Загадка шагреневой кожи О. де Бальзака

 

Желать и мочь. Сказочный волшебник предлагал юному Валантену шагреневую кожу как универсальное средство от невозможности что-либо изменить в своей жизни.

Загадка этого рассказа состоит в следующем. Что такое шагреневая кожа, спрашивает автор, французский писатель XIX столетия Оноре де Бальзак? Чтобы приблизить читателя к разгадке, приводит описание действия кожи на владельца, его борьбу с кожей. Существует ли кожа, или это просто символ? Может, это просто показатель честности владельца?

Предположим на минуту, что желать - власть, а мочь - деньги. Отбросим реализм из рассказа "Шагреневая кожа" и приобщимся к

другому -изму - символизму. Таким образом, шагреневая кожа - символ наших желаний и возможностей.

Сам Бальзак дает ключ в виде разгадки словами "Скипетр - игрушка для ребенка, для Ришелье - секира, а для Наполеона - рычаг, с помощью которого можно повернуть мир". Кожа попадает в руки посредственного человека. Поэтому владелец употребляет силу кожи спонтанно, сиюминутно.

Желать и мочь - очень сильный аргумент. Шагреневая кожа очень опасна в нездоровом мозгу. Она есть реализация объединения "желать" и "мочь". Да и здоровый мозг может повредиться от кусочка этой кожи. Эту кожу лишь в маленьких дозах могут применять действительно гениальные умы. Что есть процесс труда, если не чудесное воплощение желать и мочь? Только здесь правят бал не деньги и не власть. Здесь правит необходимость.

Можем многое, у нас много денег, счет в банке, тогда и хотим многое. Начинаем воплощать свои желания за счет денег и у нас появляется еще больше желаний. Ратстрачиваем деньги, остается у нас копейка, а желаний-то миллион. Нереализованные желания поглощают у нас последнюю копейку и мы погибаем. Круг замыкается.

Наоборот, подходим с противоположной точки зрения. У нас изначально нет желаний. Однако, как обладатели шагреневой кожи, мы не хотим, чтобы она, эта кожа, исчезла. Мы используем все наши возможности, чтобы кожа не уменьшалась. И запускаем в действие шагреневую кожу, только с противоположных ее свойств. По мере уменьшения шагреневой кожи желание ее хотя бы не уменьшить приводит к ее уменьшению. Удивляемся, но опять мобилизуем все свои возможности. Наконец подходим к такому моменту, когда шагреневая кожа достигла наименьших видимых пределов. Мы напрягаем все свои возможности, чтобы не допустить ее окончательного исчезновения и для этого расходуем все свои деньги, банковский счет, недвижимость. В итоге шагреневая кожа нас убивает. Правда, в таком ходе рассуждений есть фальшь. Предельный случай - "мы напрягаем все свои возможности, чтобы не допустить ее окончательного исчезновения и для этого расходуем все свои деньги, банковский счет, недвижимость" немного надуман. Да и в середине процесса, когда "удивляемся, но опять мобилизуем все свои возможности" чувствуется какая искусственность.

Дальше. Шагреневая кожа о б ъ е к т и в н о, независимо от нас не уменьшается. Просто мы, в роли Валантэна, очень заботимся о своем здоровье, растем каждый день, в несколько раз, в итоге геометрические размеры шагреневой кожи сильно уменьшаются. Либо психика Валантэна, рассудок мутится и ему кажется например, что фут на самом деле не фут, а полтора фута из палаты мер и весов (на такой позиции стоял один из врачей, лечивших Валантэна - Бриссе). И с каждым днем, часом, минутой и секундой наша (Рафаэля де Валантэна) мерка изменяется в полтора раза. Происходит некоторый процесс с реальным размером шагреневой кожи наподобие инфляции. И так все свойства, не только геометрические размеры. Мы жертвуем какой-то крупицей ради растяжения кожи любыми методами, узнаем при этом много сведений о шагреневой коже. Но эти знания, поскольку рассудок у нас мутится, обесцениваются. Даже больше, они ложатся в основу какой-то лженауки "шагреневой кожи-ведения". Поначалу все как будто научно, мы обзаводимся фундаментом для этой науки.

