Ш определяют ли установки поведение. 14 страница

Ответ на вопрос 1:

буква «к»

в английском языке в три раза чаще встречается как третья буква в слове. И все же большинство людей считают, что «К» чаще встречается в начале слова. Эймос Тверски и Дэниел Канеман (1974) полагают, что слова, начинаю­щиеся с «К», более доступны памяти. Легкость вспомина­ния — доступ­ность — это наша эвристика при оценке частоты событий.

Ответ на вопрос 2:

Население Танзании (24 миллиона человек) намного превосходит население Камбод­жи (7 миллионов). Большинство людей, более живо представляя камбоджийц ев, угадывают неверно.

Мышление против фактов:

воображаемые альтернативные сценарии и резуль­таты, которые могли бы быть, но не случились.

136 ■ Часть I. Социальное мышление

Большинство людей, однако, живут сожалея меньше о том, что сделано, чем о том, что не удалось сделать, например: «Я бы хотел быть более серьезным в колледже» или «Мне следовало бы сказать отцу перед его смертью, что я люб­лю его» (Gilovich & Medvec, 1994). (В ходе одного опроса взрослые чаще всего сожалели о том, что не относились к своему образованию более серьезно (Kinner & Metha, 1989).) Могли бы мы поэтому жить без сожалений о чем-либо, если бы отваживались почаще покидать безопасную гавань и рисковать (по крайней мере, пытаться), несмотря на возможность неудачи? Результат под уг­розой.

ИЛЛЮЗОРНОЕ МЫШЛЕНИЕ

Что еще влияет на повседневное мышление, так это поиск нами последователь­ности в случайных событиях, тенденция, которая может увести нас далеко от правильных путей.

ИЛЛЮЗОРНАЯ ВЗАИМОСВЯЗЬ

Легко отыскать корреляцию там, где ее нет. Когда мы надеемся на серьезные взаимоотношения, то без колебаний ставим рядом случайные события, усматри­вая в их течении иллюзорную взаимосвязь. Уильям Уорд и Герберт Дженкинс (William Ward & Herbert Jenkins, 1965) показали группе людей результаты гипотетического 50-дневного эксперимента по созданию облачности. Они назвали испытуемым дни, в которые сгу­щали облака и в которые шел дождь. На деле эта инфор­мация была не больше чем случайным смешением ре­зультатов: иногда после сгона облаков был дождь, иногда

чем они есть

Иллюзорная взаимосвязь:

восприятие взаимо­отношений там, где их в реальности _

нет иливосприя- нет- *ем не менее люди в соответствии со своими идеями

тие взаимоотноше­ний более тесными.

об эффекте, произведенном сгоном облаков, были убежде­ны, что они в самом деле отыскали взаимосвязь между

сбором облаков и дождем. на самом деле. f.

Результаты других экспериментов подтвердили, что люди

легко ошибаются, воспринимая случайные события как подтверждающие их убеждения (Crocker, 1981; Jennings & others, 1982; Trioler & Hamilton, 1986). Если мы верим в наличие взаимосвязи, то существует боль­шая вероятность того, что заметим и вспомним примеры, которые это удостове­ряют. Если мы верим, что предчувствия предшествуют событиям, то отследим и запомним пару предчувствие —событие. Мы редко замечаем или храним в па­мяти случаи несовпадения необычных событий. Если мы вспомнили о друге и он позвонил нам, то мы отмечаем и запоминаем это совпадение. Но мы не отсле­живаем все те случаи, когда, например, думаем о друге, а он не звонит или звонит приятель, о котором мы не думали.

Другим примером явно иллюзорной взаимосвязи является предположение, что настроение женщин связано с их менструальным циклом. Чтобы проверить правдивость этого утверждения, несколько исследователей просили женщин ежедневно отмечать в дневнике свое настроение. Когда Кэти Мафарланд и ее коллеги (Cathy McFarland, 1989) провели подобный эксперимент с женщинами

Глава 3. Социальные убеждения и суждения ■ 137

«Когда мужчина не может объяс­нить действия жен­щины, первое, о чем он думает, — о со­стоянии ее матки». Клэр Буд Луис, «Не хлопай дверью», 1970

из канадской провинции Онтарио, они получили типичные результаты. Согласно оценкам самих женщин, негативные эмоции (была ли это раздражительность, одиночество, деп­рессия и т. д.) не преобладали во время предменструаль­ной и менструальной фазы. И все же позднее женщины находили взаимосвязь между плохим настроением и мен­струацией (рис. 3-6).

