Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 11 страница

Она шутила, но это было нервное. Телефон, лежавший на коленях у Тилли, вдруг зазвонил, и она схватила его, моля Бога, чтобы это была Эрин.

— Алло?

Это была не Эрин.

— Привет, это я. — Сквозь владевшую Тилли панику было странно слышать спокойный голос Джека. — Знаю, что Макс уже уехал, но ты могла бы передать ему, что завтра утром на Элто-роуд заканчивают электрики, так что он может запускать туда свою команду после полудня.

— Кто это? — Лу нашла телефон еще одного таксопарка и, чтобы не потерять его, в этом месте прижимала к странице палец.

— М-м... ладно. — Тилли разочарованно ответила Лу: — Это не Эрин.

— Тогда пусть вешают трубку, — приказала Лу.

— Если у тебя есть ручка, запиши номер нового поставщика мрамора. Максу может быть интересно.

— Скажи, что это вопрос жизни и смерти. — Лу пихнула Тилли.

— Э-э... у меня нет ручки...

— У вас все в порядке? — спросил Джек.

— Гм... — Тилли трудно было сосредоточиться, когда в левое ухо ей говорил Джек, а над правым зудела, как разъяренная оса, Лу. — Извини, Джек, у нас...

— Джек? — Лу издала вопль и чуть ли не с ухом вырвала у Тилли трубку. — Ну почему ты не сказала? Джек, ты где? Машина не заводится, мы сидим тут как привязанные, а я опаздываю на дискотеку...

 

«Ягуар» появился на улице через семь минут. Лу запрыгнула на пассажирское сиденье и объявила:

— Я люблю тебя больше всех в мире.

— Большое спасибо. — Вид Джека все еще вызывал у Тилли перебои в сердцебиении. — Мы были в отчаянии.

— Все в порядке. Я завезу Лу и вернусь, чтобы взглянуть, что там с машиной.

— О, в этом нет надобности, — с запинкой пробормотала Тилли. — Серьезно. Утром Макс позвонит на сервис и...

— Прошу прощения, вы могли бы перенести свой спор на другое время? — Лу сокрушенно покачала головой. — Мы тут слегка спешим! Мы можем наконец ехать?

 

Глава 27

 

— Мой герой, — сказала Тилли Джеку, который вернулся через тридцать пять минут. — Мне не стоило бы жить, если бы Лу пропустила такой важный для нее вечер. — Посмотрев на часы, она добавила: — Быстро ты.

— Я умею гонять, когда надо. К тому же рядом сидела Лу и кричала: «Быстрее, быстрее».

— Спасибо. И спасибо, что вернулся. Хотя я не представляю, как ты будешь чинить машину в темноте. Я так и не нашла фонарь.

— Я тоже не знаю, как буду ее чинить. — Джек улыбнулся, следуя за Тилли на кухню. — Я совсем не разбираюсь в машинах. Не переживай, мы оставим ее до Макса. Ставь чайник. У нас есть время до без десяти десять, потому что Лу хочет, чтобы ее забрали в десять минут одиннадцатого.

— Ты не обязан за ней ехать. Я вызову такси.

— Мне не сложно. Все равно больше никаких дел у меня на вечер нет. Да и ставки у меня вполне разумные.

Это замечание провокационное? Он ждет, что она спросит его, как ей его отблагодарить?

— Чай или кофе? — спросила Тилли.

— Кофе, черный, одна ложка сахару. — Он тепло усмехнулся. — Я уже и забыл, сколь увлекательны дискотеки, когда тебе тринадцать. Помню, я влюбился в одну девочку по имени Хейли и все придумывал, как, черт побери, оторвать ее от друзей, чтобы поцеловать.

Тилли подала ему кофе, и они сели за кухонный стол.

— И что, удалось?

— О да, я был крайне вежлив. Я сказал ей, что ее хочет видеть директор, который ждет снаружи, и что я должен ее проводить.

— Вежлив и хитер. И что она сделала, когда ты ее поцеловал?

