Из выступления Н. С. Хрущева в мае 1957 г

Боязнь критики и самокритики присуща уходящим классам и их политическим партиям.

Вопросы и задания: 1. На основании каких факторов можно сделать вывод о ресталинизации советского общества при Брежневе? 2. Дайте характеристику Конституции СССР 1977 г. 3. В чем вы видите особенности общественно-политического развития СССР в середине 60-х — середине 80-х гг.? Почему этот период называют «золотым веком» номенклатуры? 4. Прочтите высказывание Н. С. Хрущева. Подтвердите или опровергните его, приведя примеры из общественной жизни СССР середины 60-х — начала 80-х гг.

Расширяем словарный запас:

Диссидент — инакомыслящий человек, не разделяющий господствующую идеологию.

Паритет —равенство, одинаковое положение.

Ренессанс — возрождение.

«Теневая экономика» — система производства, действующая вопреки существующему законодательству, чаще всего нелегально.

Элита — наиболее видные представители какой-либо части общества, группировки; верхушка господствующего класса, его отдельных групп.

§ 45. ЭКОНОМИКА «РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА»

Аграрная реформа 1965 г. и ее результаты.Провалы в развитии экономики страны в начале 60-х гг. даже в среде политических лидеров породили сомнения в эффективности административного диктата. Еще при Хрущеве на страницах печати началась очередная экономическая дискуссия, в центре которой находились проблемы экономического стимулирования производства. Из этих дискуссий сложилась в основных чертах будущая экономическая реформа. В целом она, конечно, не отвергала директивную модель экономики, а лишь внедряла в нее некоторые механизмы внутренней саморегуляции, материальной заинтересованности производителя в результатах труда.

В марте 1965 г. было объявлено о реформе в сельском хозяйстве. Намечались меры по решению социальных проблем села, частичному использованию экономических стимулов к труду (повышались закупочные цены, устанавливался на 6 лет твердый план госзакупок; вводилась 50 %-ная надбавка к основной цене за сверхплановую продажу продуктов; увеличивались капиталовложения). Были ослаблены и «репрессивные» меры за ведение личного подсобного хозяйства. Все это вело к оживлению хозяйственной деятельности советской деревни.

Уже в 1970 г. совокупная рентабельность совхозного производства составила 22 %, а колхозного — 34 %.

Однако, опираясь в ходе этой реформы исключительно на административные рычаги, власть по-прежнему делала главный акцент на повышение роли Министерства сельского хозяйства в планировании и руководстве аграрным сектором, а также на увеличение капиталовложений и списание долгов колхозов.

Огромные средства, направлявшиеся на развитие сельского хозяйства (за 1966—1980 гг. их сумма составила почти 400 млрд. рублей), использовались крайне неэффективно. Часть их расходовалась на строительство гигантских комплексов, дорогостоящую технику, на непродуманную мелиорацию и химизацию почвы.

Введение стабильных денежных окладов в колхозах (по сути важное социальное достижение того времени) обернулось ростом иждивенческих настроений.

По мере свертывания линии на развитие заинтересованности в результатах труда к началу 80-х гг. колхозы и совхозы в целом оказались убыточными.

В результате за 25 лет (1964—1988 гг.) освоенная пашня сократилась на 22 млн. га. Потери сельскохозяйственной продукции составляли от 20 % до 40 % от урожая.

Страна, обладавшая самыми богатыми в мире черноземными почвами, оказалась самым крупным импортером зерна и продуктов питания.

Становилось все более очевидным, что для решения продовольственной проблемы необходимо идти ни решительное развитие экономических стимулов к груду.

Реформы в промышленности: замыслы и результаты.В сентябре 1965 г. партийное руководство объявило о реформе в промышленности. Несмотря на то что и она не покушалась на основы директивной экономики, это была наиболее радикальная реформа за все годы советской власти.

Главными ее положениями стали изменение условий планирования и усиление экономического стимулирования. Было сокращено до минимума число директивно планируемых показателей. Наряду с сохранением жестких нормативов по валовому объему продукции вводились и новые показатели, должные обеспечить ее качество.

Для экономического стимулирования производителей было разрешено оставлять в распоряжении предприятий часть доходов, которая делилась на три фонда: фонд материального поощрения, фонд социально-культурного и бытового развития (строительство жилья, клубов, пансионатов и др.), фонд самофинансирования производства.