Результаты экспериментов Памелы Като и Дианы Рабл (Pamela Kato & Diane Ruble, 1992) позволяют сказать, что это типичное положение дел: хотя многие женщины вспоминают, что их настро­ение менялось во время цикла, повседневный опыт выявляет незначительное количество перепадов настроения. Более того, нет данных о том, что связанная с циклом гормональная перестройка оказывает влияние на эмоции, в результа­те чего можно было бы ожидать перепадов настроения. Тогда почему же мно­гие женщины верят в то, что они испытывают предменструальное напряжение или бывают раздраженными во время менструации? По словам Като и Рабл, причиной является безоговорочная вера в теорию поведения, обусловленного менструальным циклом, которая заставляет их замечать и помнить одно­временное появление плохого настроения и менструации, но не обращать внимание и не запечатлевать в памяти не­гативные эмоции двумя неделями позже.

Такое чрезмерное желание человека установить зако­номерность даже в случайных событиях заставляет нас искать причины нестандартных событии или необъяснимых перемен в настрое­нии. Приписывая происходящему повод, мы наводим порядок в своем окруже­нии и заставляем события казаться более прогнозируемыми и контролируемы­ми. Итак, эта тенденция обычно имеет адаптивную функцию, но иногда вводит нас в заблуждение.

«Я понимаю, что людям обычно не терпится от­крыть причину ве­щей, а не выяснять, таковы ли вещи». Монтень (1533-1592)

■ Рис. 3-в. Менструация, фактическое настроение и настроение, которое вспоминали. Ежедневные отчеты о настроении женщин Онтарио не ме­няются а зависимости от их менструального Цикла. Все же женщины считают, что настроение ч гулом было плохим neper) самым началом и во время менструации и хорошим в другое время цикла.

(Поданным С. MarFarlaiid & others, 19И9)

138 ■ Часть I. Социальное мышление

Иллюзия контроля:

восприятие индиви­дом событий, которые невозмож­но контролировать, как подверженных собственному контролю или как более контролируе­мые, чем это есть на самом деле.

ИЛЛЮЗИЯ КОНТРОЛЯ

Наша тенденция воспринимать случайные события как взаимосвязанные подпитывает иллюзию контроля — идею о том, что мы можем влиять на случайные события. Это как раз то, что поддерживает азартных игроков и застав­ляет остальных поступать невероятным образом. Напри­мер, во время летней засухи 1988 года фермер-пенсионер Элмер Карлсон из Айовы исполнил танец дождя. На сле­дующий день выпало осадков на 1 дюйм. «Чудеса по-прежнему здесь, мы только должны попросить их», — так он объяснил свои действия (Associated Press, 1988).

Азартные игры

Эллен Лангер (Ellen Langer, 1977) продемонстрировала иллюзию контроля в экспериментах с азартными играми. Люди, вытянувшие лотерейный билет сами, при просьбе его продать требовали в четыре раза больше денег, чем те, кому этот билет дали. Если противником в игре со случайным исходом был неуклю­жий нервничающий человек, их ставки были гораздо выше, чем при игре с щегольски одетым, уверенным соперником. Так или иначе, Лангер и другие ученые последовательно обнаружили, что люди действуют так, как будто они могут контролировать случайные события.

Наблюдения за игроками в реальной жизни подтвердили результаты этих экспериментов. Игроки в кости могут бросать их мягко, чтобы выпало мало очков, и жестко, чтобы — побольше (Henslin, 1967). Индустрия азартных игр процветает за счет иллюзий игроков. Игроки приписывают выигрыши своему умению и предвидению. Проигрыши становятся «осечкой» или «результатом везения противнику» — для спортивных игр это может быть несвоевременный свисток судьи или причудливый отскок мяча (Gilovich & Douglas, 1986). Когда стресс подрывает чувство контроля, люди предпочитают предсказать резуль­тат своего броска кости (дающий им иллюзию контроля), а не угадать его после броска (Friedland & others, 1992).