— Продолжала жевать свою жвачку, а потом попросила меня купить ей коку. Вообще-то это неправда. — Джек помолчал, вспоминая. — Она попросила меня купить ей и трем ее подружкам коку. Каждой по банке.

Тилли рассмеялась.

— И ты купил?

— Нет! Я сказал ей, что у меня не хватает денег, а она заявила: ах, ясно, в таком случае она мне будет не по средствам. И ушла внутрь.

— Значит, ты не всегда был неотразим для женщин? — Тилли понравилось, что он рассказал историю, показывающую его в невыгодном свете.

— Господи, да. Первые несколько лет были ужасными. Но человек учится на своем опыте.

— А Хейли была красивой?

— Очень. Хотя я надеюсь, что с возрастом подурнела.

— Все было так давно, а у тебя столько горечи, — усмехнулась Тилли. — Тебе просто нужно записать все это в свой опыт. Как я записала того мальчишку, который растрепал всей школе, что я запихиваю в бюстгальтер вату.

— Жестоко, — покачал головой Джек. — Когда мне было пятнадцать, я встречался с девочкой, и она рассказала всем своим подружкам, что, выходя из кинотеатра, я споткнулся и упал плашмя.

Делиться историями, показывающими тебя в невыгодном свете, было забавно, но Тилли не могла заставить себя рассказать одну, ту, когда она описалась, хохоча над Мистером Бином. Это было из той серии, когда нельзя чужому давать слишком много информации.

— Один мальчик пригласил меня домой, чтобы познакомить с мамой, и мне пришлось делать вид, будто мне очень нравится блюдо, которое она приготовила на ужин. А блюдо было ужасным — одни хрящи, жилы и прочая гадость. — От воспоминания Тилли передернуло. — И после этого его мамаша подавала это блюдо каждый раз, когда я к ним приходила. Она всегда говорила: «Проходи и садись, детка, я приготовила твое любимое кушанье!»

Джек указал на нее чайной ложкой.

— А ты не допускаешь, что она решила, будто ты недостаточно хороша для ее драгоценного сыночка, и таким способом отделалась от тебя?

— О Боже, никогда об этом не думала! — Ошарашенная таким открытием, Тилли пришла в себя и замахала руками. — Между прочим, я сама так поступила! Много лет назад я встречалась с парнем и готовила для него все более и более жуткие блюда, пока он не стал жаловаться. И вот тогда я поняла, что делала это намеренно!

Джек изогнул бровь:

— То есть?..

— Я больше не хотела быть с ним, но при этом не хотела ранить его чувства. Я не такая, как ты, — сказала Тилли. — Мне не нравится первой разрывать отношения.

— Ты предоставляешь мужчинам делать грязную работу? Чтобы не чувствовать себя виноватой? — На его лице отразилось легкое удивление. — А что делать, если они не хотят с тобой расставаться? Если они не хотят тебя отпускать?

Тилли пожала плечами:

— Я буду становиться все ужасней и ужасней, пока не отпустят.

Джек взял свою чашку.

— Так и произошло с твоим последним приятелем? Макс рассказывал, что однажды ты пришла с работы и обнаружила, что он съехал с вашей квартиры.

Гм, значит ли это, что он расспрашивал Макса о ней?

— Верно, — ответила Тилли, — он съехал.

— Потому что ты вела себя с ним ужасно?

— Я бы не сказала, что ужасно. Я просто... дистанцировалась.

— Значит, поэтому ты не была подавлена, когда все это случилось?

— Наверное. — Тилли отпила кофе. — Он просто не был... единственным. Странное дело, правда? Можно выстроить в шеренгу десять тысяч мужчин и сразу понять, что девять тысяч девятьсот девяносто из них не в твоем вкусе. Ты остаешься с десятью приемлемыми, и теперь методом исключения тебе нужно выбрать из них. Все идет хорошо, ты думаешь, что каждый из них идеален во всех отношениях, и вдруг они делают или говорят нечто такое, после чего понимаешь: ты никогда не сможешь иметь с ними дело.

Джек широко улыбнулся.

