Глава II. Россия входит в Европу: 1700-1721

§ 1. Международное положение России в начальный период Северной войны

К началу XVIII в. международная обстановка в Европе оказывалась весьма

благоприятной для борьбы России за возвращение земель на Балтийском

побережье, захваченных шведами в начале XVII в. Крупнейшие

западноевропейские государства (Англия, Голландия, Австрия, Франция) были

поглощены подготовкой к войне за испанское наследство, что исключало

возможность их активного вооруженного вмешательства в борьбу на Балтике. С

другой стороны, быстрый рост военного могущества Швеции в XVII в., шведские

захваты на Балтийском побережье вызывали сильнейшее недовольство и опасения

прибалтийских государств (Дании, Польши, Бранденбурга), которые ожидали

лишь удобного момента для выступления против Швеции и являлись

потенциальными союзниками России. Поводом к так называемой войне за

Испанское наследство (1701 -1713) послужила смерть бездетного испанского

короля Карла II. В дележе обширных владений испанской короны в Европе и за

ее пределами выступили Франция и противостоящая ей коалиция в составе

феодально-абсолютистской Австрии и могучих морских держав – Англии и

Голландии. Начавшаяся борьба отвлекала силы борющихся сторон от конфликта

на северо-востоке Европы.

Глубокая необходимость для молодой, развивающейся России пробиться к морю,

к международным торговым путям вызвала ее неизбежное столкновение со

Швецией, одним из основных внешнеполитических принципов которой было

недопущение России к Балтике. Именно этими исходными условиями можно

объяснить те настойчивость и целеустремленность, с которыми Петр I

стремился заручиться поддержкой других стран в неизбежной для него войне –

качества, которые в полной мере проявились уже в период создания

антишведского Северного союза.

Гораздо менее определенной к моменту возникновения первых планов

коалиционной войны со Швецией (начало 1697 г.) была позиция возможных

союзников России. Курфюрст Саксонии и польский король Август II не имел

твердой опоры ни в Саксонии, ни в Польше. Ради личной выгоды он принял

католичество, как только смена вероисповедания стала условием получения

польской короны. Это лишило его поддержки части саксонцев, оскорбленных

таким шагом правителя страны – традиционной предводительницы германского

протестантизма. В Польше также образовалась влиятельная группа его

противников – магнатов, согласных воевать за интересы Речи Посполитой, но

всячески тормозившей проведение в жизнь просаксонских планов нового короля.

Данные факторы придавали его политике неустойчивость, подчиненность даже

незначительным внешним влияниям.

Не менее сложной была ситуация в Дании. Датский абсолютизм был ограничен

коллегиями, король сильно зависел от их руководителей, часть которых

придерживалась проанглийской, другая – профранцузской ориентации; одни

настаивали на войне со Швецией, другие – на союзе с ней и на войне с ее

противниками, в том числе и Россией.

Для датского, саксонского, как и для бранденбургского правителей была

характерна узко направленная, безынициативная, крайне осторожная внешняя

политика. Сам образ мышления этих абсолютных монархов не имел ничего общего

с развитым чувством долга и национальной принадлежности. За благо для

народа ими выдавалась забота о собственном благополучии. Не следует

забывать, что в XVII - XVIII вв. союзные трактаты заключались не

правительствами, а монархами, несшими друг перед другом личную

ответственность за их исполнение. Поэтому сильная ущемленность свободы

действий абсолютных монархов Дании. Саксонии и Бранденбурга, как и

некоторые их личные свойства, часто находили себе выражение в виде общей

нестабильности, практики нарушений слова, необоснованных или

взаимоисключающих требований. Собственной, завершенной или хотя бы четкой

политической концепции у них не было. Сильная экономическая и политическая

зависимость от других держав, недальновидность монархов и «незавершенность

абсолютизма» в этих странах вели к тем самым прагматизму и близорукости в

политике, которые для петровской России были пройденным этапом, вчерашним

днем. Россия отставала пока во многих отношениях от Дании, даже от Польши.

Но лично Петр I, как патриот, государственный мыслитель и талантливый

политик, далеко обогнал правителей этих стран, не оставивших заметного

следа в истории. В этом был залог грядущего прогресса России, русского

народа, ярчайшим представителем которого был Петр I.

