Современная гносеологическая ситуация

 

Анализ современного состояния познания, процессов, которые связаны с получением и использованием адекватных знаний о мире, противоречий и трудностей познания с необходимостью диктуют рассмотрение современной гносеологической ситуации. Кроме того, именно она во многом определяет состояние мышления и практические действия, как индивида, так и общества в целом.

Познавательная ситуация в современных условиях приобретает особый статус на фоне известной оппозиции наукам (и не только общественным). "Не удивительно, что в наше время наука является объектом ожесточенной критики, ее обвиняют во всех смертных грехах, включая ужасы Чернобыля, и экологический кризис в целом. Нелепо обвинять науку в том, что общество далеко не всегда способно использовать ее результаты себе во благо. Спички создавались вовсе не для того, чтобы дети игрались с огнем" (Степин В.С, Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. - М., 1995. - С.3).

Чем же обусловлена известная оппозиция знаниям, особенно научным? Ведь именно эта оппозиция, по большому счету, определяет характер современной гносеологической картины, включая не только добывание знаний о мире, но и отношение к ним, а также подходы к процессу познания вообще. Именно под давлением этой оппозиции знаниям происходит процесс обыденного и теоретического мышления. В качестве причин гносеологического негатива можно отметить следующие:

Разочарование в результатах применения знаний на практике в различных сферах человеческой жизнедеятельности.

Резкое падение доверия к практическим рекомендациям, редуцированным из знаний о мире.

Искажение в знании реальной картины мира в силу ухода познания вглубь объекта и отрыва его от жизненных практических задач; наделение реального мира идеальными (порой исключительно субъективными) свойствами и характеристиками (см.: Алтухов В.Л. Смена парадигм и формирование новой методологии (попытка обзора дискуссии) //Общественные науки и современность. - 1993. - № 1. - С.88-100).

Назрела необходимость в освоении и философском обобщении в значительной мере неизвестного нам мирового опыта исследования человеческого мышления. Обнадеживающие перспективы в разработке новых, более адекватных философских концепций мышления открываются с применением теоретико-информационного подхода, а также с открытием межполушарной церебральной асимметрии и двух типов познающего мышления - знаково-символического и пространственно-образного. В частности, на основе теоретико-информационного подхода наметились точки соприкосновения между теориями генно-культурной коэволюции, с одной стороны, и исследованием когнитивных особенностей различных культурно-исторических типов мышления - с другой.

Выявлены интересные аналогии между неосознаваемыми мыслительными стратегиями креативных личностей и логикой "мифологического" мышления. В обозримом будущем, по-видимому, следует ожидать своего рода революции в философской теории познания, предпосылки которой созревают благодаря интенсивному развитию комплекса когнитивных наук. Данное положение в оценке гносеологической проблематики касается не только России. Нечто подобное происходит и в других странах (см.: Рорти Р. Философия и зеркало природы. - Новосибирск. - 1997; Делез Ж. Логика смысла. - М., 1995; он же. Различие и повторение. - СПб., 1998. и др. работы).

Такое развитие ситуации в области познания современного мира, породило и ряд познавательных проблем:

Первая проблема уже давно получила название как проблема преодоления натурализма философского и методологического мышления. Натурализм мышления заключается в том, что мы принимаем за настоящую реальность то, что является всего лишь превращенной и далеко не всегда адекватной формой этой реальности. Конечно, подлинная реальность стала угадываться (проглядываться) не сама по себе, а в связи с новыми способами современного мышления, прежде всего философскими и методологическими.

Вторая проблема - это проблема Реальности. По большому счету мы только сейчас начинаем понимать, что мы познаем и какова может быть реальность на самом деле.

Третья проблема - выработка нового понимания и отношения к символическим системам. Сегодня постепенно становится ясным, что это не просто конструкции человеческого ума, а самостоятельная действительность (и реальность), это "третий мир".