Возврат к среднему

Тверски и Канеман (Tversky & Kehneman, 1974) описали другой путь возник­новения иллюзорного контроля, а именно: мы не знаем статистического фено­мена возврат к среднему. Так как результаты экзаменов в какой-то степени зависят от случая, большинство студентов, получивших самые высокие оценки на первом экзамене, будут иметь более низкие результаты на следующем. Поскольку их первая оценка была максимальной, вторая, скорее всего, снизится («вернется») до среднестатистической, чем под­нимет максимум еще выше. (Вот почему студент, который хорошо учится в течение всех лет, но никогда не бывает отличником, иногда заканчивает курс в числе лучших.) И наоборот: студенты, получившие самый низкий балл на первом экзамене, скорее всего, подтянутся. Если получив­шие самую низкую оценку, наймут после первого экзамена репетитора, он, вероятно, будет чувствовать эффект от сво-

Возврат к среднему:

статистическая тенденция, заключа­ющаяся в том, что самые высокие ре­зультаты или неор­динарное поведение стремятся к воз­врату к средним величинам.

Глава 3. Социальные убеждения и суждения ■ 131

ЗА КУЛИСАМИ

«Наблюдение за тем, как люди стремятся контролировать даже случайные события (на­пример, покупку лотерейных билетов), натолкнуло меня на изучение тех, кто, как прави­ло, не контролирует свою жизнь. Исследуя пациентов госпиталя и престарелых, я обна­ружила, что усиление чувства контроля приносит пользу их здоровью и благополучию. Людям, для которых пребывание в толпе или развод является стрессом, более высокий контроль также будет полезным. И мне стало ясно, что осознанный контроль чрезвычай­но важен для успешного функционирования».

ЭЛЛЕН ЛАНГЕР (Ellen Langer), Гарвардский университет

их занятий в том случае, когда студент улучшит результаты, даже если «подтя­гивание» не дало ничего.

Действительно, когда дела идут плохо, мы будем пытаться что-то предпри­нять, и что бы мы ни выбрали — визит к психотерапевту, диету и физические упражнения, чтение книг из серии «Помоги себе сам», — вероятно, все пойдет нам на пользу, а не во вред. Иногда мы сознаем, что ни хорошее, ни плохое не может длиться вечно. Опыт научил нас знанию: если все идет великолепно, рано или поздно случится что-то неприятное; а когда жизнь наносит нам жес­токие удары, мы обычно ждем, что дела обернутся к лучшему. Хотя часто мы не сознаем этот эффект. Мы недоумеваем, почему лучший бейсболист прошлого года не проявляет себя в следующем году — он что, стал слишком самоуверен­ным или самонадеянным? Мы забываем, что яркие периоды сменяются более обыденными.

Чтобы имитировать последствия похвалы и наказания, Пол Шаффнер (Paul Schaffner, 1985) попросил студентов Боудонского колледжа приучить выду­манного четвероклассника Гарольда приходить в школу к 8.30. Каждый день в течение трех недель компьютер показывал время прихода «Гарольда», обычно это было между 8.20 и 8.40. Участники эксперимента должны были решить, как реагировать на приход мнимого ученика — изысканной похвалой или строгим выговором. Как вы могли предположить, они обычно хвалили «Гарольда», ког-

Иллю чпя контроля принимает различ­ные формы

«Следующий танец, который вы увидите, вызывает небольшую облачность ____________________и умеренную температуру»______________________

140 ■ Часть I. Социальное мышление

да он приходил до 8.30, и делали замечание, если он приходил после 8.30. Так как Шаффнер запрограммировал компьютер на случайную последователь­ность времени прихода, после замечаний возникала тенденция к улучшению (время приближалось к 8.30). Например, если «Гарольд» приходил в 8.39, он был почти уверен, что его отругают, а вероятность того, что случайное время прихода на следующий день будет меньше 8.39, была очень высока. Таким образом, даже если замечания не имели никакого эффекта, большинство участников эксперимента закончили его, полагая, что их замечания сыграли свою роль.

Этот эксперимент демонстрирует смелое заключение Тверски и Канемана: природа действует так, что мы часто чувствуем себя наказанными за поощрение других и поощренными за их наказание. Фактически, как знает любой студент, изучающий психологию, положительное подкрепление за правильные поступки обычно более.эффективно и имеет меньше негативных последствий.