Важнейшей частью внешнеполитической программы Петра было упрочение

международного положения державы. Им было вполне осознано изолированное

положение России, пытавшейся бороться за место под солнцем, имея в

противниках не отдельные страны или простую сумму их, как полагали

допетровские политики, а сложившуюся систему государств. Он первым понял,

осознал со всей очевидностью, что пока Россия не войдет в «концерт»

европейских стран, не установит союзнических и иных связей с ними,

равноправия не будет. Государство останется «вне закона», т. е. не сможет

апеллировать к нормам международного права, но будет вынуждено по-прежнему

отстаивать свои интересы в одиночку. Именно в этой преданности идее

проведения коалиционной, совместной линии внешней политики, по-видимому, и

находится исток неуклонного бескомпромиссного стремления Петра создать и

любой ценой сохранить союзную межгосударственную систему.

Вступая в Северный союз, каждый из его участников преследовал прежде всего

свои собственные цели, которые в той или иной мере вступали в противоречия

с планами других союзников. Август II и поддерживающая его

польско-литовская знать не были заинтересованы в усилении России, которое

могло произойти в случае ее утверждения на берегах Балтики. Лифляндский

дворянин на саксонской службе И. Р. Паткуль предлагал Августу II ограничить

владения России лишь Карелией и Ижорскими землями и ни в коем случае не

позволять Петру овладеть Нарвой. Он внушал королю, что «если царь удержит

Нарву за собой, то он легко овладеет Ревелем, потом всею Эстляндией,

наконец, со временем и Лифляндиею». Август II полностью разделял это

мнение, считая, что польская Лифляндия должна превратиться в «оплот против

Швеции и Москвы». Однако русское правительство и дипломаты на переговорах

в Преображенском заняли твердую позицию и не намеревались слепо подчиниться

всем требованиям своего союзника. В связи с этим саксонской стороне

пришлось уступить в нарвском вопросе, не оставляя при этом надежды на

присоединение Нарвы в недалеком будущем.

Другой участник Северного союза – датский король – стремился отнять у

Швеции Голштинию, отрезавшую Данию от материковой Европы, присоединить к

Дании южную часть Скандинавского полуострова, а также вернуть себе право на

сбор зундской пошлины, которая являлась одним из основных источников

пополнения королевской казны. Эти цели были невыгодны для других членов

антишведского союза, поскольку их реализация в полном объеме фактически

поставила бы под датский контроль всю балтийскую торговлю. Голштинский

вопрос и зундская проблема стали впоследствии источниками серьезных

противоречий между Россией и Данией.

Различие интересов участников Северного союза, а порой и острые

противоречия между ними придали этому политическому механизму внутреннюю

напряженность и крайнюю неустойчивость, что особенно ярко проявилось на

первом и втором этапах Северной войны. С 1716 г. этот альянс окончательно

исчезает с международной арены как политическое понятие.

С момента своего образования Северный союз имел слабые стороны: Россия была

не в состоянии начать боевые действия до подписания мирного договора с

Турцией; без помощи Петра Август II не мог быть уверен в успехе в

Лифляндии; Дания же находилась так далеко от союзников, что не могла ни

оказать им, ни получить от них действенной и оперативной помощи. Другими

словами, ни один из формировавших трех договоров, имевших целью координацию

действий союзников, не определял и не мог определить сроки, виды и размеры

боевой взаимопомощи в войне.

В противоположность России и ее союзникам, Швеция накануне вооруженного

столкновения с Россией являлась одной из сильнейших в военном отношении

держав на севере Европы. В результате Тридцатилетней войны Швеция завладела

всем бассейном Балтийского моря, под ее контролем находились все

стратегически важные пункты. Для того, чтобы успешно осуществлять

господство на завоеванных землях и для новых захватов Швеция содержала

мощные вооруженные силы. На Балтийском море безраздельно господствовал флот

Швеции, который мог совершенно беспрепятственно доставлять войска и грузы в

любую точку Балтийского побережья. В то же время ее противники (Дания,

Россия и Польша) не обладали такой возможностью: Дания – из-за того, что ее

флот численно уступал шведскому, Польша и Россия – из-за его отсутствия.

Таким образом, территория собственно Польши была недосягаема для войск

союзников.

Ко времени вступления на престол Карла XII (в 1697 г.) Швеция располагала

60-тысячной постоянной армией. Еще с конца XVI в. шведская армия считалась

одной из лучших, а со второй четверти XVII в. – самой лучшей из всех армий

Европы, и эта репутация была упрочнена блестящими победами Густава Адольфа

в годы Тридцатилетней войны и далее. По словам шведского историка Ингвара

Андерссона, она была для того времени образцовой. Это была «безусловно одна

из наиболее совершенных военных машин, которые когда-либо существовали»

.Для быстрого сбора войск существовали тщательно продуманные планы

мобилизации, обеспечивавшие быстрое развертывание и сосредоточение главных

сил в избранном командованием пункте для отправки в провинции,

расположенные по ту сторону Балтийского моря. Таким образом, Швеция могла

опередить своих вероятных противников, и в первую очередь Россию, в

мобилизационном развертывании армии, как это и случилось в начале Северной

войны. Во главе шведской армии стоял выдающийся полководец своего времени,

продолжатель в военном искусстве традиций Густава-Адольфа Карл XII.