— Я никогда не думал об этом в таком ключе. Все закончилось бы тем, что ты отказала бы десяти тысячам мужчин, прежде чем нашла того, кто тебе нравится. Не слишком ли ты разборчива, а?

— Я не имею в виду найти кого-то, с кем можно было бы ходить на свидания. Я говорю о том единственном человеке, с которым ты разделишь всю свою жизнь. А с возрастом человек действительно становится более разборчивым. — Снова пожав плечами, Тилли продолжила: — Когда я училась в школе, все девчонки воображали, как выйдут замуж за троих-четверых самых красивых мальчишек в классе. Мы даже тренировались писать свои новые фамилии в тетрадках. Гм, Ник Касл довольно симпатичный, как будет звучать Тилли Касл? Или Лайам Фергюсон с длинными ресницами. Дайте-ка примерить, Тилли Фергюсон... — Она изобразила, как ставит размашистую подпись с росчерком. — Эй, а выглядит здорово, нам точно стоит пожениться!

Джек серьезно сказал:

— Видишь ли, у мальчиков все по-другому. Мы никогда так не делали.

— Ну, ты не представляешь, чего лишился. Это было весело! Были и другие штучки, по которым можно узнать, насколько мы будем счастливы. Ты пишешь оба имени, одно над другим, затем вычеркиваешь одинаковые буквы, затем складываешь оставшиеся и делишь число, получившееся от имени мальчика, на число, получившееся от имени девочки. Если получается целое число, значит, из вас выйдет идеальная пара.

На лице Джека отразилась целая гамма эмоций.

— Ты шутишь. Вы этим занимались всерьез?

— Многократно. — О да, все те события быстро всплывали в памяти. — А если не получался ответ, на который мы надеялись, мы узнавали их вторые имена, включали их в уравнение и начинали все сначала.

Джек был явно ошарашен.

— Подожди. Девчонки в школе не раз спрашивали, какое у меня второе имя!

— Теперь ты понимаешь зачем? Именно этим они и занимались. Если смотреть на вещи оптимистически, — сказала Тилли, — все эти бесконечные упражнения с числами творили чудеса с нашим умением считать в уме.

Удивленный, Джек спросил:

— А девочки и сейчас этим занимаются?

— Не знаю. Я не вспоминала об этом много лет. Надо спросить Лу. — Тилли улыбнулась. — Я знаю, чье имя она выбрала бы для расчетов. Эдди Маршалл-Хиккса.

— У Лу есть приятель? — Судя по всему, эта мысль шокировала Джека.

— Пока нет. Спроси Лу, и она ответит, что терпеть его не может. Но мы видели их вдвоем в школе, — сказала Тилли. — Там все признаки флирта, они гоняются друг за другом и делают вид, будто ничего не происходит. Это так мило, они явно нравятся друг другу, но не могут заставить себя это признать.

Джек с умным видом кивнул, потом внимательно посмотрел на Тилли.

— Ты тоже так делала?

Стойте-ка, это вопрос с подвохом? Он имеет в виду здесь? Сейчас? С ним?

— Господи, конечно. — Тилли энергично закивала. — Когда мне было пятнадцать, я втюрилась в мальчика, который по утрам ездил на том же автобусе, что и я. Он все время поглядывал на меня. А я — на него. Так продолжалось неделями, и я знала, что нравлюсь ему. Потом он начал улыбаться и здороваться, и каждое утро я едва не падала в обморок от восторга. Я ничего о нем не знала, но для меня он был целым миром. Я представляла, как мы соединимся навсегда. Как мы поженимся, родим троих детей — двух девочек и мальчика. И каждый день я начинала воображаемый разговор с ним, и мы начинали оживленно беседовать. Но в реальной жизни я сидела и ждала, когда он сделает первый шаг: а вдруг я первой что-нибудь скажу, а он меня отошьет? — Ну и ну, откуда только это берется? Она же много лет не вспоминала о мальчике из автобуса.

— И что было дальше?

