Что мы говорим и как мы это говорим

Когда дело доходит до выражения того, что мы чувствуем, мы обычно прибегаем к привычному копированию поведения. Мы проявляем только те реакции, которые нам было позволено проявлять. Взрослея, мы усвоили, какие чувства иметь и как их выражать. Мы не выражали тех эмоций, которые не поддерживались.

Сколько раз вы слышали:

Прекрати, а то тебе действительно будет о чем поплакать.

Не плачь.

Не грусти (не сердись, не бойся, не обижайся).

Не надо так думать.

В семье Дженет было абсолютно запрещено сердиться. Как только возникал какой-нибудь спор, ее мать—алкоголичка разражалась рыданиями. Как следствие, гнев тут же замещался страхом и чувством вины за то, что мама расстроилась. Ссорясь, члены семьи научились испытывать чувства, отличные от гнева. Повзрослев, Дженет гордилась собой, потому что никогда не злилась. Что бы не случилось: велосипед украли из гаража или кто—то нахамил в магазине, Дженет никогда не сердилась. Вместо этого ей всегда становилось грустно. Ее родители и друзья в один голос утверждали, что она исключительно приятный человек. Разумеется, гнев гнездился где—то в глубине души. У Дженет он выходил на поверхность в форме забывчивости, мелкого обмана, недоплаты за проезд в автобусе и других мелких проступков.

Начав изменять свое поведение, Дженет чувствовала, как ее гнев нарастает. Она поговорила со своей матерью и высказала ей, как сердита из —за того, что ее научили подавлять гнев, чтобы запщтить мать от чрезмерных эмоций. Она также чувствовала гнев и обиду, потому что ей пренебрегали. От всего услышанного мать не провалилась сквозь землю. И, конечно, она была не виновата в том, что Дженет, уже будучи взрослой, принимала решения, изменяя себе, совершая мелкие нарушения и отрицая свои чувства.

И Дженет, и ее мать должны были оплакать годы предательства. Выпустив на поверхность свои истинные чувства,

женщины смогли начать строить искренние, честные отношения. Стоя лицом к лицу с прошлым, они смогли освободиться от него, взяв на себя ответственность за принятые решения и за свои собственные

чувства.

Принятие на себя ответственности включает необходимость прислушиваться к сообщениям о чувствах, которые мы посылаем. Слова, выбранные нами для описания своих чувств, могут сослужить нам плохую службу, подчеркивая, усиливая отношение, которое мы пытаемся изменить. Когда мы говорим: «Это меня злит (радует и т.д.), — мы отрицаем свой выбор. В предложении: «Я чувствую что —то вроде страха (одиночества)», — мы используем слова «что—то вроде», делая шаг назад от принятия полной ответственности за то, что чувствуем. Такие выражения, как «я запутался» или «я ошарашен» обычно используются, чтобы заставить людей отказаться от конфронтирования или побудить их позаботиться о нас. Один из простейших способов предотвратить уход от ответственности — это использование прямых выражений, таких как: «Я чувствую печаль

(радость и т.д.)».

Мы передаем дополнительные сведения с помощью тона нашего голоса, языка жестов и выбора слов. Если мы говорим, что рассердились, дав понять, что человек, на которого мы рассердились, должен был сначала хорошенько подумать, то мы одновременно унижаем. Если мы говорим, что счастливы, при этом глядя в пол, мы также предполагаем, что не достойны этого. Говоря другому человеку, что он сварлив, неряшлив или глуп, мы тем самым оскорбляем его. Однако, как аукнется, так и откликнется; следовательно, когда мы выражаем свои чувства предельно ясно и четко, мы способствуем исцелению своих старых ран.

МЫ МОЖЕМ ИСЦЕЛИТЬСЯ

Многие из нас не привыкли отвечать за свои чувства и уклоняются от этого. Помните, как долго мы взваливали на себя ответственность за чувства, мысли и поведение других? Возрастая и придерживаясь искренности в поведении, мы облегчаем это бремя созависимости. Истина не разрушает. Прекратив опекать других, мы несем всю полноту ответственности за самих себя.

В детстве нас учили, что «лучше горькая правда, чем красивая ложь». И почти сразу же эта истина размывалась под давлением родителей, учителей и других взрослых, требующих, чтобы мы лгали, защищая их от своих реальных мыслей и эмоций. Повзрослев, мы усвоили привычку лгать и опекать.