НАСТРОЕНИЕ И СУЖДЕНИЯ

Социальное суждение содержит в себе эффективный, хотя иногда и ошибоч­ный, процесс обработки информации. Кроме этого, в него вовлекаются и наши чувства: наши суждения зависят от нашего настроения. Мы не холодные счет­ные машины, мы — эмоциональные создания. В новых исследованиях, проводя­щих сравнительный анализ счастливых и печальных людей, изучается степень влияния чувств на познание. Несчастные люди — особенно те, кто потерял близкого человека или кто находится в состоянии депрессии, — склонны к бездеятельности, социально пассивны, даже враждебны. Они в большей степени сосредоточены на себе и задумчивы. Если у людей в подобном состоянии оста­ется хоть капля надежды, депрессия мотивирует усиленную работу мысли — поиск информации, которая делает их окружение более понятным и контроли­руемым (Weary & Edwards, 1994).

Счастливые люди, напротив, поразительно энергичные, решительные, твор­ческие и общительные. По сравнению с несчастливыми людьми они более до­верчивые, любящие и отзывчивые. Если их радует небольшой подарок, полу­ченный на ярмарке, то потом в опросе, не имеющем к этому факту никакого отношения, они сообщают, что их автомобили и телевизоры работают превос­ходно, лучше, по их словам, чем у тех, кто не получил подарка.

Счастливые люди более толерантиы к фрустрации. Чувствуют ли они себя счастливыми постоянно или только в какие-то моменты, но они больше любят и скорее прощают и едва ли преувеличивают или превратно истолковывают не­значительные критические замечания. Сиюминутным маленьким удовольстви­ям они предпочитают долгосрочное вознаграждение. Если им случается видеть веселые картины (как люди смеются, играют) и печальные (похороны, бед­ствия), они предпочитают любоваться светлой стороной жизни. Печальные лю­ди в основном обращают внимание на мрачную сторону жизни и предпочитают менее оптимистичных людей, менее оптимистичные рассказы и кинофильмы, менее оптимистичную музыку.

Полное драматизма влияние настроений пронизывает наше мышление. За­падным немцам, ликующим после победы своей футбольной команды на Кубке мира (Schwarz & others, 1987), и австралийцам, посмотревшим согревающий душу фильм (Forgas & Moylan, 1987), люди кажутся добросердечными, а

Глава 3. Социальные убеждения и суждения ■ 141

жизнь — прекрасной. После (но не до) футбольного матча в 1990 году между соперничающими Алабамой и Обурном болельщики победившей команды Ала­бамы считали войну и возможное опустошение менее вероятными, чем мрачные болельщики Обурна (Schweitzer & others, 1992). Когда вы счастливы, мир ка­жется более дружелюбным, решения принимаются легче, на ум приходят хоро­шие новости (Johnson & Tversky, 1983; Isen & Means, 1983; Stone & Glass, 1986). Когда мы чувствуем себя счастливыми, то мыслим радостно и оптимис­тично. Люди, находящиеся в депрессии, вспоминают, что родители отвергали и наказывали их. А люди, вышедшие из отого состояния, вспоминают родителей так же тепло, как и те, кто никогда не испытывал депрессии (Lewinsohn & Rosenbaum, 1987).

Пусть наше настроение будет мрачным, а наши мысли переключатся на дру­гое направление. Снимем розовые очки и наденем темные. Теперь мрачное расположение духа настраивает наши воспоминания на неприятные события (Bower, 1987; Johnson & Magaro, 1987). Наши взаимоотношения кажутся ис­порченными. Наш Я-образ стал нехорошим. Наши надежды на будущее неяс­ны. Поведение других людей кажется более зловещим (Brown & Taylor, 1986; Mayer & Salovey, 1987).

Представьте себя участником эксперимента Джозефа Форгаса (Joseph Forgas, 1984) и его коллег. С помощью гипноза они вызывают у вас хорошее или плохое настроение, а затем вы смотрите видеозапись вашего разговора с неким человеком, сделанную за день до эксперимента. Если вы чувствуете себя счастливым, то будете довольны тем, что видите, и сможете углядеть в своем поведении доказательства своей уравновешенности, заинтересованности и на­выков общения. Если у вас плохое настроение, то, смотря ту же самую запись, вы увидите себя совсем другим, причем этот другой часто оказывается жестким, нервным и нечетко выражающим свои мысли (рис. 3-7). Узнав, как ваше на­строение окрашивает ваши суждения, вы чувствуете облегчение от того, на­сколько все становится ясным, когда экспериментатор переключает вас на хорошее настроение, прежде чем ваше участие в эксперименте закончится. Любопытно, как отмечают Майкл Росс и Гарт Флетчер (Michael Ross & Garth Fletcher, 1985), что мы не приписываем наше изменившееся восприятие переме­не настроения. Скорее нам кажется, что мир стал другим.