— Ничего. Из месяца в месяц он каждое утро ездил на том же автобусе. А потом однажды перестал, и я больше никогда его не видела. — Тилли с грустью покачала головой. — Мне нравилось думать, что его похитили инопланетяне. Я не могла поверить, что он просто взял и исчез, не сообщив мне, куда собирается. В конечном итоге я пришла к выводу, что его родители решили переехать всем семейством и сообщили ему о своих планах в последнюю минуту — просто взяли и запихнули его в самолет, — поэтому у него и не было возможности попрощаться со мной. Не могу тебе передать, как я была расстроена. Я была в полном отчаянии.

— И ты так и не узнала, как его зовут? Если бы это было кино, ты бы обязательно где-нибудь случайно с ним столкнулась.

— Но это не кино, и я не столкнулась. Как бы то ни было, я выучила урок: бери быка за рога; пользуйся удобным моментом; не упускай свой шанс.

— И в результате ты пришла к тому, что работаешь на Макса, живешь в его доме. И ты счастлива, не так ли? — Джек откинулся на спинку стула. Его темные глаза лукаво блестели. — Что ж, это помогает.

Смущенная его взглядом, Тилли спросила:

— А каким ты был в школе? Случалось ли, что девочка нравится тебе, а ты не знаешь, как с ней заговорить?

Джек склонил голову набок.

— Из-за опасения, что она меня отошьет? О да.

— Серьезно? Ах, это так мило. Не ожидала, что ты в этом признаешься.

Джек был ошарашен:

— Мило?

— Извини, но это так. Просто не могу представить, что ты нервничаешь, даже в школе.

— Ну а я нервничал.

— И что же было потом? После всех этих заигрываний ты набрался храбрости пригласить ее погулять?

Он абсолютно серьезно кивнул:

— Набрался. Но она сказала, что это не очень хорошая идея, потому что она моя учительница по математике.

Тилли едва не разлила кофе.

— Твоя учительница! Сколько же ей было?

— Двадцать пять. А мне семнадцать. Так что вот, она меня отшила. — Джек помолчал. — Но через три года она неожиданно позвонила мне и спросила, нет ли у меня желания встретиться, сходить куда-нибудь посидеть. В общем, на это ушло немало времени, но в конечном итоге я добился свидания с ней.

Без четверти десять, оставив Бетти спать в ее корзинке, они выехали за Лу.

— Надеюсь, она хорошо провела время. — Тилли принялась рисовать сцены в школьном актовом зале: — А что, если Эдди пригласил ее танцевать? А что, если нет? А что, если заиграла медленная музыка, подружек Лу пригласили, а Эдди застеснялся? — Она скривилась, когда ей в голову пришла новая мысль. — А что, если он пригласил другую девочку? О Боже, бедняжка Лу, осталась одна-одинешенька подпирать стену и делать вид, будто ей безразлично...

— Ясно, именно так было с тобой...

— Может, один раз. Или два. Заткнись, — приказала Тилли, увидев, что он ухмыляется. — Это жуткое чувство. А мальчишки иногда могут быть такими козлами: игнорируют тебя намеренно, чтобы тебе стало еще хуже. Мы не знаем — может, все это время Лу мучилась, наблюдая, как все танцуют медленный танец, и изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать... Что ты делаешь?

 

Глава 28

 

До Харлстон-Холла было еще несколько миль, а Джек вдруг стал сбавлять скорость. Он въехал в скрытую в зарослях подворотню, остановил машину и выключил двигатель. Может, эти чашки кофе слишком сильно сказались на его мочевом пузыре? И он решил сбегать за живую изгородь, чтобы пописать? Если это так, причем менее чем через десять минут после отъезда из Бич-Хауса, то это может подпасть под категорию тех самых вещей, который навсегда отталкивают от человека.

Вероятно, это несправедливо, но честно. Пусть и неутешительно в одном плане, зато во всех остальных только к лучшему.