Хорошо вооруженная и обученная, опиравшаяся на прочные исторические

традиции, возглавляемая талантливым полководцем, шведская регулярная армия

представляла собой серьезную боевую силу. Кроме того, если русские

вооруженные силы находились еще в стадии становления, то шведская армия по

своей организации и вооружению полностью отвечала современным требованиям

военного искусства. Таким образом, Швеция значительно опережала Россию в

подготовленности к войне.

Общий план войны союзников против Швеции сводился к последовательному

вторжению в шведские владения на территории Северной Германии и Прибалтики,

овладении ключевыми пунктами шведского господства в Европе. Русский

стратегический план целиком вытекал из осуществления главной

внешнеполитической задачи России – возвращения русских земель, захваченных

шведами в начале XVII в., обеспечения выхода к Балтийскому морю. Отсюда

определялся и будущий театр военных действий. Им должны были стать Ингрия и

Карелия. Конкретный план войны разрабатывался с учетом союзнических

договоров, заключенных с Данией и Саксонией. По их смыслу Дания и Саксония

первыми открывали военные действия, а Россия должна была вступить в войну и

открыть военные действия в Ингрии и Карелии только после подписания мира с

Турцией.

Вся подготовка к войне со Швецией проводилась в глубокой тайне. О том,

какое значение придавал Петр скрытности своих приготовлений,

свидетельствует такой факт. Что даже воеводы приграничных со Швецией Пскова

и Новгорода, которые должны были послужить базами для предстоящей войны,

ничего не знали об истинной цели Петра. В одном из писем к своему

ближайшему помощнику и соратнику генерал-адмиралу Ф. А. Головину Петр I

указывал: «Во Псков и в Новгород грамоты пошли такие, что будто на сей

почте от Емельяна [русского посланника в Константинополе Е. И. Украинцева]

пришла ведомость, что турки к миру не склонны и будет война, и для того все

б были готовы». Эти мероприятия, по мнению Петра, должны были обеспечить

внезапность нападения. Объектом первого удара русских войск была выбрана

Нарва.

Стратегическое значение Нарвы было хорошо известно и Петру, и союзникам,

которые опасались, что Петр не ограничится ее занятием и распространит свои

действия на Лифляндию. Значение Ингерманландии и расположенных здесь

крепостей хорошо понимали и в Швеции. Шведский король Густав-Адольф еще в

1616 г. во время переговоров с русскими в Столбове писал: «Кексгольм,

Нотеборг, Яма, Копорье и Ивангород составляют ключи от Финляндии и

Лифляндии и заграждают Балтийское море от России. Если бы мы возвратили

Нотеборг, или Ивангород, или оба города вместе и если бы Россия подозревала

собственное свое могущество, то близость моря, рек и озер, которых она до

сих пор не умела еще оценить, дали бы ей возможность не только вторгнуться

в Финляндию со всех сторон и во всякое время года, но даже, благодаря ее

огромным средствам и неизмеримым пределам, покрыть Балтийское море своими

кораблями так, что Швеция беспрестанно подвергалась бы опасности».

Успех русского плана был возможен при условии одновременного вступления

союзников в войну. Однако с самого начала стратегические планы союзников

нарушились. Великая Северная война началась не так, как предполагалось

союзными договорами. Союзники выступили разновременно.

Что касается Швеции, то, по словам шведского историка И. Андерссона,

«превосходные мобилизационные планы существовали у нее уже давно». Было так

же известно, что «шведы давно имели намерение к войне против россиян, и

сделан был проект, чтоб Новгород, Псков, Олонец, Каргополь и город

Архангельской завладеть, дабы с иностранными областьми весма купечество у

России пересечь». Рано или поздно Швеция напала бы на Россию.

Шведский план войны предусматривал проведение наступательных операций

против каждого члена коалиции в отдельности. Наиболее опасным противником

считалась Дания, против которой и должны были сосредоточиться первоначально

главные усилия шведских вооруженных сил. В Прибалтике главной задачей было

упорной обороной удерживать крепости. Однако Карлу XII пришлось внести в

свои стратегические планы серьезные коррективы.

