этой акции никак не участвует. Взаимодействие с США происходит на «индивидуальном» государственном уровне (Россия, Узбекистан, Таджикистан). В-третьих, ШОС тактически должна пересмотреть свои подходы к Пакистану и возможности его участия в этой организации.
В официальной позиции КНР по оценке уйгурского терроризма появились новые акценты. Так, сегодня КНР считает, что уйгурские сепаратисты являются частью международного терроризма, и поэтому они должны фигурировать в списке целей глобальной антитеррористической компании. Другими словами, появился важный компонент китайско-американского сближения в этой сфере, в которую Китай до 11 сентября практически никого не допускал.
дипломатия конфликт
Говоря о долговременных целях Китая и России как ключевых игроков в ШОСе, многие эксперты отмечают, что для Китая проблема исламского терроризма, в отличие от других ее членов, не является первостепенной. Китай способен самостоятельно справиться с ней собственными силами. Не случайно в настоящее время Китай достаточно сдержанно относится к активному проникновению США в регион Центральной Азии. Суть стратегии Пекина в ином -- в создании на северо-западных границах «пояса» лояльных и дружественно настроенных к нему стран на длительную перспективу. Часть этих стран (Казахстан, Кыргызстан и Др.) уже связана с Китаем кредитами, экономической помощью, инвестиционными энергетическими проектами. Несомненно, что определенная зависимость этих стран от КНР будет возрастать. Другие, такие как Россия, будут сосуществовать с Китаем в условиях долговременного стратегического партнерства, юридически оформленного в виде политического российско-китайского договора о дружбе и сотрудничестве.
Ряд ведущих политологов Китая считают, что у России и КНР в Центральной Азии на сегодняшний день есть сферы совпадающих интересов и области, где их интересы расходятся. К первой группе они относят единые подходы к проблемам исламского экстремизма, терроризма, наркоторговли и контрабанды оружия. Ко второй группе, по их мнению, относится нестыковка экономических интересов России и Китая в регионе. Поэтому, как отмечают они, необходима «корректировка» экономической политики двух стран.
Китайские эксперты отмечают, что Россия демонстрирует слабую заинтересованность в сотрудничестве с Китаем по вопросам экономической интеграции в Центральной Азии, считая этот регион своей исключительной зоной экономического внимания. Но де-факто Китай уже присутствует там, и поэтому необходимо развести интересы и сферы влияния (институализировать процесс).
Другими словами, китайские эксперты осторожно предлагают: а) признать китайские экономические приоритеты в регионе, сохраняя российскую «нишу» на будущее; б) экономическую интеграцию ввести в институт «Шанхайской пятерки», расширив ее таким образом по функциям, выделяя в ее структуре экономическое направление.