Щелк. Джек отстегнул ремень и повернулся к Тилли. В кромешной темноте она смогла разобрать только очертания его лица и блеск глаз. Почему он ничего не говорит? Наверное, смущен. Слабый мочевой пузырь — это не признак мачо, верно? Это не то, о чем хочется кричать на каждом углу.

Чтобы помочь ему, Тилли осторожно проговорила:

— Все в порядке, я не буду смотреть.

Пауза.

— То есть?

— Так ты выходишь?

— Зачем?

О Господи, ну вот, теперь она его обидела. Он собирается делать вид, будто не понимает, что она имела в виду? Почему мужчины такие гордые?

— Послушай, ведь это ты остановил машину. Ты забыл, что мы ехали за Лу? Не стесняйся, — сказала Тилли. — Здесь нечего стыдиться. Если тебе надо выйти, выйди.

Джек закинул голову и расхохотался.

— Так вот что ты подумала? Вот это да, верх взаимного непонимания. Вот уж чего у меня нет, так это слабого мочевого пузыря.

— Гм. Тогда... хорошо! — Чувствуя себя полной идиоткой, Тилли сказала: — Но нам все равно надо ехать в школу. Лу будет нас ждать.

— А ты не думаешь, что у нее решается вопрос всей жизни и она молится о том, чтобы мы не появились вовремя и не испортили ей весь кайф?

— Но...

— Тилли, я не предлагаю сидеть здесь два часа и играть в «Монополию». Я просто захотел остановиться на пару минут. А ты уже потратила одну из них на то, чтобы любыми способами выгнать меня из машины.

Тилли с негодованием заявила:

— Я не выгоняла тебя. Я просто хотела помочь.

Голос Джека стал другим.

— Твоя помощь была бы действеннее, если бы ты перестала делать поспешные выводы.

В следующую секунду он завел двигатель, задним ходом ловко выехал из подворотни и покатил в Харлстон-Холл. Все это он проделал так быстро, что Тилли не успела отреагировать. Даже если бы сообразила, зачем Джек останавливается, сейчас ее надежды все равно разбились в прах. Ощущение было такое, будто Санта-Клаус вернулся, схватил оставленный им ранее мешок с подарками и улетел. Ей казалось, что из нее... выкачали воздух. Теперь она никогда не узнает, намеревался ли он сделать то, на что она в глубине души так надеялась.

Джек прибавил скорость, и живые изгороди по обе стороны улицы слились в сплошную линию. Через полминуты они доехали до перекрестка и повернули налево, на главную улицу, Харлстон-роуд. Тилли вздрогнула, когда в свете фар появилась большая ночная бабочка, которая в следующую секунду разбилась о лобовое стекло. Бедная бабочка, печальный конец для ее вечера. Пять минут одиннадцатого, они будут на месте менее чем через...

— Черт побери. — Джек ударил по педали тормоза. На этот раз, не имея поблизости подворотни, он остановился на боковой полосе и выключил двигатель. — Вот зачем я останавливался.

Он обнял ее, и поцелуй, о котором она столько думала, состоялся. Тилли ощутила прикосновение его губ, почувствовала, как его ладонь легла ей на затылок, а его длинная челка защекотала щеку... Господи, он оказался фантастическим мастером поцелуев! Тилли казалось, будто ее подхватила огромная волна радости и понесла в бесконечность.

Ну не совсем в бесконечность. Через некоторое время поцелуй закончился. Изо всех сил стараясь дышать ровно и не выглядеть ошеломленной, Тилли спросила:

— И зачем это?

— Просто любопытно. — Судя по голосу, Джек улыбался. — Только не говори, что тебе не было любопытно.

Как она может дышать спокойно, когда ее сердце стучит чаще, чем кастаньеты? Как она может говорить ровным голосом, когда у нее внутри все звенит от прикосновения его губ? Интересно, он так же действует на всех, кого целует?

Тилли медленно выдохнула. Светящиеся часы на приборной панели показывали, что уже почти десять минут одиннадцатого.

— Нам надо забрать Лу.

Джек в темноте кивнул:

— Ты абсолютно права.