У химика узнаем реактивы. У механика пытаемся под прессом ее растянуть. И нет, чтобы дальше служить познанию. Нет, чтобы методично ее растягтивать. Валантэн как будто не без основания побаивается отдать кожу ученым. Наука еще очень детская. Не в состоянии кожу увеличить в размерах. И тут бы Валантэну пожертвовать кожей. Отдать ученым насовсем, пусть выводят свою химию из состояния алхимии, механику пусть развивают на шагреневой коже. Но Валантэн не ученый. У него прочно сидит условие - чем кожа тоньше, тем здоровье его ухудшается.

Мы всю науку бросили на поддерживание состояния. Откуда Валантен знает, может, он просто сам физически растет с каждым днем, ведь он хорошо питается. Тогда шагреневая кожа в его глазах с каждым днем уменьшается. Дальше, он сам себя обманывает.

Ему уже не нужно каждый день ходить к химику, чтобы тот достал самые новые реактивы, которые действительно уменьшают ее размер. Валантен себя обманывает, он подходит с новыми мерками. Достал один эталон и, один раз померял. Настолько себя обманывает, что эталон психологически уменьшается в его сознании, хотя палата мер и весов и достопочтенные ученые пользуются эталоном истинным, а Валантен - мифическим.

Очень прочно врастает в него шагреневая кожа и очень прочно связывается с его здоровьем. Настолько прочно, что он вроде бы теряет эту кожу, насовсем, а потом чудесным образом она опять прилипает к нему. И Валантэн еще удивляется, что шагреневая кожа его находит! Да он сам настолько одержим кожей, что находит ее, не замечая того.

Затем, из-за одержимости этой самой шагреневой кожей мы создаем какую теорию - "шагреневой кожи мифологию". Все ее научные, истинные свойства теряют смысл, шагреневая кожа служит мифу, точнее Валантэн служит мифу шагреневой кожи. А миф то очень простой. Шагреневая кожа упрощается, снисходит до уровня здоровья. А что такое здоровье?

Может быть, Валантэн - прототип Базарова. Этим многое можно объяснить. Он в вечном поиске. Его не удовлетворяет существующая наука. Ему подавайте знания будущего. Он хочет сократить разрыв в столетия. В этом самом поиске он готов себя сжечь ради науки. Он отрицает, отрицает, взлетает, как феерия и быстро угасает, зато остается в памяти. Почему тогда не отдать шагреневую кожу ученым? Раз он сам ученый, но не справляется с кожей.

Но А.П. Чехов не оставляет камня на камне от такого типа ученого("Черный монах"). Шагреневая кожа - иллюзия? Наподобие черного монаха?

Бальзак дает ответ на этот вопрос. Шагреневая кожа реальна. Это шкура онагра. Валантэн все-таки борется с шагреневой кожей. Это новый тип ученого. На смену безответственным шалунам, затем шарлатанам, шулерам приходит новый тип ученого, не выживающий в условиях капитализма. Ученый будущего. Валантэн понимает всю опасность шагреневой кожи. Он понимает свою обреченность после сделки со стариком. Поначалу "скулит", боится, сживается. Чуть-чуть ему не хватает, чтобы расстаться. Но эпизод с дуэлью показывает настоящую реальную опасность от шагреневой кожи. И тогда Валантэн принимает опасное для себя решение - стать последним обладателем шагреневой кожи. Он понимает беспринципность своего предыдущего поведения. Ученый, военный, политик, немного торговец, но на самом деле - ученый.

Похоже, что жертва Валантэна не напрасна. Он заказывает путь потомкам. Предположим, он ведет дневник до последнего дня.

Этот дневник попадает в руки писателя, писатель разузнает жизнь Валантэна от друзей и пишет по этому дневнику повесть, в назидание потомкам. Шагреневая кожа исчезает вместе с последним обладателем. Валантэн оттягивает гибель человечества на многие столетия. Прежде чем появится такой же старик и такой же молодой человек, прежде чем воспроизведутся условия появления кожи, пройдет много времени. Еще некоторое время пройдет в борьбе нового Валантэна с шагреневой кожей в различной ипостаси. И Валантэн уже лучше вооружен. Он опять, в одиночку идет против кожи, умирает, новый писатель находит его дневник, издает рассказ и люди снова останавливаются.

Загадка еще не разгадана. И все же, что-то загадочное есть в этом бесхитростном рассказе.