Однажды отказавшись от старой модели поведения, мы можем какое—то время испытывать ощущение, что эмоции нам неподконтрольны, и мы стали чересчур уязвимыми. Нам, возможно, захочется вернуться к старому типу поведения и мышления. Скорбь и боль кажутся такими огромными, мы так напуганы: а может быть, измениться вообще нельзя? Или: не будут ли изменения ошибочными? Нет. Мы страдаем от боли прошлых переживаний, от измены самим себе в прошлом, и в некоторой степени от жалости к себе. Скорбь порождена уязвимостью. Мы избавились от привычной разрушительной обороны. Страх рождается из мыслей о том, что нам нужна защита, чтобы уберечься от того, что мы видим в этом жестоком мире. Когда вы скорбите, боль отступает, и вы чувствуете себя обновленными, очищенными и свободными от прошлого. Приняв решение быть уязвимыми, вы осознаете, что уязвимость могущественна.

Понятие о том, что боль разрушительна — это реликт из прошлого.

Это означало бы, что окружающие, унижая нас, что —то у нас отнимают. Следовательно, мы научились занимать оборонительную позицию, приберегая свою уязвимость для тех, с кем мы чувствуем себя в полнейшей безопасности. Разумеется, мы ни с кем не чувствовали себя в полной безопасности и всегда были готовы защищаться. Мы тратили на это большую часть энергии, сохраняя в душе определенную степень страха и ненависти. На самом деле, никто не может у нас ничего отобрать.

Открывая сердце людям, мы можем удалить из нашей жизни страх и ненависть и освободить место для любви, надежды, мечты и свершения. Это, кстати, не означает, что над нами можно издеваться, это лишь означает, что мы можем постоять за себя, при этом оставаясь верными себе — и это различие мы усвоим с практикой. Таким образом, наша искренность и истинные чувства никогда не будут использованы для наказания себя или других.

Сандра — женщина, чей отец не верил в чувства, — начала встречаться с Виктором — мужчиной, желавшим быть таким же честным в своих эмоциях, как и она. Однажды вечером он сказал Сандре, что не сможет пойти на концерт, потому что начальник, использовав служебное положение, «свалил» на него свою работу, поручив встретить в аэропорту клиента. Сандра сказала Виктору, что она рассердилась за то, что он не смог за себя постоять. Виктор вспылил и ясно дал понять, что она не имеет права критиковать его поведение.

Вместо того, чтобы отступить и укрепиться в своем старом мнений, что мужчины никогда не будут прислушиваться к чувствам, Сандра твердо заявила, что она обижена и сердита из —за компромисса, на который он пошел в отношении своей честности, а также из —за безропотного подчинения начальнику. Виктор осознал, что наказывал Сандру за то, что она подметила его непоследовательность и его поведение жертвы. Он извинился перед ней и сказал чиновнику в офисе, что решил отклонить его поручение.

Ожидая от Виктора верности самому себе, Сандра частично продемонстрировала свою уязвимость. Заявив, что почувствовала себя обиженной, она также показала, что верит в свою собственную ценность и силу, независимо от поведения Виктора. В конечном итоге, приняв решение быть откровенным, Виктор сохранил искренность общения в своих взаимоотношениях и готовность к дальнейшему росту. Откровенность не привела эту пару к потере своего «я», каждый из них сохранил бы это чувство, даже если бы другой принял решение не в пользу уязвимости.

Когда мы принимаем решение быть честными в своих чувствах и пройти через очищающий процесс скорби, у нас прекращаются резкие колебания настроения, поддерживается стабильная и высокая самооценка, и мы начинаем чувствовать только то, что в данный момент приемлемо. Процесс достижения целостности, однако, — это нечто большее, чем просто изменение поведения. Мы последовательно оплакиваем свои старые шаблоны. Если мы оттолкнем боль и скорбь, вряд ли изменение поведения закрепится надолго, поскольку в таком случае мы не честны, а нечестность — это линия поведения, уводящая в прошлое. В данном случае нечестность подразумевает сознательное решение придерживаться стыда, отчаяния, одиночества.

Старые шаблоны поведения, мысли и чувства однажды послужили определенной цели. Нам казалось, что мы нуждаемся в них, чтобы выжить. Сегодня нам нужно сделать свой выбор, оплакать потери и простить самих себя. Потери — это результат того, что наши родители, супруги, да и мы тоже не всегда были самими собой. Быть самим собой означает любить, ценить, поддерживать и обращать внимание. Интенсивная негативная осведомленность уступила место близости и позитивной напряженности

«присутствия».