Дискотека уже закончилась. Машины плотным потоком ехали по обсаженной деревьями подъездной аллее Харлстон-Холла, у школы толклись подростки, ожидая, когда за ними приедут. Первым, кого узнала Тилли, был Том Льюис. Одетый не в спортивный костюм, он зорко следил за перевозбужденными учениками и одной рукой обнимал потрясающе красивую брюнетку лет двадцати с хвостиком.

— Это учитель физкультуры, вон там, на ступеньках, — указала Тилли. — Ас ним, наверное, его девушка. Лу рассказывала мне о ней. Ой, а вон Эдди!

— Который?

— Обтягивающие черные джинсы, тенниска с Джекки Чаном. — Они увидели, как Эдди отделился от группы мальчиков и перешел к группе девочек. — А вон и Лу, позади девочки в розовой юбке. Он подходит к ней... ой, только бы она нас не увидела!

Так как они ехали в медленно продвигающейся вперед веренице машине, Джек мало что мог сделать, чтобы спрятаться. Тилли съежилась на сиденье и, закрыв лицо рукой, стала смотреть сквозь пальцы. Если они станут целоваться, Лу умрет, когда узнает, что они наблюдали за этим процессом.

Но поцелуев не было. Эдди что-то сказал Лу, Лу что-то сказала в ответ, и все. Эдди вернулся к своим приятелям. Лу вскинула голову и отвернулась, демонстрируя свое равнодушие. Боже. Тилли всем сердцем болела за Лу; она очень надеялась, что они не поссорились.

Наконец они добрались до головы очереди. Джек погудел, и Лу, заметив их, подбежала, открыла дверцу и села на заднее сиденье.

— Привет!

Гм. А она, кажется, очень оживлена. Тилли обернулась:

— Хорошо провела время?

— Потрясающе. Выпила три пепси и съела два пакета чипсов.

Слава Богу.

— Без сыра и без лука? — спросила Тилли, потому что это были любимые чипсы Лу. Какому мальчику захочется целоваться с девочкой, наевшейся чипсов с сыром и луком?

— Там таких не было. Только простые соленые.

— Ну, ты танцевала?

— До упаду! — Лу восторженно добавила: — Ты бы видела Джемму — она ходила походкой Майкла Джексона! Потом ди-джей поставил музыку из «Бриолина», и мы все стали так танцевать. Просто фантастика.

— И мальчики танцевали?

Забавно, как все изменилось, подумала Тилли. Она представляла дискотеку в виде кружащихся в танце и поющих парочек, как в кино. Интересно, Эдди стал для Лу Денни Зуко[18]?

— Мальчишки? Чтобы они танцевали под «Бриолин»? Ты, наверное, шутишь! — В тоне Лу слышалось безграничное презрение. — Они прилипли к стенам. Мальчишки в нашей школе предпочтут раздеться и покраситься в розовый, чем заниматься таким некрутым делом.

— Ясно. А как же тогда медленные танцы? Их-то они танцевали?

Лу бросила на Тилли самый настоящий взгляд тринадцатилетнего подростка — взгляд, подразумевавший, что Тилли полная сумасшедшая.

— Естественно, нет! Танцевал кое-кто из стариков, и все. Мистер Льюис со своей девушкой. Миссис Томсетт со своим мужем, у него борода, и выглядел он так, будто все это мероприятие ему ужасно противно. Вот и все. Диджей спросил, поставить ли нам еще одну медленную музыку, и все заорали «нет», поэтому он поставил «Гелз алауд»[19], и — ура! — мы все слетели с катушек.

— Значит, никаких поцелуев. — Говоря это, Джек поймал взгляд Тилли.

— Бр-р, ни за что.

Он усмехнулся:

— Ладно, может, повезет в следующий раз.

— Фу, кому придет в голову целоваться с мальчишками из нашей школы? Они все грубияны.

Тилли не смогла удержаться:

— Даже Эдди?

— Ой, только не начинай опять. Я его ненавижу. — Лу резко заявила: — Он подлый. Если бы я оказалась на необитаемом острове с Эдди Маршалл-Хикксом, я бы сделала из него каноэ.