В конце статьи привожу все-таки разгадку этого произведения. Рафаэль де Валантэн, центральный персонаж, написал трактат о "Теории воли". Он проговорился как-то, что "воля человеческая есть сила материальная, вроде пара, что в мире духовном ничто не устояло бы перед этой силой, если бы человек научился сосредоточивать ее, владеть всею ее совокупностью и беспрестанно направлять на души поток этой текучей массы; что такой человек мог бы, в соответствии с задачами человечества, как угодно видоизменять все, даже законы природы".

Нашел, что хотел. Шагреневая кожа и есть та материя, воплощение воли. Только Рафаэль употребил ее на безумие, хотя мог бы употребить, например, на развитие своего трактата.

Значит, человек сам себя подготовил к мифу с помощью своей собственной теории. Заметили, что Рафаэль практически не удивляется свойствам кожи? Он для себя научно уже вывел ее существование. "Накачал" себя теорией. Со стороны читателя удивительно. Даже Бальзак в виде старика удивляется, какие вы люди, глупые. Цивилизованные, а получается, хуже варваров. И наоборот, кого вы считаете варварами, те на самом деле ваши конкуренты.

Не узнаете в Рафаэле "Героя нашего времени?". Да, Валантэн не ученый. В 19 веке психология только зарождалась. Поэтому фундаментальный трактат Валантэна отдает алхимией. Почему не записать своих наблюдений? И все-таки, мыслитель. Непризнанный гений, да. И все же больше светский человек.

Еще раз повторюсь. Ключ разгадки в трактате "Теория воли". Бальзак вскользь упоминает об этой теории, наподобие того, как в рассказах Конан Дойля вскользь упоминаются улики. В рассказе важен социальный фон. Там много впечатлений, много историй разных людей. Рафаэль де Валантэн верит своей теории. И по мере его веры сбываются его желания. Разве он не меняет законы природы, когда не верит в то, что кожу можно растянуть? Однозначно, добрый гений, который учит Полину играть на фортепьяно, под действием сначала 1) собственной теории, затем 2) шагреневой кожи, 3) своих способностей, превращается в злого гения. И неумолимо над Валантэном нависает ужасная действительность, которая хуже кожи, в виде оргий, долгов, завистливых друзей. Писатель хочет показать, как мало самих только способностей для одного только существования. Самому Валантэну в пьяных картинах рисуется его собственный образ счастья, которое он оттолкнул. Бретонский крестьянин, семьянин, верующий в короля и Христа. А сил приблизить себя к счастью нет. Нет внутреннего побуждения. Нет творчества и любви. Валантэн начал свою жизнь прекрасно, но признал над собой существование злых сил, не распознал в них "дыхание смерти", подчинился этим силам и все свое познание употребил на злые дела. Посмотрите, как угасает у него вера в людей. Да откуда он знает, вдруг Эмиль Блонде раскается и порвет со своим прошлым? Вдруг Акилина исправится и станет на "путь истинный"? Да ведь это люди смелые, молодые, решительные. Их бы маленькую толику смелости бросить на служение не себе, а человечеству.

Валантэн разуверился. В двадцатом веке эту болезнь бы назвали "кризисом духовности", выбор в пользу материальности. Посмотрите, как скопидомит Валантэн одновременно со своей болезнью. Это не предтеча ли дальнейшего его развития в пользу материи? Да много ли надо разуму человеческому? В студенческие годы, когда деньги были необходимостью, уже тогда Валантэн продуцирует излишки. Купил бы себе перьев, тетрадей. Да, сложно быть "белой вороной", "колпаком", "ученым". Уже в те времена зарождалась его чудовищная теория, целиком основанная на излишках. Клянет Валантэн свою науку, которая не в силах была его прокормить. Может, для этого есть объективные причины? Похоже на то. Его наука молодая, в ней много романтичности. Но ведь Валантэн поклоняется роскоши, поклоняется излишкам. Его глаза привыкают к богатой обстановке с лет учебы, тех самых. Значит, теория Валантэна целиком соответствует окружающей действительности. Где все покупается и все продается. Где можно достать за деньги все, купить любовь! Что еще говорить, если самое из лучших человеческих чувств покупается. Сколько веков после Валантэна должно пройти, прежде чем люди откажутся от этого заблуждения.