В какой-то мере наше настроение накладывает отпечаток на то, как мы ви­дим мир, вызывая в памяти прошлый опыт, связанный с таким состоянием духа. В плохом настроении наши мысли более депрессивны. Мысли, связанные с настроением, могут отвлечь нас от размышлений о чем-то сложном. Таким об­разом, когда мы эмоционально возбуждены — сердиты или в приподнятом на­строении, — мы, скорее всего, будем делать неожиданные суждения и оценивать других, основываясь на стереотипах (Bodenhausen & others, 1994; Paulhus & Lim, 1994). (Кроме того, зачем рисковать великолепным настроением после игры, размышляя над каким-то новым вопросом, например о вероятности вой­ны?)

Любопытно, что наше настроение в меньшей степени влияет на простое «ав­томатическое» мышление, чем на сложное, «требующее усилий» (Hartlage & others, 1993). Таким образом, как замечает Форгас (1994, 1995), настроение, скорее всего, вклинится в мышление, когда мы оцениваем нестандартных, а не типичных людей; объясняем сложные, а не простые человеческие конфликты и пытаемся понять странные, а не благополучные пары. Таким образом, чем боль­ше мы думаем, тем больше наше настроение может влиять на наше мышление.

142 ■ Часть I. Социальное мышление

■ Рис. 3-7. Кратко­срочное хорошее или плохое настроение сильно влияет на оцен­ку людьми видеозаписи своего поведения. Те, кто находится в дан­ный момент ч плохом настроении, обнаружи­вают меньше позитив­ного в своеч поведении. (По данным Forgus & others, 1984)

РЕЗЮМЕ

Психологи-исследователи долгое время изучали поразительную способность разума обрабатывать информацию. У нас есть дар непроизвольного, эффек­тивного, интуитивного мышления. За свою когнитивную дееспособность, не­смотря на ее общую адаптивную функцию, мы расплачиваемся случайными ошибками. Так как обычно мы не осознаем их в своем мышлении, последнее может отплатить нам тем, что идентифицирует пути, с помощью которых мы формируем и поддерживаем ложные убеждения — «доводы для неразумности».

Во-первых, наши предубеждения сильно влияют на то, как мы интерпретиру­ем и помним события. В экспериментах предвзятое мнение оказывало порази­тельное влияние на то, как люди воспринимали и объясняли полученную ин­формацию. В других экспериментах испытуемым навязывали суждения или ложные идеи после того, как информация была предъявлена. В итоге можно было сделать вывод, что если суждения, предшествующие факту, искажают наше восприятие и интерпретацию, то суждения, следующие за фактом, искажа­ют наши воспоминания.

Во-вторых, мы часто переоцениваем свои суждения. Этот «феномен самона­деянности» происходит отчасти потому, что мы гораздо легче можем предста­вить себе, почему могли быть правы, чем почему могли ошибаться. Более того, люди более склонны искать информацию, которая может подтвердить их убеж­дения, чем информацию, которая может дискредитировать их.

В-третьих, когда мы получаем анекдотические или даже бесполезные дан­ные, то частенько пренебрегаем необходимой базовой оценочной информацией. Это обусловлено отчасти тем, что в дальнейшем нам легче вспомнить («доступ­ность») яркую информацию.

В-четвертых, мы часто склонны к иллюзиям взаимосвязи и собственному контролю. Соблазнительно находить взаимосвязи там, где их нет («иллюзор-

Глава 3. Социальные убеждения и суждения ш 14

ЗА КУЛИСАМИ

«Нам всем хорошо известны люди, подверженные перепадам настроения. Меня часто поражало, как их чувства будто вторгались в их мышление. Всегда оказывалось, что их воспоминания и суждения меняются в зависимости от настроения. Уже несколько лет я пытаюсь понять, как и почему это происходит.