Через двадцать минут они прибыли в Бич-Хаус.

— Спасибо, Джек. — Лу крепко обняла его и чмокнула в щеку. — Если бы ты нас не спас, я пропустила бы всю вечеринку.

Джек и Тилли смотрели вслед Лу — та побежала в дом, чтобы поприветствовать Бетти, которая проснулась и неистово тявкала на них из кухонного окна.

Наконец Тилли вылезла из машины и сказала:

— Да, спасибо, что помог нам.

Джек улыбнулся:

— Не благодари. Всегда рад.

Опять неловкий момент. Лу уже вбежала в дом, включила свет и теперь появилась у окна. Бетти она держала на руках и махала ее передней лапой. Страшно смущаясь, Тилли проговорила:

— Если хочешь, зайди на чашечку кофе.

— Спасибо, но я лучше поеду. У меня куча бумажной работы.

Тилли кивнула. Да, конечно, бумажная работа. Интересно, помнит ли он те ощущения, что охватили их, когда их губы впервые соприкоснулись в поцелуе, или это только она бережно хранит их в памяти? Боже, а ведь поцелуй мог стать для него разочарованием...

— Что ж, ладно. Еще раз спасибо, что подвез.

Лу и Бетти продолжали махать им. Джек помахал в ответ, а потом посмотрел Тилли прямо в глаза.

— Что? — Ну, ей же надо было что-то сказать, чтобы разрушить напряженное молчание.

— Ты спрашивала, оказывался ли я в ситуациях, когда не знал, как сказать девочке, что она мне нравится?

Желудок Тилли рухнул вниз, потом взлетел вверх и остановился где-то посередине.

— И ты рассказал мне про свою учительницу.

Джек усмехнулся:

— Ну и с тобой так же.

Желудок Тилли пока стоял на месте, не подавая никаких признаков, что собирается падать. У нее так пересохло во рту, что она с трудом произнесла:

— О...

— Звучит дико, да? — Он погрустнел. — Как нечто такое, что нельзя воспринимать серьезно, потому что невозможно, чтобы я говорил об этом искренне, потому что ты не доверяешь мне, потому что у меня плохая репутация и, вероятно, я уже сотню раз это говорил.

К желудочным сальто-мортале прибавилось головокружение. Тилли будто со стороны услышала свой дерзкий вопрос:

— Всего сотню?

Джек пожал плечами и завел двигатель.

— Видишь? А что, если раньше я ничего такого не говорил? А что, если я серьезно?

Неужели он всерьез ждет, что она поверит в его серьезность? Неужели он искренне надеется, что она ответит на его вопрос? Тилли, которая пока еще не закрыла дверцу, так сжала ее край, что у нее побелели костяшки пальцев.

— Ну? — произнес Джек.

Черт побери, а ведь он надеется.

— Я бы сказала, что от тебя требуется некоторая доля убеждения.

— Ладно. — На его губах промелькнула улыбка. — Вполне разумно. Давай посмотрим, смогу ли я быть убедительным.

 

Глава 29

 

В последний раз Эрин виделась с Кей, когда та приезжала домой на Рождество. Она очень обрадовалась ей, когда Тилли привела ее в магазин, и принялась рассказывать историю об ужасной Стелле. Тем временем Тилли, удалившись в примерочную, силилась втиснуться в летнее платье с кружевной спинкой. Ей безумно хотелось купить это платье, но оно было на два размера меньше.

— Стелла. Я не видела ее после своего возвращения, — сказала Кей. — Знаешь что? Она всегда на меня давила. Однажды я пришла в ее магазин, и дело закончилось тем, что она дала мне телефон своего специалиста по корректировке бровей. Зато, должна признаться, брови получились обалденными.

— Она все такая же. Только вот мне она готова всучить телефон местного палача. А Фергус просто прелесть. — Эрин вздохнула. — Мы так счастливы вместе. Но невозможно расслабиться и получать удовольствие друг от друга, когда все время гадаешь, что Стелла учудит в следующий раз.