Я позволил себе вольность и залез в науку наук - философию. Сам Бальзак предупреждает - не лезьте в причины вековечной борьбы абсолютного зла и абсолютного добра. Есть добродетели, которые не поддаются влиянию денег. Любовь можно запятнать материей, но любовь борется против материального. Науку можно купить, но она восстает против этого! Детская наивность на службе у власти, у денег. Слово на службе страстей, сумасшествия, но это все восстает против нечеловеческой сущности. Совесть восстает против преступления. Дружки завистливые сами себя наказывают, кончают самоубийством.

Кроме громких слов, хочу еще несколько наблюдений высказать вслух. Посмотрим развитие темперамента Валантэна. С начала рассказа перед нами предстает человек меланхоличный, склонный к депрессии, еще в глубоком детстве такой. И это он еще не хозяин кожи. Затем, первое желание Валантэна исполняется, он вдруг превращается, от одного лишь знакомства с шагреневой кожей в жизнелюба, тратящего деньги, ведущего полусветский образ жизни. Подогревает он свой характер взрывными поступками. Пишет подложные мемуары, делает карьеру. Пока не убеждается в зависимости от шагреневой кожи. Чувтвуете изменение характера? А ведь изначально это был человек мыслящий, психологи назвали бы такой характер флегматичным. Но ведь это был человек с научным складом ума. До злополучной встречи со стариком Валантэн был именно флегматиком, пока его не подкосила нищета.

Итак, сангвиник вырождается в желчного, замкнутого типа. Это уже расчетливый и циничный холерик. Он никого не принимает, но свыкается со своим могуществом. Жертвует своей женой. Теперь его поступки расчетливы. Он дорожит каждым своим желанием, поскольку шагреневая кожа уменьшается. Куда-то испаряется его юношеское великодушие. Он хладнокровно убивает противника. Нет, это не Печорин из "Героя нашего времени". Это его развитие. Нет, это не Базаров из "Отцов и детей", это его противоположность.

Еще раз повторюсь. Валантэн делает окончательный выбор в пользу зла. Он верит безоговорочно своей теории. Его иллюзия в том, что счастье достижимо материальными методами. Да, Бальзаку немного жаль своего персонажа. Но ведь тот сам ничего не делает. Убивает в себе совесть. Ту самую, неумолимую совесть, которая не толкает на преступления, лень. Совесть не самолюбива, не хладнокровна, не цинична.

Значит, все-таки, не ученый? Или, точнее, не нравственный ученый?

Думаете, Валантен лишь книжный герой? Да таких людей не счесть. Он просит, чтобы ему льстили. Неутоленное честолюбие толкает его на ошибочные желания. И если в детской жизни наказанием была плохая оценка, лишение стипендии, то во взрослой жизни наказание вполне осязаемо. Здоровье ухудшается. Порочный круг - желания, здоровье, желание. Валантен боится вырваться из этого порочного круга.

Я думаю, здесь все-таки дело не в самом Валантэне. Точнее, не только в нем. До определенного момента это человек, ученый и поэт. Все-таки виновато окружение Валантэна. Посмотрите, кто его окружает. Ни одного доброго человека, только Орас Бьяншон и то под конец, когда человека уже не спасти никакими современными средствами.

У кого-то может возникнуть вопрос: "Разве окружение Валантэна плохое?". Да, много талантливых людей. Но если присмотреться не только к этому рассказу, а и к остальным из цикла "Человеческая комедия", то можно прийти к противоположному выводу. Бальзак раскрывает характеры всех своих героев.

"Хорошо, если окружение более или менее нормальное, почему оно не отторгает Валантэна?" - спрашивает читатель. Потому что Валантэн живет в эгоистичной, расчетливой среде. Идеология этой среды - "живи в долг". "Ах, тебе совесть не позволяет? А позволяла тебе совесть с юношеских лет жить в долгах родителям? Да ведь карманные деньги - степень твоей свободы. Учись, но не забывай платить. Оборотная сторона медали - страдания народа не учитываются. Простые люди все стерпят. Они не могут без ярма."