Вместо совнархозов было восстановлено управление промышленностью через отраслевые министерства. Причем отмечалось, что это будут не прежние министерства—«диктаторы», а новые—партнеры и консультанты по организации производства в условиях хозрасчета (на основе развития самоуправления, самоокупаемости, самофинансирования). Замышлялось и сочетание единого государственного планирования с местной инициативой. Причем право корректировки утвержденных планов было предоставлено лишь самим предприятиям.

Расширение прав министерств входило в явное противоречие с тезисом реформы о «самостоятельности» предприятий.

При всей своей ограниченности реформа дала немалый экономический результат. За годы восьмой пятилетки (1966— 1970 гг.) объем промышленного производства вырос в полтора раза. Было построено около 1900 крупных предприятий (в том числе Волжский автозавод в Тольятти и др.).

Однако уже к концу 60-х гг. (особенно после чехословацких событий 1968 г.) реформа, при том, что ее никто не отменял, пошла на убыль. А вместе с тем поползли вниз и плановые показатели: среднегодовые темпы прироста национального дохода с 7,7 % в годы восьмой пятилетки упали до 3,5 % в годы одиннадцатой (1981 —1985 гг.), темпы роста производительности труда за это же время снизились с 6,8 % до 3 %.

Руководство страны объясняло все это объективными причинами: неблагоприятной демографической ситуацией и снижением удельного веса трудоспособного населения (что делало невозможным в условиях продолжения экстенсивного развития экономики обеспечивать ее потребности в рабочей силе); истощением традиционной сырьевой базы и резким удорожанием добычи полезных ископаемых; физическим износом и моральным старением оборудования; значительным ростом военных расходов и т. д. Все эти факторы действительно негативно сказывались на развитии экономики.

Однако главным обстоятельством, объясняющим неудачи реформ, было то, что сама директивная модель экономики, отвергая все новое, исчерпала свой ресурс. Она могла еще какое-то время развиваться по инерции, но в историческом плане была обречена. Существовавшие условия организации и управления производства не могли уже обеспечить решения объективно стоящих перед экономикой задач.

В 1979 г. правительство предприняло еще одну попытку оживить экономику страны за счет «совершенствования» безнадежно устаревшего, отжившего свой век хозяйственного механизма и повышения роли партийного руководства. Однако реанимировать экономику эти усилия уже не могли. Одновременно вновь заговорили о необходимости приоритета моральных стимулов к труду над материальными (вероятно, с точки зрения властей чрезмерными показались предусмотренные реформой 1965 г. материальные стимулы, не превышавшие 3 % от зарплаты рабочих). Начался новый виток социалистического соревнования, должный компенсировать издержки хозяйственного механизма. Зазвучали новые лозунги («Экономика должна быть экономной» и др.). Однако дело с места не сдвинулось.

Лишь в 1983 г., уже после смерти Л. И. Брежнева, новый лидер страны Ю. В. Андропов предпринял «широкомасштабный экономический эксперимент», предполагавший ослабление централизованного планирования и распределения, некоторые изменения ценообразования на уровне отдельных предприятий и регионов. Эти меры дали кратковременный успех, но прошли почти незамеченными на фоне набиравших силу политических перемен.

Смена хозяйственного механизма оставалась жизненно важной проблемой.

Научно-технический прогресс.В начале 70-х гг. Запад вступил в стадию постиндустриального развития. Это означало не только автоматизацию производства, широкое применение роботов и ЭВМ, внедрение наукоемких технологий, но и индивидуализацию процесса труда, превращение его в свободную творческую деятельность. В общественной жизни стран Запада эти перемены вызвали гуманизацию и демократизацию всех ее сторон.

В СССР о научно-техническом прогрессе тоже заговорили (вернее, продолжали говорить). На XXIV съезде КПСС прозвучала даже установка на «соединение достижений НТП с преимуществами социализма». Однако именно эти «преимущества» как раз и тормозили развитие науки и техники, внедрение их достижений в производство. Время от времени появлялись, правда, сообщения о новых крупных открытиях и разработках, но если они не имели военного значения, то чаще всего так и не реализо-вывались, то из-за «нехватки средств», то из-за отсутствия у разработчиков мощной поддержки в тех инстанциях, где решалась судьба открытий.