Если попытаться сформулировать положение людей в сегодняшнем мире, (с точки зрения эффективности познания) то можно сказать так: "Мы на краю". "Край" чувствуется во многих областях человеческой жизнедеятельности. Наиболее зримо это проявляется в наличии глобальных проблем, менее всего в кризисе методологии науки, морали - с одной стороны, а с другой - в нашествии "учителей", "пророков", неопознанных летающих объектов, гадалок, астрологов, магов и т.д. Очевидно, что мы живем в переходное время, когда завершает существование и развитие один тип человека и складываются условия для образования какого-то другого типа (см.: Розин В.М. Эзотерическое мироощущение к контексте культуры //Общественные науки и современность. -1993. - № 5. - С. 165). Какие же факторы, причины, условия и обстоятельства формируют феномен края? В чем суть этого феномена и какое влияние он оказывает на мышление HOMO SAPIENS?

Феномен края формирует не всегда учитываемое отличие вещественного обмена от обмена информационного. Мы, в силу различных причин и обстоятельств, приучены (иного слова не подберешь) к собственности, в том числе и интеллектуальной. Нет сомнений, что любая собственность, в том числе и интеллектуальная, принадлежит ее создателю или владельцу, но...

Б. Шоу писал: "Если у Вас яблоко и у меня яблоко, и мы обмениваемся ими, то остаемся при своих - у каждого по яблоку. Но если у каждого из нас по одной идее и мы передаем их друг другу, то ситуация меняется. Каждый из нас становится богаче, а именно - обладателем двух идей". В этом фрагменте очень четко фиксируется разница (причем колоссальная) материального и духовного обмена, которая редко учитывается в практической жизни.

Однажды, как рассказывает брахма ста путей, был спор между богами и демонами. Сказали демоны: "Кому же принести нам наши жертвы?" И они положили их - каждый в свой собственный рот. Боги же положили дары друг другу в рот. И тогда Праджапати, первичный дух, стал на сторону богов. В реальной жизни мы, как правило, поступаем как демоны. Мы не только не приучены делиться идеями друг с другом, но, и делаем все возможное и порой и невозможное, чтобы сохранить в глубокой тайне "интеллектуальную собственность". Отчасти это оправдано тем, что часть идей связано с государственными (национальными) интересами. Но часть, а остальное тоже попадает под пресс сохранения собственности в области интеллекта.

Такая ситуация приучает наше мышление к строгому соблюдению норм и правил, с помощью которых были достигнуты результаты в области получения новых идей; она консервирует достигнутое, а дальнейший прогресс в духовной сфере связан, как раз-таки, с интенсивным общением в этой области. А мы вместо интенсивного общения по проблеме до минимума сворачиваем дискуссии по какому-либо сложному и важному в практическом плане вопросу.

На феномен края влияет также соотношение информации и риска.

Здесь налицо, как минимум, два противоречия, в которых разворачиваются акты современного мышления и познания в целом:

Современная техническая цивилизация понизила риск, связанный с воздействием на человека самих по себе стихийных сил природы, но при этом выросли меры технологического и экологического риска.

В течение столетий люди совершенствовали технику, стремясь обезопасить себя от случайностей природной среды, а пришли к наивысшей технической опасности, связанной с технологических риском (при производстве ядерной энергии, например).

Вырисовывается интересная картина, как бы не старался человек понизить степень риска, какой-то уровень (причем достаточно высокий) сохраняется всегда на протяжении всей истории человеческого существования.

"Человечество веками несло в себе множество биологических и социальных параметров, которые оно научилось интуитивно, подсознательно воспроизводить" (Ахиезер А.С., Гольц Г.. Критические пороги социальных систем // Общественные науки и современность. -1992. - № 1. - С. 49). Вероятно, это тот случай, когда существуют определенные рамки соотношения информации и риска, выходить за которые человек не в состоянии.

На формирование феномена края влияют также промахи и неудачи в познании и преобразовании мира. Потери на этом поприще бывают более чем значительные. В отдельных отраслях человеческой деятельности цена им - человеческая жизнь. Примеров этому более чем достаточно, - это и деятельность полководца, от принятия решения которого зависит жизнь сотен тысяч, а в настоящее время и миллионов людей. Это и деятельность людей, чья профессия постоянно связана с риском (летчики, подводники, шахтеры и т.д.). Действия в особых случаях, "алгоритмы удачи", зафиксированы в различного рода служебных инструкциях, несоблюдение которых влечет серьезную ответственность вплоть до уголовного преследования. Стремление исключить неудачу - это тот случай, когда ожидаемый результат оказывает существенное влияние на мышление и действия индивида, заставляя его строго следовать предписанным нормам и правилам данного вида деятельности.