 

3 июля 1700 г. был заключен Константинопольский договор России с Турцией.

Дипломатический успех был несомненным. Русская дипломатия, действуя в очень

сложных условиях, добилась заключения тридцатилетнего мира, а также

согласия Турции на переход к России Азова и устья Дона. Прекращалась

выплата Москвой дани крымскому хану – «остаток» татаро-монгольского ига.

России не удалось добиться выхода в Черное море, но Петр I сумел обеспечить

себе тыл в начинавшейся Северной войне.

Получив известие о заключении мира с турками 8 августа 1700 г., Петр

немедленно дал приказ полкам выступать по направлению к шведской границе.

Однако начало Северной войны было крайне неудачно для России. Еще до

вступления России в войну Август II потерпел неудачу под Ригой, а Дания при

деятельном участии Англии была принуждена Карлом XII к заключению мира. 8

августа 1700 г. был подписан Травендальский договор, гарантами которого

стали Англия и Голландия, согласно чему Дания возвращала Швеции сделанные

ею завоевания. Выход Дании из войны означал, что Петр I и Август II

лишались возможности вести войну с Швецией на море, поскольку ни Россия, ни

Саксония не имели флота на Балтике. Травендальский мир обеспечил Швеции

спокойный тыл и наносил огромный ущерб интересам России.

Первое же соприкосновение русских войск с неприятелем в битве под Нарвой 19

ноября 1700 г. окончилось для России сокрушительным поражением. Шведские

войска добились крупных стратегических успехов, поставив своих противников

в очень трудное положение. Это поражение продемонстрировало, что русская

армия еще не готова к войне. Однако известно, что Петр I позднее в

«Гистории свейской войны», составлявшейся по его распоряжению и при его

личном участии, расценивал нарвское поражение как событие, которое в

конечном итоге принесло России огромную пользу, поскольку заставило упорно

работать для достижения победы: «…когда сие нещастие (или лучше сказать

великое щастие) получили, тогда неволя леность отогнала, и ко трудолюбию и

искусству день и ночь принудила…» - писал Петр I о Нарве.

Тем не менее, поражение под Нарвой осложнило внешнеполитическое положение

России. Обострились отношения с Турцией и Крымом. В это трудное время было

необходимо сохранить союз с Августом II, не допустить заключения им

сепаратного мира с Карлом XII. 26 февраля в местечке Биржи в Курляндии был

заключен новый союзный договор, так называемый Бирженский трактат, по

которому Август II в обмен на получение военной и финансовой помощи со

стороны России обязался не заключать сепаратного мира и привлечь к союзу

Речь Посполитую. Август должен был вести войну со шведами в Эстляндии и

Лифляндии, содействовать русским в возвращении Ижорской земли и Карелии.

Таким образом, Петру I удалось укрепить русско-саксонский союз и

согласовать план военных действий против Швеции на ближайшее время. Успеху

переговоров способствовала и международная обстановка. Война за испанское

наследство исключала вмешательство в Северную войну западноевропейских

государств. Петр писал Ф. М. Апраксину: «Война общая началась, дай, боже,

чтобы протенулась: хуже не будет нам».

После Нарвы Петр активно принялся за укрепление политического, военного и

экономического положения России. Он проводил энергичные меры по укреплению

армии, пополняя ее людьми и вооружением, в частности артиллерией. Для

удовлетворения растущих нужд армии в оружии и боеприпасах он усиленно

строил новые заводы, уделяя особое внимание развитию промышленности на

Урале. В результате успешного осуществления военных реформ в конце XVII –

начале XVIII в. в России была создана большая регулярная армия и

военно-морской флот. Вооруженные силы России получили постоянную

организацию, централизованное управление и снабжение, единую систему

обучения. Уже в 1701-1704 гг. русская армия смогла полностью оправиться от

нарвского поражения; она оказалась вооруженной лучше шведской, и это очень

скоро сказалось в победах, которые русские войска с 1703 г. начали

одерживать над шведскими отрядами в Лифляндии и Эстляндии.

Итак, в начале Северной войны международное положение России было крайне

неоднозначным. Сумев с помощью искусной дипломатии укрепить свои позиции на

южных границах, Руси пришлось вести борьбу с Швецией не только на полях

сражений, но и за столом переговоров. Тем не менее, несмотря на сложные

взаимоотношения с союзниками, слабость армии и вследствие этих причин

неудачи первой военной кампании России, Петр I смог заключить важный союз с

Августом II и провел ряд необходимых военных реформ, благодаря чему возрос

авторитет Русского государства на международной арене, а также военное

могущество России.