Жан-жак Руссо и Георг Гегель о свободе печати

Сторонниками авторитарной концепции были философы Жан-Жак Руссо и Георг Гегель.

Жан-Жак Руссо (1712 – 1778 гг.) в трактате «Об общественном договоре, или принципы политического права» (1762)1 утверждал, что в основе всякой власти лежит соглашение. При этом государство, которому граждане отдают свою личность и свои деяния, не может, по мнению Руссо, иметь интересов, противоположных интересам подданных. Но поскольку подданные могут вредить государству, не подчиняясь ему, то общественное соглашение должно заключать в себе следующее обязательство: «… если кто-нибудь откажется повиноваться общей воле, то он будет принужден к повиновению всем политическим организмом; а это означает лишь то, что его силой заставят быть свободным».

Предоставляя возможность каждому иметь свои убеждения, Руссо ограничивает их высказывание рамками законопослушания. «Не имея возможности принуждать кого-нибудь верить в установленные им догматы, - пишет он, - государство может изгнать из своих пределов всякого, кто в них не верит… не как нечестивца, а как человека необщественного, как гражданина, не способного любить откровенно законы и справедливость и неспособного также принести в жертву… свою жизнь своему долгу. Если же кто-нибудь, признав публично эти догматы, ведет себя как неверующий в них, то он должен быть наказан смертью: он совершил величайшее преступление, он солгал перед законом».

В трактате Руссо отдельная глава посвящена цензуре. Он утверждал, что никогда ранее свобода или, скорее, вольности печати не были столь безграничны, никогда еще способы выражения не приобретали столь многочисленные формы и так старательно не предоставлялись в распоряжение всех любопытных. И в то же время никогда еще этой «достойной презрения продукции» не уделялось меньше внимания. А поэтому нужны цензурные ограничения, ибо «сегодня сочинителей пасквилей гораздо больше, нежели читателей».

Характеризуя печать как беззаботного и безответственного ребенка, с презрением относящегося к обществу и власти, Руссо пугает ее уголовными законами, составленными «осмотрительно, но и справедливо», которые призваны «быстро различать безвинное от преступного, дозволенное законом от запрещенного им».

Цензура, по его мнению, - это изъявление общественного приговора, положенного в основу отношений «государство-народ», а цензор является исполнителем воли общественного мнения. Ограничивая отдельных граждан в высказывании мнений, суждений, цензура стоит на страже нравов. Если же не делать никаких ограничений, то произойдет изменение взглядов людей и падение нравов, исправить которые будет трудно. Поэтому, делает вывод Ж.-Ж.Руссо, «цензура может быть полезной для сохранения нравов, но не имеет никакого значения для их восстановления».

Немецкий философ Георг Гегель ( 1770 – 1831 гг. ) в работе «Философия права»1 отрицал саму возможность участия всех граждан в делах государства. Индивид, по его мнению, должен быть информирован о проблемах общества и интересоваться ими только как член социального класса, группы, объединения или организации, но не как член общества, государства. Иными словами, свобода, по Гегелю, означала свободу индивида знать, что он не свободен и что его действия предопределены историческим процессом, обществом и, прежде всего, Абсолютной идеей, высшим проявлением которой является государство.

Не отрицая свободы слова как таковой, Гегель подчеркивал то обстоятельство, что если есть свобода говорить, то должна быть и свобода запрета – во имя охраны разумных государственных интересов. Свободу слова, по мнению Гегеля, можно в определенных пределах допустить для снятия напряжения (возмущения), ибо если кто-то «исполнил свой долг, то есть вставил свое слово, то он после этого удовлетворения своей субъективности со многим смирится…, … благодаря чему дело во всем остальном может подвигаться по прежнему пути». Однако даже эти «щекочущие влечения высказать свое мнение» следовало, по мнению философа, ограничить «частью предупреждающих, частью карающих ее (свободу слова – Е.А.) излишества законов и полицейских распоряжений…».

По Гегелю, общественное мнение воплощает «вечные субстанциональные принципы справедливости, подлинное содержание и результаты всего государственного строя, законодательства и вообще общего состояния дел в форме человеческого здравого смысла». Истинное мнение выражают только великие личности. В высказываниях же народа проявляются «случайные мнения… невежество и извращенность, лжезнания и лжесуждениея. Народ больше всего говорит о том, что он меньше всего знает». И тот, «кто не умеет презирать общественное мнение, каким его приходится то тут, то там выслушивать, никогда не совершит ничего великого».

Философское обоснование пренебрежения к общественному мнению, необходимости ограничения свободы слова было воспринято в качестве образца многими авторитарными режимами. В России эту авторитарную концепцию отстаивал философ и публицист М.Н.Катков. Вторя своему кумиру Гегелю и поддерживая Руссо, Катков писал в самый тяжелый для российской печати период начала правления Александра III: «Что не противно законам и учреждениям страны, не оскорбляет общественной нравственности, что не служит орудием обмана и насилия, то имеет право высказываться и высказываться с совершенною независимостью». И далее пояснял: «Говорят, что Россия лишена политической свободы; говорят, что хотя русским подданным и предоставлена законная гражданская свобода, но что они не имеют прав политических. Русские подданные, - подчеркивал Катков, - имеют нечто более, чем права политические: они имеют политические обязанности. Каждый из русских обязан стоять на страже прав Верховной власти и заботиться о пользах государства. Каждый не то что имеет право принимать участие в государственной жизни и заботиться о ее пользах, но и призывает к тому долгу верноподданных…»1.