Однажды, сидя в ресторане, за соседним столиком я заметил странную пару — краси­вую молодую женщину с непривлекательным пожилым мужчиной. Я поймал себя на том, что настойчиво пытаюсь понять их взаимоотношения, и мне пришло в голову, что чем больше я думал о них, тем с большей вероятностью мое настроение могло обусловить мои мысли. Проверяя эту идею в лаборатории, мы обнаружили, что, действительно, настроение в основном влияет на сложные суждения о странных парах, чем на поспешные суждения о подходящих парах. Такие результаты помогли нам разработать теорию, ко­торая предсказывает, в каких случаях перепады настроения будут влиять на суждения».

ДЖОЗЕФ ФОРГАС (Joseph Forgas), университет Нового Южного Уэльса, Сидней, Австралия

ная взаимосвязь»), и думать, что возможно контролировать события, которые на самом деле находятся вне нашей компетенции («иллюзия контроля»).

И наконец, на суждения влияет настроение. И хорошее, и плохое располо­жение духа является механизмом, запускающим оживление в памяти прошлого опыта, связанного с таким настроением. Настроение накладывает отпечаток на интерпретацию нами текущих переживаний. И, отвлекая нас, настроение может повлиять на качество (глубина или поверхностность) мышления при составле­нии мнений.

■ УБЕЖДЕНИЯ САМОРЕАЛИЗАЦИИ

Рассмотрев, как мы интерпретируем и судим других (эффективно, адаптивно, с некоторой долей ошибки), мы делаем выводы, взвесив действенность своих соци­альных оценок. Меняют ли социальную действительность наши суждения о ней?

Наши социальные убеждения и суждения имеют значение, так как оказыва­ют влияние на наши чувства и действия. Значит, они могут создать нашу дей­ствительность. Когда наши идеи заставляют нас идти по тому пути, где они не могут не подтвердиться, они становятся пророками самореализации. Поэтому социальное восприятие исподволь влияет на социальную действительность.

Роберт Розенталь (Robert Rosenthal, 1985) в своих широко известных экс­периментах по «предвзятости экспериментатора» обнаружил, что иногда испы­туемые ведут себя так, как от них этого ожидают. В одном из опытов экспери­ментаторы просили испытуемых составить мнение об успехах разных людей, изображенных на фотографиях. Экспериментаторы зачитали всем испытуе­мым одинаковые инструкции и показали идентичные фотографии. И тем не менее экспериментаторы, ожидавшие высокого рейтинга, получили более высо­кий рейтинг, чем те, кто ожидал, что испытуемые оценят людей на фотографиях как неудачников. Еще более поразительными — и спорными — являются дан­ные, что мнение преподавателей о студентах подобным образом становится са­мореализующимся пророчеством.

144 ■ Часть I. Социальное мышление

ОЖИДАНИЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ И ПОВЕДЕНИЕ СТУДЕНТА

Преподаватели и в самом деле ожидают от одних студентов большего, чем от других. Возможно, вы уже сталкивались с этим, если ваш брат или сестра учи­лись в той же школе раньше вас и зарекомендовали себя как «одаренных» или «неспособных», «очень способных» или «средних» студентов. Возможно, раз­говоры в учительской заранее создали вам репутацию, или, может быть, новый учитель внимательно изучил ваше школьное досье или выяснил вопрос о соци­альном статусе вашей семьи. Влияют ли ожидания преподавателя на поведение студента? Ясно, что оценки учителей связаны с успехами студента: учителя хорошо думают о тех студентах, которые хорошо учатся. В основном это про­исходит потому, что учителя адекватно воспринимают способности и достиже­ния студентов (Jussim, 1989, 1991; Jussim & Eccles, 1992, п печати).

Но являются ли оценки учителей причиной и следствием поведения студен­та? Корреляционное исследование 4300 британских школьников, проведенное Уильямом Крано и Филлисом Меллоном (William Crano & Phyllis Mellon, 1978), дает положительный ответ на этот вопрос. Верно не только то, что высо­кие достижения являются следствием высокой оценки учителя, но и обратное.

Можно ли проверить экспериментально отот «эффект ожиданий учителя»? Предположим, что мы сгенерировали у учителя мнение, что Дана, Сэлли, Тодд и Мануэль — четыре случайно выбранных студента — необычайно способны. Будет ли учитель относиться по-особенному к этой четверке и делать вывод об их лучшей работоспособности? Результаты известного эксперимента Розенталя и Ленор Джейкобсон (Rosenthal & Lenore Jacobson, 1968) дают возможность предположить, что это так и есть. Случайно выбранные дети в начальной шко­ле Сан-Франциско, которым говорили, основываясь на результатах вымышлен­ного теста, что они стоят на пороге резкого интеллектуального подъема, потом действительно увеличили свой IQ (результаты настоящего теста на интеллект).