Эта интеллектуально-технологическая сторона деятельности человека дополняется чувственной стороной человеческого существования - подобное связано с целями, стремлениями, переживаниями человека. В этом отношении во многом прав Ч. Пирс, который замечал: "Многие годами носились, как с любимым коньком, со смутной тенью идеи, слишком бессмысленной даже для того, чтобы можно было определить ее как ложную. Тем не менее они были страстно в нее влюблены, нянчились с нею день и ночь, и отдали ей свои силы и жизнь, оставляя ради нее всякие другие заботы, пока она не стала плоть от их плоти и кость от их кости. А потом одним прекрасным утром они проснулись - а ее нет, исчезла, как прекрасная Мелюзина из легенды, а вместе с ней - смысл всей жизни". Это чисто человеческое измерение промахов и неудач познания во многом способствует снижению эффективности интеллектуальной деятельности. И как следствие этого возникает еще один фактор формирования феномена края.

Отказ от мышления - как проявление духовного банкротства. Дух века навязывает современному человеку скептическое отношение к его собственному мышлению, чтобы сделать его восприимчивым к истинам, получаемым из авторитетных источников. Этим постоянным влияниям человек не может оказать должного сопротивления, так как он представляет собой переутомленное и рассеянное существо, у которого нет сил сосредоточиться. Более того, "выпадающие на его долю многообразные материальные трудности влияют на его умственные способности таким образом, что, в конце концов, он начинает считать себя недостаточно подготовленным, чтобы претендовать на собственные взгляды" (Швейцер А. Благоговение перед жизнью как основа этического миро - и жизнеутверждения // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. - М., 1990. - С. 330-331). Отказ от мышления происходит, но от научного, прежде всего. Кстати это еще одна из причин ренессанса вненаучных форм познания на рубеже тысячелетий.

Феномен края формируют и трудности в области социального познания. Если попытаться сформулировать принципиальные отличия нарождающейся феноменологии социального мира от классической парадигмы социального знания, то в качестве таковых можно отметить следующие:

Вера во всевластие человеческого разума и объективность универсального миропорядка обусловили идеал классической парадигмы социального познания - универсальную социальную концепцию, охватывающую все стороны общественной жизни в единой теоретической системе. Феноменологии же присуща конституированная универсальность объективности. Поэтому феноменология социального мира, строго говоря, не теоретична: это образец рационального нарратива, повествовательного описания отдельных сторон общественной жизни, которые, подобно мозаике, могут складываться в относительно целостный образ.

В рамках классической познавательной установки критерием научности является построение особой реальности идеализированных объектов, которые не могут быть созданы на уровне массового сознания агентов социального процесса. Это возносило теоретика над массовым сознанием и гарантировало непреложную истинность его построений самой позицией абсолютного наблюдателя. Социальная же феноменология не только не противопоставляет свои модели конструктам обыденного сознания, но и видит в их преемственности критерий обоснованности социологической аргументации. Противопоставление просвещенного сознания непросвещенному уступает место ориентации на исследование корней специализированного научного знания в повседневном жизненном опыте.

Классическая концепция социального познания квалифицирует действие как рациональное или нерациональное в соответствии с ей же заданной - понимаемой как "объективная" - схемой средств и целей. Социальная же феноменология проблематизирует социологическую эффективность самого понятия "рациональность". Она призывает исследовать различные формы рациональности, которым в действительности следуют реальные действующие лица. Это синонимы вариативности человеческого поведения и многообразия индивидуальных жизненных миров. (См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. - М., 1991. С. 36-42; Смирнова Н.Н. Классическая парадигма социального знания и опыт феноменологической альтернативы //Общественные науки и современность. - 1995. - № 1. - С. 127-137). Смена парадигм и трудности, возникающие при этом, подводят к мысли о невозможности достижения объективных знаний о социуме, что также формирует феномен края.