Конечно, лидеры страны начинали осознавать необходимость перехода к интенсивным методам производства (сократилось в четыре раза число сооружаемых ежегодно крупных предприятий; создавались научно-производственные объединения; возникали отвечавшие потребностям времени новые отрасли: роботостроение, микроэлектроника, атомное машиностроение и т. д.). Однако определяющими для развития экономики эти тенденции так и не стали.

Несмотря на первоклассные, а порой уникальные разработки советских ученых в фундаментальной науке, в практической жизни прогресс науки и техники не ощущался. Даже к началу 80-х гг. вручную работали 40 % рабочих промышленности, до 60 % строителей, до 75 % работников сельского хозяйства.

К 1985 г., когда в США действовало 1,5 млн. новейших ЭВМ и 17 млн. персональных компьютеров и ЭВМ, в СССР насчитывалось не более нескольких десятков тысяч аналогичных машин преимущественно устаревших моделей.

Ситуация обострилась из-за предпринятых Западом санкций в отношении СССР после начала афганской войны, когда доступ в страну лучших зарубежных образцов техники и наукоемких технологий фактически прекратился.

В результате к середине 80-х гг. СССР вновь (как и в 20-е гг.) оказался перед угрозой нового стадиального отставания от стран Запада. Избежать этого при сохранении существовавшей экономической системы было невозможно.

Социальная политика.Решение экономических задач на экстенсивной основе предопределило и слабость социальных программ. Социальная сфера финансировалась исключительно по остаточному принципу. К примеру, удельный вес капиталовложений в жилищное строительство (к общему их объему) сократился с 17,7 % в 1966—1970 гг. до 15,1 % в 1981 — 1985 гг.). В результате в начале 80-х гг. в СССР вновь сложилась острая жилищная проблема (в 1984 г. было построено лишь 2 млн. квартир— столько же, сколько строилось в начале 60-х гг., хотя население страны заметно увеличилось).

Значительно были урезаны государственные расходы на здравоохранение. Результат не замедлил сказаться. Если в начале 60-х гг. в СССР была самая низкая смертность в мире, а по продолжительности жизни мы шли в числе наиболее благополучных стран, то к началу 80-х гг. СССР находился уже на 35-м месте в мире по продолжительности жизни и на 50-м — по уровню детской смертности.

Рост населения и падение темпов сельскохозяйственного производства вновь привели к обострению продовольственной проблемы. В начале 80-х гг. СССР отставал от передовых стран не только по структуре питания, но и по потреблению традиционных для нас продуктов. Потребление же продуктов было в СССР втрое ниже, чем это допускалось медицинскими нормами. В то же время резко увеличились импортные поставки продовольствия (за 1970—1987 гг. закупки мяса и мясопродуктов выросли в 5,2 раза, рыбы и рыбопродуктов — в 12,4, растительного масла— в 12,8, зерна — в 13,8, масла животного — в 183,2 раза). Главным источником средств для этих закупок стал экспорт нефти (доля топливно-сырьевого экспорта в СССР за 1960— 1985 гг. поднялась с 16,2 % до 54,4 %, а доля машин и оборудования упала с 20,7 % до 12,5 %).

Уже в 70-е гг. в некоторых областях начала вводиться карточная система распределения продуктов. Прирост реальных доходов на душу населения с 5,9 % в 1966—1970 гг. упал до 2,1 % в 1981 —1985 гг. Но все же в целом положение основной части населения улучшилось. Все меньше людей продолжали жить в коммуналках. В обыденную жизнь входили холодильники, телевизоры, стиральные машины. Несколько выросла и заработная плата. Тем не менее доля фонда зарплаты в национальном доходе, созданном в промышленности СССР, составляла лить 36,5 % (1985 г.), в то время как в США — 64 %, а в некоторых других странах — до 80 %.

По уровню потребления на душу населения СССР занимал к этому времени лишь 77-е место.

Все это показывало, что удержать статус великой державы в условиях нарастающих предкризисных тенденций становилось возможно лишь за счет относительного усиления эксплуатации трудящихся, сокращения социальных программ, беспощадной эксплуатации природной среды.

ДОКУМЕНТЫ