Вероятно, этот захватывающий результат предполагает, что школьные про­блемы с «неблагополучными» детьми могут быть отражением невысоких ожи­даний учителей. Результаты вскоре были обнародованы в национальных сред­ствах массовой информации, а также во многих школьных учебниках по психологии и образованию. Дальнейший анализ показал, что эффект от ожида­ний учителя не так уж значителен и надежен, как считалось в первоначальном исследовании, убедившем многих людей. Некоторые подвергают сомнению критерии теста на IQ и статистические процедуры (Thorndike, 1968; Elashoff & Snow, 1971). Более того, по подсчетам самого Розенталя, только в 39% случаев из 448 опубликованных экспериментов ожидания действительно значительно влияли на поведение (Rosenthal, 1991). Низкие ожидания не перечеркнут спо­собности ребенка, точно так же, как и высокие ожидания не превратят магичес­ким образом неспособного ученика в отличника. Природу человека не так лег­ко переделать.

Все же в 4 из 10 исследований ожидания учителя имеют вес. Почему? Ро-зенталь и другие исследователи сообщают, что преподаватели смотрят, улыба­ются и кивают в большей мере «студентам с высоким потенциалом». В иссле­довании Элаиша Бабад, Фрэнка Берниери и Розенталя (Elisha Babad, Frank Bernieri & Rosenthal, 1991) была сделана видеозапись учителей, говорящих с невидимыми нам студентами. По отношению к каждому из них у преподавате­ля были высокие или низкие ожидания. Случайно выбранного 10-секундного кусочка записи с голосом или лицом учителя было достаточно, чтобы зрите-

«Чтобы составить общее мнение об энтузиазме учителя или про­фессора, не касаясь тонких нюансов поведения, требу­ются считанные секунды».

По данным Амбади и Розенталя, 1992, 1993

Глава 3. Социальные убеждения и суждения ■ 145

ли — и дети, и взрослые — сказали, какой студент (хороший или плохой) является собеседником и нравится ли он учителю. Возможно, учителя и полага­ют, что могут скрывать свои эмоции, но студенты очень чувствительны к мимике и жестам наставников. Вероятно и то, что преподаватели больше учат одарен­ных студентов, ставя перед ними более высокие цели, чаще обращаясь к ним и давая им больше времени на ответ (Cooper, 1983; Harris & Rosenthal, 1985, 1986; Jussim, 1986).

Изучение экспериментов на предмет ожиданий учителей натолкнуло меня на мысль задаться исследованием эффекта ожиданий студентов от учителей. Вне всякого сомнения, начиная посещать новый курс лекций, вы слышали: «Профессор Смит интересный» и «Профессор Джонс скучный». Роберт Фельдман и Томас Прохазка (Robert Feldman & Thomas Prohaska, 1979; Feldman & Theiss, 1982) обнаружили, что влиянию ожиданий в равной степени под­вержены и студенты, и преподаватели. В учебном экспери­менте студенты, ожидавшие, что их учителем будет компе­тентный человек, воспринимали его (он не осознавал их ожиданий) как более компетентного и интересного, чем студенты с невысокими ожиданиями. К тому же студенты учились действительно лучше. В следующем эксперимен­те Фельдман и Прохазка сняли учителей на пленку и, продемонстрировав видеозапись, попросили наблюдателей оценить их поведение. Учителя интерпретировались как более компетентные, когда они общались со студентом, который невербально выражал позитивные ожидания.

Чтобы увидеть, будет ли проявляться такой эффект в условиях реального обучения, группа исследователей под руководством Дэвида Джемисона (David Jamieson, 1987) провела эксперимент в четырех классах колледжа Онтарио, где занятия начала вести учительница, ранее работавшая в другом месте. Во время индивидуальных интервью они говорили студентам двух классов, что другие ученики и исследователи оценили учительницу очень высоко. По сравнению с контрольными классами, где такого сказано не было, студенты, настроенные на позитивные ожидания, были более внимательны на занятиях. В конце четверти они получили более высокие отметки и говорили, что учительница очень доход­чиво дает материал. Оказывается, что установки класса по отношению к учите­лю важны так же, как и установки учителя по отношению к студентам.