Жизнь с внезапно открывшимся широким спектром повседневных чувств может показаться невыносимой, так как это новый тип напряженности, и поскольку некоторые эмоции все еще связаны с прошлым, когда нам не разрешалось выражать свои

чувства. Таким образом, боль и скорбь могли возникать даже в том случае, если изначальное чувство было позитивным. Если мы останемся честны и продолжим скорбеть, это также поможет залечить раны и освободить переживания и чувства сегодняшнего дня от того, что было в прошлом.

Скорбь когда-нибудь пройдет. Оплакав утрату, мы с каждым последующим опытом чувствуем себя сильнее и чище. Скорбные времена случаются все реже и в конечном итоге сокращаются. Мы меньше боимся их и глубже осознаем их целительную природу.

МЕХАНИЗМЫ ВОССТАНОВЛЕНИЯ

Мы часто совершали поступки, не осознав прежде, какое чувство побуждало нас к действию. Как следствие этого, мы чувствовали, что утратили контроль. Если вместо этого мы позволим себе испытывать любые чувства, то сможем более целенаправленно выбирать свою линию поведения. В этом случае эмоции становятся источником информации о самих себе.

Нам требуется некоторое время. Нам иногда нужно остаться наедине с собой, чтобы прочувствовать свои эмоции, исследовать и понять их. А что касается тех чувств, которым мы не хотим позволить слишком долго властвовать над собой, нам нужно выразить их в приемлемой форме, а затем переосмыслить свое отношение к тому, что их породило. Те чувства, которые мы хотим продолжать испытывать, требуют времени: времени прислушаться к ним и времени поразмышлять над отношением к ним. Время, которые мы себе даем, укрепляет нашу приверженность своему истинному «я».

С помощью изучения эмоций не всегда удается точно определить, что происходит. Эмоции могут носить маски. «Опекуны», беспокоясь о других и пытаясь уладить их проблемы, скрывают застарелое чувство вины. Застарелое чувство вины часто скрывает под собой застарелый гнев или обиду. «Опекуны» часто чувствуют себя ответственными за те события, которые были им неподконтрольны. Там, где мы в детстве чувствовали гнев или обиду, мы возложили ответственность на себя и преобразовали эти эмоции в чувство вины.

Излишнее беспокойство и чувство вины «опекуна» маскируют гнев и боль, и опека — снисходительный способ выразить их. В данном случае посылается такое сообщение: другой человек не в состоянии позаботиться о себе либо слишком недосягаем, чтобы

попросить о том, в чем он нуждается. Процесс вскрытия источника чувства вины, гнева и обиды подчас напоминает чистку луковицы. Требуется достаточно много времени и усилий, чтобы добраться до ядра. Нам также может понадобиться поддержка и безопасная обстановка, чтобы исследовать само ядро.

Испытывая финансовые проблемы и чувствуя себя недостаточно компетентным, чтобы справляться с денежными трудностями в семье, Фил начинал беспричинно критиковать жену, был полон отчаяния и злился на свое чувство потерянности. Он осознавал, какую модель своего поведения практикует, и с помощью друзей смог понять, что видел в своей жене требовательную, вечно недовольную мать, а в себе — своего отца. Кроме этого он также увидел, какую ярость испытывал к своему отцу, который многие годы отдал работе, которую ненавидел, потому что у него якобы не было иного выбора, чтобы прокормить семью. Фил вырос с верой, что никогда не сможет осуществить свою мечту, и поэтому он тоже, страдая, посвятил себя работе, которая ему не нравилась.

Одно из основных чувств Фила — его чувство измены себе, предательства своей мечты — создавать рекламные ролики. Его выздоровление началось с того, что он высказал свои чувства отцу. Затем он поступил на художественные курсы и стал готовится к новой профессии, какой бы пугающей, рискованной и далекой от его семейной модели она ни была. Когда до него дошло, что он всегда отвергал самого себя, он также начал скорбеть.

Другая форма опеки явственно проявляется у тех, кто всегда чувствовал и выражал эмоции за других членов семьи. Для них эмоции стали самоцелью, оторванной от самосознания и общения. Это снимало напряжение в семье, восстанавливало. равновесие и обеспечивало «опекуна» ролью. Цель самоисследования, таким образом, заключается в том, чтобы честно и откровенно дать оценку реакциям и распознать истинные чувства. Восстановление продолжается, когда мы скорбим о том, что изменяли себе, и берем на себя ответственность только за свои чувства и поступки.