— Не могу влезть в это платье, — крикнула Тилли из кабинки. — Мало! Это платье не для человека, а для Барби!

— Мы боимся, что она может похитить Макса и заставить его переспать с ней, — со злой усмешкой сказала Кей.

— О, не дай Бог, — простонала Эрин. Она узнала об этом только после того, как столкнулась со Стеллой в аптеке. — Мне так жаль, что он оказался втянутым во все это.

— Не переживай за Макса, он в состоянии о себе позаботиться. Ах, кажется, это «эцдорф»? — Кей обмотала вокруг шеи красновато-желтый шарф из жатого бархата. — И не мучайся угрызениями совести из-за Стеллы. Она обращалась с Фергусом как с кучей собачьего дерьма. — Она посмотрелась в зеркало. — А мне нравится.

— Этот цвет действительно тебе идет. — Эрин не стремилась продать товар — цвет и в самом деле шел Кей.

— Ха, а однажды Стелла сказала мне такую вещь: «Бедняжка, ты такая бледная. Готова поспорить, ты жалеешь, что у тебя нет такого загара, как у меня». Ладно, я его куплю. Знаешь, прелесть покупки бэушных вещей заключается в том, что тебе не надо чувствовать себя виноватой, потому что все это просто торговая сделка.

— И своеобразная форма переработки, — донесся до них бестелесный голос Тилли.

— Ну что, победила платье? — спросила Эрин.

— Нет.

— У меня есть кое-что, что тебе может понравиться. Принесли сегодня утром. — Эрин ушла в подсобку и вскоре вернулась с платьем-«лапшой» из лилового шелка, расшитого по вырезу перламутром. Перекинув его через дверцу примерочной, она сказала: — Примерь.

Тилли появилась через две минуты. Платье шло ей по цвету и сидело как влитое. Эрин захлопала в ладоши.

— Люблю свою работу. Ты выглядишь... сказочно.

Зардевшись от удовольствия, Тилли сказала:

— Вчера я была в панике. Мы были в доме у Джеми Майклса, и Тэнди спросила меня, что я собираюсь надеть на ее прием. Тут ей позвонил кто-то из ЖИВ, и я услышала, как она говорит, что самым большим ее кошмаром будет, если кто-то придет в ширпотребе.

— Надо же! — возмутилась Кей. — Я бы специально так оделась.

— Знаю. Но не могу. Это бизнес Макса, и мне нельзя его подводить.

— У меня в Штатах просто куча потрясающих платьев. — Кей с сожалением добавила: — Возможно, я их все продам, если пройдет еще пятьдесят лет, прежде чем кто-нибудь пригласит меня на прием.

Эрин с сочувствием вздохнула.

— Мы же в одной лодке, правда? Нас обеих винят за то, чего мы не делали.

— Но тебе повезло: у тебя хотя бы есть Фергус. Взгляни на меня, — сказала Кей. — Моя карьера рухнула, я живу в кукольном домике, и единственным мужчиной, который в период с Рождества оказывал мне знаки внимания, был косоглазый старый пень, собиравший тележки у супермаркета.

— Он не единственный, — возразила Тилли. — Есть еще тот почитатель, который прислал тебе шоколадные конфеты.

— Которые я не съела. И живет он за шесть тысяч миль отсюда. К тому же мы никогда не встречались. — На каждом аргументе Кей загибала пальцы. — Так что он в счет не идет.

— А теперь мне совестно из-за того, что я хочу рассказать тебе радостную новость. — Эрин достала из-под прилавка туристический проспект. Свернув его в трубочку, она стукнула им Тилли по голове, чтобы та прекратила любоваться собой в большом зеркале. — Эй, ты слышишь? Я уезжаю в отпуск!

Эти слова привлекли внимание Тилли.

— Что? Ты же столько лет нигде не была.

— Знаю! — Эрин сияла как начищенная кастрюля. — Меня везет Фергус.

— Ты же всегда говорила, что тебе не по средствам закрывать магазин.