Проблема "затоваривания знанием". "Затоваривание" знанием переживает не только общество в целом, но и индивид. Наукой накоплено такое количество знания, что человек не способен его "переварить" и во избежании информационных стрессов, стремится дать ей "временную отставку". "Время научных открытий сменилось временем использования плодов этих открытий, когда науке дается временная (надо полагать) отставка". Такая ситуация (вне всякого сомнения) удерживает мышление (и познание в целом с точки зрения поиска новых знаний о мире) во многом в рамках старого багажа знаний.

Синдром рубежа веков и тысячелетий - еще один фактор, формирующий феномен края. Данные хронобиологии свидетельствуют о том, что живые организмы (включая человека, разумеется) подчиняются определенным временным закономерностям. Сам факт достижения того или иного возрастного рубежа действует на психику и сому человека. По аналогии и большие временные исторические промежутки времени не оставляют равнодушным человека и сферу общественного сознания. Смена веков, а тем более тысячелетий налагает отпечаток на образ мышления и действия индивида, и тем самым, усиливая влияние феномена края на мышление и действия индивида, ибо именно на рубеже веков и тысячелетий явственно чувствуется неизвестность, которая существенно корректирует поведение людей в подобных обстоятельствах.

На фоне этого чрезвычайно формируется и высокая ответственность ученого, особенно в социальном познании. Размышляя о своей ответственности в этих условиях, ученый (и ученый-обществовед, прежде всего), оказывается в очень непростой ситуации:

согласия переделывать мир - риск (а вдруг не получится и придется отвечать не только перед законом, но и перед самим собой);

отказ от этого - тоже риск (кто не с нами - тот против нас применительно к условиям России);

само знание, заявленное в качестве научного - риск. (По свидетельству древних жители города Абдеры поручили врачу Гиппократу обследовать умственные способности философа Демокрита).

Практическую значимость понимания современной гносеологической ситуации удачно выразили Е.Н. Князева и С.П. Курдюмов: "У человечества нет времени нащупывать организацию мира методом проб и ошибок. Надо ясно знать, какова она, понимать законы нелинейного синтеза сложных, развивающихся в разном темпе структур. Это непреложная ступень в развитии разума во Вселенной. На нее надо подняться, чтобы обеспечить будущее человечества".

Трудно не согласиться с такой оценкой человеческой деятельности в области гносеологии в начале третьего тысячелетия нашей эры.

 

Литература

 

Айдинян Р.М. Система понятий и принципов гносеологии. - Л., 1991. - 230 с.

Алексеев П.В., Панин А.В. Теория познания и диалектика. - М.: Выс­шая школа, 1991. – 382 с.

Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания. /Отв. Ред. И.Т. Касавин. - М., 1990. - 461 с.

Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. - М., 1993. -165 с.

Исторические типы научной рациональности. В двух томах. - Т. 1. - 350 с; Т. 2. - 320 с. - М.: ИФРАН, 1995.

Кохановский В.П. Философия и методология науки. – Ростов на Дону: 1999. – 576 с.

Кун Т. Структура научных революций. - М., 1975. - 288 с.

Майданов А.С. Искусство открытия: Методология и логика научного творчества. - М., 1993. - 175 с.

Петров Ю.А. Теория познания: научно-практическое значение. - М., 1988. - 141 с.

Поппер К. Логика и рост научного знания. - М.: Прогресс, 1983. – 605 с.

Рассел Б. Человеческое познание. Его сферы и границы; пер. с анг.- Киев, 1997. - 560 с.

Рузавин Г.И. Методология научного исследования. Учеб. Пособие для вузов. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 1999. – 317 с.

Современные теории познания: Сборник обзоров и рефератов. - М., 1992. - 167 с.

Теория познания. В 4-х томах. Под редакцией В.А. Лекторского, Т.И. Ойзермана. - Т. 1, 1991. - 303 с; Т. 2, 1991. - 478 с; Т. 3, 1993. - 397 с; Т. 4, 1995. - 431 с. - М.: Мысль.

Шелер М. Феноменология и теория познания // Шелер М. Избранные произведения. - М., 1994. - С. 195-258.