Только находясь в болезненном состоянии, Валантэн осознает свою ничтожность. Он вдруг видит в лечащих его врачах себя. Его смущает отношение к его болезни трех светил науки. Он понимает вдруг, что и сам так себя вел. Очень недальновидно и легкомысленно. В рассуждениях ученых Валантэн тоже себя узнает. Он мог бы быть таким, у него есть для этого все качества. Всему причина - гордость Валантэна. Он поставил себя над обществом, и вдруг, перед смертью видит, что он и есть частица этого общества. Перед ним вдруг предстает вся механика отношений между людьми в ужасном освещении. Он понимает вдруг, узнав, что им двигали такие же побуждения, которые движут обществом, всю жестокость общества. Для него теперь не секрет, что общество мстит неудачникам,хоть и талантливым, это один из неписанных законов существования. Горько это прозрение. Валантэн догадывается наконец, что общество отторгает себя от страданий, как здоровый оттторгает от себя больного. Для него светская и холодная Феодора вдруг становится олицетворением, обобщением того мира, который он хотел покорить. Как страшно, наверное, перед смертью испытывать такие ощущения! Вот это реализм, вот это понятно и живо. Человек без цели, первооткрыватель в науке, очень одинокий, несмотря на общественное положение, богатый, но несчастный и больной - вот какой Валантэн без своего фигового листка - пресловутой шагреневой кожи. Дорогой ценой дается ему прозрение. Надо было пройти весь путь, испытать на себе, на собственной шкуре пороки и добродетели общества, подняться над обществом, чтобы понять в конце пути, что жизнь "дымом прошла", что ничего из себя Валантэн не представляет, что он только в своем деле - гений, а в остальном - такой же, как и все, что его теория воли - сбоку-припеку, общество этой теорией не поразишь, общество злое, жестокое, несправедливое. Валантэн понимает всю тщетность, напрасность попыток стать над обществом. Его теория разрушилась, она нашла приложение в медицине, как и надеялся Валантэн, только не сразу, а постепенно и намного позже, наверняка после смерти. Итак, в чем трагедия Валантэна? Он сделал подвиг - в бедности живя, посвятил себя науке, помог с образованием Полине. Но поплатился за свою дерзость. Человек чувствительный, безмерный в страстях, необузданный, он не выдерживает действительности, а вернуться к науке недостает той самой воли, о которой он писал. Ведь это надо начинать все с начала. Голодать, страдать, нищенствовать даже. А Валантэн боится еще раз пройти путь, который, по его собственному признанию, "развил... прекрасные способности, которыми впоследствии я гордился". Он становится светским человеком. Поначалу лишь циник поневоле, внешне, он вдруг пропитывается самым настоящим и безжалостным цинизмом.

Заканчиваю обсуждать Валантэна. Я и сам, как большинство моих сверстников, очень подвержен гипнотическому влиянию психологии "после нас хоть потоп". И действительно, вызываем потоп. Зато произведение "Шагреневая кожа" помогло заглянуть себе внутрь. В большинстве случаев мною движут не добрые побуждения, а злые. Теперь боюсь, как бы не забыть этот ценный вывод. Ведь этот опыт только-только зарождается.

Я думаю, в этом произведении не только одна загадка. Есть еще одна загадка, очень щемящая душу, и не оставляющая шансов для меня. Куда делась Полина? Какая ее судьба? Почему настоящий рассказчик "всплывает" лишь в конце повести? Просто писательский прием или что-то большее?

Есть такие рассказы, фильмы, которые очень хочется сесть и дописать самому. Настолько герои с нами сживаются.

Хотелось бы самому лучше смотреть вокруг да еще и других научить такому видению. Мимо нас каждый день проходят Полины, Рафаэли. Они на работе, дома, это наши соседи. И загадок таких очень много вокруг нас.

Заканчиваю издеваться над читателями. Для тех кто дочитал до конца, хочу предложить еще одну загадку. Почему Валантэн очень быстро теряет совесть? Почему он свыкается с соблазнами своего несчастного девятнадцатого века? Или может мне показалось, а я не замечаю процесса внутренней борьбы? Наконец, оплакивает его кто-то еще, кроме автора и рассказчика?

Еще одна загадка, она достойна отдельного рассказа или повести. С какого момента Валантэн становится рабом кожи? Что предшествует этому, чьи слова, какие события в жизни Валантэна?

 

Заключение Но ведь какое животрепещущее произведение. И в 1989 году было актуально, и сейчас, в 2009 - тоже.